И я подскочил на кровати от крика.
Своего собственного крика. Что-то черное и покрытое шерстью пискнуло и метнулось вдоль моей ноги под одеялом, карябая меня коготками. Слетело с кровати, простучало крошечными лапками по полу – и замерло, забившись не то под кровать, не то в какой-то угол.
Левая ладонь болела так, словно зубы были все еще там. В кожистой перепонке под большим пальцем остались два синих укуса. Насквозь. Еще чуть-чуть, и эта тварь отхватила бы кусок…
Я резко перевернулся на кровати, опустил ноги на пол, быстро скользнул к двери. Дверь была приоткрыта – так любимая домашняя зверушка Виртали и попала в комнату. Я закрыл дверь. Все. Теперь не уйдет.
Солнце уже село, небо за окном заволокли тучи, в комнате было темно. Но я не стал включать свет – люблю темноту. Вернулся к кровати, встал на четвереньки и заглянул под нее. Из-под дальнего угла настороженно поблескивали две бисеринки. Я махнул рукой, словно собирался достать ее, и крыса метнулась из-под кровати. Сделала круг, обегая меня, шмыгнула к двери…
Сообразила, что дверь закрыта, рванулась обратно в глубину комнаты но я уже развернулся и раскинул руки. Грызун пискнул и отскочил обратно к двери. Дернулась вправо, влево, но не рискнула прорваться мимо меня вглубь комнаты.
– Все, сволочь шерстяная, – сказал я, глядя в эти черные бисеринки с серыми белками по краям. – Я тебе не кусок мяса, чтобы меня грызть. Те два раза тебе с лап сошли. Но не сейчас.
Крыса открыла пасть, показывая длинные нижние резцы.
Я махнул левой рукой, словно собирался схватить ее за хвост. Она дернула мордой навстречу руке – но я уже бросил к ней правую руку. Крыса заметила мой маневр, рванулась назад, в самый угол, – повернувшись ко мне задом, который легко схватить, не рискуя угодить пальцем под резцы.
И я бы ее поймал – ей некуда было деваться. Я почти коснулся ее… дверь распахнулась, целя мне ручкой в висок. Я успел отдернуть голову от медной шишки, но и крыса времени не теряла. Бешено работая лапами, так, что ее заносило на гладком паркете, словно гоночную машину на развороте, теряющую сцепление, крыса оббежала приоткрывшуюся дверь и вылетела в коридор.
– Йокарный бабай… Звездочет! Тебя стучаться не учили?
Звездочет оглянулся куда-то в коридор, провожая взглядом крысу. Снова обернулся ко мне.
– Вик, ты не мог бы…
Он смотрел на меня, но в глазах его было какое-то странное выражение. Он с головой провалился в свои мысли. Кажется, даже не особенно понимал, что из-за него я упустил крысу.
– Ну чего тебе? – не выдержал я.
Звездочет облизнулся.
– Вик, я не уверен, но кажется… В общем, ты не мог бы…
Я был уверен, что он потащит меня на чердак, глядеть на эту чертову вчерашнюю машину. Но Звездочет повел меня в тыльную сторону дома. В комнаты на втором этаже, где никто не жил – если не считать пауков, разумеется. Хотел бы я еще знать, чем они здесь питаются.
– Ты же знаешь, у меня зрение… – бормотал Звездочет. – Но мне кажется, там…
– Ну где, где?
С тыла к дому примыкало кладбище. Оно тянулось пару километров, до самой дороги. Там, возле дороги, это был новодел. Штампованная поделка из однотипных оградок и блеклых камней с вклеенными фотками… По-моему, распоследний христианин согласился бы стать упырем, лишь бы не гнить на такой помойке.
Но это было там, у дороги. Отсюда почти и не видно. А здесь, возле дома, было старое, еще дореволюционное кладбище. Настоящее. С большими участками, раскидистыми деревьями, тяжелыми чугунными скамейками и настоящими, высоченными крестами… Просто прелесть. Вот только сейчас, в темноте, все это превратилось в неясные тени.
– Вон там, – Звездочет указал пальцам.
«Вот там» была точно такая же темнота и неясные тени, как и везде вокруг.
– Нет там ничего.
– Вик, ну посмотри внимательнее!
– А что было-то?
– Мелькали огоньки.
– Фонарь? Фары?
– Нет, что-то маленькое. Вроде огонька от сигареты. Два.
