А Фрасин неожиданно для себя смешался, покраснел, словно не он, а его уличили в недозволенном. И хотя родители Людмилы в их отношения демонстративно не вмешивались, аспирант не сомневался, какой приговор ему вынесен. Однако, как и многие в подобной ситуации, Фрасин утешал себя мыслью, что жить ему придется не с тестем и тещей, а с Людмилой. Разумеется, если та согласится. Она сама, казалось Фрасину, не в ладах с отцом и матерью. Расспросов о них избегала, отделываясь коротким и неопределенным: «Родителей не выбирают».
И покуда Фрасин с присущим начинающему ученому воображением пытался представить, состоится ли поворот в его холостяцкой жизни, навстречу ему несся другой поворот — реальный и опасный.
Поглощенный неясными предчувствиями, Фрасин забыл о нем. Выметнулась из-за медноствольных сосен изогнутая лента шоссе. Фрасин вдруг увидел в нескольких метрах перед собой до нереальности огромное побелевшее лицо, наполовину закрытое мотоциклетными очками. Аспирант резко, до хруста в суставах, рванул руль вправо. Сюда, вплотную к дороге, подступали вековые деревья. Вспышкой взметнулось в сознании: все, конец…
Зажмурившись, Фрасин сжался. Его ударило, но неожиданно как-то мягко. Не было скрежета корежащегося металла, боли от секущего по лицу раздробленного стекла. Будто невидимая и огромная мягкая ладонь приняла на себя машину. Фрасину показалось, что «Запорожец» влетел в плотный, похожий на розовую слоистую вату туман и осел в нем, мягко пружиня, издавая всем корпусом странный сдвоенный звук: «клок-клок». Звук повторялся некоторое время, словно скрытый от глаз метроном механически отсчитывал мгновения.
А когда он стих, Фрасин обнаружил, что розовый туман рассеялся, «Запорожец» мирно рокотал метрах в ста от злополучного места. Аспирант был цел и невредим. Переведя взгляд на зеркальце заднего обзора, он увидел мелькавшую между соснами кожаную спину удалявшегося мотоциклиста, который с минуту назад так опрометчиво вырвался на встречную полосу движения.
Внезапно Фрасин вздрогнул: впереди, над исцарапанным грязным капотом, дрожало изумрудное сияние. Сияние темнело, уплотнялось, обретая все более четкие контуры. И вскоре можно было различить нечто крохотное, полупрозрачное, с пульсирующими оранжевыми пятнами глаз. Фрасин не сомневался, что это именно глаза, мерцавшие с живым участием и любопытством.
«А что, если я сошел с ума? — подумал Фрасин. — Не вынес аварийного шока и тронулся».
— Нет, человек в машине, — оглушительно громко отдалось у аспиранта в висках. — Ты здоров. Но отныне ты объект локального теста.
— Какого теста? — хрипло вырвалось у Фрасина. Он ощутил, как от ужаса у него холодеет кожа на затылке. — Кто вы?
И ответил сам себе пораженным шепотом:
— Инопланетянин!..
Изумрудное создание всколыхнулось:
— Не совсем. Я всего лишь универсальный биозонд с программой локального тестирования. Пользуясь земными понятиями, нечто среднее между роботом и живым существом.
Фрасина изумило, что странный собеседник говорит, не раскрывая рта. Да и как можно раскрывать то, чего нет. Рот у миниатюрного фантома, устроившегося на капоте, отсутствовал, как, впрочем, и нос, и другие привычные глазу черты. Между тем звучащие до неправдоподобия правильно и четко слова аккуратно, как бильярдные шары в лузу, вкатывались в сознание Фрасина:
— Базовая планета нашей цивилизации называется…
Фрасин услыхал тонкое шипение, перешедшее в знакомый приглушенный метрономный звук: «клок-клок»…
— Нас разделяют тысячи световых лет. И все же не расстояние главная помеха на пути к контакту, — бесстрастно чеканило слоги существо.
Фрасин обвел воспаленными глазами пустынное шоссе, лес. Ему не верилось, что возможен столь невероятный диалог здесь, на обочине, покрытой жухлой травой. Но не придумал же он, в самом деле, это оранжевоокое чудо.
