6. Драма
Минут через пять вся плантация поднялась на ноги: негры, белые и мулаты, вооружившись впопыхах, чем попало: ружьями, топорами, саблями, револьверами, выбегали из своих хижин и устремлялись на поиски убийц, так как предполагали, что их было несколько. (Один человек не мог бы так свободно проникнуть в дом, который охраняло десятка два смелых, хорошо вооруженных людей.)
Прибежал на общий шум и француз-путешественник.
— Что здесь произошло? — вскричал он, подбегая к молодой девушке, лежавшей все еще без чувств на руках господин де-Бирага, — бедное дитя, она умерла?
— Надеюсь, что нет, — печально отвечал молодой человек, — но, во всяком случае, она тяжело ранена, Помогите, пожалуйста, перенести ее в спальню!
Француз молча поклонился и помог господин де-Бирагу перенести его драгоценную ношу в спальню, где служанки ломали себе руки в отчаянии, при виде безнадежного (как им казалось) состояния своей обожаемой госпожи.
Вдруг извне раздались неистовые крики: двое мужчин взглянули друг на друга с изумлением, смешанным с ужасом. В это мгновение дверь распахнулась, — и в спальню ворвалась молодая женщина, бледная, растрепанная, полуодетая. Это была Марта, старшая сестра Анжелы и Жозефа Колета, супруга господин Дювошель. Ее лицо было искажено невыразимым отчаянием, глаза горели, как в лихорадке, руки судорожно сжимали кусок голубоватой ткани. С виска и с руки струилась кровь: казалось, она помешалась.
— Дочь моя, дочь моя! — кричала она хриплым голосом. — Отдайте мне мою дочь! Мария! Мария! Где она?. Вы видели ее! — быстро обратилась она к господину де-Бирагу, с силой хватая его за руку, — отдайте мне ее! Слышите — ли вы? Где она? Да говорите же! — Потом, не дожидаясь ответа от молодого человека, она забегала по комнатам, как разъяренная львица, опрокидывая все, на что натыкалась, встречное и беспрестанно повторяя: — «Дочь моя, Мария! О, я найду ее». Вдруг она остановилась, бросила вокруг себя дикий взгляд, схватилась обеими руками за пылавшую грудь и испустила мучительный протяжный стон. Лицо ее исказилось еще более, смертельная бледность покрыла его и, как подкошенная, она стала падать навзничь. Не подбеги к ней вовремя присутствовавшие при этой тяжелой сцене, она непременно разбила бы себе череп о паркет.
— Займитесь своей невестой, — тихо проговорил француз молодому человеку, — а я попытаюсь спасти эту несчастную молодую женщину.
— Боже мой, — вскричал господин де-Бираг, — какая ужасная ночь! Разве Марию похитили?
— Да, — отвечали несколько испуганных слуг, — мы везде искали ее, бедный ребенок исчез.
Это известие произвело ужасное впечатление на всех присутствующих. Господин де-Бираг побледнел.
— Неужели мы возвращаемся к мрачным дням восстания негров? — пробормотал он, как бы разговаривая сам с собой. Между тем, по указаниям француза, имевшего кое-какие сведения по медицине, обеим дамам была сделана перевязка. Мало-помалу в доме стали успокаиваться. Испуганные дрожащие слуги стали приходить в себя, как вдруг снаружи послышался новый шум, — и в дом внезапно вошло человек двенадцать черных служителей. Предчувствуя новое несчастье, оба француза бросились к ним навстречу. В это время четверо из новоприбывших внесли на ковре человека, по-видимому, без признаков жизни.
— Колет? — вскричал француз.
— Умер! — с ужасом проговорил господин де-Бираг,
— Нет, господин, — обратился к нему негр с добрым лицом, по имени Люсьен Дорнес, который был секретарем плантатора. — Благодаря Богу, он еще жив!
Господин де Бираг, знавший, что этот человек был предан плантатору, вздохнул спокойнее.
— Что же, он ранен? — спросил он.
— Не знаю. Думаю, что он лишился чувств, Он разбился при падении.
— Как же это случилось?
— Не знаю, господин. Я выбежал вместе с товарищами на звук выстрела, как вдруг в конце тамариндовой аллеи увидел всадника, удаляющегося галопом. Я бросился в погоню за всадником, но вдруг споткнулся обо что-то и упал. Поднявшись на ноги, я заметил около себя неподвижное распростертое тело. На мой зов поспешило несколько товарищей, некоторые из них также споткнулись и упали. Оказалось, что через аллею была протянута веревка, на высоте в пол-аршина от земли, а за нею были набросаны камни.
— Какой дьявольский умысел!
— Да, только чудом мы не разбились об эти камни.
— Их, кажется вчера не было?
— Ловушка была поставлена где-то в два часа утра, — с живостью ответил молодой секретарь, — так как я ровно в полночь возвращался домой по этой дороге из Леогана, куда меня посылал господин Жозеф Колет, и проехал по ней свободно.
