Я присела рядом, прямо на пол, и осторожно протянула руку, чтоб погладить малыша. Марта кивнула и одобрительно наблюдала за процессом. Шёрстка у единорожки оказалась на ощупь… такая шелковистая и мягкая. Со временем она огрубеет, станет жёстче, но сейчас прикасаться к ней было настоящим осязательным удовольствием.
— А зачем профессор хочет вывести белого единорога? — спросила я, уловив любимую тему для разговора Марты.
— Наверное, отчасти потому, что о них слышали, но их не видели. Говорят, белые единороги обладают необыкновенными свойствами… — вздохнула Марта, — а отчасти потому, что он уверен в том, что это лишь у него получится.
— Почему уверен?
— Посмотри, — девушка провела пальцами по шёрстке малыша. Тот довольно заурчал и взвизгнул коротко, — видишь, он чёрный! А ты ещё видела в лесу чёрных единорогов?
— Нет… — пожала плечами я, — я вообще ещё мало что видела. А что — они тоже редкость?
— Их не существует, — спокойно сказала Марта, — видишь ли, Аманда, домашние и дикие единороги очень отличаются и между собой на свободе не размножаются.
Потому и различаются по цветам. Неизвестно точно, когда и как золотистый — одомашненный — стал вдруг серым, но так случилось. С тех пор единорогов два вида. А дедушка вдруг придумал получить третий вид — белого. Услышал что-то из легенд о периоде расцвета Школы, когда белый единорог с развевающейся гривой приходил встречать рассвет к стенам Замка в долине. И послужил таким своеобразным благословением. Сейчас уже непросто сказать — было ли это на самом деле или просто красивая легенда… Дедуля вдохновился идеей возродить этот вид.
Но, при скрещивании золотистого и серого, у него неизменно получаются… чёрные. Не знаю, почему.
— Но и чёрных я тоже в Лесу не видела, — пожала я плечами.
— Они уходят. Не задерживаются в Светлом Лесу. Как только вырастают — в один прекрасный день просто исчезают…
— Куда?
— Не знаю, — Марта грустно покачала головой, — я больше их не видела. Возможно, они уходят в Тёмный лес… Они ведь отличаются не только окраской, но и нравом.
Чёрные — холодные и не эмоциональные. Только пока детёныши — тянутся к ласке, а вырастают — и отстраняются… но я всё равно их люблю не меньше, чем остальных! — бодро закончила Марта.
А в глазах мелькнула грустинка. Не сомневаюсь, что девушка искренне, всем сердцем, привязывается к каждому питомцу, получившемуся в результате опытов Карамура. И как непросто ей с ними расставаться навсегда, без надежды увидеть. А может и надеется…
— А ты когда-нибудь была в Тёмном лесу? — вдруг, неожиданно для самой себя, спросила я.
— Да, — Марта вздрогнула от моего вопроса и немного помрачнела, — однажды я ходила туда искать пропавшего.
Марта замолчала и мне было как-то неловко продолжать расспросы, захочет — сама расскажет. Повисло молчание. Я уже даже начала мысленно укорять себя за глупое любопытство, как вдруг черныш сонно зевнул, потянулся и лизнул Марту в нос, одновременно толкнув рогом. Она, от неожиданности отпрянув, захохотала и упала на спину. Я тоже рассмеялась. Неловкость была ликвидирована.
— А ты почему сейчас здесь? — с любопытством спросила Марта, — не время для Воинов.
— Так получилось… — я рассказала о положении своего тела в реальности, — а ты?
— Я… — Марта замялась, — в общем…
— Не хочешь — не рассказывай, — быстро заговорила я, замахав руками, — я уважаю личные секреты.
Девушка вздохнула.
— Я как-нибудь расскажу, — пообещала она, — потом, но не сейчас.
Я молча кивнула понимающе.
— Правда, расскажу! Я никому не рассказывала ещё, но тебе расскажу. Только пообещай мне, что всё останется тайной для остальных, а?
— Обещаю, — улыбнулась я, и в глазах Марты запрыгали чертенята.
— Знаешь, — она осторожно уложила полусонного малыша и встала на ноги, — мне нужно сейчас кое-куда сходить по делам. Хочешь прогуляться со мной? До рассвета совсем немного осталось. Увидишь, как просыпается Светлый лес.
— Пойдём!
