Я потянулся.
— Долго я спал?
— Думаю, несколько часов.
— А знаешь, мне даже жаль, — сказал я, — эта мусорная свалка не стоит ничьей жизни.
— Теперь стоит, — отвечала Фракир.
— Верно. Ну, раз кто-то за нее погиб, ты, наверно, можешь сказать, что делать дальше.
— Картина и впрямь немного прояснилась, хотя пока не настолько, чтобы действовать. Надо дождаться утра.
— Тебе, случаем, не сообщили, где здесь поблизости еда и питье?
— За алтарем должен быть кувшин с водой. И хлеб. Но это на утро. Ночь ты должен провести в посте.
— Я бы так и поступил, если б принимал эту нудятину всерьез, — сказал я и повернулся к алтарю.
Я сделал два шага, и мир начал разваливаться на куски. Пол задрожал, и я услышал первый за все время звук — воющий скрежет откуда-то из недр горы. В бесцветном воздухе замелькали яркие краски, такие насыщенные, что я едва не ослеп. Потом краски исчезли, и комната разделилась. Стена со стороны входа налилась белизной. С другой стороны повисла кромешная тьма, скрывшая три выхода.
— Что… это? — спросил я.
— Что-то ужасное, — отвечала Фракир. — Недоступное моему разумению.
Я стиснул рукоять меча и быстро проверил, какие остались чары. Раньше, чем я успел сделать что-нибудь еще, комнату наполнило жуткое ощущение присутствия — такого мощного, что я передумал вытаскивать меч или произносить заклинание.
В обычных обстоятельствах я бы призвал Знак Логруса, но и этот путь был для меня отрезан. Я попытался прочистить горло, но не сумел извлечь никакого звука. И тут в середине света что-то зашевелилось, замерцало…
Из стены выступил Единорог; светло горящий, словно блейковский тигр[3], он лучился так, что я поневоле отвел взгляд.
Я посмотрел на глубокую, прохладную тьму, чтобы успокоить глаза, но не тут-то было: в темноте что-то ворочалось.
Снова заскрежетало, словно железом о камень. Скрежет перерос в громкое шипение. Даже раньше, чем лучи Единорога пронизали густой мрак, я понял, кто вползает в святилище: огромная одноглазая змея. Я перевел взгляд на середину пола, чтоб видеть обоих краем глаза — все лучше, чем пялиться в упор. Я чувствовал, что они смотрят на меня — Единорог Порядка и Змея Хаоса. Ощущение малоприятное. Я попятился, уперся спиной в алтарь.
Они надвигались. Единорог опустил голову и наставил на меня рог, Змея высунула подрагивающий язык.
— Если вы за доспехами, — сказал я, — то берите, не возражаю.
Змея зашипела, Единорог ударил копытом оземь. Трещина черной молнией побежала к моим ногам.
— У меня и в мыслях не было обидеть Ваши Преосвященства, — сказал я. — Мое дело предложить…
— Опять не то, — слабым голосом вмешалась Фракир.
— Скажи, как надо, — мысленным шепотом ответил я.
— Я не… Ой!
Единорог встал на дыбы; Змея подняла голову и закачалась на хвосте. Я рухнул на колени и отвел глаза — их взгляды ранили почти физически. Я дрожал, все мое тело ломило.
— Они хотят, — перевела Фракир, — чтобы ты играл по правилам.
Не знаю, какой сталью налился мой хребет, но я вскинул голову и посмотрел сперва на Змею, потом на Единорога. Хотя глаза наполнились слезами и болели, как если бы я смотрел на солнце, тем не менее мне удалось произвести нужное впечатление.
— Вы можете принудить меня к игре, но не к выбору. Моя воля свободна. Я буду стеречь оружие всю ночь, как было велено. Утром я уйду без него, потому что так захотел.
— Без него ты можешь погибнуть, — сказала Фракир, словно повторяя чужие слова.
Я пожал плечами:
— Если выбор между вами, я выбираю не отдавать первенства никому.
Меня обдало раскаленно-пронизывающим ветром, словно вздохнула Вселенная.
— Ты выберешь, — продолжала Фракир, — сам того не зная. Все останавливаются на чем-то одном. Тебя лишь просят оформить свой выбор.
— Почему именно меня? — спросил я. Новый порыв ветра.