— Да, я помню, Жозеф Колет и несколько слуг, мы также возвращались около часа ночи, и не наткнулись ни на какое препятствие. Продолжайте, однако! — заметил господин де-Бираг обращаясь к секретарю.
— Я сначала пытался разобраться в причине своего падения, — проговорил тот, — потом обратил внимание на тело. Оказалось, что это был мой господин. Голова его лежала на камне. К счастью, он упал так, что шляпа значительно ослабила удар: но, все-таки, последний был так силен, что лишил его сознания. Господин Жозеф Колет держал в своих руках разряженные пистолеты и лужа крови, которую я обнаружил в кустах в нескольких метрах, доказала, что пули его достигли цели, и что один из убийц убит.
— Один из убийц! Стало быть, вы предполагаете, что их было несколько?
— Уверен в этом!
Приложив палец, он прибавил, понизив голос до шепота:
— Будем благоразумны, кто знает, не подслушивает ли кто-нибудь нас?
— Понимаю, — проговорил господин де-Бираг, пожимая ему руку, — Вам известно что-нибудь?
— Нет но я многое подозреваю!
— Преданы ли вы своему господину?
— На жизнь и на смерть!
— Могу ли я рассчитывать на вас?
— Вполне!
После этого господин де-Бираг покинул секретаря и подошел к французу, исполняющему обязанности хирурга около двух дам.
— Скажите пожалуйста, — проговорил он. — Можно ли возвратить моего друга к жизни?
— Я думаю. Стоит только разжать ему зубы и влить несколько капель какого-нибудь вина, растереть его — и он очнется,
— Хорошо! Это сейчас будет исполнено! — и, повернувшись к секретарю, господин де-Бираг попросил.
— Дорогой Дорнес, прикажите немедленно оседлать двух хороших лошадей,
— Слушаюсь, господин!
— А вас, дорогой друг, — обратился господин де-Бираг к французу, — я попросил бы позволить мне принять управление над этим опустевшим домом.
— Сделайте одолжение, — ответил тот, улыбаясь, — я первый буду повиноваться вам!
— Благодарю вас! Впрочем, другого я и не ожидал. Теперь попрошу вас об одной услуге.
— Говорите.
— Вы немедленно сядите на лошадь и поедете в Порт-о-Пренс. Нужно предупредить полицию об этих событиях. А на обратном пути вы захватите с собой врача. Хорошо?
— Идет.
— Да не забудьте захватить с собой оружие!
— Не беспокойтесь! Я — стреляный волк и не дам подстрелить себя как зайца! Я прекрасно понимаю, что мы находимся в дикой стране, что бы там не говорили о культуре негров европейские негрофилы.
— Прекрасно! Так поезжайте с Богом!
— Лошади готовы! — объявил, входя секретарь.
— Доброго пути!
— Счастливо оставаться!
Мужчины пожали друг другу руки и француз вышел.
Господин де-Бираг вынул листок бумаги из портфеля и, написав несколько строк карандашом, сказал, подавая записку Дорнесу:
— Дорогой Люсьен, отправляйтесь немедленно в Хереми. Нужно предупредить господина Дювошеля о его несчастье. Только сделайте это с надлежащей осторожностью.
— Будьте спокойны, господин.
— Прекрасно! Идите же с Богом, только возвращайтесь скорее: вы здесь необходимы.
— Слушаюсь! Через три часа я вернусь! — проговорил секретарь, выходя из комнаты.
После этого господин де-Бираг отдал несколько распоряжений слугам, в частности, чтобы они еще тщательнее охраняли дом, и повернулся к плантатору.
Последний в этот момент открыл глаза, как человек, который только что пробудился от глубокого сна. Он бросил вокруг себя блуждающий взор, как бы отыскивая что-то. Потом вдруг выпрямился и грозно вскричал:
— Флореаль-Аполлон!
— Никто не видал его в эту ночь, — заметил господин де-Бираг.
С трудом Жозеф Колет поднялся с кушетки, опираясь на плечо своего друга.
— О, теперь я убежден, что Флореаль-Аполлон — презренный убийца! — сказал он.
— Кто меня зовет? — раздался мрачный голос.
На пороге дверей появился негр.
Молодые люди, невольно вздрогнув, как бы при виде ужасного зрелища, отпрянули назад.
7. Уличенный злодей
Прошло несколько минут тяжелого молчания. Бессознательно, не спуская глаз с негра, господин де-Бираг подошел к столу, где лежало оружие.
Флореаль-Аполлон не тронулся со своего места. Скрестив руки на груди, с высоко поднятой головой, с глазами, метавшими молнии, скривив губы в презрительную усмешку, он стоял неподвижно на пороге комнаты.
Он же первый нарушил молчание.
— Вы обвиняете меня в моем же отсутствии, — сказал он угрожающим голосом. — Я готов отвечать вам! Но сначала скажите, в чем заключается мое преступление?
— И вы еще смеете спрашивать об этом? —