— Да?
— Если только оно не было утрачено вследствие событий, жизненно важных для Империи. Такой, кажется, закон?
— Почти, Кааврен. Закон гласит — утрачено либо не может быть возвращено в связи с отправлением обязанностей перед Империей.
— Ага, в таком случае важно тут — «не может быть возвращено»?
— В точности так.
— Иными словами, Пел, Феораэ утратил свою собственность и не мог вернуть ее из-за обязательств перед Империей.
— Таков был запрос.
— В самом деле необычно.
— Вот и я так подумал.
— И тем не менее, что же дальше?
— Я случайно услышал…
— Пел, тебе удается «случайно» услышать столько, что я порой думаю — а нет ли у тебя нескольких лишних пар ушей!
— Если даже так, Кааврен, клянусь чем только пожелаешь, что существуют они разве что метафорически.
— Не сомневаюсь. Так о чем ты там услышал?
— Что предмет, за который он просит возмещения, был украден.
— А было ли соответствующее извещение? То есть, известил ли он самого себя об этой краже и заставил себя провести следствие?
— Нет, этого он не делал.
— Тоже весьма необычно.
— Именно. И есть еще один интересный момент.
— Учитывая количество этих интересных моментов, я более не удивлен, что ты заинтересовался данным вопросом. Итак?
— Автор запроса на возмещение.
— Автор запроса?
— Собственно, из-за автора я-то к тебе и пришел.
— То есть как? Я подобного запроса не помню.
— Нет, Кааврен, это был не ты.
— А кто же этот таинственный автор?
— Никто иной, как графиня Белой Вершины.
— Моя жена?
— Именно.
— Ну, этот момент прояснить нетрудно: я просто спрошу у нее.
— И уверен, что получишь ответ, ибо верность графини превыше любых сомнений.
— Я рад слышать это от тебя, Пел, ибо таково и мое мнение. Итак, я понимаю, почему ты изложил мне это дело, и ты совершенно прав, но я по-прежнему не вижу, где здесь связь с нападением на графа Сурке.
— Я тоже сперва не увидел. Но как ты понимаешь, когда дело привлекло мой интерес, я не мог не копнуть глубже.
— То есть ты удивился, что же было украдено.
— Это был первый вопрос.
— И ты получил ответ?
— Почти.
— И?
— У меня это заняло несколько лет, поскольку дело не было срочным, но — да, в конце концов я узнал.
— И что же было украдено?
— Серебряная тиасса.
Кааврен вскочил.
— Что ты такое говоришь?
— Описание — небольшая статуэтка тиассы, вся из серебра, с сапфирами вместо глаз.
— Это… когда он запросил возмещение?
— Через полгода после кутерьмы с предполагаемым вторжением дженойнов, которого так и не случилось, и во время которого, как ты помнишь, Придворный чародей непрестанно искал…
— Серебряную тиассу!
— Именно.
Кааврен снова опустился на стул.
— Можешь встать обратно, — заметил его друг.
— Что, это еще не все?
— Да, ибо едва я это узнал, я не мог не расследовать дело дальше.
— Ну разумеется.
— Два вопроса были любопытнее всего. Первый, кто украл тиассу? И второй, откуда она вообще взялась у Фероаэ?
— И ты узнал ответ на первый вопрос?
— Нет, но узнал ответ на второй.
— А! И как же тебе это удалось?
— Самым простым способом. Сперва убедил, что это вопрос имперского значения…
— И?
— Я у него спросил.
— О, это хитрый ход, Пел.
— Вот-вот.
— Итак, откуда же она у него взялась?
— Подробности несколько туманны, и включают кое-какую полузаконную деятельность, которую я предпочел бы с тобой не обсуждать, друг мой. Но в итоге след выводит ни на кого иного, как на нашего приятеля, графа Сурке.
— Вот так так!
— Да, именно.
— Что ж. А сейчас серебряная тиасса у него?
Пел пожал плечами.
— Вот чего не знаю, того не знаю.
— Надо попробовать ее найти.
— Согласен.
— А мне надо бы побеседовать с лордом Феораэ.
— О, что до этого…
— Ну?
— Если хочешь, пожалуйста, но я узнал у него все, что возможно.
Кааврен кивнул.
— Тогда ладно. Вопрос поисков тиассы — как бы убедить ее величество, что это работа для Отряда?
— Уверен, Кааврен, что ты умеешь быть убедительным.
Кааврен фыркнул.
