Мы в аэропорт. Но только наш самолет от земли отрывается – нам на хвост два боевых истребителя садятся. Вик снова за коммуникатор хватается. Залезает в спутниковую навигационную систему, подправляет там малость… Самолеты мигом про нас забыли. Как начали метаться! И бочки, и косые петли, и обратные иммельманы – чего только не крутят! Это с военных спутников десятками посыпались предупреждения о ракетных атаках. Вот электроника истребителей и тронулась…
На горизонте Америка показалась. Нью-йоркские небоскребы, Статуя Свободы… И тут в салон пилот выходит. И помолиться предлагает. В последний раз. Сербские хакеры взломали сеть аэропорта и активировали систему автоматической аварийной посадки. И автопилот самолета теперь только их приказы выполняет.
Сербы решили уничтожить символы Международного Надсмотрщика. Нашему «Боингу» самый главный достался. Мы прямо на Свободу несемся. У неё от страха глаза – как у анимешных девчонок стали. Факел уронила, завизжала, подол на голову натянула и только зубы стучат: клац-клац-клац!
А сербы наш самолет прямо в эту пасть ведут… В огромные бронзовые клыки… Клац! Клац!! Клац!!!
Я рванулся из кресла…
… и грохнулся с кровати.
Сердце – как ночной мотылек у лампы. Трепыхается, словно из груди вырваться собралось. Ну и сны…
И понято, отчего. Чёртов Вик! Не спится ему! В прихожую из его комнаты свет падает. Гула вентиляторов нет – комп не на форсаже работает, – зато клацанье по клавиатуре прекрасно слышно!
Бедное мое подсознание…
А утром этот паразит мне даже выспаться не дал!
– Вставай, Дик! – пристает.
Ему-то хорошо – он за три часа высыпается, извращенец фидошный. А мне часов девять надо.
– Отстань… – бормочу. – Ты вообще хоть спал сегодня? Всю ночь по клаве молотил, спать не давал…
– Да? – Вик хмурится. – Не помню… Под пивным наркозом был, наверно… Но это всё фигня! Вставай, Дик! Ты, типа, коренной лондонец, голубая кровь, всё такое…
– Ну и?
– Ну и! Должен знать: где у вас скупщики ошиваются?
– Какие скупщики? Отвяжись…
И одеяло на голову натягиваю.
Но Вику если что-то надо, от него так просто не отвяжешься.
– Какие, какие… краденого! Что мне теперь с этим щенком делать, если в общагу его пронести нельзя? Не зря же мы целый день на него убили!
– Вик, ты чего?! – я даже глаза открыл от удивления. – Мы из-за твоего епа и так едва не попались! Забыл, как полисмены в парке нас чуть не забрали?
Но Вик даже бровью не ведет.
– Чуть-чуть не считается, – говорит. – И вообще! Бояться багов, из никсов не вылезать. Кончай осиновым листом на ветру прикидываться! Вставай и пошли!
Забираем мы щенка с вокзала, тащим его в мастерские колледжа. Вскрываем. Отключает Вик в биосе опцию тревоги – чтобы еп не блажил, когда к нему без специального магнитного жетона подходят. Аккумуляторы щенку заряжаем – и опять в Лондон.
Привожу я Вика куда надо.
Нас сразу же заметили. Подходит к нам тощий парень, в вязанке, натянутой до самых бровей:
– Чё есть, пацаны?
Я с ним объясняюсь. Ну, то-сё, пятое-десятое: это, типа, не дешевая японская поделка вроде «Айбо», это, типа, отечественный рулез…
Но парень про электрических щенков первый раз слышит. На тушку епа под мышкой у Вика глянул, языком поцокал – и полтинник предлагает.
Ну Вик ему и сказал, что думает по этому поводу. Хорошо, что на русском – иначе бы не вылезать нам месяца полтора из лучшего госпиталя.
– Вик, ты это… – шепчу быстрее, пока он на английский не вздумал перейти. – Ну их… Они парни крутые… Фиг с этим щенком…
Но у Вика словно рефлекс какой включился. Сует он мне щенка – и преображается. Челюсть вперед выдвигается, пальцы растопыриваются – и идет Вик на парня.
– Братан! – говорит. – Кончай шестерить, я в настроении перетереть по-серьезному. Веди к боссу!
