Джо Джо решительно шагнул вперед, направляя в темный коридор луч света.
Коридор был пуст, насколько хватало мощности фонаря. Шуршаще-шелестящий звук, однако, не исчез, но стал ближе. Джонсон обвел лучом стены и увидел квадрат вентиляционного отверстия. Звук шел оттуда.
Астронавт вошел в коридор и поднес фонарь к закрывавшей отверстие решетке. На какой-то миг ему показалось, что нечто большое, пятнистое и безглазое отпрянуло вглубь вентиляционной трубы… но он тут же понял, что это просто игра света и воображения. Какой-то белый клочок дрожал в луче фонаря. Это был оторвавшийся кусок пластика; поток воздуха теребил его, и он, цепляясь за решетку, издавал тот самый звук.
— Есть! Мой робот засек его!
Джо Джо вздрогнул, словно приходя в себя, потом сфокусировал взгляд на схеме в шлеме. Довольно близко от того места, где он сейчас находился, пульсировал красный огонек. Дженнингс обнаружил сигнал Аткинсона. Зеленые огоньки остальных астронавтов остановились, пока их компьютеры рассчитывали кратчайший путь, потом быстро задвигались в сторону красной точки.
Джо Джо и Карпентер столкнулись у входа в коридор, где должен был находиться Аткинсон — или, по крайней мере, его браслет. В это время на другом конце коридора показался Дженнингс. В самом коридоре никого не было, но в нем имелась боковая ниша, где находился один из аварийных распределительных щитов. По всей видимости, источник сигнала находился там.
Астронавты устремились навстречу друг другу.
Дженнингс достиг ниши первый и застыл, глядя на то, что находилось внутри. Джо Джо перешел с бега на шаг. Он понял, что не хочет увидеть то, что увидит.
Аткинсон наполовину лежал, наполовину сидел на полу в нише. Впрочем, эти глаголы нисколько не передают позы его неестественно вывернутого тела.
Правая рука крепко сжимала высоковольтный провод, свешивавшийся из открытого щита, и между пальцами слабо сочился дымок. Джо Джо подумал, что если бы не шлемы, они чувствовали бы запах горелого мяса. Рот Аткинсона был оскален в безобразной усмешке, пустые вытаращенные глаза смотрели на коллег.
Шлемы троих астронавтов взорвались вопросами остальных, которые видели на своих схемах, как три зеленые точки слились около красной.
— Похоже, он мертв, — деревянным голосом сказал Дженнингс.
— Не похоже, а точно, — перебил его Карпентер. — Схватился за провод с нарушенной изоляцией. Высоковольтный кабель.
Подходили остальные, останавливались перед нишей. Кто-то снял шлем; прочие сделали то же самое. Хелсинг обесточил кабель, и двое астронавтов уложили тело на тележку подъехавшего робота.
Десять человек сидели вокруг круглого стола с эмблемой Марсополиса. Два пустых кресла резали глаз, словно выбитые зубы.
— Вы сообщите Хоку? — спросил Хелсинг у командира.
— Полагаю, пока нет смысла портить ему настроение, — ответил Де Торо.
— Пусть работает спокойно.
Вудро, кажется, хотел что-то возразить, но промолчал.
— Ситуация, конечно, не из приятных, — продолжал командир, — и я понимаю, что вы чувствуете. Тем не менее, несмотря на потерю, мы можем и должны продолжать работу. Обязанности Аткинсона примет на себя Дженнингс.
Конечно, темп работ несколько снизится, но…
— Вы полагаете, все, о чем мы сейчас должны беспокоиться — это темп работ? — резко перебил его Джо Джо.
— Мы должны обсудить то, что творится на станции, — поддержал его Збельски.
— Ничего тут не творится. Произошел несчастный случай, и вы прекрасно это знаете, — жестко произнес Де Торо. — Не так ли, Харрис?
— Я знаю только то, что Аткинсон умер от поражения током. Я не знаю, почему он схватился за этот провод и хватался ли он за него вообще, — ответил биолог.
— Черт возьми, парни! — воскликнул командир. — Мы на законсервированной марсианской станции, а не в романе этого… как его… Кистри.
