Всё вдруг поплыло. Лица искажались, голоса то утончались до комариного писка, то утяжелялись, растягивались. Я словно сама плыла, даже ухватилась за край стола, чтоб поверить в то, что до сих пор сижу. Моё тело словно растекалось в пространстве.
— Пей ещё, — словно из-под воды донёсся до меня голос Анжелы. Её саму я не видела, но послушно сделала очередной глоток.
И сразу забыла, кто я, зачем здесь, что за окружение.
— Кто я… — прошептала отчаянно.
Какие-то люди со всех сторон смеялись, глядя на меня. Девушка-блондинка протянула руку и погладила по запястью. Стены расплывались, растягивались гармошкой, потолок шёл волнами.
— Она слышит? — озабоченно спросил какой-то парень.
— Слышит, — засмеялась рыжая девушка по соседству, — но не понимает.
— Спроси её…
— Я ЖЕ ПРЕДУПРЕДИЛ ВАС!
Громовой голос и звук захлопнувшейся двери. Я вздрогнула, повернулась и…
Весь мир встал на место и вмиг обрёл чёткость. Всё вернулось на свои места. Рука разжалась и бокал с вином, выскользнув, разлетелся вдребезги об пол.
Анжела вздохнула.
В дверях стоял Стефан.
— Кто это придумал?
— Стефан, мы ей ничего не сделали, — испуганно оправдывалась блондинка.
— Марго!
— Извини… — блондинка внезапно стала похожа на побитую собаку, съёжилась и опустила глаза.
— Аманда, я хочу поговорить с тобой. Наедине, — сказал Стефан, поворачиваясь ко мне со сладкой улыбкой, — давай пройдём в комнату.
Он указал на спальню девчонок, где я уже была.
Я встала. Ноги были, как ватные.
Я ощутила опасность. Все молчали. Никто не смотрел на нас, тщательно отводя глаза. Ощутила просто леденящую тревогу, но не могла сопротивляться.
Я вошла в спальню вслед за Стефаном и зачем-то закрыла за собой дверь. Всё, как в полусне, даже зевнула. Мне захотелось вдруг спать, слабо опустилась на ближайшую кровать.
Стефан неожиданно сел рядом. Я даже не удивилась, просто краешком сознания отмечала происходящее. Он взял меня за руку.
Отметила про себя: то отталкивающее, что в нём было в моём восприятии там, в зале, тут — вдруг улетучилось, подобно дымке. Напротив, он меня чем-то заинтересовал, даже привлекал сейчас.
— О чём поговорить? — спросила неожиданно для себя самой.
— О тебе. О нас. О том, что происходит и для чего ты здесь.
Стефан вдруг провёл рукой по моей щеке и придвинулся ещё ближе, не стала уклоняться.
— Аманда, ты ведь не зря сегодня осталась тут, с нами. Чувствуешь это?
Голос звучал вкрадчиво, сладко, обволакивающе. Я неопределённо пожала плечами.
Никак не могла сосредоточиться, мысли уплывали.
— Всё сложилось так, что ты не могла не прийти к нам сегодня, — продолжал Стефан, — понимаешь ли, что одна из нас.
— Нет, — возразила слабо, — я Светлая…
Стефан с отеческой улыбкой покачал головой.
— Ты ошибаешься, милая… Вольдемар тоже не знал, кто он. Также ошибался.
— Почему он ушёл от нас? — старалась я не упускать нить разговора.
— Потому что нашёл себя. Понял свою истинную природу, своё предназначение.
Стефан неспешно гладил меня по волосам, по плечу. Я словно погружалась в сон и практически этому не противилась: так мне было сейчас хорошо! Смутно сознавала, что происходит что-то не то, но не могла воспрепятствовать, да и не видела необходимости. Мне хотелось, чтоб это происходило подольше. Я даже немного потянулась в сторону Стефана. Он довольно улыбнулся и провёл пальцем по моим губам.
— Девочка, ты НАША!!!
Меня как током ударило! Окатило горячей волной с головы до пят. Волной желания.
Захлестнуло безудержно. Я застонала, опустила голову, почти повинуясь влечению, однако, ещё удерживаясь каким-то чудом.
Стефан приподнял мой подбородок, заглянул в глаза. В этот миг не было более желанного мужчины на свете. И во тьме! Всё, что угодно — за одно лишь прикосновение.
— Ты останешься с нами? — спросил ОН.
ГЛАВА 14
— Аманда!!!
Я подскочила.
Жанна тормошила за плечо, испуг в глазах сменился облегчением, когда увидела, что я открыла глаза.
