Один из ближайших домов оказался магазином, как указывалось на вывеске. Зайдя с тыльной стороны, увидели висячий замок с огромными дужками.
— Отойдите. Я такой легко сниму одним ударом. — Олег Кириллыч, держа в правой руке топор, отстранил всех левой рукой. Поднял топор и резко ударил им по замку. Замок слетел на землю.
— Идем с тобой, Леха. А Юрий Васильевич на стреме тут побудет! Спички у тебя есть? — обратился главмех к Светлову.
— Есть.
Из магазина они вышли через пять минут. Рубахи их раздулись от набранных вещей и продуктов.
— В следующий раз сумки или что другое надо брать, — шепотом сказал Леха.
Тем же путем моряки вернулись к своим.
При ярком свете костра, вокруг которого все уселись, из карманов и из-за пазухи прибывших появились буханки хлеба, консервы, три бутылки водки и пять пива, мыло, спички.
— Хорошо, что у нас никто не курит! — главмех весело обвел всех взглядом. — А то еще одна забота!
* * *
Патологоанатом в белом халате, с чемоданчиком в руке, деловито пошел к трупу.
— Тут змеи водятся, Валентин Николаевич! — крикнул Степанов.
— Те змеи, что ужалили лесника, уже скрылись! — раздалось ему в ответ.
— Афанасий Иванович, а мы с вами давайте пройдемся! — обратился к участковому, взяв его под локоть, капитан. — Какие-нибудь происшествия на вашей половине Бельгии были в последнее время?
— Одна мелкота только была — овцу украли, а может, она сама заблудилась… Рубахи сушились — выкрали. И это в селе, где последний вор уже умер, — некому воровать стало. Вот это вызывает удивление. А больше — ничего, тишина. Если время у вас будет, можем в участке, в Зеленом Доле, посмотреть — там автоответчик все фиксирует! Может, еще жалобы были! Вот меня здесь кое-что волнует. Мошкодеры живут на воздухе, в палатке возле сушильни, — вон стойбище их. А тут рыбацкая изба еще есть за деревьями. Вот избушку эту очень интересно посмотреть! Есть там вещи, а чьи они — большой вопрос. Даже вопросище! Давайте посмотрим!
— Идемте!
Возле избы они увидели свежевыкопанную яму для отходов. В ней были. обожженные консервные банки, остатки хребтов и голов рыб, птичьи кости и перья, разрубленная белка, облепленная белыми большими червями, почти истлевшее мужское нижнее белье — трусы и майка.
— Смотрите, Афанасий Иванович, яма для отходов, все правила пребывания соблюдаются… А не засыпана. Это о чем говорит?
— Да о том, что уходили наспех.
— Верно замечено! А у мошкодеров своя яма?
— Своя!
В избушке участковый обратил внимание капитана на подборку инструкций по пользованию плотом, по выживанию в море и карту сигналов бедствия. Все эти вещи капитан положил в непромокаемую сумку, в которой была ручная помпа. Кучка, в которой были фальшфейеры, ракеты и сигнальный фонарь, тоже была отправлена следом.
На скамейке в избушке они увидели стопочку из вымытых шести мисок, рядом пять чистых кружек, из которых торчали пять столовых алюминиевых ложек.
— Вполне может быть, что это вещдоки, — в задумчивости проговорил капитан Басов, разглядывая содержимое сумки. — Похоже, здесь жили пятеро или шестеро неопознанных пока лиц.
На чердаке, куда слазил капитан, был обнаружен спасательный плот. Капитан сбросил его на землю.
— Это тоже зацепочка. Надпись принадлежности к судну отсутствует, но у флотских можно прояснить, чье это может быть оснащение и кто терпел крушение у нас, — капитан рассуждал вслух. Он попросил Степанова: — Афанасий Иванович! Обращайте внимание на людей в тельняшках, не бритых, может быть. А судя по посуде, их могло быть человек пять или шесть! Попросите мошкодеров отнести плот к берегу. Сумку я сам отнесу. И еще. Хозяина избушки вы, Афанасий Иванович, знаете?
— Конечно. Наш он — из поселка. Фомичев Сеня.
— Вот выясните у Сени, давно ли он был здесь и знает ли о происхождении вещей.
Оставив сумку на берегу, Андрей Константинович вернулся к болоту, где находился труп, уже уложенный в патологоанатомический мешок.