— Кристи, — уточнил начитанный Хелсинг. — Кстати, это женщина. Я предлагаю, прежде чем делать какие-либо выводы, пусть каждый расскажет о тех странностях, которые он здесь видел. Я первый высмеивал подобные разговоры, но теперь готов отнестись к ним серьезнее. И давайте воздержимся от комментариев, пока не прозвучат все рассказы.
— Похоже, Хелсинг, вы забыли, кто здесь командует, — проворчал Де Торо. — Ладно, я согласен.
— Начинай, Джо Джо, — кивнул Хелсинг, — ты первый заподозрил неладное.
Джо Джо повторил свои слова о пыли и «инстинктивном чутье». Затем Паулини упомянул о многочисленных расхождениях между документацией и реальной ситуацией в цехах.
— Уровень воды в хранилище тоже оказался ниже, чем положено, — добавил Збельски. — Хок говорил мне об этом.
Де Торо метнул на него недовольный взгляд.
— Я тоже кое на что натыкался, — признался Хелсинг. — Некоторые блоки второстепенных модулей оказались разобраны, полностью или частично. Но я не придал этому значения. В последние свои месяцы колония снабжалась настолько плохо, что могли возникнуть проблемы с запчастями. И вполне возможно, что в ожидании прибытия очередного грузовика с Земли в качестве времянки брали нужные детали из менее важных модулей.
— Так вот о чем говорил Аткинсон! — воскликнул Карпентер. — Он ремонтировал по моей просьбе один такой пульт, и что-то его там удивило. Я спросил, что он увидел, и он ответил «ничего». Я так понял, что ничего интересного для не электронщика, но, должно быть, там просто ничего не было, пустой корпус вместо компьютера.
— Прямо Улисс и Полифем, — продемонстрировал знание классики Хелсинг. — «Кто тебя обидел? — Никто!»
— Вот еще что, — сказал Дженнингс. — Я вчера говорил об этом командиру, но он не придал этому значения. (Де Торо поморщился.) Помнишь, Йен, мы играли в шахматы…
— И ты куда-то убежал, бросив партию, — кивнул Збельски. — Я было подумал, что тебе приспичило…
— В этот момент Хелсинг как раз говорил о фамилиях, и я кое-что вспомнил. Когда еще на Земле, во время подготовки к полету, я просматривал архивы, мне попадались документы за подписью старшего администратора здешнего космопорта. Его фамилия была Норвуд. Когда я это вспомнил, то побежал к командиру, чтобы успеть до конца сеанса связи передать запрос на Землю. Вчера пришел ответ, последнего администратора действительно звали Норвуд. Он давно умер.
— Ну и что из этого? — нетерпеливо перебил О'Нил.
— А то, что когда я впервые сел за компьютер космопорта — ну, тот, что стоял здесь со времени консервации — он приветствовал меня: «Добро пожаловать, мистер Норрис». Норрис, а не Норвуд.
— Ты мог ослышаться или спутать, — заметил Збельски. — Ведь тебя тогда волновало не это.
— Харрис тоже слышал.
— Я не обратил внимание, — ответил Харрис. — Я занимался тестами воздуха.
— Так или иначе, Дженнингс, вы сами сказали, что проверить это уже нельзя, — вмешался Де Торо.
— Да, старый компьютер отключен и демонтирован, а в логах[2] отражались только события, связанные с системами космопорта, но не имена операторов, — признал Дженнингс.
— Но даже если Дженнингс и не ошибся, что с того? — настаивал Де Торо. — В сумятице эвакуации Норвуд вполне мог передать часть своих полномочий какому-нибудь Норрису, не закрепив этот факт документально. Ничего особенного.
— Да, — кивнул Хелсинг. — Каждый из фактов, которые мы здесь услышали, сам по себе имеет вполне тривиальное объяснение. Но все вместе они, особенно в сочетании с тем, что случилось сегодня, заставляют задуматься.
— О чем? — воскликнул Вудро. — О вампирах?
— О привидениях тех, кто покончил самоубийством в знак протеста против закрытия проекта, — иронически произнес Паулини, но голос его звучал не очень уверенно.
— В самом деле, парни, Марсополис — не город-призрак на Среднем Западе, — сказал Де Торо. — Здесь не могут прятаться бродяги или беглые уголовники. Мы в 70 миллионах миль от Земли, на непригодной для жизни планете, на станции, покинутой людьми 61 год назад.