Мы двигались по едва уловимой тропке, петляющей меж деревьями. Марта болтала о единорогах, рассказывала всякие смешные случаи, свидетельницей которых она была непосредственно. Я слушала вполуха и думала о том, какие странные ощущения она у меня вызывает. Словно душа пожилой женщины в теле ребёнка. Выглядела она лет на шестнадцать, а движения, повадки, гримасы и смех и забавные ужимки напоминали мне пятилетнего ребёнка. В то же время размышляла она здраво, совсем не по-детски. Интересно, кто она в реальности и сколько ей лет. Вот любопытно — всем на самом деле столько, насколько они выглядят здесь? Ведь если допустить возможность смены облика для боя, то, вероятно, его можно видоизменять и просто так… Надо спросить при случае.
А потом вдруг подумала о своей семье. Как они там? Уверена, что очень переживают: я ведь до сих пор не пришла в сознание. Мои родители всегда весьма болезненно воспринимали наши со Снежаной малейшие недомогания и опекали нас чрезвычайно, страшно представить, что творится сейчас в их душах, когда их дочка так беспомощна и в тяжёлом состоянии.
Что же будет, когда я очнусь? Наверное, больно… Я поёжилась. Моя реальность сейчас оставалась где-то там, далеко, я успела уже какой-то гранью души отвыкнуть от неё, быстро адаптировавшись здесь. Надо же, и за всё это время я ни разу не вспомнила о Димке. А вот сейчас подумала — и сердце защемило. Всё, что между нами произошло, теперь казалось далёким и неправдоподобным. А существует ли это всё вправду? Сейчас для меня самой более реальным был именно этот мир. А тот, где я оставалась маленькой девочкой, правильно воспитанной и принципиальной — растворялся с каждой секундой и совершенно не манил к себе. Разве что наличием в нём самых близких и любимых людей…
— Аманда!
— А? — я вздрогнула от неожиданного окрика.
Марта стояла в нескольких шагах и хмурилась.
— Зову тебя, зову… — сказала она обиженно, понизив голос, — ты слышишь?
— Что? — спросила я виновато.
Марта поднесла палец ко рту, показав, чтоб я соблюдала тишину. Мы прислушались.
Издалека донёсся звук, похожий на крик, плач, завывания. Он то приближался, то отдалялся.
— Кто это? — мне стало не по себе, — из Тёмного леса?
— Нет… — медленно покачала головой Марта, столбенея, — это у нас, в Светлом.
Кажется… кажется это…
— Девчонки, привет! — весёлый голос заставил меня подпрыгнуть на месте, а Марта взвизгнула.
Шагах в десяти от нас, у дерева, стояла… Шеннон.
— Блин! — прошептала Марта недовольно.
— Вы чего? Я что, напугала вас, что ли?
— Что ты здесь делаешь? — Марта злилась.
— Я всегда здесь вхожу, — пожала плечами Шеннон недоумённо, — простите, если не вовремя. Мань, ты как?
Я кивнула с улыбкой, обозначая, что всё в порядке.
— Рановато ты! — с досадой произнесла Марта, невежливо поворачиваясь спиной.
— Удалось пораньше выбраться! — Шен тоже начинала закипать, — только вот забыла с тобой согласовать, когда мне приходить!
— Девчонки, тсс! — я всё ещё прислушивалась.
Теперь звук стал ещё ближе и отчётливее. Явно женский голос. Рыдания, перемешанные с надрывными завываниями. Мурашки побежали по телу — я ничего подобного ещё не слышала. И, честно говоря, мне как-то совершенно не хотелось увидеть обладательницу этого голоса.
Мы втроём стояли и молча слушали некоторое время. Первой помертвевшим голосом прошептала Шеннон:
— Это же она…
— Кто? — так же шёпотом спросила я, не уверенная, что хочу услышать ответ.
— Бэньши… кажется… я так думаю… кто ещё ТАК может?
— Да, это бэньши, — спокойным тоном сказала Марта, — интересно, по чью душу.
— В каком смысле? — меня передёрнуло.
— Бэньши — единственная, кто не соблюдает здесь границ и может находиться, как в Светлом, так и в Тёмном лесу, — хрипло ответила Шеннон, — но у нас она только ночью появляется и приходит всегда с одной целью… — тут её голос надломился.
— Чтобы оплакать чью-то смерть, — закончила Марта.
— Моника? — осенило меня.
— Нет, — девчонки разом покачали головами. Происходящее их странным образом сплотило, — она не констатирует смерть, она её предвещает!