Ильин Валентин Николаевич встретил капитана словами:
— Я закончил предварительный осмотр. Труп положил в ваш мешок. Не возражаете? А то у нас, в Кандалакше, закуплены тоненькие полиэтиленовые мешки из Китая. Так никакого сравнения. Небо и земля!
Теперь мое мнение о трупе. Кожа его имеет чрезвычайно резкую бледность. Значит, тело попало в воду, температура которой была ниже, чем его температура; кожные сосуды при этом сократились, что и обусловило бледность кожных покровов, возникла так называемая гусиная кожа.
У трупа сократилась также кожа мошонки и кожа грудных сосков. Эти признаки могут возникать как при утоплении в холодной воде, так и при попадании трупа в воду вскоре после наступления смерти.
Серый оттенок фиолетовых трупных пятен определяется количеством гемолизированной крови. Розовый цвет кожных покровов по краям трупных пятен возник вследствие того, что под влиянием воды эпидермис разрыхляется, что облегчает проникновение через него кислорода, который окисляет гемоглобин.
Уже через несколько часов после пребывания трупа в воде отмечается жемчужно-белая окраска лица, ладонной поверхности кистей и подошвенной поверхности стоп. В течение трех суток сморщивается кожа всей ладони — «руки прачек».
Мацерация кожи кистей в зависимости от времени пребывания трупа в воде такова.
К концу недели начинается отделение эпидермиса, а к концу третьей недели набухший, разрыхленный и сморщенный эпидермис можно снять в виде «перчатки смерти». Этого нет еще. Определенное влияние на динамику развития мацерации оказывает также минеральный состав водной среды (пресная, соленая, морская). Одежда на трупе, перчатки на руках и обувь могли задержать развитие мацерации, но в нашем случае этого нет.
Если перевернуть труп, то на спине, слева, то есть в области сердца, ясно видно глубоко проникающее отверстие. Зонд показал, что орудие было острым и проникло на двенадцать сантиметров.
Предварительно могу сказать, что убийство могло произойти две недели назад. То есть примерно в середине июня.
— Хорошо, доктор. Спасибо! А вон и Василий Васильевич показался, — капитан посмотрел на часы, — как и было обещано, в пределах часа их не было.
Вскоре к берегу пристал полицейский катер в сопровождении катера пожарной охраны.
— Взяли с собой, — объяснил Морозов присутствие катера пожарных, — им все равно баллоны с газом на остров везти надо.
Прибывшим из поселка показали труп, расстегнув мешок, и оба понятых в один голос воскликнули:
— Станислав Сергеевич, Станислав Сергеевич Никифоров. Леснике кордона на Ваське Кривом.
Составили протокол опознания и опознавателей отпустили.
Затем погрузили на катер приготовленные вёщи. Простились с мошкодерами. Попрощались со Степановым Афанасием Ивановичем, капитан попросил его присылать по инстанции информацию о происшествиях, которые случились в течение последнего месяца, и о всех, которые, возможно, произойдут.
Отправились в Кандалакшу, где решено было остаться ночевать в гостинице.
* * *
Моряки угнали стоявшую возле железнодорожной станции Княжая автомашину и дней десять мотались между Зеленым Долом и Красными Холмами, где располагалось примерно пятнадцать населенных пунктов. В них работало десятка четыре — пять магазинов, магазинчиков, базарчиков и отдельных палаток. Десяток из них моряки ограбили, взломав в некоторых случаях замки.
Ночевали они в машине, в лесу, в заброшенных клубах, в забитом досками зале ожидания маленького железнодорожного разъезда без названия.
Не раз, встречаясь с людьми, они слышали оскорбления в свой адрес, самым мягким из которых было «бомжи вонючие».
Однажды моряки заскочили на почту, где в свободном доступе была знакомая им газета «Флотские новости».
По сообщениям газеты можно было восстановить картину спасательных работ в Баренцовом море. Первого июня начался шторм, получены сигналы SOS с сухогруза «Одесса». Третьего июня шторм стих. Начались поиски пропавших моряков с использованием авиации и флота. Четвертого и пятого июня продолжались интенсивные поисковые мероприятия. Пятого июня поиски моряков прекратились.