— Ты обладаешь двойным наследством и наделен огромной властью.
— Я не хочу ссориться ни с кем из вас.
— Нам этого мало, — последовал ответ.
— Тогда убейте меня прямо сейчас.
— Игра уже начата.
— Значит, не мешайте мне ее продолжать.
— Мы недовольны твоим отношением.
— Взаимно, — отвечал я.
Ударил гром, и я потерял сознание. Если я отважился на такую откровенность, то лишь по глубокому внутреннему убеждению, что участника для этой игры не так-то легко сыскать.
Я очнулся на куче наколенников, кирас, перчаток, шлемов и тому подобного добра, исключительно угловатого и шипастого, причем каждый острый выступ впивался в мое тело. Я осознавал это постепенно, потому что отлежал себе все, что можно.
— Привет, Мерлин.
— Фракир, ты? — отозвался я. — Долго я провалялся?
— Не знаю. Я сама только-только очухалась.
— Я и не знал, что можно оглушить кусок веревки.
— Я тоже. Со мной это первый раз.
— Ладно. Спрошу по-другому. Сколько, по-твоему, мы провалялись без сознания?
— Мне кажется, долго. Поднеси меня к выходу, тогда я скажу точнее.
Я с трудом оттолкнулся от пола, выпрямился, но не устоял и рухнул на четвереньки. Тогда я пополз к выходу, отметив по дороге, что из кучи вроде бы ничего не пропало. В полу зияла самая настоящая трещина, в глубине комнаты лежал самый настоящий мертвый гном.
Я выглянул наружу, увидел яркое небо, испещренное черными точками.
— Ну? — спросил я после недолгого молчания.
— Если не ошибаюсь, скоро утро.
— Перед рассветом небо всегда ярче, да?
— Что-то в этом духе.
Кровь возвращалась в затекшие члены, все тело кололо, словно иголками. Я с трудом выпрямился, прислонился к стене.
— Есть какие-нибудь новые указания?
— Пока нет. Думаю, к утру появятся.
Я доковылял до ближайшей скамьи и рухнул на нее.
— Если сейчас кто-нибудь войдет, мне придется отбиваться какими ни на есть чарами. Спать на доспехах — извращение. Почти как спать в них.
— Брось меня во врага, я, по крайней мере, выиграю тебе время.
— Спасибо.
— Давно ты себя помнишь?
— Да, наверное, с раннего детства. А что?
— Я помню свое первое пробуждение к жизни, тогда, в Логрусе. Но до вчерашнего дня все было как во сне. Я плыла по течению.
— Что ж, многие так живут.
— Правда? Я не могла ни думать, ни общаться.
— Верно.
— Как по-твоему, это теперь навсегда?
— Что именно?
— Может, эти способности даны мне только на время? Только для этой страны, а потом пропадут?
— Не знаю, Фракир, — сказал я, растирая левую икру. — Думаю, не исключено. А ты уже вошла во вкус?
— Да. Глупо, конечно. Зачем переживать о том, о чем не смогу пожалеть, когда утрачу?
— Хороший вопрос, и я не знаю ответа. Может, ты бы так и так до этого дошла.
— Не уверена. Но точно не знаю.
— А ты боишься стать прежней?
— Да.
— Знаешь что? Когда мы поймем, как отсюда выбраться, ты останешься здесь.
— Не могу.
— А почему бы нет? Конечно, ты была мне большим подспорьем, но я и сам способен за себя постоять. Заживешь своей жизнью, сознательной.
— Но я урод.
— Да мы все такие. Я просто хочу сказать, что понимаю тебя, и по мне ты очень даже хороша.
Она дернулась и замолкла.
Я пожалел, что боюсь выпить воды.
С час я сидел, мысленно перебирая недавние события и пытаясь отыскать хоть какие-нибудь зацепки или намеки.
— Я вроде как подслушала твои мысли, — произнесла вдруг Фракир. — И могу кое-что подсказать.
— Да? Что именно?
— Тот, кто доставил тебя сюда…
— Похожий на моего отца?
— Да.
— И что он?
— Он был не такой, как первые два. Он — человек, они — нет.
— То есть это и вправду был Корвин?
— Мы прежде не встречались, так что наверняка не скажу. Но одно точно — он не такой, как эти, геометрические.
— Ты знаешь, кто они?
