Саймс являл собой воплощение бдительного пилота: руки — на пульте управления, взгляд устремлен на экран радара. Посадка прошла без всяких происшествий. Черное звездное небо поменяло цвет на темно-пурпурный, а затем и голубой. В момент посадки никто не ощутил даже малейшего толчка; поле Хорста, образующее местную силу тяжести на борту корабля, ограждало его от внешних воздействий.
Саймс включил микрофон.
— Двигательный отсек, включить вспомогательные установки. Экипажу перейти на распорядок «земля». — Он повернулся к Блейну. — Мы сели, капитан.
— Очень хорошо, сэр, — чуть слышно ответил Блейн, поднялся и вышел из отсека.
— Ланди, принимай вахту, — приказал Саймс. — Остальным покинуть отсек.
Макс пошел вместе с Келли. Когда они дошли до палубы «А», Макс проворчал:
— Должен признать, это была неплохая посадка.
— Спасибо, — откликнулся Келли.
— Так это вы рассчитали все? — уставился на него Макс.
— Я не говорил этого. Я просто сказал спасибо.
Макс почувствовал, как внезапно он стал немного легче.
— Они отключили поле. Вот теперь мы действительно сели.
Он хотел было пригласить Келли к себе на чашку кофе, но тут ожил динамик системы оповещения:
— Внимание экипажа и пассажиров! Всем собраться в кают-компании для важного объявления. Вахтенным слушать по радио.
— Что это? — Спросил Макс.
— К чему гадать, пойдем посмотрим.
В кают-компании было уже полно народу. Рядом со столом капитана стоял первый офицер Уолтер; он что-то сказал Бенетту, тот кивнул и поспешно вышел. На дальнем от Макса борту корабля располагался большой иллюминатор. Приподнявшись на носках, Макс попробовал посмотреть в него, но увидел лишь вершины холмов и голубое небо.
Шум голосов начал стихать. Оглянувшись, Макс увидел пробирающегося сквозь толпу капитана с Беннетом. Капитан подошел к столу и сел.
— Прошу тишины, — объявил первый офицер. — Я пригласил вас сюда по просьбе капитана.
Он замолчал и отступил на несколько шагов назад. Блейн медленно поднялся и оглядел всех отсутствующим взглядом. Затем распрямил плечи и поднял голову.
— Мои гости и друзья, — слабым голосом начал он. В кают-компании воцарилась полная тишина. — Я привел вас… Я сделал все, что было в моих силах,
Его голос оборвался, казалось, что у него нет сил говорить. Толпа пришла в легкое движение. Однако он собрал силы, и шум вновь стих.
— Хочу еще добавить… — начал он, но постепенно голос его перешел на шепот, — Простите меня. Да хранит вас Бог.
Повернувшись, он направился к двери. Рядом с ним шагал Беннет, приговаривая:
— Освободите проход, пожалуйста. Дорогу капитану.
Никто не произнес ни слова, лишь тихо плакала женщина рядом с Максом.
Тишину прервал звонкий чистый голос Уолтера.
— Не расходитесь, пожалуйста, я хочу сделать еще одно объявление. — Всем своим видом он как будто хотел показать, что ничего не произошло. — Пришло время подвести некоторые итоги. Как вы сами видите, эта планета очень похожа на нашу старушку Землю. Нам еще предстоит провести некоторые исследования, чтобы убедиться, что атмосфера планеты пригодна для дыхания; сейчас этим занимаются главный инженер и врач. Но кажется вполне вероятным, что планета вполне пригодна для обитания, вероятно, более пригодна, чем наша Земля. Далее, мы не видели следов цивилизованной жизни, что тоже неплохо. Теперь о наших ресурсах: на «Асгарде» находится много различных домашних животных; они будут полезны для нас, и следует сохранить их как племенной фонд. У нас немалое число сельскохозяйственных культур в гидропонных садах корабля и в виде семян. Есть инструкции и, что важнее всего, в библиотеке целые полки книг о нашей культуре. Да и мы сами являемся хранителями знаний и традиций…
— Мистер Уолтер!
— Слушаю вас, мистер Хорнсби.
— Вы хотите сказать, что собираетесь выбросить нас здесь?
Уолтер холодно посмотрел на него.