Я вздохнул. Вот ведь параноик…
– Звездочет… Как же ты меня достал с этими орками, которые тебе везде мерещатся! Тебе не приходило в голову, что на кладбище может быть полно мышей? И бродячих кошек? У которых есть глаза, мерцающие в темноте?
– Ну… Вообще-то они яркие были… И красные, кажется…
– Значит, альбиноска. Ну и что?
– Альбиноска?.. – Звездочет нахмурился, что-то соображая. – Нет, это не должно влиять на цвет глаз в темноте. Понимаешь, когда…
Я покачал головой и отвернулся от окна, но Звездочет вцепился мне в руку.
– Вик, я прошу тебя! Ну посмотри повнимательнее! Вы с Яном заигрались, потеряли чувство реальности. Вам кажется, что все это игра. Но игры уже кончились. Вы заигрались, понимаешь?
– Ничего не поделаешь. Таков удел ботов, даже глюканутых. Вечная игра…
– Вик, перестань! – Звездочет шумно втянул воздух, словно пылесос. Медленно выдохнул и постарался говорить спокойнее: – Ян был прав только в одном. Я уточнил у ребят, как убили Филина. Похоже, это в самом деле какие-то психи, которые верят в вампиров и охотятся на них. Они убили Филина, как настоящего вампира.
– А ты знаешь, как надо убивать настоящего вампира?
– Ну перестань! Это уже не игра, как ты не понимаешь! Может быть, это и не психи. Может быть, они не верят в вампиров, а просто играли в охотников на вампиров. Но они его убили! Убили, понимаешь?!
– Это не важно. Сейчас здесь идет совсем другая игра, Звездочет.
– Да очнись же! – Звездочет почти сорвался на крик. – Это уже не игра!
– Ну хорошо, хорошо… Хорошо! Пусть это не кошка. Пусть это орда орков, бродящих по кладбищу. Пусть. Но ты сам подумай. Даже если там бродит стая подвыпивших скинов, а вон там компания психов, охотящихся на вампиров – ну и что? На такие случаи внизу сидит Циклоп, с верной «Береттой».
– Его нет. Он поехал в город на машине Виртали. И Ян тоже куда-то уехал.
– Ян скоро будет. И Циклоп скоро вернется. Просто за продуктами поехал. Расслабься.
– Вик… – Звездочет тяжело дышал, его лицо пошло красными пятнами.
Я кисло сморщился. Ну сколько можно…
– Ладно, как хочешь, – сказал Звездочет. – Но запомни мои слова. Рано или поздно вы поймете, что я был прав, но будет уже поздно. Игра закончится для вас неожиданно, и тем больнее будет возвращение в реальность.
Я закатил глаза.
Звездочет махнул на меня рукой, вышел из комнаты и потопал по лестнице вниз. Пошел убеждать Ирму уехать на его машине – тут и к гадалке не ходи…
Я еще раз посмотрел в окно, потом повернул ручку фрамуги. Рама была старая, с этой стороны дома их не меняли черт знает сколько лет. Ручка еле повернулась. Я прижал фрамугу к петлям, чтобы было хоть чуть полегче. В щель между ними год за годом набивалась пыль. Они почти срослись. Но наконец-то фрамуга поддалась, петли резко и громко скрипнули.
Я распахнул шире и высунул голову. Если бы на кладбище были скины, там наверняка играла бы музыка. Но было тихо. Только ветер, гоняющий опавшие листья, и еле уловимый шелест моросящего дождя. Я прикрыл фрамугу – но не до конца. Закрывать не стал, только довел фрамугу до рамы, так, чтобы снаружи не дуло и не было заметно, что окно открыто.
Потом пошел за Звездочетом. Помогать в уламывании Ирмы я не собирался. Но мне было интересно, что она скажет.
В самом деле интересно.
В гостиной вился хрустальной поземкой «Танцующий Декабрь» Кататоников и горели свечи. В память о безвременно доигравшемся Филине? Впрочем, из-за двери во вторую комнатку привычно долбили танки.
Ирма сидела на диване, поджав под себя ноги. На ней был махровый банный халат, но даже банные халаты в Замке Виртали были черные, и выглядел он как экстравагантное вечернее платье.
На нас со Звездочетом она не обратила внимания. Вообще не заметила. Зажав в руке тапку, она вглядывалась в пол перед диваном. Там, почти утонув в тенях, сидела крыса. Привстав на задних лапах, она била хвостом и смотрела на Ирму. Словно на ароматный кусок сыра.