— За тобой пришли, — объяснила она.
— Что… такое? Почему я… спала?
— Не знаю, — пожала девушка плечами, — ты говорила со Стефаном, потом он ушёл, а ты уснула.
— О чём мы говорили? — вскочила я.
Тело дрожало от сильной слабости, почему-то сладко, истомно ныло, ноги подгибались. Но я НЕ ПОМНИЛА СОВСЕМ НИЧЕГО из разговора, совершенно ни слова.
Однако, ощущение было таким, словно мне словно приснился невероятно прекрасный сон…
— Я не знаю! — воскликнула Жанна, — пошли же! Мирабелла ждёт.
— Мирабелла — это заведующая Тёмным отделением, — пояснила Жанна на бегу.
Она была чем-то очень довольна, улыбалась загадочно. Чему — я поняла, когда мы покинули домик и выбрались на улицу. В круге из факелов, осветившем довольно большой пятачок, находилась высокая тёмноволосая женщина в длинном красном платье. Рядом с ней стояли Мишель и Вольдемар!
Мишель радостно улыбнулся мне, а когда я подбежала, обнял меня.
— Договор соблюдён, Мирабелла? — вопросительно произнёс он, слегка наклонив голову.
— Совершенно верно, — кивнула женщина, — каков же ваш вердикт?
— Думаю, всё понятно, — Мишель кивнул на Вольдемара, — мы возвращаем вам вашего Воина.
— Как раз, непонятно, — спокойно продолжала заведующая, — вы не подвергли его наказанию?
— Почему же? — Мишель просто светился, — самое страшное наказание: прощение.
Порой, оно даёт больше для души, чем порицание.
— Прописные светлые истины, — хмыкнула Мирабелла, — что ж, спасибо и на этом!
— Не за что, — твёрдо, словно на что-то намекая, ответил Мишель, — пожалуй, мы отправимся, да, Аманда?
Я кивнула с облегчением. Пребывание здесь ничуть не увеличило желания остаться ещё хоть на миг. Хотелось скорее вернуться в Светлый лес, к друзьям, забыть всё, как дурной сон.
— Виолетта, проводи! — позвала Мирабелла, не сводя с нас глаз.
Девушка шагнула вперёд, захватив факел, и позвала жестом следовать за ней. Я всё же оглянулась на Жанну и помахала на прощание. Мне показалось, что она тепло улыбнулась, но, возможно, лишь показалось. В таком-то освещении…
Когда мы уже покинули круг и вступили вглубь леса, ещё раз оглянулась и с удивлением заметила, что Вольдемар не спешит присоединиться к ребятам, а стоит и смотрит нам вслед.
— Как ты? Всё в порядке? — шепнул Мишель, пока мы в обнимку шагали за Виолеттой.
Я уже не обращала внимания на пугающие окружающие звуки. Мне даже показалось, что в них есть какая-то своя прелесть, мелодичность. А лес не такой уж тёмный, и вроде что-то можно разглядеть поглубже, не мешает даже тусклый красный свет впереди…
— Аманда! — легонько встряхнул меня Мишель, — о чём задумалась?
— А? Я… не знаю… — я засмеялась, — просто показалось, что целую вечность тут провела. Даже уже почти адаптировалась…
— Здесь невозможно адаптироваться, — серьёзно сказал Мишель, — всё было нормально? Ничего необычного не происходило, ну ты понимаешь…
— Нет, всё нормально. Разве что пообщались их Воины со мной на редкость спокойно и терпимо, чего не сказала бы при первой встрече.
Виолетта хмуро шла на некотором расстоянии, и я шёпотом рассказала Учителю почти на ушко о реакции ребят на моё пребывание. Про вино не стала упоминать, потому что толком не была уверена — правда ли это или, может, мне приснилось.
А когда Вилка, наконец, повернула назад, оставив нас одних добираться дальше, я попросила рассказать о Вольдемаре, особенно о том, что он раньше был Светлым.
Мишель ненадолго задумался, а потом вздохнул.
— Волька… Он стал Светлым Воином почти три года назад. Пришёл к нам, заменив Ивана.
— Иван погиб?
— Нет. Он просто отказался от миссии.
— Разве такое возможно? — удивилась я.
— Возможно, — кивнул Мишель, — парень в реальности попал в автокатастрофу, потерял память, а когда Целители нашли его, отдал им кольцо.
— Но почему? — я искренне недоумевала.