— Как это?
— Кто-то ещё умрёт в ближайшее время, — голос Шеннон совсем сел, она сглотнула.
— Кто-то из нас, — ровно дополнила Марта, — нас троих, если поблизости больше нет никого.
Мы снова замолчали. У меня потемнело в глазах, даже не думала, что понятие «смерть» может из обычного слова перейти в состояние. Казалось, что всё так нелепо и далеко, а оказывается — совсем рядом. Я думала, что физическая смерть осталась там, в моей реальности, а оказывается, она может с такой же простотой и естественностью подстеречь и тут… Говорят, что перед смертью начинаешь иначе воспринимать жизнь, идёт её переоценка, мироощущение как-то меняется. Я ничего такого особенного не чувствовала сейчас, когда стояла здесь и слушала горестный плач бэньши.
— Боже, только бы не увидеть её… — вдруг скороговоркой проговорила Шеннон едва слышно, закатывая глаза, — тогда точно конец…
— Обязательно умрёт именно тот, кто её увидит? — внутри начинала нарастать паника, я прислонилась спиной к стволу дерева.
— Не обязательно, — Марта оставалась на удивление равнодушной, — но вероятность усилится. Тем более, что это зрелище не из приятных… От одного вида можно запросто откинуться.
— Можно подумать, ты е видела, — не удержавшись, съязвила Шен, однако напряжённо вслушиваясь в стоны и стенания.
— Я нет, но вот Хосинта видела.
— М-да… ты нас всех ещё переживёшь, — усмехнулась Шеннон, — с чего тебе погибать, ты ж не Воин, даже не Помощник. Будешь потом рассказывать другим и об этой ночи.
Уж не было ли тебя с Хосинтой случайно в тот вечер рядом?
— Какое тебе дело? — грубо ответила Марта.
— А такое, что никто толком не знает, кто ты и откуда! — Шен почти с негодованием смотрела на девушку, — может, ты и с Тёмными якшаешься?
Марта вспыхнула. Я же изумилась, как в такой момент они могут переругиваться.
— Не. Твоё. Дело. — раздельно и чётко произнесла Марта и, развернувшись, бросилась прочь.
— Марта!
— Пусть уходит, Мань… — устало произнесла Шеннон, — тёмная она личность, прости за каламбур. Немудрено, что у Карамура выходят чёрные единороги, с такой-то помощницей…
Плач бэньши стал отдаляться. Мы медленно, с опаской, побрели в сторону своих домиков. В Лесу начало светать. Совсем ещё неуловимо, но проблески утра уже зарождались то там, то тут.
Наконец, впереди показались первые избушки.
— Скоро проснутся феи и осветят лес раньше солнечных лучей, — улыбнулась Шен, — смотри, а вон и наш Дом! Кто это уже там?..
И вдруг она застыла на месте с протянутой рукой собираясь окликнуть. Я остановилась тоже, всматриваясь в фигуру, стоящую у самой лестницы.
И тут с новой силой, пронзительно, раздирая в клочки душу и леденя кровь, грянул плач. Фигура старухи с развевающимися волосами, покачиваясь, двинулась в другую сторону, вбок, прочь от нас. На секунду остановилась, мне показалось, что она оглянулась, я даже ощутила холодный недобрый взгляд. А потом продолжила свой путь, удаляясь от кромки света, рождённого первыми восходящими лучами.
Лес оживал. Просыпались феи, радостно порхали над полуприкрытыми цветами, в траве шелестели какие-то мелкие существа, звонко заливались в ветвях. А ледяное облако страха, оставленное ночной гостьей, ещё держало нас в плену оцепенения.
— Мань… никому… — прошептала помертвевшими губами Шен.
А я и сама чувствовала, что не смогу рассказывать об этом направо и налево.
Шеннон как-то потерянно побрела к Домику. А у меня возникло стойкое желание побыть одной. Скинуть с себя неприятные предчувствия, ощущения, очистить голову от мыслей…
Я побрела в другую сторону. Шеннон на секунду приостановилась, посмотрела мне вслед, но ничего не сказала, словно прочитала моё желание. А может и так, мы ведь в «связке». Я сейчас, например, остро ощущала её состояние. Страх, отчаянье, обречённость… и в то же время — покорная готовность. Не знаю, смогу ли я когда-то быть готовой внезапно умереть. По крайней мере, будет ли у меня возможность осознать, что я умираю? Усмехнулась, поймав себя на этих, совершенно не по возрасту, мыслях.