Быстро пригнулась, оттолкнулась всеми четырьмя лапами и подпрыгнула высоко вверх, на диван к Ирме. И запрыгнула бы. Но едва ее лапы коснулись подушек дивана, Ирма отшвырнула крысу тапкой за край. Крыса бешено закрутила хвостом, переворачиваясь в воздухе, мягко приземлилась на лапы. Тут же развернулась и опять уставилась на Ирму, приоткрыв маленькую пасть с двумя длинными, почти в сантиметр, желтыми резцами. Там еще должны быть и верхние – по себе знаю, – но верхняя губа их прикрывает.
В дверях на кухню стояла Киони, наблюдая за Ирмой. Заметив нас, она пошла ко второму диванчику. Помочь Ирме избавиться от крысы она не собиралась. И сдается мне, я знаю, кто выпустил крысу из клетки. Сама Вирталь выпускала крысу, только когда сама с ней играла.
– Привет, Ирма, – сказал Звездочет.
Ирма подняла голову – и крыса тут же прыгнула. Ирма опять ударила ее тапкой, но крыса зацепилась за край подушки коготками. Заработала лапами, карабкаясь по кожаному склону на подушку.
– Уберите от меня эту зверюгу! – вскрикнула Ирма и еще раз ударила крысу. На этот раз даже когти не помогли. Крыса пискнула и шлепнулась на пол. Обиженно засопела и нырнула под диван.
– Не бойся, он играет, – сказал Звездочет. – Он ручной, Вирталин. Он не кусается.
– Это называется – не кусается?! – Ирма подняла руку, растопырив пальцы. На большом пальце у нее был не по размеру большой перстень, испещренный какой-то причудливой вязью. А чуть ниже, там, где большой палец смыкался с ладонью, было два фиолетовых прокуса. – Не кусается? Или это поцелуй по-вампирски такой?
– Странно… – Звездочет покосился на меня. – Вообще-то крыс кусался только пару раз, и только…
– Кто поставил эту гадость? – перебил я Звездочета и кивнул на проигрыватель.
Вообще-то мелодия была не самая плохая, особенно концовка. Но у меня были на то причины.
Киони взглянула на меня, прищурилась, но ничего не сказала.
– Ты же сама этого хотела… – Звездочет неуверенно улыбнулся Ирме. Ну, с вампирами.
– Чего я хотела, того не нашла, – отрезала Ирма. – Крысы кусаются, как вампиры. Вампиры разбегаются, как крысы… А как этот пан нетопырь вчера глазки строил. Все склепы мира мне обещал. И где? Ни склепов, ни вечной любви, ни пана нетопыря…
– Ирма, ну ты же знаешь, что стало с Филином… – начал Звездочет.
– Вот я и говорю. Какой-то птичке свернули шейку, а все вампиры тут же разбежались, словно конец света наступил…
– Ирма! Как ты можешь… Он все-таки…
Звездочет подпрыгнул на месте, чуть не заорав. Сзади, из темноты коридора, его хлопнула по плечу рука.
– Как вы могли так обо мне подумать, миледи.
Из темноты выступил Ян. Он был только с улицы, его волосы и плащ влажно поблескивали.
– Ага… Явился, блудный воздыхатель…
Ян отодвинул в сторону шипящего ругательствами Звездочета, прошел через комнату и плюхнулся на диван рядом с Ирмой. Достал из внутреннего кармана плаща черную розу.
С трудом сдерживая довольную улыбку, Ирма приняла ее, придирчиво осмотрела, понюхала, блаженно закрыла глаза:
– М-м… Но одного этого мало для вашего прощения, пан нетопырь.
– Я знаю. Я приготовил вам сюрприз.
– Еще одна охота?
– Опять игра в толкинутых, – негромко сказала Киони, ни к кому конкретно не обращаясь. – Только та же самая шутка по второму разу – это уже не шутка.
– Нет, – сказал Ян, не обращая внимания на Киони. – Это будет не как вчера. Это будет нечто особенное. Обещаю, вы будете помнить это до конца жизни, Ирма.
– Хм?..
– Поверьте мне, Имра. Я целый день провел в приготовлениях.
– Ирма… Ян… – процедил Звездочет сквозь зубы. – Ну какие из вас, к черту, вампиры? Ну хватит же! Игры кончились!
– Настоящая игра только начинается, – невозмутимо отозвался Ян.
– Ян, кончай…
– Картонные из них вампиры, – подала голос Киони.
– Неужели? – Ян обернулся к ней, вскинув бровь. – Может быть, вы еще знаете, какими должны быть настоящие вампиры?
