При виде нового чудовища скакун взвился на дыбы, сбросив Шеву в снег, который почему-то был белым. Потом он умчался прочь, оставив Охотницу наедине с двумя тварями, вообразить которые было невозможно даже в дурном сне. Поочередно улыбаясь то немигающе уставившемуся на нее змею, то подоспевшему с другой стороны псу, с чьих клыков стекала кровавая пена, Шева приняла единственно верное в подобной ситуации решение. Она послала вызов Сурту, но тот не откликнулся. Шева не знала и не могла знать, что директору Управления было сейчас не до Охотницы…
10
Этим утром директор Управления порядка Пацифиса получил сразу два тревожных сообщения. Первое пришло с Новой России, где произошла серия взрывов. Числом восемь, эти взрывы не причинили особого ущерба, не пострадал ни один человек, но… никто не знал, какова цель этих взрывов. Глупая шутка? Система давно отучила своих граждан от подобных шуток. Месть? Обитатели Пацифиса не были мстительны, кроме того, восемь взрывов было слишком много для мести. Сурт приказал тщательнейшим образом расследовать странное происшествие на Новой России. Аналитическая служба предположила, что некто таким образом просто желает посеять панику среди обитателей Новой России, а в перспективе — и всего Содружества.
Едва директор Управления отдал распоряжение провести расследование, как пришло известие о беспорядках на Тменде. Вокруг городского совета Лируса, столицы Тменда, собралась толпа агрессивно настроенных молодых людей, которые требовали немедленного освобождения — кого бы вы думали? — самого Керла Вельхоума, отъявленного иррационалиста и самого известного из гладиаторов. Керл происходил с Тменда, и его здесь еще помнили. И вот теперь ни с того ни с сего обитатели Тменда встали на его защиту, как будто еще три года назад их не известили, что их земляк окончил свой жизненный путь в Розовой тюрьме на Альпионе! Секретарь городского совета растерялся и вместо того, чтобы разогнать толпу и изолировать зачинщиков беспорядков, проявил нерешительность, в результате чего волнения перекинулись на улицы города.
Но это было еще не все. Сразу на двадцати одной планете, включая Соммету, Посьерру и Новую Россию, были обнаружены кощунственные воззвания, опровергавшие истинность Десяти заповедей, данных людям доктором Бермлером. Под воззваниями стояла подпись — Деструктор. После этого директору Управления не оставалось ничего иного, как связаться с самим доктором Бермлером. В пути он получил известие о еще одном происшествии, самом серьезном из всех. Комендант Розовой тюрьмы сообщал об исчезновении из каземата Тана О’Брайена, прозванного Космическим Негодяем. Этот Тан О’Брайен, самый известный из когда-либо существовавших пиратов, совершил так много преступлений, что был приговорен милосердным судом к заключению на срок, равный пятидесяти четырем тысячам тремстам двадцати четырем годам среднестатистического времени. И это, поверьте, было самым милосердным решением из всех возможных! Злодеяния его были столь велики, что Совет постановил вычеркнуть само имя Тана О’Брайена из официальной истории Пацифиса. И вот теперь этот мерзавец исчез, и можно было в любой момент ожидать его появления на одной из бесчисленных трасс, связывавших между собой планеты Системы.
С таким набором безрадостных известий Сурт и объявился в кабинете господина Секретаря Пацифиса. Надо ли говорить, что разговор получился не самый приятный. Дело дошло до того, что доктор Бермлер во второй раз поднял вопрос о профессиональном соответствии директора Управления занимаемой должности, на что Сурт был вынужден, стиснув зубы, промолчать. Секретарь Пацифиса был абсолютно прав. Неприятная беседа закончилась тем, что Сурт дал обещание в трехдневный срок изловить зачинщиков беспорядков и в первую очередь — Деструктора. Настойчивость и изобретательность, проявляемые этим таинственным негодяем, подталкивали Сурта к вполне обоснованной мысли.