— А я уверен, что у тебя есть замечания, которые могли бы помочь.
— Возможно, и есть.
— И?
— Можешь указать, что в этом деле замешано нападение на имперского вельможу, подобное ей не может понравиться.
— Верно.
— И более того, что здесь есть связь с вымышленным вторжением дженойнов, а я точно знаю, что случай этот она запомнила надолго.
Кааврен кивнул.
— Да, это поможет.
— Всегда рад, что могу помочь.
Кааврен поднялся.
— Тогда я отправляюсь сейчас же.
— Если не возражаешь, я подожду здесь.
— Само собой, — улыбнулся Кааврен. — Так тебе легче будет рыться в моих бумагах.
— Друг мой, ну разве я когда-нибудь был уличен в чем-либо столь прозаичном?
— Ни разу, — ответил он, шагая к двери. — Вот оно, истинное коварство.
Час спустя Кааврен вернулся, друг его все так же сидел в кресле. Кааврен снова сел за стол и спросил:
— Что ты можешь мне рассказать?
Под капюшоном снова сверкнула белозубая улыбка.
— Друг мой, ну вообрази только, что я могу тебе рассказать?
— Ты же знаешь, воображение — не моя стихия.
— Ее величество одобрила задание?
— Да, я сумел ее убедить. Она все еще рассержена по поводу вымышленного вторжения дженойнов, и прекрасно знает, что этот вопрос уходит глубже того человека, которого казнили.
Капюшон кивнул.
— Как я и ожидал.
— Отряд особых заданий начнет проверку, есть ли связь между этой загадочной серебряной тиассой и нападением на графа Сурке.
— Точно.
— Пел, почему меня известили только сейчас?
— Вплоть до сегодняшнего дня я вел собственное следствие.
— И почему же ты сегодня вдруг передумал?
— Я увидел связь между двумя делами.
Кааврен с минуту смотрел на друга, размышляя, как всегда бывало с йенди, чего же ему не сообщили. И в итоге сказал:
— Что ж, я определенно займусь этим делом.
— Уверен, ты выяснишь все, что возможно выяснить.
Кааврен вздохнул.
— Что ж, хорошо. Но разумеется, при столь малых зацепках я не могу ничего обещать.
— Думаю, мы понимаем друг друга. Я и не ждал обещаний или гарантий.
Кааврен улыбнулся.
— Во всяком случае, ты меня понимаешь, и этого достаточно.
Когда друг его удалился, Кааврен сел поразмыслить над следюущим ходом. Дело, касающееся следствия по нападению на графа Сурке, по-прежнему лежало перед ним, и он потратил несколько минут, чтобы освежить в памяти все подробности. Затем он отложил папку и звонком вызвал доверенного слугу (которого не следует путать с личным секретарем).
Явившийся на звонок колокольчика человек нам ранее уже мельком встречался; имя его было Бортелифф. Внешностью сия персона обладала вполне обычной для представителя Дома Теклы — круглое лицо и плотное сложение; короткий курносый нос, тонкие плотно сжатые губы. Вот уже несколько лет он работал на Империю — вернее заметить, на Кааврена. Познакомились они, когда Кааврен выполнял задание в герцогстве Тильдомском, где достойный текла работал поверенным у владельца текстильных мануфактур. Бортелифф, средних лет текла, столь впечатлил капитана своими организаторскими талантами и проницательностю, а сверх того, своей немногословностью, что Кааврен немедля предложил ему новую должность — должность, которую поверенный принял с чрезвычайной готовностью, ибо задание Кааврена в итоге уничтожило прежнее его место работы.
Многие из тех, кто работал вместе или рядом с Бортелиффом, полагали, что он немой. На самом же деле он вполне умел разговаривать, но много лет назад, работая слугой, он узнал, что чем меньше слов произносит, тем больше его ценят. После чего намеренно выработал привычку говорить мало. А обзаведясь этой полезной привычкой, обнаружил, что чем меньше говоришь, тем лучше получается слушать, а чем лучше слушаешь, тем точнее получается выполнить доверенные поручения. Вполне естественно, что этим он еще больше увеличил собственную ценность для работодателя. Так что к тому времени, которое имеет честь описывать наш рассказ, разговорчивость Бортелиффа редко превышала одно слово в год.
Помимо лаконичности, у достойного Бортелиффа имелись и другие добродетели. Точность, аккуратность, прекрасная память на подробности — и склонность выполнять распоряжения сразу и беспрекословно. Читатель, таким образом, не будет слишком поражен, узнав, что при таком списке умений своего слуги Кааврен не просто ему доверял, но и считал бесценным.