— Нет, никто не собирается, как вы выразились, выбрасывать. Вы можете оставаться на борту корабля, и пока «Асгард» жив, с вами будут обращаться как с гостем. Либо пока корабль не доставит вас до места назначения, указанного на вашем билете. Я же просто попытался обсудить с вами одну немаловажную проблему: наш корабль потерялся.
Конечно, все присутствующие знали это, но до этого момента официального подтверждения не было. Прямое признание первого офицера прозвучало как приговор суда…
— Позвольте мне изложить вам юридическую сторону дела, — продолжал Уолтер. — Во время полета пассажиры подчиняются капитану, а через него — другим офицерам корабля. Так гласит закон. Теперь, когда мы на твердой земле, вы можете покинуть корабль… или остаться в нем. Если корабль когда-нибудь покинет планету, то вы сможете вновь стать его пассажирами. Но я честно заявляю вам, что шансы на возвращение ничтожно малы, вот почему я говорю о колонизации.
Из толпы раздались истерические рыдания какой-то женщины.
— …домой! Я хочу домой! Заберите меня…
— Дюмон! Фланиган! — голос Уолтера разорвал шум голосов. — Отведите ее к врачу.
Затем он продолжил как ни в чем не бывало.
— Экипаж корабля окажет любую возможную помощь, согласующуюся с моей законной ответственностью за содержание корабля. Лично я думаю, что…
— К чему говорить о законе? — перебил его чей-то голос — Здесь нет закона!
Уолтер даже не повысил голоса.
— Нет, закон есть. Пока корабль цел и готов к полету, закон действует. Но поскольку моя власть не распространяется на тех, кто решит покинуть корабль, то я настоятельно советую им первым же делом провести общее собрание, выбрать офицеров и сформировать конституционное правительство. Иначе вам не выжить.
— Мистер Уолтер.
— Да, мистер Дайглер?
— Очевидно, сейчас не время для взаимных обвинений…
— Очевидно.
— Поэтому я не доставлю себе удовольствия высказать свое мнение о причинах, приведших нас сюда. Но так случилось, что я профессионально знаком с экономикой колонизации.
— Прекрасно! Мы используем ваши знания.
— Вы позволите мне закончить? Основной способ добиться независимости колонии — сделать ее достаточно многочисленной. Небольшую колонию может сокрушить малейшее затруднение. Это все равно, что садиться играть в кости, имея в кармане несколько монет: три неудачных попытки — и вы банкрот. Для меня вполне очевидно, что нас намного меньше оптимального минимума. В действительности…
— Это все, что мы имеем, мистер Дайглер.
— Я вижу. Но я хочу знать, можем ли мы рассчитывать на экипаж!
Уолтер покачал головой.
— Корабль не будет покинут, пока экипаж может обслуживать его. Пусть маленькая, но все же всегда существует надежда, что мы найдем путь домой. Возможно, нас обнаружит имперский разведывательный корабль. Сожалею, но… нет.
— Но я спрашивал не про это. Я ожидал, что вы не позволите экипажу присоединиться к нам. Но можем ли мы рассчитывать на его помощь? У нас шесть женщин или около того, которые, возможно, помогут сохранить нацию. Это означает, что следующее поколение нашей новой нации будет слишком малочисленным. Согласно статистической вероятности такая колония обречена на вымирание, если только каждый из нас не будет работать по десять часов в день всю свою оставшуюся жизнь, чтобы дать нашим детям хотя бы небольшой шанс выжить. Так поможете нам экипажем?
— Думаю, вы можете рассчитывать на него, — тихо ответил Уолтер.
— Прекрасно.
Их перебил невысокий краснолицый мужчина, до этого незнакомый Максу.
— О, Боже! Он говорит «прекрасно»! Я собираюсь подать в суд на компанию и офицеров корабля, я громко заявляю…
Макс увидел, что к мужчине стремительно подбежал Сэм. Инцидент был исчерпан.
— Отведите его к врачу, — устало произнес Уолтер. — Он может подать на нас в суд завтра. Собрание окончено.
Макс отправился к себе в каюту, его в проходе перехватила Элдрет.
— Макс, я хочу поговорить с тобой.
— Давай. — Он направился в сторону кают-компании.
— Нет, я хочу поговорить с тобой наедине. Пойдем в твою каюту.