— Нет. Я только знаю за ними одну странность, и она ставит меня в тупик.
Я наклонился, сжал руками виски. Несколько раз глубоко вздохнул. В горле у меня пересохло, все мышцы болели.
— Говори, я жду.
— Я не знаю, как объяснить, — сказала Фракир. — Однако давно, в мои бессознательные дни, ты необдуманно пронес меня на себе через Огненный Путь.
— Помню. Тебе это так не понравилось, что у меня долго не проходил рубец.
— Порождения Хаоса плохо уживаются с порождениями Порядка. Однако я осталась жива. И событие записано в моей памяти. Так вот, Дворкин и Оберон, которые приходили к тебе в пещеру…
— Да?
— Под их человеческим обличьем пульсировали энергетические поля, заключенные в геометрические контуры.
— Что-то вроде компьютерной анимации?
— Может, и так. Не знаю.
— А мой отец — он был не такой?
— Ничего общего. Но я подвожу к другому. Я распознала источник.
Я внезапно встрепенулся:
— То есть?
— Завихрения — геометрические линии внутри фигур — воспроизводят участки Пути.
— Ты что-то путаешь!
— Нет. У меня не было сознания, зато фотографическая память. Обе фигуры — трехмерное отображение частей Пути.
— А зачем Пути подсылать мне свои подобия?
— Я всего лишь удавка и пока не научилась рассуждать.
— Раз тут замешаны Единорог и Змея, то почти наверняка и Путь.
— Логрус уж точно.
— И сдается, Путь действительно показал себя разумным в тот день, когда Корэл его прошла. Если так и если он и впрямь способен создавать свои подобия — сюда ли он намеревался меня отправить? Или Корвин перенес меня в какое-то иное место? И чего Путь от меня хочет? И чего хочет отец?
— Везучий — ты можешь пожать плечами, — сказала Фракир. — Кажется, это называется «риторические вопросы»?
— Наверное.
— Мне начали поступать новые указания, из чего я заключаю, что ночь на исходе.
Я вскочил.
— Значит, можно есть и пить?
— Думаю, да.
Я не заставил себя упрашивать.
— Знаешь, я еще не совсем освоилась в новой роли и потому не знаю, уважительно ли вот так прыгать через алтарь, — заметила Фракир.
(Черное пламя моргнуло, когда я перемахнул между свечами.)
— Черт, я даже не знаю, чей он, — сказал я, хватая кувшин, — а неуважение, по-моему, должно быть адресным.
Земля легонько вздрогнула, я поперхнулся водой.
— И опять-таки, ты права, — заметил я.
Я пронес кувшин и хлеб в обход алтаря, мимо закоченевшего гнома, и пристроил на скамье у задней стены. Уселся и уже без спешки принялся за еду.
— Что дальше? Ты сказала, поступили новые указания.
— Ты выдержал искус, — ответила Фракир. — Теперь надо выбрать себе оружие и латы и пройти сквозь один из выходов в этой стене.
— В который?
— Один принадлежит Порядку, другой — Хаосу, про третий я ничего не знаю.
— И как в таком случае принимать взвешенное решение?
— Думаю, для тебя будет открыт лишь один путь — назначенный.
— Значит, выбора у меня нет?
— Вопрос о выходах, полагаю, решится выбором оружия.
Я доел хлеб, запил последними глотками воды. Встал.
— Ладно. Посмотрим, что будет, если я не возьму ничего. Гнома жалко.
— Он знал, на что идет.
— В отличие от меня.
Я подошел к правой арке, потому что до нее было ближе. За ней открывался светлый коридор, чем дальше, тем ярче освещенный, так что в нескольких шагах я уже ничего разобрать не мог, настолько слепило глаза. Я продолжал идти и чуть не расшиб себе нос. Как об стеклянную стену Здорово, ничего не скажешь. Вот и иди после этого к свету.
— Ты становишься циником прямо на глазах, — заметила Фракир. — Это я про твою последнюю мысль.
— Ладно тебе.
К следующей арке я приблизился осторожнее. За ней было серо. Здесь тоже начинался коридор, причем видеть я мог чуть дальше, чем в первом. Впрочем, разглядывать было особенно нечего — пол, стены, потолок. Я протянул руку и не нащупал преграды.
— Похоже, нам сюда, — заметила Фракир.
— Все может быть.