Таким образом, услышав звонок, Бортелифф немедля появился перед капитаном и слегка поклонился, сообщая таким образом, что он целиком и полностью готов получить любые распоряжения, каковые господин окажет ему честь сообщить.
Кааврен, как бы то ни было необычно для тиассы, считал каждое слово товаром особой ценности, и копил их, как владелец ссудной кассы копит свои монеты и расписки. В нынешнем случае он позволил себе расстаться со следущими:
— Постарайся выяснить нынешнее и недавнее местопребывание менестреля по имени Саручка, Дом Иссолы. Сообщи графине, что буду ужинать дома. Все поступившие сведения переправляй туда. Эту папку скопировать, по одной копии выдать каждому члену Отряда. Им же сообщить, что Отряд собирается завтра к десяти часам. Все.
Бортелифф поклонился, сообщая, что все понял, развернулся и удалился выполнять задание.
Полностью положившись на теклу, Кааврен более не уделял внимания доверенным ему поручениям, а просто вернулся домой, где отдал меч и плащ Цилю — пожилому слуге, который пребывал в замке еще до Междуцарствия, а к нынешнему времени разбирался в хитросплетениях службы империи, графских обязанностей и семейной жизни лучше любого другого здешнего обитателя, частично включая графиню и лорда Кааврена. Соответственно, избавив капитана от вышеупомянутого груза, он сообщил:
— Графиня на террасе.
— Спасибо, Циль, — ответил Кааврен и отправился на одну из двух террас, построенных с целью любования морским пейзажем. Одну из них в ясную погоду часто занимала графиня, занятая делами империи; вторую все именовали «террасой для завтраков», поскольку именно таковой была цель ее использования в начале обещающего быть ясным дня.
Кааврен немедленно обнаружил супругу, а она оторвалась от дел и приветствовала его улыбкой, способной, как капитан неоднократно признавался, рассеять любую тьму.
— Милорд, — подала она ему руку, — вы вернулись рано. Это восхитительно!
Он поцеловал ее руку и опустился на стул рядом с ней.
— Да, мадам, чтобы подготовиться к завтрашнему дню — боюсь, он окажется долгим, и возможно, несколько последующих тоже.
— Что-нибудь интересное во Дворце?
— Два старых расследования сошлись вместе, и посему должны быть возобновлены. Кстати, об одном из них ты кое-что можешь знать.
— О, правда? Ты же знаешь, я всегда готова содействовать тебе в твоей работе, как и ты всегда рад помочь мне в моей. И что же это такое, о чем я могу кое-что знать?
— Это дело касается лорда Феораэ, серебряной тиассы и вопроса вымышленного вторжения дженойнов несколько лет назад — как ты знаешь, ее величество приняла этот вопрос очень близко к сердцу.
— О, да, — кивнула графиня. — Я действительно кое-что об этом знаю.
— Кое-что, мадам, о чем вы прежде мне не сообщали?
— Ах, милорд, неужели я слышу в вашем голосе тень осуждения?
— Лишь любопытства, мадам. Совсем непохоже на вас — скрывать сведения, которые могли бы помочь в моей работе.
— Обстоятельства очень уж необычные.
— Но вы можете все объяснить?
— Разумеется, и прямо сейчас, если пожелаете.
— Буду весьма рад услышать это объяснение.
— В таком случае расскажу.
— Весь внимание.
— Вы знаете, что предполагаемое вторжение было схемой джарегов?
— Да, мадам, с этим обстоятельством я ознакомлен.
— А знаете, на кого эта схема была нацелена?
— Этого не сообщалось.
— Верно, милорд, ибо обнародование этого поставило бы Империю в неприятное положение.
— Насколько неприятное?
— Ее величество была бы вынуждена сделать официальное сообщение, что, в свою очередь, вызвало бы законные и наверняка жестокие нападки на Дом Джарега, а джареги, разумеется, ответили бы. Ее величество, обдумав, решила оставить все как есть, учитывая, что цели джареги не достигли, а сам злоумышленник казнен. Сотрудничество лорда Феораэ состояло в том, что он не сообщал о краже статуэтки, я же заполнила бумаги, чтобы по крайней мере возместить ему расходы.
— Именно ее величество решила не проводить дальнейшего следствия?
— Да.