— В автокатастрофе погибла его девушка, она ждала ребёнка. Когда Целители вернули Ивану память и он осознал себя — не смог справиться с болью. Он кричал, что лучше бы не помнил ничего и, раз любимую не вернуть, он отказывается от миссии. Мы можем творить судьбу мира, но не можем оживить человека? Он просто жестоко разочаровался…
— Вы и вправду не можете оживлять? — полюбопытствовала я, — находясь здесь, можно поверить в любое чудо.
— Аманда, — Мишель, — важно не то, что мы можем или нет, важно то, что есть вещи, которые мы делать не вправе, понимаешь? Вещи, происходящие в своё время.
— Разве гибель молодой девушки, ожидающей ребёнка, может быть своевременной? — я была потрясена.
— Понимаю, трудно поверить, но — да!
Он замолчал. Я тоже. Вдруг поймала себя на том, что, как-то упустив нить разговора, просто любуюсь профилем Учителя на фоне ночного неба. Успела удивиться мысли: надо же, я прекрасно вижу в этой кромешной темноте! Но ещё больше следующей: такой благородный профиль… какой он красивый!..
— Вольдемар же, — продолжал Мишель, я встрепенулась и покраснела от своих мыслей, — стал Воином случайно. Здесь, в Светлом лесу, в Домике Целителей, учится его любимая девушка Саманта. В реальности она — студентка из Америки, с которой он познакомился в университете в Москве и к тому времени дружил уже почти год. Вместе с другими Саманта была в больнице у Ивана, именно она забрала кольцо, но не успела передать нам. В тот же вечер Вольдемар зашёл к ней в гости, увидел на полке и успел примерить (но слава Богу, что не активизировал!), прежде чем Саманта заметила… А это значит — получил право узнать о существовании Школы. Мы обязаны говорить правду человеку, одевшему кольцо и расспрашивающему о нём. И Волька чрезвычайно заинтересовался, захотел остаться — и получил кольцо в полноправное владение.
— Понятно… Почему же он перешёл на сторону Тёмных?
— Саманта прекратила их отношения, не захотела остаться, когда пришла пора возвращаться в Америку. Он очень нелегко переживал этот удар. Ещё и оттого, что здесь постоянно встречался с ней, особенно в моменты боёв. Он не выдержал: безответная любовь рвала душу парня на части.
— Учитель, разве нельзя было никак ему помочь? — осторожно спросила я, — смягчить душевную боль…
— Любовь — это ещё одна область, вмешательство посторонних лиц в которую недопустимо. Это дело двоих и больше никого. А расставание — всегда испытание силы духа человека. Воин Света имеет достаточную внутреннюю силу чтоб справиться с эмоциями, потому что ему доступно истинное понимание вещей. Но вот захочет ли?
Или поддастся отчаянью?
Я вспомнила о своей личной драме.
— Разве любовь не делает нас слабыми? Хотя бы перед любимым человеком? — мой голос дрогнул.
Мишель улыбнулся, и моё сердце странным образом бешено заколотилось.
— Наша любовь делает нас сильными, практически неуязвимыми!
— А как же её внезапный конец?
— «То, что нас не убивает — делает нас сильнее», помнишь?
— Кого-то всё же «убивает»… — пробормотала я, вспомнив своё состояние, когда Димка сообщил мне о разрыве.
— Того, кто сам хочет умереть. Кто не считает себя живым и достойным любви.
— Мишель, сколько тебе лет? — вдруг спросила я.
— Двадцать восемь, — ответил без обиняков, словно вопрос не был для него неожиданностью.
— Ты говоришь так, будто прожил жизнь, а за плечами огромный опыт и вообще…
Мы остановились, не дойдя до границы, хотя где-то там, впереди, уже забрезжил Светлый лес. Учитель взял мои руки в свои.
— Манюш, — очень тепло сказал Мишель, — научись доверять не мыслям, не житейскому опыту: своему и других людей, не рассудку. А сердцу. Просто голосу сердца. Когда ты сможешь слышать его отчётливо, не через призму ума — оно не обманет. Подарит тебе самое настоящее счастье и приведёт дорогой жизни к прекрасной любви.
— Ты так и делаешь? — голос дрогнул.
Я смотрела ему в глаза и чувствовала, как отступают на задний план все мысли, тревоги, волнения и переживания. Я как будто услышала, внезапно и довольно отчётливо, биение сердца Мишеля. А потом поняла, что это на самом деле бьётся моё — однако словно отражаясь от его груди.
— Да. Всегда.
И я окончательно осмелилась задать ещё один вопрос:
— Ты уже нашёл свою любимую?