Как мало я ещё знаю, как много нужно ещё постичь…
Беспомощность и слабость захватили душу. Хотелось бежать и понималось, что некуда. Я уже тут. Я выбрала сама и согласилась с этим развитием событий. Но кто может сказать, сколько у меня времени? Сколько его осталось, чтоб обрести то знание, что таит в себе моё кольцо, чтоб выпустить его наружу… Только что ощущала гордость и счастье за свою принадлежность к Воинам — и вот душа вдребезги разбита кошмарным происшествием. Неужто это и вся моя сила духа? Тогда что я тут делаю?
Я шла и шла, пока внезапно что-то не остановило меня, словно налетела на невидимую преграду.
Я стояла в десятке шагов от кромки Тёмного леса, линии, за которой, словно чёрной завесой, начинается беспросветная тьма, откуда доносятся жуткие шорохи, скрежет, взвизгиванья, шелест и шипение. Я всматривалась в колышущуюся тёмную массу, стараясь разобрать хоть что-то, но всё было безрезультатно. Незаметно для себя я пересекла поляну и подошла к границе вплотную. Соприкосновение со слиянием Тёмного и Светлого лесов будоражило и волновало. Но волнение это было скорее неприятное, отталкивающее.
— Подойди поближе, это безопасно, — я подскочила от неожиданного голоса.
Оглянулась. Никого.
— Эй, я так далеко от тебя! — голосок зазвенел раздосадовано откуда-то снизу.
Я опустила глаза. Рядом, прямо у ног, стояло симпатичное существо, ростом мне по колено, заостренные кверху уши и слегка раскосые глаза Ну просто типичный кроха-эльфёныш. И губки надул обиженно.
— Прости, малыш, — повинилась я.
— Малыш?? — взвизгнуло существо, — да я малюсенький и что?
Я растерялась.
— Ну…
— Я тебе совет не давал? Не давал! А ты… малыш!
Я совсем растерялась.
— Ты вроде про… про лес что-то сказал? — сказала я неуверенно, кивая на Тёмные кущи.
— Нет! — рявкнул эльфик и демонстративно отвернулся.
— Ну… ладно… — пожала я плечами.
— Пойдём туда, а? — заныл вдруг эльфик и подпихнул меня к кромке.
— Эй! — я шарахнулась в сторону, — ты чего?! Хочется, так сам и иди. Не знаю, что там, но меня лично совсем в ту сторону не тянет!
— Дурочка, — ласково улыбнулся эльфик, — там хорошо! Я всегда туда хожу гулять, только с виду страшно.
— Это же Тёмный лес!.. — поразилась я, совершено не понимая, что происходит.
— Какой же он тёмный? — не меньше меня поразился малыш, — сходи, посмотри сама.
— Алия сказала…
— Алия врёт! — кивнул важно.
— А может ты? — разозлилась я.
— Поори на меня!
— Не собираюсь, — приутихла я, — но ты глупости говоришь. Я в эту темень не полезу ни за что.
— Как хочешь, — пожал он плечами, — но там безопасно. Знаю, что говорю. А вот тебе наврали. Ну что, идёшь?
У меня голова кругом пошла.
— Рик, кончай приставать к девушке, — вдруг прозвенел голосок.
Я с облегчением узнала в его обладательнице Миранду. Она сидела, закинув ногу на ногу на огромном листе раскидистого кустарника. Хоть одна знакомая душа!
— Я не пристаю, — буркнул Рик, — она сама ко мне пристаёт! В лес зовёт…
— Что?! — возмутилась я.
— Тихо, — махнула ручкой фея и пошевелила крылышками, — знаю. Всё, Рик, можешь идти.
Она произнесла это повелительным тоном, так, что бедняга Рик попятился.
— Очень неприятно было общаться с вами! — важно проговорил он и юркнул в кусты.
— Что? — хмыкнула я, — ему с нами!
— Он ламиньяк, — строго проговорила Миранда, царственно рассматривая ноготочки.
И замолчала. Я тоже. Молчание стало затягиваться.
— И? — наконец не выдержала я, — что это значит? Никогда не сталкивалась с… этими существами.
Миранда преувеличенно вздохнула и тоном, уставшей от бесчисленных бесполезных повторов, учительницы затараторила: