10
Эта мысль возникла сразу, без всякой ассоциации с другими и обожгла его как огнем. Максим вдруг понял, что вся его работа в информатории, все знания, какие он здесь получит, будут сплошной бессмыслицей, если он не передаст их людям. И не просто людям Земли, а своему народу, своей Родине, ибо только ее благополучие может быть залогом того, что земная цивилизация пойдет по пути расцвета. И он должен вернуться на Землю, отдать ей свои новые знания.
Но как же Миона? Что будет с их любовью, с их счастьем?
Он сделал попытку связаться с Мионой, но это ему не удалось. Подумав, что она занята важными делами на корабле, Максим решил ее не тревожить. Прошло несколько дней, и внутреннее чувство подсказало ему, что с Мионой что-то произошло. Он бросился к Этане, но та уклонилась от прямого ответа, сказав лишь, что несколько месяцев он не увидит ее. Она была не просто приветлива с Максимом, но почти что ласкова:
— Я дам указание Киберу — он соединит вас со мной, где бы я ни находилась. Можете вызывать меня в любое время дня и ночи.
Максим не обратил внимания на эти ее слова. Ошеломленный новостью, преподнесенной ему Этаной, он бросился на улицу. Скорее к Мионе!
Домик Мионы был на месте, он все так же утопал в цветах и зелени, овеваемых морским бризом. Максим почти ворвался в него. Препятствий он не встретил, в комнатах было пусто. Ни Мионы, ни ее вещей, ни запаха любимого ею эдельвейса.
Максим бессильно опустился на пол. Ясно, что она давно не живет здесь. Этана спрятала ее. Но зачем?.. Куда спрятала? Миона должна быть где-нибудь рядом. Максим бросился на поиски. Он обошел весь остров, но все было тщетно. Мионы не было нигде. Поздним вечером, совершенно разбитый и отчаявшийся, еле волоча ноги от усталости, он вернулся домой. И тут же раздался сигнал ближней связи. Максим бросился к экрану. Перед ним стояла Этана.
— Добрый вечер, Максим. Как вы себя чувствуете? Вам ничего не нужно?
— Ничего! — Он выключил экран.
Максим не раздеваясь упал на постель и сразу погрузился в дремоту. Это был не сон, и не бодрствование. Иногда он засыпал, и неясные сновидения сразу окружали его. Но тут же он просыпался.
Так продолжалось долго. Наконец Максим собрался встать, чтобы снова отправиться на поиски, как послышался тихий шорох и слабый, едва ощутимый запах эдельвейса разнесся по комнате.
Он вскочил со своего ложа:
— Миона?!
— Тише, тише, милый! Я пришла… Но ты знаешь, я нарушила волю Кибера… Я пришла к тебе, не могла не прийти… Но это величайшее преступление против законов Системы.
— Что ты говоришь?
— Да, это так, и я смогу пробыть с тобой очень недолго. А надо тебе сказать так много. Прежде всего не сердись на Этану: она здесь ни при чем, мне действительно нельзя встречаться с тобой… Теперь самое главное — скоро корабль покинет солнечную систему, раньше, чем мы сможем увидеться еще раз, поэтому…
— Миона!
— Что поделаешь, милый… Да, ты уже не увидишь меня. Но слушай: ты дал мне величайшее счастье, какое только может испытать женщина… У нас будет ребенок. Я воспитаю его, сохраню воспоминание о нашем счастье, сохраню любовь к тебе на всю жизнь.
— Миона, как это прекрасно, но зачем ты все это говоришь? Я не расстанусь с тобой.
— Нет. Нет, Максим, это невозможно. Есть ли радость большая, чем всю жизнь быть с тобой? Но… Таковы законы Системы. Кроме того, ты не сможешь жить без Земли. Я знаю, как ты любишь меня. Но знаю, что у тебя есть и другая любовь, гораздо сильнее, — любовь к людям. Страшно расстаться с тобой. Но в тысячу раз страшнее увидеть тебя тоскующим по Земле, раскаивающимся в том, что ты улетел со мной. А так было бы, милый. Поэтому, любя тебя, я не могу даже в мыслях допустить, чтобы ты покинул Землю. Прости меня и забудь. Что сказать тебе еще?.. Не торопись покидать корабль. Ты успеешь еще многое узнать, и эти знания пригодятся на Земле. А я люблю ее, Землю. Я любила ее всегда. Особенно с тех пор, как она дала мне тебя…
И последнее — я хочу, чтобы ты знал, я была несправедлива к Этане. Она очень изменилась. Ты — причина этого. Дай ей хоть крупицу тепла, Максим. Ей так нужно оно. Этана сейчас любит и скрывает это, любит в первый и, может быть, в последний раз в жизни. Ведь она не любила, не могла любить моего отца, я говорила тебе об этом. А сейчас… Наше время истекло. Прощай, Максим! Я знаю, ты не забудешь меня. Прощай… — Голос Мионы стал тихим. Последние слова он едва услышал.
— Миона! — закричал Максим, протянул к ней руки и… проснулся.
Но то был не сон! Откуда она пришла? Чего ей это будет стоить? Он спрятал лицо в подушку…
11
Все последующее пребывание Максима на корабле связано было с вереницей безликих дней. Максим машинально вставал утром, машинально что-то делал, безучастно садился в гондолу и ехал в информаторий. Остров все меньше интересовал его, а его красоты вызывали у него лишь тоску.
Только в информатории, наедине с кибером-информатором, он возвращался к жизни, и поэтому старался просиживать там с утра до вечера. Никто теперь не ждал его, не беспокоился о нем. Поздней ночью возвращался он в свой дом, но и здесь еще работал, записывал в дневник все, что узнал за день, до тех пор пока мозг не выключался, а глаза не слипались от усталости. И он засыпал сном глубоким, похожим на обморок.
Так прошел, быть может, месяц или больше. Максим потерял счет дням и часам. Однажды он вышел из информатория задолго до захода солнца, хотя думал, что наступил вечер. Но возвращаться уже не захотелось, голова болела, а море на этот раз соблазнительно мерцало вдали. Он решил дать себе отдых…
Серпантин дорожки вывел его на открытую поляну с озером, вокруг которого высились огромные деревья, сплошь увитые цветущими лианами. Голова закружилась от тяжести пряного аромата. Максим сел на скамью и закрыл глаза.
— Добрый вечер, Максим, — услышал он голос Этаны и поднялся со своего места.
— Нет-нет, не вставайте, я сяду с вами. — Она опустилась на скамью и чуть слышно вздохнула. — Я знаю, что вы страдаете. Знаю, что вините в этом меня. И оттого, поверьте, мне тяжело, как и вам. Вы уверены, что я ответила вам черной неблагодарностью. Вам, наверное, не хочется говорить со мной. И все-таки, я прошу вас, выслушайте меня. Я понимаю, что значит любить человека и не иметь его рядом. Да, теперь я понимаю это… Я понимаю также, что некоторые законы Системы кажутся вам бессмысленными, даже жестокими. У вас есть для этого основания. Но дело не только в законах. Я не хотела об этом говорить. Но, наверное, надо было давно сказать вам все. Поймите, Максим, хотя внешне у нас с вами много общего, мы тем не менее сильно отличаемся друг от друга. Наивно было бы ожидать иного. Вы думаете, то был каприз Мионы, что она так долго не могла стать вашей женой? Нет, мой друг! Нам пришлось сделать очень многое, чтобы изменить ее физиологию настолько, чтобы в будущем она имела возможность стать матерью вашего ребенка. Нечто подобное происходит и теперь. Мне трудно объяснить все. Но малейший контакт ее с вами в таком положении может привести к гибели и ее, и вашего будущего ребенка. Она сейчас находится в состоянии полного анабиоза. К сожалению, это удел всех наших женщин. В мирах Системы наши мужчины и женщины являются лишь донорами половых клеток, дальнейшее развитие детского организма происходит в инкубаторах. Но в космосе мы вынуждены идти на риск, невзирая на трагедии такие, какая выпала вам и Мионе. Мне жаль и ее и вас, но…
Максим отвернулся, собираясь встать и уйти.
— Вы все еще не доверяете мне? — Голос Этаны дрогнул, зрачки потемнели.
Максим смягчился:
— Простите меня, Этана. Но я многого не могу принять. Я чувствую себя здесь совсем чужим. Вы лишили меня Мионы, и все стало бессмысленным.
— Вы устали, Максим. Даст ли наш остров вам отдых? Наверное, вы хотите вернуться на Землю? Да или нет?.. Но она же рядом! Идите в иллюзионорий. У меня для вас там сюрприз.