Сообщение от седьмого июня гласило: «С учетом собранных на первоначальном этапе расследования доказательств в качестве основной причины затопления судна рассматривается нарушение правил маневрирования судном в условиях штормовой погоды», — сообщила официальный представитель Северо-Западного следственного управления на транспорте Следственного комитета России.
— Значит, судя по газете, мы все погибли, да? — растерянно произнес боцман, покидая почту.
— Мечтаете? Хорошо бы, козлы вонючие, — это вдогонку морякам бросила почтовый работник.
— Осторожно в выражениях, — хотел ввязаться главмех, но моряки не дали ему продолжить и, подхватив под руки, вывели из здания почты.
Тут, на площади перед почтой, моряки увидели ряд матерчатых палаток, торговавших промтоварами. Но покупателей было мало, и продавцы явно скучали.
К одному из чернявых торговцев подскочил Леха Светлов.
— Ты кто, азер или цыган? — спросил он, приставив к горлу продавца нож. И, не слушая ответа, продолжил: — Это и не важно! — Он срезал поясную сумочку продавца. — В полицию не побежишь?
— Нет, нет, нет, — залопотал продавец. — Там… документы только верните, — чисто, без акцента, затараторил продавец.
— Вынимай документы, — Леха протянул ему сумочку, из которой бывший хозяин ее стал вытаскивать документы. — Мы курточками у тебя разживемся?
Продавец согласно кивал.
Леха брал кожаные куртки, лежавшие на импровизированном прилавке, и передавал часть Жеке, а часть — главмеху.
Потом они быстро прошли к стоявшей неподалеку машине, за рулем которой сидел Изюм, и уехали.
— А я прихватил у этого азера пять помазков и две упаковки одноразовых бритв, — похвастал Жека. Только что были бедны, как корабельные крысы, а вот протянули руку — и все стало иначе, разбогатели.
— Ребята! Вы увидели в названии почты слова «Кандалакшского района»? Так это ЮБК — Южный берег Кольского, — сообщил всем Леха. — Значит, нас вынесло в Белое море! Ребята! Мы не в Баренцевом! Вот отчего спасатели нас не обнаружили. А отсюда недалеко до моей Кеми. Там все сможем достать. Все, что нам надо!
После ночи, проведенной в гостинице УВД, и завтрака, капитан Басов и лейтенант Шелабнёв на машине Управления, за рулем которой был Михаил, отправились в Кандалакшский отдел полиции на Пронина, 8.
— Эти белые ночи совсем не располагают ко сну, — пожаловался Михаил, — Никак не привыкну к ним.
— Так ведь и мы, северяне, неважно переносим их, — ответил капитан. — А все, кто из средней полосы приехал, те ночами мучаются, конечно, побольше нашего!
— Юрий Кондратьевич! Мы сегодня со старшим лейтенантом Морозовым Василием Васильевичем проанализируем все происшествия; кроме того, запрошу информацию в Мурманске, что туда поступило… А с вами мы разделимся: проясните по поводу спасательного плота — с какого судна, узнайте о команде этого судна. Кроме морской версии, другой мы пока не имеем. Заодно выясните: может, аварию или крушение на море кто терпел.
— Все вещдоки наши в машине? — спросил Юрий Кондратьевич у Михаила.
— Как привезли вы их с Толстика, сложили; с тех пор, зная, что они под охраной, я их и не видел. Так что все должно быть на месте.
Лейтенант Шелабнёв побывал в отделе кадров Кандалакшского порта, в отделе комплектации Северного флота, в линейном отделе на транспорте УТ МВД РФ по Северо-Западному ФО. После посещения подразделений администрации порта ему стало ясно:
— ни одно судно, приписанное к порту, крупную аварию или крушение не терпело за весь период текущей навигации;
— в акватории Белого моря в этом году никаких происшествий масштаба, интересного ддя полиции, на воде не было;
— отсутствие моряков в составе экипажей рыбопромыслового флота не отмечено;
— десятиместные спасательные плоты типа «Зодиак» на суда, известные портовой администрации, не поступали;
— администрации порта известно, что в акватории Баренцева моря в течение июня с. г. имели место происшествия с тремя коммерческими судами торгового флота, приписанными к портам Мурманска, Архангельска и Санкт-Петербурга, куда она рекомендует обратиться.