— Классическая ситуация из романов Кристи, — усмехнулся Хелсинг. — Правда, у нее дело обычно происходило в каком-нибудь отрезанном непогодой особняке. Но, в отличие от этих романов, я все же не думаю, что убийцу надо искать среди нас.
— Существует легенда, — медленно сказал Дженнингс, — что не все обитатели Марсополиса ограничились протестами против эвакуации. Некоторое из них остались здесь.
— Абсурд, — заявил Вудро. — Человек может любить свою работу, но навсегда остаться ради нее посреди марсианской пустыни, полностью отрезанным от Земли…
— Не полностью. У них оставалась радиосвязь. Они даже могли рассчитывать, что за ними пришлют корабль. Вообще, никто же не знал, на какой срок замораживается проект.
— Однако связью никто так и не воспользовался, — констатировал Вудро. — Иначе мы бы знали об этом.
— Остаться здесь действительно не было такой уж глупостью, — заметил Харрис. — Мы нашли системы жизнеобеспечения в хорошем состоянии, если бы здесь остались люди, они бы выжили. А на Земле… не все, очевидно, знают, что за обстановка была в 56. Разгар кризиса. Война с Китаем казалась вполне вероятной. А в этом случае Марс был бы раем по сравнению с Землей. И вполне возможно, что отсутствие попыток связи объясняется неведением о судьбе Земли и страхом агрессии против Марсополиса…
— Самым молодым из них сейчас должно быть около 90, — задумчиво сказал Карпентер. — Для Земли не самый большой возраст. Но на Марсе, в отрыве от передовых медтехнологий…
— Когда программу начали сворачивать, в Марсополисе жило уже почти 5 тысяч человек, — сообщил Дженнингс. — Естественно, среди них было предостаточно женщин. Здесь могут жить уже поколения марсиан.
— И ты веришь в это? — хмыкнул Вудро.
— Не верил до сегодняшнего дня.
— Я не перебивал, чтобы выслушать, как далеко зайдет ваша фантазия, — сказал Де Торо, — но теперь я объясню, почему это все чепуха. Как я уже сказал, Марсополис — не земной брошенный город, откуда всякий уезжает, как и когда ему вздумается. Естественно, на каждого, кто здесь жил и работал, был заведен персональный файл, вся информация хранилась и обрабатывалась в компьютерах. И если бы кто-то не прибыл на предписанный ему корабль, это стало бы известно сразу. И последние корабли не покинули бы планету, бросая здесь людей, даже если бы они сами выразили желание остаться. Ведь это, по сути, было бы убийством, несмотря на все слова Харриса об исправности систем жизнеобеспечения. Бунтовщиков бы просто доставили на борт силой, у офицеров флота были такие полномочия. Так что в этих легендах истины не больше, чем в тех же рассказах о вампирах и привидениях.
— Тем не менее, такая гипотеза многое объясняет… — задумчиво протянул Хелсинг. — И если предположить, что кто-то из желавших остаться имел доступ к документации колонии… что кому-то из офицеров, скажем, дали взятку…
— Никто бы не такое не пошел, потому что это все равно бы всплыло на Земле, — возразил Де Торо.
— В самом деле, — поддержал его Вудро, — ведь у этих оставшихся были родственники, друзья…
— Скорее нет, чем да, если они остались здесь, — ответил Хелсинг.
— Я не это имел в виду, — сказал Де Торо. — Я говорю об архивах земных служб. Налогоплательщики не исчезают бесследно.
— Полицейские отделы по поиску пропавших без вести были бы рады это слышать, — усмехнулся О'Нил. — Однако определить местоположение человека, не вернувшегося с Марса, проще, чем не вернувшегося с работы в нью-йорксом офисе.
— Факт прибытия каждого из колонистов зафиксирован службами космопортов, — кивнул Де Торо.
— У них был легальный способ не вернуться, — сказал Харрис, вспомнив состоявшийся за несколько часов до этого разговор. — Ведь на Землю не доставляли тела умерших?
— Насколько мне известно, нет, — признал Де Торо.
— Я же говорю — неприкаянные души, — хмыкнул О'Нил.
— Они могли сымитировать смерть и подделать отчетность. Избежав, таким образом, разногласий с земными архивами, — докончил мысль Харрис.