На миг я испугалась своего порыва. Почему-то даже не подумала, что в реальности он может быть женат, например. От осознания этого тело бросило в жар и потом в холод, но слова уже были сказаны и оставалось ждать ответа.
— Да, я её нашёл.
В следующий миг всё закружилось у меня перед глазами. Словно земля стала вращаться в сотни раз быстрее и ушла из-под ног, охватило состояние неприятной невесомости. В памяти отчётливо всплыла картинка, как Мишель обнимает за плечи Милену, как что-то шепчет ей на ушко, как она смеётся счастливо… Господи, всё же ясно, как день. Но почему вдруг стало так тошно, будто я потеряла что-то очень важное, дорогое и необходимое душе, как воздух. Дыхание перехватило, но я сжала зубы, чтоб не дать навернувшимся слезам скатиться по щекам: это было бы нелепо и непонятно в первую очередь для меня самой.
С чего это вдруг такие эмоции, ощущение досады и разочарования? Глупо полагать, что я могла влюбиться в Мишеля. Да, он мне понравился больше, чем просто человек, да, что-то притягательное в нём несомненно есть, но… Он Учитель! Вправе ли я была рассчитывать на какие-то взаимоотношения вне Школы? И об этом, кстати, ни разу не задумывалась до сего момента.
Не знаю, заметил ли он минутное замешательство, но мне удалось справиться с чувствами. Учитель может по праву гордиться ученицей!
Я кивнула, аккуратно высвободившись, повернулась и побрела вперёд. Мишель не отставал, не проронив больше ни слова,
— Скоро закат в нашем лесу, — сказал чуть погодя, — невероятно красивое зрелище.
И ещё, Аманда… Если ты не очень торопишься встретиться с друзьями, хотел бы кое-что тебе показать.
Я снова кивнула, говорить ещё не могла. Комок досадного огорчения стоял в горле и безжалостно душил.
Мишель бодро схватил за руку, и мы вместе переступили грань и вступили на поляну. Но потом он вдруг свернул правее и повёл меня вдоль границы, в сторону опушки леса. В Светлом лесу мне как-то разом стало легче и спокойнее, словно спала пелена недосказанности, серого уныния. Душу наполнило умиротворение и я уже недоумевала: как вообще могла расстроиться и даже обидеться? Вот же он, милый и весёлый Мишель, идёт рядом и держит меня за руку. Это и есть счастье!
А Учитель смеялся, как мальчишка, и тянул за собой:
— Скорее, а то не успеем!
Невольно и я заразилась его игривым настроением. Куда так спешим и чего можем не успеть? Он разбудил во мне неудержимое любопытство. Пробежав до самой кромки, остановились, наконец, и торжественно ступили из объятий леса Леса на опушку.
Мишель неотрывно смотрел на небо, а я любовалась его вдохновенным, сияющим лицом. Через десяток шагов вдруг резко остановились и я, взглянув мимоходом под ноги, охнула: мы стояли в двух шагах от края обрыва. Там, внизу, расстилалась живописная изумрудная долина. Белоснежного замка отсюда не было видно, как и опушки, где Светлые Воины тренировались в бою. Совсем недалеко находилась граница с Тёмным лесом, но даже смотреть в его сторону больше не хотелось.
— Давай присядем! — Мишель потянул меня за собой и мы уселись на траву, — а теперь смотри вон туда! — он кивнул на горизонт, где заходившее солнце уже окрасилось в багрово-красный цвет и небо полыхало всеми оттенками огненного.
Я не знала, куда смотреть и на что надо обратить внимание, потому просто вперилась взглядом в небо.
Неожиданно небо, словно водная гладь, пошло рябью. Заколыхалось, как дымкой заволокло солнце. Оно стало нереально расплывчатым. Я потёрла глаза, но это не являлось игрой моего воображения.
— Смотри… — шепнул Мишель.
И в этот момент я увидела проявляющуюся на небе картинку. Сначала довольно туманную, но она всё больше и больше стремительно обретала чёткость. Словно в зеркале, я увидела нас с Мишелем, сидящих на краю обрыва. В тех самых позах, как, собственно, мы и находились здесь сейчас. Отличий от зеркального же в изображении было два: на небесной картинке мы сидели спиной к нам, хотя, по логике, в зеркале отражаются лицом; и масштаб был малость покрупнее. Я даже увидела на своей спине невесть как прилипшую к ней травинку. Машинально нащупала её и смахнула. Моё отражение повторило жест. Мишель улыбнулся, но молча продолжал наблюдать. И вдруг…