И взглядом парня обламывает. И что вы думаете? Обломал. Парень мигом ушки поджал и повел его куда-то! Я офигел. Где это Вик в своей Раше тусовался, если с такими парнями общий язык находит? Или у них в Раше все такие?..
Через двадцать минут возвращаются. Вместе с ними ещё какой-то крутой толстяк в кашемировом пальто и бадигард, как надувной шарик накаченный.
Отходим мы в подворотню, чтоб свидетелей поменьше. Осмотрел толстяк епа, языком довольно поцокал – и отслюнявливает Вику три штуки.
– Надеюсь, всё будет нормально? – говорит. – Если что… – и взглядом нас буравит.
Но Вик как деньги получил – всё, уже сияет. И всё остальное ему по… ну, в общем, море по колено.
– Всё нормально! – говорит. – Считайте, с гарантией! На всякий случай только форматните ему харды, качните из сети нужный софт и заново установите. Мало ли что…
Но толстяк Вика уже не слушает. Бадигард щенка сграбастал, и они быстренько растворились.
А Вик к парню в вязанке прицепился. Стрельнул у него мыльный аромат, куда можно предложения направлять, потом свой дал… Я его еле оттащил, пока он наш реальный адрес не выболтал! Вик уже в раж вошел. Так и рвался окунуться в большой бизнес!
Но слово сдержал. Мне не то, что немножко перепало – деньги Вик поровну поделил. Парень он, конечно, отвязный, и пофигист тот ещё – но всё-таки неплохой чел, даром что из Раши.
То есть это я так думал…
До следующего утра. Сам-то Вик сразу куда-то свалил, а я на ночь в Лондоне остался. В общагу только к полудню вернулся. Нагулялся так, что от вокзала до колледжа еле доплелся.
А привратник, зараза, ещё издевается:
– Как ваша собачка, Ричард? Не кусается? Не заразилась бешенством? – и хихикает противно так.
Прошлепал я мимо него, не среагировав – сил не осталось, чтобы на такие тупые шпильки реагировать. Даже до комнаты добраться сил не хватило. Только до холла и дотащился. А там в кресло рухнул.
Перед глазами телевизор. Но сил совсем нет. Даже на то, чтобы глаза от этого завшивевшего осциллографа отвести.
На экране довольные журналюги суетятся – ну просто офигенно радостные! Видно, где-то человек триста за раз погибло, не меньше. Я даже прислушиваться начал – и вот тут мигом в себя пришел.
Не только Вик на епов подсел.
Ещё один парень нашелся. Вычислял владельцев электрических щенков и заражал епов специальным вирусом. Журналюги его тут же Ржаным Хакером окрестили – полисмены уверены, что парень здорово на психоделики подсел. Прямо так и подписывался – LSD. Ну, то есть пытался… Но свое сознание он до таких пределов расширил, что даже буквы начал путать. Вместо LSD у него MSD вышло.
А сегодня утром на всех зараженных щенках этот вирус активировался. Журналюги просто захлебывались, расписывая прелести «электронного бешенства». Мирные кевларовые игрушки стали набрасываться на своих хозяев. Особенно не повезло владельцам последних моделей, у которых челюсти лучше настоящих…
В одном только Лондоне девять человек пострадало. Тут нарезка из пострадавших пошла – но много я не запомнил. Второй группой пострадавших оказались тот толстяк и бадигард, которым мы угнанного щенка сбагрили.
Пока медики их к эмбьюлансам вели, толстяк всё за поврежденное достоинство хватался, матюгался и обещал до каких-то студентов добраться. Бадигард от босса не отставал. С лексикой у него хуже оказалось, зато чувства из его луженой глотки так и фонтанировали…
Вот тут-то у меня второе дыхание и открылось. Скупщики уверены, что Вик это всё специально подстроил! И как им доказать, что вирусом щенка не он заразил?
А я был вместе с ним… Как бы мне за компанию тоже руки-ноги не поотрывали!
Вообще-то я не трус, но тут немного струхнул. Самую малость, конечно… Зубы так клацали, что челюсть пришлось рукой придерживать, чтобы эмаль не облупилась.
Надо Вика предупредить! Немедленно!
Я за телефон – но пальцы на ремень натыкаются. Блин! У друзей забыл! Сотовый мой в Лондоне остался…
Я быстрее в наш номер. Так рванул, что хоть сейчас в сборную колледжа записывай.
– Вик! – ору, едва в номер влетев.
Вик должен придумать выход!