– Да, – Киони сладко улыбнулась Яну. – Настоящие вампиры днем по улице не разгуливают и от солнечного света дохнут, как тараканы от «Дихлофоса». Это даже дикие аборигены с окраин Российской империи должны знать.
Ян прищурился. С окраинами Российской Империи Киони попала не в бровь, а в глаз.
– А мне кажется, любезная Киони, дело в другом. Просто жителям столицы главного огрызка бывшей Российской Империи слишком часто промывали мозги. Ян улыбнулся еще слаще, чем Киони. – И теперь их обвести вокруг пальца проще, чем месячного щенка. Верят в любую глупость, если ее красиво подать.
– Отмазочки, отмазочки, отмазочки… – Киони зевнула.
– Вы так думаете?.. Знаете, любезная Киони, чем маленький, добрый и пушистый хомячок отличается от злой и мерзкой старой крысы?
Теперь пришла очередь Киони прищуриться. Но в голову ей так ничего и не пришло, пауза затянулась.
– Ну и чем же? – не вытерпела Ирма.
– Хорошим пи-ар отделом, – пробурчал Звездочет. – Этому анекдоту уже… – он махнул рукой.
Киони, кажется, чуть покраснела. А может быть, это была просто игра теней. Свечи дрожали и тени прыгали по комнате, а Киони забилась в самый угол.
– Впрочем, у людей с промытыми мозгами можно найти и плюсы, – сказал Ян, не сводя глаз с Киони. – Пусть они верят, что вампиры в зеркалах не отражаются, и солнца боятся, и чеснока не переносят, и от крестов бегут… Пусть. Истинное развлечение расправляться с охотником на вампиров, у которого из всего оружия – крестик да флакон чесночной эссенции.
– Ян… – устало начал Звездочет. Потом махнул на него рукой и присел на подлокотник дивана возле Ирмы. – Поехали, Ирм, последний раз предлагаю. Там, на кладбище, кто-то есть. А вот Циклопа внизу нет. И машины Виртали тоже нет, Циклоп на ней в город за продуктами уехал. И когда вернется, неизвестно. Так что когда я уеду, ни одной машины не останется. И если что-то случится… Вы даже выбраться отсюда не сможете. А без Циклопа они вас в этом доме перебьют, как цыплят в курятнике.
– И почему некоторым людям нравится изображать из себя заезженную пластинку? – задумчиво сказала Ирма, в упор глядя на Звездочета.
Звездочет запунцовел, открыл рот…
Но так ничего и не сказал. Слез с подлокотника и быстро вышел из комнаты, – но на пороге притормозил и обернулся к Киони:
– Ки?
– Да, поехали, – сказала Киони. – Сдается мне, тут каждая деревенщина себя королевой воображает… Но простая Киони не выдержит двух Вирталей сразу…
– Ки… – Звездочет покосился на дверь, за которой Вирталь с пажами отшлифовывали свое звездное мастерство.
– Да ладно… Много чести.
Киони поднялась и вышла вслед за Звездочетом.
Даже не покосившись в мою сторону. Ну-ну…
Ян не отрывал взгляда от Ирмы, пока она не отправилась одеваться.
Я знал, зачем он ездил в город. И нетрудно сообразить, что он выяснил, – коли с места в карьер бросился завлекать Ирму на прогулку. Но я все же присел рядом с ним на диван.
– Как поездка, лесной эльф-разведчик?
Ян покосился на меня, потом встал с диванчика, взял меня за руку и тоже поднял с дивана. Снял со стола подсвечник и стал вглядываться в кожаную обивку. Особенно там, где сидела Ирма.
– Филина уже увезли, когда я приехал. Но крови в самом деле очень много. Его не просто убили.
– Уверен? Не может быть так, что все проще? Лишь оказался не в том месте и не в то время?
– Все может быть… – Ян подцепил с обивки длинный волос – Ирмы, наверное. Поставил подсвечник обратно и плюхнулся на диван. – Но странно. У него ничего не пропало. Разве что перстень.
– Перстень?.. Серебряный? С какой-то вязью?
– Платиновый, и с рунами. Но это не важно. Могли позаимствовать на память милиционеры, или кто-то из тех, кто нашел труп… Это не так уж важно.
Ян старательно, виточек к виточку, намотал на мизинец волос Ирмы, чуть ниже своего любимого перстня. Потом сдвинул перстень вверх. Под ним оказался еще один волос, намотанный на палец.