— Спасибо, Этана. Мне действительно пора… встряхнуться. Когда вы смогли бы показать мне это?
— Сейчас. Я ждала вашего вызова в любое время. Прощайте, Максим! — Она протянула к нему руки и вспыхнула до корней волос, когда он по обыкновению коснулся губами ее пальцев.
Максим нехотя пошел в иллюзионорий. Свет погас. Забрезжил снова. Он оказался в небольшой комнате, в которой при свете горевшего ночника можно было рассмотреть стол, кровать, простой жесткий стул с раскрытой книгой и бумажными облатками из-под лекарств. В постели спала худенькая, с тонкими лучиками морщин вокруг глаз, с остро выступающими из-под кружев сорочки косточками ключиц и с лихорадочным румянцем на щеках, женщина. Она спала, чуть приоткрыв губы, положив ладошки под щеку. Максим ее узнал. Лара!
Тихо, очень тихо, боясь разбудить больную, подошел Максим к кровати. Но Лара уже проснулась, открыла глаза, потянулась к нему, обрадованная и смущенная.
— Максим?.. Я знала, что ты придешь. Знала, что ты разыщешь меня, как бы я от тебя ни пряталась. Знала всегда, боялась этого и ждала. Каждый день, каждый час… Ведь ты один на всей земле по-настоящему близкий мне, любимый человек. Но не в этом дело. Все время с тех пор, как мы увиделись в последний раз в Ленинграде, я чувствую себя виноватой. Я не знаю точно, в чем она, эта вина. И так ли она велика, как мне кажется. Но она давит меня. Мне так надо высказаться перед тобой! Слушай! Сядь сюда и слушай. — Она подвинулась, уступая ему краешек постели, приподнялась, подтянула одеяло под подбородок и вздохнула: — Это был самый счастливый день в моей жизни. Слышишь, самый счастливый, когда ты нашел меня на берегу Невы. Но ты слишком поздно разыскал меня. Слишком поздно! Нет, дело не в замужестве. Мужа я вычеркнула из жизни много раньше. Но я устала жить одна. Не знаю, поймешь ли ты меня. Я очень устала… И когда мне встретился один хороший человек, мы подружились… Нет, я не любила его. Да он и не требовал этого. Он был много старше меня. Он просто помогал мне жить. И получилось так, что, когда ты разыскал меня, я ждала от него ребенка.
А потом… Я дала себе слово больше не видеть тебя. Оборвала все. Оборвала навсегда. И я уехала к этому человеку. Счастлива ли была я в последние годы? Смешно задавать этот вопрос. Но без поддержки мужчины я вообще не смогла бы жить. И вот теперь эта болезнь. Что со мной будет?.. Я хотела только, чтобы ты понял, почему я скрылась от тебя. Знала, что ты будешь искать, знала, что оставляю тебя в трудную минуту. И все же уехала к другому… — Она закрыла глаза рукой, порывисто задышала, чтобы сдержать рыдания. Заговорила так тихо, что Максим едва мог расслышать, что она говорит. — Я так часто вспоминала тебя. Да, часто, очень часто. Ты поцеловал меня один-единственный раз, и это был самый дорогой поцелуй в моей жизни. Но если бы ты снова нашел меня, я бы сказала: нет! Нет, Максим, поздно. Жизнь идет по своим сложным и непостижимым законам, и не стоит их ломать. Далеко не все можно поправить, даже если убежден, что это возможно. Не ищи меня больше, не пытайся встретиться, хотя я этого очень хочу. Пойми меня! Видишь, я снова одна, совсем одна, и, как всегда, я плачу. Смотрю на тебя и плачу. И буду плакать долго. Неужели мы прощаемся навсегда? Где ты, Максим?
— Лара! Чем тебе помочь? Жди меня… — Он взял в руку ее дрожащие пальцы…
Видение исчезло.
Холодный свет залил огромный зал, мягко раскрылись захваты на руках и ногах, легко соскользнул с головы подхваченный длинным рычажком блестящий обруч. Максиму показалось, что он сходит с ума. Все в нем рвалось туда, на Землю, и одновременно он остро чувствовал, как страшно ему было бы вернуться туда. Зачем Этана устроила этот сеанс? Чтобы заставить его еще раз страдать? Или чтобы он понял, что возврата к Ларе нет? Что ничем не может ей помочь, как и Мионе?