— Все это романтические фантазии, — Де Торо сделал нетерпеливый жест. — Никаких доказательств у вас нет и быть не может.
— М-да, доказательства… — проворчал Харрис. — Когда я вошел в оранжереи, там все было мертво. Высохшие чаны с водорослями, засохшие растения. Но мне не могло прийти в голову проверять, засохло все это 60 лет или 2 недели назад. Я просто натравил робота с мусоросжигателем.
— А вам не кажется, что это паранойя? — воскликнул О'Нил. — Какие-то загадочные марсиане, живущие на законсервированной станции, прячущиеся от нас всеми возможными способами и при этом враждебно настроенные…
— Конечно, паранойя, — кивнул Харрис. — Я вполне уверен, что у замкнутого сообщества из нескольких человек, десятилетиями живущего в таких условиях, разовьются всевозможные психозы.
— Ну, хватит фантастики, — сказал Де Торо. — Время связи с Землей.
— Полагаю, нам надо сообщить на Землю о наших подозрениях, — заявил Дженнингс. Несколько голосов поддержало его.
— Вы хотите выставить себя на посмешище?
— Речь идет о безопасности всей экспедиции, — напомнил Хелсинг.
— Хорошо, я отправлю запрос о человеке по фамилии Норрис и обо всех, кто числится погибшим на Марсе. Без дополнительных комментариев. Ответ мы получим завтра вечером. Это вас устроит?
— А как же завтрашний день? — спросил Джо Джо.
— Пусть никто не удаляется из зоны досягаемости сигналов, — сказал командир. — Не лезет ни в какие подземелья, не предупредив остальных. Поддерживает связь с соседями. Теперь все, или вы хотите праздновать Хеллоуин по полной программе?
— Разумно, — кивнул Хелсинг. — В конце концов, один несчастный случай действительно не повод сворачивать работу и сбиваться в кучу в ожидании нападения неведомо кого. Но если кто-то заметит что-то странное, пусть немедленно информирует остальных.
— Разумеется, разумеется, — нетерпеливо подтвердил Де Торо, поднимаясь, чтобы идти в радиорубку.
— Кстати, кто-нибудь проверял наших роботов? — спросил вдруг Джо Джо.
— С ними все в порядке?
— Я проверял, — отозвался Дженнингс. — Не считая тех, что забрал Хок, все роботы на месте.
Реакция Центра на гибель Аткинсона не отличалась от реакции Де Торо: «Это очень печально, парни, но, надеемся, вы сможете продолжать работу.»
Запросы о прошлом колонии, как и предыдущий запрос Дженнингса, были приняты без удивления: если команде «Вандерера» нужны дополнительные сведения, она их получит.
Хок не был извещен о произошедшем, и непроницаемая физиономия командира во время сеанса связи вряд ли сказала ему больше, чем его губы. Хок, в свою очередь, сообщил, что благополучно добрался до конца трубопровода, что диагностика показывает отсутствие фатальных повреждений трубы, и что роботы откапывают из-под снега льдоперерабатывающую станцию. Из-за бури, которая ощущается и здесь, видимость близка к нулю, но роботы справляются.
В эту ночь впервые за все время все оставшиеся в городе астронавты перебрались спать в один корпус, разместившись в соседних комнатах. О'Нил и Вудро говорили, правда, что это глупое суеверие, но Де Торо, хотя и разделявший их убеждение, предложил им, ради психологического комфорта команды, присоединиться к остальным. Однако, ничто не потревожило сон астронавтов, и поутру они обнаружили, что их по-прежнему 10, к немалой радости Джо Джо. Нервное напряжение, однако, сохранялось, и даже шутки, которыми перебрасывались члены команды за завтраком, не могли этого скрыть.
Нельзя сказать, чтобы этот день был самым эффективным по части работы; большинство астронавтов то и дело отрывались от своих занятий, чтобы связаться с кем-нибудь из соседей. В подземелья коммуникаций не спускался никто, кроме роботов; впрочем, те вполне справлялись со своими обязанностями. Все — даже, пожалуй, Вудро и О'Нил — с нетерпением ждали вечернего сеанса связи. Когда время настало, вся команда, вопреки инструкции, столпилась в тесной радиорубке.
Из принтера выползал листок с запрошенными данными.