Как же хорошо, что я ему тогда по рукам врезал! Иначе бы Вик тому парню в вязанке ещё и наш реальный адрес выболтал! А если скупщики узнают, где мы живем – они с нами такое сделают, даже подумать больно!
– Вик! – в его комнату влетаю.
Но его нигде нет. А на мониторе к старой липучке новая прибавилась:
Доброго времени, Дикки!
Недельку меня не будет, махнул домой наших девчонок навестить. Ваши все какие-то не такие.
ЗЫ! Я тут подумал… В общем, зря мы не оставили скупщикам нашего реального адреса. По мылу им может быть стремно, а заказы на щенков должны быть, это наша золотая жила. Так что я им в мыльницу кинул, где с нами в реале можно пересечься. Если заглянут, пока меня не будет, обслужи их по высшему разряду. Удачи!
– З-зараза…
Что же ты сделал!
И тут в прихожей дверь хлопает. И в два голоса матерятся.
И самое паршивое – узнал я голоса…
Ох, блин… Всё… Я только по стеночке оползаю.
Время словно остановилось. А голоса всё яростнее…
Вот они чуть тише – это толстяк с бадигардом в мою комнату ушли. Снова громче – это они обратно в прихожую вышли. И сюда идут, в комнату Вика…
И вошли…
– Зараза!!!
Это не толстяк с бадигардом! Это Вик с магнитолой на плече! Издевается, гад!!! С телевизора записал! Да я же его сейчас…
Но только я вскочил – Вик сам на меня набрасывается:
– Ты зачем сотовый выключил?!
Сотовый? При чем тут сотовый? Я даже растерялся.
– Я…
– Я из-за тебя четыре сотни потерял! – Вик бушует. – Увидел в аэропорту новости, звоню тебе – а ты…
– Я его у друзей посеял…
– У друзей он его посеял! Да мне из-за тебя пришлось из аэропорта сюда мчаться, чтобы тебя, олуха, предупредить! Даже билет не успел сдать!
– Да при чем тут четыре сотни! – я тоже завожусь. – Ты зачем скупщикам наш реальный адрес сообщил?! Они же нам теперь руки-ноги поотрывают! Ни за что не поверят, что про вирус мы не знали! Они…
– Не блажи, не оторвут, – Вик меня обрывает. Свой навороченный коммуникатор на кровать швыряет. – Нет у них нашего адреса. По дороге сюда я их мыльницу уже распотрошил и свое письмо изъял. Не успели они мое письмо с сервера забрать. И нашего реального адреса теперь не узнают.
На меня такая волна облегчения накатила, что даже ноги держать перестали. Вслед за коммуникатором на кровать плюхаюсь.
– Так значит, всё?.. – говорю с надеждой.
– Нет, не всё, – Вик прищуривается.
Я мигом напрягся. Что ещё не так?
– Вик?..
– Что «Вик»?! – он взрывается. – Этот остряк-самоучка всю нашу золотую жилу обломал! После этого скандала кто станет угнанных щенков покупать?! Нет, не всё… – сквозь зубы шипит. – Я этого паразита найду! Электронное бешенство выдумал… Английский юмор, типа… Ну, ничего. Посмотрим, как ему москальские хохмочки придутся…
– Но как ты его найдешь?
– Молча! – Вик огрызается. – Этот остряк недоделанный обязательно опять попытается щенков заражать, знаю я таких. А я его на живца и поймаю.
– Как же ты его на живца поймаешь? Епа-то у нас теперь нет…
– Да на фига он нужен?! Работу еповой операционки можно и на обычном компе эмулировать. Ну, я и эмулирую. И подставлюсь… А когда он на мой комп свою прогу для удаленного админства закачает, я её распотрошу, в обратную сторону по всем проксям пройдусь и на реальный адрес этого остряка выйду. И…
И замолкает, кровожадно ухмыляясь.
– Винт ему форматнёшь?
– Детский сад, Дикки.
– Мамашу с камнем сожжешь?
– Что за слюнявый пацифизм?
– А что тогда? Морду бить пойдешь?
– Ну… почти, – Вик прищуривается нехорошо. – Лично у меня всяких там джентльменских замашек и всякого такого ни на пол-юрика. Никакой голубой крови, никакого, типа, чувства вашего английского юмора… Сам-то я шутку с этим электронным бешенством оценить не смогу. А знаешь, кто сможет?
Догадываюсь…
– А… А не слишком круто?