На следующий день Этана пригласила Максима в местный музей. И снова он не мог отказать ей.
— Это очень интересный музей, в нем собраны цветы всех миров, известных Системе… Здесь же вы увидите и наш ингрезио. Вот он, смотрите!
Клумба астийских эдельвейсов возвышалась в самом центре сада.
— В последнее время я часто бываю здесь. И этот запах… Он всегда возвращает меня к мысли, что я прошла в своей жизни мимо чего-то очень важного…
— Ну что вы, Этана! Ведь вы молоды, у вас многое впереди. — Он отвечал ей равнодушно, стандартными фразами.
— Может быть… Но впереди только космос да… Кибер. — В ее голосе он услышал горечь и впервые, пожалуй, почувствовал, что Этана может страдать от своего одиночества. — Почему, Максим, вы избегаете меня? Почему даже сейчас, я чувствую, между нами стена?
— Вы знаете почему… Потому что я люблю Миону. Только поэтому…
Она долго молчала, словно забыв о присутствии Максима. Потом заговорила тихо, с трудом находя слова:
— Я понимаю… То есть я должна была бы понять… Но я не женщина Земли. Я не понимаю, почему сейчас, когда вы не можете быть с Мионой, вы не можете… почаще видеться со мной?.. Если бы вы сказали, что я не нравлюсь вам, тогда естественно… А так… Нет, я ничего не понимаю, ничего…
12
Их экскурсии продолжались. Они спасали Максима от тоски и одиночества.
День клонился к вечеру, когда после осмотра гравиогенераторов звездолета лифт вынес их из шахты наверх.
Посещение энергетического сердца корабля встряхнуло Максима: он был не просто поражен. Он был потрясен картиной энергетической мощи, спрятанной в недрах корабля. С трудом верилось, что эти циклопические машины сделаны в общем-то такими же людьми, как он сам, что так же трудно было представить, как, скажем, муравья в роли строителя супертанкера.
За этой экскурсией последовали другие, не менее удивительные. Максим видел, что Этана посвящает его в святая святых корабля и Системы.
Внимание Этаны к нему, ненавязчивое, но властное, теперь не оставляло его ни на час. В один прекрасный вечер в комнату вкатил робот-слуга. Волна тонкого, до боли в сердце знакомого аромата ворвалась вместе с ним. Максим невольно вскрикнул:
— Миона! — Но ее не было. Робот держал охапку астийских эдельвейсов. Металлическим голосом сказал:
— Командир корабля желает землянину доброй ночи и просит принять эти цветы.
— Спасибо, старина. Поблагодари командира! Нет — постой! — Максим выскочил наружу, выломал несколько веток сирени, отдал роботу:
— Возьми, передай командиру и скажи, что землянин хочет поговорить с ним завтра.
Утром Максим чувствовал себя как никогда бодрым и полным решимости, хотя не знал точно, какое примет решение. Но был уверен, что этот день — решающий.
Оранжевый робот появился на пороге:
— Командир просит землянина прийти к нему. Если землянин не очень занят.
Максим энергично ответил:
— Я готов.
— Тогда следуйте за мной! — отчеканил робот.
Максим удивился, что на этот раз автомат повел его в малознакомую часть Дворца и остановился в просторном зале, стены которого были задрапированы голубовато-зеленой тканью. Максим вспомнил, что однажды побывал здесь. Это было жилое помещение Этаны.
— Командир ждет землянина там, — робот указал на одну из стенок.
Максим подошел к ней, осторожно коснулся драпировки. Стена раскрылась. Он увидел Этану, бледную, с печатью страдания на лице.
— Этана, что с вами?
Она слабо улыбнулась ему:
— Ничего, ничего… Нам надо, кажется, поговорить? Ну так слушайте меня. Через несколько месяцев корабль Ао Тэо Ларра должен будет взять курс к Системе. И я хотела бы предложить вам… Хотела бы просить вас не покидать корабль, лететь с нами. Это очень важно. Я вам как-то говорила, что ингрезио… Цветы нам не помогут. А Система должна стать другой. Я это уже поняла. Вы сами должны стать достоянием Агно. Без ваших знаний, без вас… Признаюсь честно, без вас я уже боюсь лететь туда.
— Нет, Этана!
— …Мы сделаем вас полноправным гражданином Системы, подключим к Киберу… Постепенно я передам вам командование кораблем.