С полученными результатами, изложенными в рапорте, лейтенант Шелабнёв Ю. К., обратился к капитану Басову А. К.:
— Андрей Константинович, есть предложения.
— Давайте, излагайте!
— По полученным рекомендациям готов начать окучивать порты приписки, начиная с Мурманска!
— Хорошо, Юрий Кондратьевич! Возвращайтесь в Мурманск поездом. Питер и Архангельск, чтобы не терять время, я поручу другим нашим сотрудникам. Вас они найдут, их проинструктируйте. Расскажите о наших действиях. Введите их в курс дел.
* * *
Лейтенант Шелабнёв в Мурманском порту, в службе капитана порта получил списки экипажей двух затонувших коммерческих плавсредств торгового флота, приписанных к портам Архангельска и Санкт-Петербурга. Их при заходе в порт судов сообщили капитаны. Таков порядок.
С судном, которое было приписано к Мурманску и вышло отсюда 31 мая, дела обстояли хуже. Известно, что это сухогруз. Название «Одесса». Известны фамилии капитана и боцмана. Капитан Пафнутьев Сидор Петрович, Боцман Кирьянов Юрий Васильевич. Владелец судна обязан был сообщить состав экипажа, но нарушил это правило. Его самого не видно в порту давно. Предположительно моряков, членов экипажа, должно было быть тридцать.
Десятиместные спасательные плоты типа «Зодиак» могли быть закуплены судовладельцем теперешним или бывшим. Сухогруз перекупался несколько раз. Обычно так бывает на практике аренды или покупки судна — сшибут после фрахта копейку и продают посудину, чтобы не делать ремонт, не заботиться…
На вопрос лейтенанта, можно ли где еще узнать фамилии членов экипажа сухогруза «Одесса», ему неофициально подсказали:
— У портовых бичей. Они тут всех и все знают.
— Заодно уж, не скажете, где их можно найти, где они обитают? — лейтенант не мог не задать этого вопроса.
В ответ он узнал, что обитают бичи на промбазе, на продовольственной базе. Там есть пункты общепита, где всегда им можно подработать и поесть.
Вечером Шелабнёв появился на продовольственной базе, где нашел нескольких бичей. На вопрос о сухогрузе «Одесса» ему сказали про капитана, боцмана Кирьянова Юрия Васильевича, главмеха Терехова Олега Кирилловича и механика Изюма. Ни имени его, ни отчества никто не знал. Полагают, что Изюм — это и прозвище, и фамилия его. За эту информацию, как и было условлено, Юрий Кондратьевич выложил информаторам сумму, равную стоимости двух бутылок водки. Об остальных членах экипажа посоветовали узнать, обратившись к Паше Лепихову, старейшине бичей. На вопрос, где его найти, сказали, что в коллекторе на промбазе.
Там лейтенант выяснил, что Паша отбывает пятнадцать суток в КПЗ отделения транспортной полиции. На следующий день лейтенант добился встречи с Лепиховым Павлом Игнатьевичем, предварительно узнав, что причиной ареста явился скандал, учиненный из-за того, что Лепихова П. И. не пустили в общественный туалет.
— Кто это настойчиво добивался встречи со мной? Кто без меня никак не может? — такими вопросами был встречен лейтенант. Он представился и показал служебное удостоверение.
— Ну, вот он я. И чего же ты хочешь, лейтенант?
Лейтенант сказал.
— А чем ты мне поможешь? Срок скостишь? Я не стремлюсь к этому! Мне и тут хорошо! Деньгами если? Ну, это приемлемо! И знай, что голодный бич страшнее волка, а сытый бич — смирнее и спокойнее овцы.
Лейтенанту ничего не оставалось, как вручить бичу сто рублей; это ему советовали и полицейские перед встречей.
— А смысл моих слов? Кому они помогут?
— Надеюсь, что самим ребятам из экипажа. Может, другим хорошим людям, кому моряки уже не смогут навредить.
— Ну, ладно! Вижу, ты знаешь, что хочешь! Верю тебе. Мы считали их погибшими. Во всяком случае, лучше на шконке сидеть с широко раскрытыми глазами, чем зажмуренным лежать на дне. Отвечу тебе, и очень точно. Весь экипаж назову. Каждого знаю лично! Меня тоже чуть не взяли, но из-за славы моей отказали. И из-за расхождений с Кодексом торгового мореплавания РФ.