– В самый раз, – Вик отвечает невозмутимо. – Хакер, Дикки, это не только две распальцовки и три компакта чужих прог.
– Ну да… Ещё и профессиональная этика…
– Ну… – Вик морщится. – Слишком пафосно. Я предпочитаю называть это корпоративной ответственностью. В конце концов, не зря же я у скупщиков их мыльный аромат брал?
Но я его уже не слушал. Я вдруг вспомнил, как подписывался парень, рассылавший вирус бешенства. MSD. Полиция уверена, что это LSD c очепяткой. Но…
Я ещё кое-что вспомнил. А прямо передо мной, на мониторе Вика, кроме свежей липучки ещё одна висит, старая. На специальные случаи.
– Вик, ты знаешь…
– Что?
– А ведь ты никого не поймаешь.
– Поймаю! Если я подсек только одного епа, а он пятерых, это ещё ни о чем не говорит! Подумаешь! Дуракам везет… Поймаю! И не таких делали!
– Нет, не поймаешь.
– Спорим? – Вик заводится.
Но у меня уже сил не осталось смех сдерживать. Валюсь на кровать, и говорить уже не получается. Только и могу, что руку поднять и в старую липучку ткнуть:
«Mode: Seriously Drunken».
Чужая игра
1. Саблезубая мышка
Веревка тихо поскрипывала.
Тело, подхваченное за шею петлей, медленно крутилось. То чуть поворачивалось вправо, так, что становилась видна струйка крови, стекавшая откуда-то с шеи на черное бархатное платье. Замирало так на миг, медленно-медленно начинало раскручиваться обратно. Чтобы через пол-оборота, показав уже другой бок, опять остановиться на миг – и медленно пойти вправо…
Длинные иссиня-черные волосы упали на лицо. Ветер лениво шевелил их, открывая то кончик носа, то высокую скулу, то кусочек лба с густой бровью. Но даже так я узнал ее.
Откуда-то доносился реквием – но странный, словно его исполняли кататоники. А может быть, и не реквием, а меланхоличный дум… Вступил новый рифф, злой и жесткий, и голова, безвольно свесившаяся на грудь, дрогнула.
Я шагнул назад – но ноги не слушались меня. Вросли в каменный пол. Все тело стало какое-то чужое, тяжелое и наполненное колючим жаром.
Жесткий рифф надвигался на меня, обхватывал со всех сторон стальной хваткой. Веревка, чуть поскрипывая, разворачивала тело ко мне лицом, ее голова медленно поднималась. Волосы соскользнули в стороны, открыв лицо, ее глаза остановились на мне.
– Закрой дверь, – сказала она.
Какой-то миг мир еще оставался прежним – а потом я понял, что справа уже нет стрельчатого окошка. Обычный тройной стеклопакет. Никакого ветерка. И никакого лица я не видел – лишь длинные черные волосы. Киони стояла спиной ко мне, подкрашиваясь перед зеркалом.
– Ки, какая же ты прелесть, – сказал Ян. – Особенно по утрам.
– Закрой дверь, я сказала! С той стороны.
Но Ян уже не смотрел на нее.
– Вик, на секундочку.
– Прямо сейчас? – спросил я.
– Не сейчас. Мигом!
– И чего тебе не спится в такую рань?
За окнами было еще светло, закат был в самом разгаре. А все интересное в доме начиналось позже, когда восходили звезды. Еще спать и спать… Хотя нет. Снизу уже доносились голоса и музыка, пока еще очень тихая. Что-то рано народ сегодня проснулся.
– Быстрее, быстрее, – Ян схватил меня за рукав и потащил.
Я не сопротивлялся, только переставлял ногами и на ходу пытался застегнуться свободной рукой. Друзей не выбирают.
Дом – Замок, как его называют здешние обитатели, – большой. Здоровенная двухэтажная махина из лиственницы, которой лет сто. С каждым годом дерево только твердеет, и сейчас в стены не то, что гвоздя не вбить не всякое сверло берет.
Не знаю, что здесь было раньше. Может быть, какой-то священник жил. Или морг был. А может, бюро похоронных услуг – впритык к заднему двору старое кладбище. Сейчас это дом Вирталь. Ну, то есть ее папаши.
– Ну в чем дело-то, Ян? Куда ты меня тащишь?
Мы дошли до лестницы. Но вместо того, чтобы спуститься на первый этаж, он повернул наверх, на пыльный и холодный чердак.