— Да? Миссис Дюмон лопнет со злости и расскажет все мистеру Уолтеру.
— Наплевать! Теперь об этих глупых правилах можно забыть. Неужели ты не слышал, что говорили на собрании?
— По-моему, это ты не слышала.
Взяв ее за руку, он вошел в кают-компанию. В дверях они столкнулись с мистером и миссис Дайглер.
— Макс, вы заняты? — спросил Дайглер.
— Да, — ответила Элдрет.
— Нет, — парировал Макс.
— Хм, вам лучше проголосовать по этому вопросу. Я бы хотел немного поговорить с вами. Элдрет нам нисколько не помешает. И прошу простить меня за вторжение.
Элли пожала плечами.
— Может быть, вам удастся договориться с ним.
Они зашли в каюту Дайглеров; она была больше и комфортабельнее, чем апартаменты Макса, к тому же в ней было два кресла. Женщины сели на кровать, мужчины заняли кресла.
— Макс, — начал Дайглер. — У меня сложилось впечатление, что вы предпочитаете давать прямые ответы. Я хочу задать вам несколько вопросов.
— Слушаю вас.
— Отлично. Я пробовал задать их Саймсу, но в ответ получил сонливо-вежливый отказ. Я не мог добиться встречи с капитаном, а сегодня увидел, что в этом нет смысла. Скажите мне честно, оставив в стороне математическую сторону дела, какие у нас шансы добраться домой? Один к трем? Один к тысячи? Сколько?
— Так я не могу ответить.
— Ответьте по-другому.
— Попробую. Хотя нам и неизвестно, где мы находимся, но нам абсолютно ясно, где нас нет. Мы находимся за пределами исследованной области Галактики размерами в сто световых лет.
— Откуда вы знаете? Мне кажется, что это достаточно большое пространство, чтобы успеть исследовать его за те несколько недель, что мы сошли с курса.
— Действительно. Это сфера диаметром двести триллионов миль. Но нам не нужно исследовать все это пространство
— Как так?
— Мы изучили спектр всех видимых звезд первой величины. Ни одна из них не значится в нашем каталоге. Некоторые из них так огромны, что будут звездами первой величины везде в пределах этой сферы; несомненно, что окажись корабль-разведчик рядом с ними, они были бы занесены в каталог. Поэтому мы абсолютно уверены в том, что находимся далеко-далеко от тех мест, где когда-либо побывал человек.
— Хм… я рад, что не задал этих вопросов при остальных пассажирах. Есть вероятность того, что мы когда-нибудь узнаем, где мы находимся?
— Конечно же! Впереди еще тысячи звезд; вероятно, Келли сейчас как раз этим и занят.
— Что ж, когда какие у нас шансы?
— Я бы сказал, что они превосходны; год, может быть два — и мы определимся. Если не с помощью одиночных звезд, то с помощью шаровидных созвездий. Вы понимаете, что Галактика протянулась на сто тысяч световых лет, и мы видим только ближайшие к нам звезды. А шаровидные созвездия — это неплохие ориентиры.
— Если только мы находимся в нашей Галактике, — мысленно поправил себя Макс.
Дайглер расслабился и достал сигару.
— Это последняя, но я рискну выкурить ее. Что ж, Мэгги. Полагаю, тебе не нужно будет учиться варить мыло из сажи и свиного сала. Будь это год или пять лет, мы выдержим это и улетим домой.
— Я рада, — она поправила богато украшенную прическу ухоженными руками, — Боюсь, что это не для меня.
— Но вы не понимаете!
— Что такое Макс?
— Я не говорил, что мы сможем вернуться домой. Я сказал только, что мы сможем определить свое местонахождение.
— А в чем здесь разница? Мы определяем, где мы находимся, а затем отправляемся домой.
— Нет, потому что мы находимся на расстоянии не менее сотни световых лет от исследованной области Галактики.
— Не вижу в этом непреодолимого препятствия. Наш корабль проходит сто световых лет за считанные секунды. Какой самый большой прыжок за этот рейс? Около пятисот световых лет, не правда ли?
— Да, но… — Макс повернулся к Элли. — Ты-то хоть понимаешь?
— Возможно. Это та штука со сложенным шарфом?