— Что ж, хорошо. А что было целью схемы?
— Убийство некоего лорда Талтоша.
— Талтош! Граф Сурке!
— Тот самый.
— Я и не думал, что джареги так сильно хотят его смерти.
— Я тоже, милорд.
— И как их схема должна была сработать?
— Они намеревались обманом вынудить императрицу его разыскать, после чего наемные убийцы нанесли бы удар.
— А при чем тут Феораэ?
— Так сложилось, что у него ранее имелась вещь, которую джареги использовали как повод, чтобы убедить ее величество в необходимости разыскать выходца с Востока.
— И вещь эта — серебряная тиасса.
— Именно так.
— А что с ней стало?
— Вот этого не знаю. У Феораэ ее украли, и оставшиеся улики указывали на лорда Талтоша. Ясно, однако же, что выходец с Востока ее не похищал. Так что по-прежнему неизвестно, что же с ней стало.
— Понятно.
— Возможно, вам будет полезно знать, что лорд Талтош женат.
— Ах вот как?
— Вернее, был женат. Его бывшая супруга живет в Южной Адриланке и по-прежнему достаточно сильно о нем заботится, чтобы серьезно рисковать, спасая ему жизнь.
— Это полезные сведения.
— Милорд, простите, что я не сообщила вам раньше, но императрица…
— Я все прекрасно понимаю, мадам. Я бы сделал то же самое, потребуй ее величество этого от меня. — Он снова поцеловал ее руку и улыбнулся.
— Благодарю вас, милорд. Чем вы намерены заняться теперь?
— Для начала попробую отыскать серебряную тиассу. Очень может быть, что кто бы сейчас ни был ее хозяином, но именно он — ключ ко всему.
— Надеюсь, что так, милорд.
— Но первым делом…
— Да?
— Первым делом, мадам, я намерен хорошо провести вечер со своей обожаемой супругой.
— Позвольте сообщить, милорд, что с этим планом я совершенно согласна.
— Если хотите, можем даже отправиться в город. Придется ли вам по вкусу вечер, посвященный музыке?
— Господин мой знает, как я обожаю музыку.
— Я тоже. Эстрада в «Перстах» всегда открыта.
— Да, она хороша, однако возможно, сегодняший случай больше подходит для Концертного зала Адриланки?
— Это верно, мадам, но я же знаю, что вам более по вкусу светская музыка, нежели традиционные композиции?
— Мне нравится и то, и другое, милорд, как и вам, хотя я и знаю, что вы склоняетесь к последним. Впрочем…
— Да?
— Полагаю, сегодня для меня будет особым искушением облачиться в лучшее платье, которое сумеет подобрать Ноли; а еще навести глянец на ногти и блеснуть драгоценностями.
Кааврен улыбнулся.
— А я оденусь, как подобает графу Белой Вершины, в синий шелковый плащ и шляпу с пером, и возьму вас под руку, чтобы все мне завидовали. А когда я вдосталь наслажусь этим удовольствием…
— Да, что тогда?
— Вот тогда-то мы войдем в зал и усладим наши чувства созданной Дженги «Симфонией Северного моря», исполняемой оркестром под руководством самого Дженги.
— О большем и мечтать не стоит.
— И я не могу придумать лучшего способа расслабиться перед погружением в пучину утомительного задания — а оно, заверяю, таковым будет.
— Давай сейчас об этом не будем!
— Всецело за.
— Но не пора ли поторопиться?
— Концерт начинается в девять. Час на одевание, час на небыструю прогулку, несколько минут на поздний ужин в «Курином бульоне», и у нас еще останется время на променад.
— В таком случае — план готов!
План этот, хотя и составленный старым воякой, в данном случае сработал в точности как предполагалось. Они прибыли к концертному залу и вошли, улыбаясь и переговариваясь со случайными знакомыми. Кааврен, разумеется, отметил с чувством глубокого удовлетворения, что все взоры, как открытые, так и исподтишка, притягивала к себе графиня — она, как всегда, предпочла одеться в красные цвета лиорнов, в данном случае это было платье с низким вырезом, длинным шлейфом, рукавами в сборку и избытком кружев. Наряд довершали драгоценности — бриллиантовые сережки и рубиновая заколка. Впрочем, эти внешние атрибуты блекли в сравнении с ее остроумием и обаянием, которые демонстрировались всякому присоединяющемуся к окружавшей их группе, быстро выросшей до средних размеров толпы, ожидающей сигнала к началу концерта.