Из-за поворота вывернулся тяжелый рефрижератор, пронесся мимо, обдав Фрасина сизым дизельным перегаром. Водитель даже не глянул в сторону «Запорожца».
— На вашей планете много сложного, алогичного, запутанного, — продолжало существо. — Иногда аналитические системы отказываются обрабатывать собранную биозондами информацию. Согласитесь, пока объект не изучен досконально, вступать с ним в контакт, по меньшей мере, неразумно.
— Согласен, — ответил Фрасин после некоторого раздумья. — Что ж, изучайте.
— Этим и занимаемся, — проговорило существо. — Уже не одну сотню лет.
— Неужели так давно! — ахнул Фрасин.
— В исторических масштабах времени ушло не так уж много, — заметило существо. — Но в земном измерении — достаточно. Увы, мы даже стали действующими лицами фольклора многих народов Земли. Не могу понять, как это произошло; после каждого сеанса тестирования мы начисто стираем память с определенных участков мозга объекта. Но факт остается фактом. Очевидно, действуют не учтенные нами факторы подсознания.
— Погодите-ка, — шептал ошеломленный необычной информацией Фрасин, — вы хотите сказать, что в наших сказках описаны инопланетяне?
— Не инопланетяне, а биозонды локального тестирования, — бесстрастно поправил оранжевоглазый собеседник. — А откуда, по-вашему, взялись всякие там Емелины щуки, золотые рыбки, серые волки, уносящие царских дочерей?
— Фантазия… — пробормотал Фрасин.
— Но фантазии необходим толчок, отправная точка, — возразило существо. И процитировало: — «Сказка ложь, да в ней намек…»
Фрасин поражение молчал.
— Случалось, биозонды выходили из строя — сказывались непривычные условия, непредвиденные случайности, — продолжал необычный собеседник аспиранта. — Тогда начинали происходить вещи уже совершенно невообразимые для землян. И, естественно, рождались весьма причудливые легенды. Впрочем, не в этом суть. Суть в том, что мы, биозонды, за все эти годы крайне недалеко продвинулись в решении главной задачи — помочь определить готовность вашей планеты к контакту. Не так-то просто понять, что из себя представляет человек. — Фрасину почудилось, что существо вздохнуло. — Иногда мне кажется, что эта миссия нам вообще не по силам. Люди — непостижимые, противоречивые создания. По крайней мере, с точки зрения нашей цивилизации.
— А в чем, собственно, будет заключаться тест? — после вежливой паузы осведомился аспирант.
— Условия традиционны, — отозвалось существо. — Я буду исполнять ваши желания. Разумеется, в предусмотренных программой пределах. Вас интересует, почему выбор пал именно на аспиранта Фрасина…
— Интересует, — признался Фрасин.
— Вы совершили благородный поступок, — пояснил собеседник. — Спасли чужую жизнь, рискуя собственной. Это вселяет некоторые надежды на нестандартный исход… — Существо оборвало фразу и перешло на деловой тон: — Условимся о деталях теста. Во-первых, о нем никто не должен знать. Во-вторых…
Фрасин ощутил на запястье приятную тяжесть. Взглянув на руку, обнаружил на ней круглый металлический предмет.
— Прибор вызова, — сказало существо. — Может работать как обычные часы. Если захотите меня видеть, переведете стрелки на три оборота назад. Вы испытываете сейчас какое-то желание?
— Желания всегда найдутся, — медленно, чтобы выиграть время, проговорил Фрасин. Он постепенно свыкался с необычностью ситуации. Более того, ситуация начинала ему нравиться. — А сколько продлится тест?
— Это зависит от многих причин, — ответило неопределенно существо. — Итак, я жду.
Фрасин глянул, как дрожат переменчивые изумрудные блики на капоте, помолчал.
— А я не останусь в итоге у разбитого корыта? — выговорил он наконец. — Согласно классической схеме.
— Не исключено, — бесстрастно ответил собеседник. — Впрочем, вы можете и отказаться от тестирования.
Фрасин задумчиво покачал головой, рассеянно посмотрел на часы, и его даже потом прошибло. Аспирант опаздывал на свидание, быть может, самое важное в жизни.
— Цветы! — лихорадочно произнес он. — Розы. Букет. Нет, лучше корзину.