— Да, да. Мистер Дайглер, безусловно, «Асгард» может пройти пятьсот световых лет практически мгновенно. Но только в области вычисленной и исследованной Галактики. Мы же не знаем ни одной аномалии на расстоянии ста световых лет отсюда… и мы не узнаем ни одной, даже если и определим, где мы находимся, потому что мы знаем, где нас нет. Понимаете меня? Это означает, что корабль, пройдя на максимальной скорости более ста световых лет, преодолеет лишь первую часть пути домой.
Мистер Дайглер задумчиво посмотрел на свою сигару и обрезал горящий кончик перочинным ножом.
— Оставлю до лучших времен, а ты, Мэгги, все-таки учись варить мыло. Спасибо, Макс, мой отец был фермером, выучусь и я.
— Я помогу вам, сэр.
— О, ведь ты рассказывал, что раньше был фермером. — Он посмотрел на Элдрет. — Знаете, что я сделал бы на вашем месте? Я бы попросил капитана поженить вас. Этим бы вы упростили себе начало колониальной жизни.
Покраснев до корней волос, Макс не смел взглянуть на Элли.
— Боюсь, что я не могу. Я член экипажа и не имею права стать колонистом.
Мистер Дайглер удивленно посмотрел на него.
— Какое чувство долга! Не сомневаюсь, что Элли сделает свой выбор среди молодых людей из числа пассажиров.
Элли смущенно расправила юбку.
— Несомненно.
— Пошли, Мэгги! Элдрет, идешь с нами?
Глава 17
Милосердие
Чаретвиль, «поселок Милосердия», образовался в течение недели. У него был свой мэр, мистер Дайглер, своя главная улица, Хендрикс-Авеню, даже первая свадьба, проведенная мэром в присутствии обитателей поселка. Первый же коттедж, построенный на Милосердии, предназначался для новобрачных — мистера Артура и Бекки Вебербауэр. Он представлял собой довольно-таки неуклюжий бревенчатый дом: среди пассажиров было несколько человек, видевших такие дома на картинках либо в жизни, но никто из них не имел строительного опыта.
В новом обществе витал дух надежды, всеобщего мужества и даже веселья. Люди по-прежнему спали и завтракали на корабле, затем забирали с собой обед и упорно трудились весь день, весь короткий день, который составлял всего двадцать один час по корабельному времени. Они возвращались обратно поздно вечером, ужинали, а у некоторых даже хватало энергии устроить танцы перед сном.
Милосердие полностью оправдывало свое название. Дни здесь были благоуханны, а ночи нежны и мягки. Ее звезде, которую они просто назвали «Солнце», составляло компанию бесчисленное множество комет. Одна, гигантская, с длинным широким хвостом, прочерчивала небо от зенита до западного горизонта, прячась за солнце. Другая, не такая огромная, как первая, но достаточно пугающая, чтобы вызвать мысль о конце света у обитателей зеленых холмов, приближалась с севера, а еще две разукрашивали южную часть неба кружевами ледяного огня.
До сих пор поселенцы не встретили ни одного опасного животного. Некоторые видели существ, похожих на кентавров, размером с шотландского пони, но те оказались очень пугливыми и при приближении к ним мгновенно скрывались. Основной формой жизни на планете оказались сумчатые млекопитающие различных форм и размеров. Птиц здесь не водилось, но существовала совершенно оригинальная разновидность летающих — медузоподобные создания футов пять в высоту со свободно свисающими усиками, живые воздушные шары. Оказалось, что с помощью мускулов они управляют своими воздушными пузырями, так, что поднимаются и опускаются по воздуху и даже могут держаться на месте при небольшом встречном ветре. При сильном ветре они цеплялись за вершины деревьев или свободно парили над поверхностью планеты.
Они, казалось, заинтересовались поселком и часто зависали прямо над ним, как будто разглядывая ее обитателей. Поселенцы хотели подстрелить несколько экземпляров и исследовать их, но мэр Дайглер запретил это.
На планете обитали еще несколько животных, или могли обитать. Поселенцы назвали их «невидимками», поскольку все, что они успели заметить, было нечто, стремительно скрывающееся за скалами или деревьями при малейшей попытке рассмотреть его. Колонисты чувствовали, что их новые соседи, от мифических невидимок и до вездесущих шаров, проявляли к ним глубокий, но отнюдь не враждебный интерес.