— Я перешел к левой арке. В коридоре за ней было черно, как у Бога в кармане. Здесь стеклянной стены тоже не обнаружилось.
— Хм-м. Похоже, выбор все-таки есть.
— Странно. Меня на этот счет не предупреждали.
Я вернулся к средней двери, сделал шаг и тут же обернулся на звук. Гном сидел на полу и покатывался со смеху, держась за бока. Я попробовал шагнуть к нему и уперся в невидимую стену. Внезапно святилище начало уменьшаться, словно я с огромной скоростью удаляюсь спиной назад.
— Я думал, он — покойник, — сказал я.
— Я тоже. Все признаки были налицо.
Я повернул обратно, в ту сторону, куда шел. Никакого движения. Похоже, я все-таки стоял на месте, а удалялось святилище.
Я сделал шаг, другой. Ни звука. Я пошел вперед. Через несколько шагов мне вздумалось потрогать левую стену. Я протянул руку, но ничего не нащупал. Ладно, тогда правую. Опять ничего. Я шагнул вправо и вновь выставил руку. Безрезультатно. До обеих серых стен было по-прежнему одинаково. Я засопел и двинулся дальше.
— В чем дело, Мерль?
— Ты чувствуешь стены справа и слева от нас? — спросил я.
— Нет, — отвечала Фракир.
— Как ты думаешь, где мы?
— Идем между Тенями. — Куда?
— Пока не знаю. Знаю только то, что мы идем по пути Хаоса.
— Что? С чего ты взяла? Я же должен был для этого прихватить что-нибудь из соответственной кучи?
Я быстро охлопал себя и нашел заткнутый за левое голенище кинжал. Даже в тусклом свете сразу стало видно, что сделан он у меня на родине.
— Нас обманули, — сказал я. — Теперь понятно, отчего смеялся гном. Он заткнул мне это в сапог, когда я проходил мимо.
— Но у тебя все равно оставался выбор — между этим коридором и темным.
— Верно.
— Почему же ты выбрал этот?
— Здесь светлее.
Глава 5
Шагов через пять исчезли даже кажущиеся стены, а с ними потолок. Я обернулся и не увидел ни коридора, ни арки, только гнетущую пустоту. Хорошо хоть пол остался. Единственное, что отличало мою дорогу от окружающего мрака, — это видимость. Я шел сквозь сероватое марево в долине сплошной тени, хотя, строго говоря, шел я между Тенями. Вот жлобы! Могли бы не экономить на освещении.
Я слушал зловещую тишину и гадал, сколько Теней осталось позади и можно ли ставить вопрос так прямолинейно. Вряд ли.
Однако не успел я углубиться в высшую геометрию, как справа что-то зашевелилось. Взгляд выхватил из тьмы высокую черную колонну. Впрочем, она не двигалась. Я заключил, что то был обман зрения: я иду, колонна стоит, а кажется — наоборот. Толстая, ровная, гладкая — я всматривался, пока черный силуэт не заволокло мглой. О высоте колонны судить не берусь, поскольку не знаю, сколько до нее было.
Через несколько шагов я увидел новую колонну — теперь уже впереди и справа. Вглядываться я не стал, а продолжал идти. Вскоре показалась еще одна — по левую Руку. Колонны уходили во тьму, лишенную и намека на звезды — светлые ли, темные; мой мир венчала ровная, беспросветная чернота. Чуть позже колонны начали встречаться группами и уже не казались одной высоты.
Я остановился потрогать ближайшую — почудилось, что смогу дотянуться. Не тут-то было. Я сделал шаг в сторону, и сейчас же мне стиснуло запястье.
— На твоем месте я бы не стала этого делать, — заметила Фракир.
— А что? — спросил я.
— Так легко заблудиться и заработать кучу неприятностей.
— Может, ты и права.
Я перешел на бег. Колонны — колоннами, мое дело маленькое: побыстрей отстреляться и вернуться к тому, что мне действительно важно — разыскать Корэл, выручить Люка, разобраться с Джулией и Джартом, найти отца…
Колонны мелькали, то далекие, то близкие, между ними стали попадаться другие архитектурные излишества. Одни были низенькие, кособокие, другие — высокие — сходили на конус, часть привалилась к соседям, некоторые лежали в обломках. Беззаконное многообразие радовало глаз победой силы над формой.