— Что еще? — спросило существо. — Мне проще выполнять все желания сразу.
Фрасину пришло в голову, что недурно бы сделать Людмиле подарок поэффектней. Да и будущих тестя с тещей, людей в высшей степени практичных, огорошить чем-то необыкновенным.
— Кольца обручальные можно? — начал он, краснея.
— Можно. Мы легко синтезируем изделия из благородных металлов.
— Тогда и портсигар для Егора Константиновича. Из чистого золота, с его личной монограммой. Для тещи — шубу норковую.
«Людмила может обидеться, — подумалось Фрасину. — Надо бы и ей что-то, кроме кольца…»
— А ожерелье жемчужное можно? — спросил, затаив дыхание.
— Разумеется, — легко, как и прежде, согласилось существо.
— Как будто все… — выдохнул Фрасин. Было ему немного не по себе. Сердце почему-то колотилось, как у марафонца, преодолевшего труднейшую часть дистанции. Изумрудное создание по-прежнему восседало на обшарпанном капоте, ожидающе мерцая пятнами глаз.
«Ну конечно же, — чертыхнулся про себя Фрасин, — не в «Запорожце» же вести это добро».
— «Волга» — произнес он. — Последней модели.
Тут же до слуха донеслось мягкое шуршание. Фрасин оглянулся. Из остановившейся у обочины, сверкающей лаком машины выскочил плотно сбитый, подвижный, улыбчивый мужчина. Шагнув к Фрасину, мужчина почтительно склонился над ним и отрапортовал:
— Доставил согласно договоренности. Документы на машину — на приборном щитке. Прошу. — Он распахнул дверцу перед Фрасиным. — А «Запорожец» я отгоню в комиссионку.
Мужчина откозырял, уселся на место Фрасина и укатил.
— Что же вы? — донеслось от «Волги». Изумрудное сияние дробилось на десятки зайчиков, весело скакавших по зеркальному покрытию. — Все, о чем вы просили — в машине.
Фрасин медленно обошел вокруг сверкающей «Волги», сел за руль, повернул ключ зажигания. Мотор зарокотал вкрадчиво.
Странное чувство донимало Фрасина. Словно за эти несколько мгновений произошло нечто важное, ускользнувшее от его внимания.
И вдруг он понял: в глазах биозонда уже не было прежней теплоты. Они потускнели, почти сливаясь с полупрозрачным телом пришельца.
— Я сделал что-то не так? — спросил неуверенно Фрасин. — Мне кажется, вы смотрите осуждающе…
— Смотрю, как на всех, — проговорило существо.
Фрасину почудилась грусть в этих словах. Однако разобраться в достоверности своих ощущений аспирант не успел, поскольку бесплотный его собеседник начал быстро бледнеть, растворяясь в остывающем вечернем воздухе. Еще мгновение, и он исчез совсем, оставив Фрасину чувство неясной тревоги в душе и едва уловимый звук затухающего метронома: «клок-клок»…
2
Прошло около месяца после необыкновенного происшествия на пятнадцатом километре. Время это спрессовалось в сознании Фрасина в один невероятно растянутый день, наполненный незначительными, необязательными поступками и тщетным ожиданием подлинного чуда. Грезились аспиранту грандиозные открытия, способные пошатнуть устоявшиеся основы мироздания, распахнуть перед дерзновенным взором головокружительную бездну непознанного…
Однако бесстрастное инопланетное создание, которое аспирант с некоторых пор не без фамильярности именовал Био, быстро вернуло Фрасина с утопических высей на грешную землю. С присущим ему педантизмом создание разъяснило, что ограниченность локальной программы допускает выполнение лишь тех желаний, которые не способны повлиять на течение естественных социальных процессов.
Фрасину пришлось отказаться от мысли потрясти столпы мироздания, удовлетворившись чудесами масштабом поскромнее.
Покуда аспирант ломал голову, как разумнее распорядиться неожиданным даром судьбы, практичная чета, сразу уяснившая диапазон возможностей потенциального зятя, забрасывала его конкретными просьбами. Словесные экспромты аспиранта относительно выигрыша в мифической лотерее и неожиданного наследства чета выслушивала с вежливыми двусмысленными улыбками. После того как Фрасин без особого труда уладил весьма неприятное, скандалом попахивающее дело с одной из контролирующих работу мясокомбината организаций и помог супругам вступить в гаражный кооператив, Егор Константинович взирал на аспиранта с почтительностью, граничащей с едва не мистическим поклонением. По вечерам Егор Константинович извлекал из потайного места драгоценный презент и любовался игрой камней, составлявших его инициалы. Пользоваться портсигаром на людях он не решалея.
Реакция Людмилы на подарки озадачила Фрасина. Ожерелье его суженая не приняла, заглянув в ларец с кольцами, отодвинула его в сторону. Без улыбки, пристально всматривалась в лицо Фрасина, словно видела его впервые. Молчала, пряча тревожный вопрос в глубине слегка раскосых и оттого придававших особую прелесть ее вытянутому лицу глаз.
И мерещилось Фрасину что-то общее в холодном влажном их сиянии и мерцании оранжевых зрачков пришельца: неразгаданное, нездешнее — чужое.
До смешного непрактичной казалась дочь практичных родителей. От необременительной высокооплачиваемой работы отказалась, заявив, что никуда не уйдет из своей библиотеки. На предложение Фрасина официально оформить отношения отвечать не спешила. Может быть, Людмила каким-то особым, не каждому данным чутьем понимала, что сказочное превращение аспиранта неестественно, от лукавого, как говаривали а старину.
Фрасин не ощущал зарождавшегося между ними отчуждения, как не замечают здоровые и толстокожие люди признаков надвигающейся грозы. Его влекло в океан неожиданно открывшихся возможностей. Почти каждый день стрелки магических часов откатывались на три оборота и под приглушенное волнующее «клок-клок» являлся вежливый оранжевоокий джинн. Уже владел Фрасин просторной квартирой в центре города и дачей в живописном лесном уголке, был повышен в должности, готовился после защиты диссертации к длительной и весьма многообещающей заграничной командировке. Жизнь раскладывалась на перспективу податливо, легко, как пасьянс под опытными пальцами.
Между тем эйфория от сознания небывалой удачи постепенно улетучивалась, уступая место странной тоске. Раздумья о сложности своего положения, не дающего возможности реализовать задуманное, все чаще неприятно тревожили Фрасина. Несколько сюжетов программы «Время», просматриваемой им в безукоризненной цветовой гамме новейшего японского телевизора, подсказали аспиранту очередные просьбы.
Казалось, в оранжевых пульсирующих зрачках оживает тепло былой уважительности. Впрочем, Био оставался верен себе, вновь пустившись в пространные пояснения о возможностях локального теста.
Фрасин в который раз услыхал, что биозонд не в состоянии помочь накормить всех голодающих одного из континентов. Не в его власти свергнуть военную хунту. Даже изменить курс эскадры во главе с печально известным авианосцем, приближающейся к берегам некой суверенной державы, Био не взялся.
— Ну хоть что-то!.. — взмолился Фрасин.
— Хоть что-то можно, — отвечало полупрозрачное создание. И скрупулезно начало перечислять:
— Обеспечить продовольствием несколько семей… Помочь одному из мятежников осознать всю антигуманность его поступка… Вывести из строя небольшой корабль сопровождения…
— Крохи! — вздохнув, заключил Фрасин. — Это в принципе ничего не изменит.
Оранжевоглазое создание тут же напомнило, что изменять в принципе ему категорически запрещено.
— Ладно, — махнул рукой Фрасин, — топи это корыто…
— Какое именно? — уточнил педантичный Био.
— Да уж какое можно, то и топи.
— Каким образом? — не унимался собеседник.
— Ну, взорви там что-нибудь…
— Нельзя! — возразил Био. — Могут быть жертвы среди команды. Что, если рифы?.. Течь в корпусе, экипаж успеет спастись.
— Рифы так рифы, — согласился Фрасин. Био исчез. «Свалился на мою голову со своим локальным тестом, — подумал уныло Фрасин. — То нельзя, это невозможно… А потом сделает вывод, что забочусь лишь о себе. И обобщит на все человечество».
Он поднялся, прошелся по комнате, остановившись напротив зеркала, стал придирчиво изучать себя.