Директор Управления уже почти не сомневался, что загадочный Деструктор есть не кто иной, как Арктур, безумный гений, силящийся перевернуть сущее. Сурт должен был во что бы то ни стало поймать Арктура. У него было на это лишь три дня…
11
Если у директора Управления были серьезные неприятности, то положение Шевы, пожалуй, выходило за рамки подобного определения. Согласитесь, встречу лицом к лицу со Смертью можно назвать неприятностью, но более чем серьезной. Сброшенная на землю перепуганным конем, Шева грохнулась точнехонько между двух милейших созданий, вообразить которые было трудно даже в дурном сне. Натянуто улыбаясь поочередно то змею, то псу, Шева грустно гадала, чьей трапезой ей предстоит стать. Но, на ее счастье, чудовищные существа уже плотно позавтракали. Змей неторопливо смежил глаза, а потом и вовсе зарыл голову в курящийся зловонным паром ил. Пес утопил клыки в тяжело свисающих брылах и улыбнулся. Его оскал был почти обаятелен.
— Кто ты и по какому праву пришла сюда? — Речь гигантского пса была отрывиста и походила более на лай, но при желании разобрать ее было можно.
— Я… — Шева помедлила и решила назваться собственным именем. — Меня зовут Шева. Я очутилась здесь не по собственной воле. Меня завлек сюда коварный Локи.
— Локи? — Клыки пса угрожающе лязгнули. Шева отчетливо представила себе, как они с легкостью перекусывают тело красавчика. — Жаль, что не он попал в мои лапы.
— А уж как мне жаль!
Пес оценил шутку и ухмыльнулся:
— Пойдем?
— Куда? — на всякий случай полюбопытствовала Шева..
— К Смерти.
Предложение пса не вызвало у Охотницы особого восторга.
— А может, не стоит? Не будешь ли ты так любезен, чтобы позволить мне вернуться туда, откуда я пришла?
— Даже если я и буду так любезен, Ермунганд не пропустит тебя. Для этого нужно повеление Хель. Пойдем!
Шева повиновалась, ибо спорить было бессмысленно. Она покорно направилась по дороге, ведшей к строению, обнесенному высоким забором.
Пес следовал за ней, Шева ощущала его горячее влажное дыхание.
Строение оказалось куда больше, чем показалось вначале. Забор, выкрашенный багровой, кое-где облупившейся краской, устремлялся вверх на добрые тридцать футов. На гостеприимно распахнутых вратах было начертано сакраментальное «Оставь надежду…». Шева не вняла этому совету. Она верила в свое умение выпутаться из любой неприятности, кроме того, был еще Сурт, который рано или поздно услышит зов Охотницы. При мысли о Сурте на устах Шевы появилась улыбка, вызвавшая удивление обитателей мира, в которой ее забросила судьба в лице красавчика Локи.
Здешние обитатели были весьма непрезентабельны на вид. Их отличал единственный цвет — серый. Серыми были их одежды, лица и волосы. Даже язык, злобно показанный гостье одним из туземцев, был цвета сухого камня. Примерно в тех же тонах был выдержан и весь пейзаж. Серая зола подменяла собой землю. Кое-где из этой золы торчали сухие былинки ковыля, справа и слева виднелись засохшие серые деревья. Солнце также было серым. Вернее, его не было — на положенном солнцу месте висел тусклый диск, испускавший безжизненный свет.
— Сюда! — Пес дал гостье возможность осмотреться, после чего легким толчком головы, от которого Шева едва не упала, направил ее к входу в здание, где уже появилась сама Хель, владычица царства мертвых.
Шева послушно направилась навстречу Смерти, не без любопытства разглядывая ее. Кто-то из древних имел слабость заметить: «Ни на солнце, ни на смерть невозможно смотреть в упор»[10]. Шева без особого труда могла бы опровергнуть это претенциозное утверждение — солнце оказалось не столь ярким, а Смерть не столь ужасающей. Бросалось в глаза, что было время, когда Смерть была ослепительно красива, просто время это прошло. Лицо Смерти покрывала сеточка мелких морщин, губы были блеклы, высокий лоб причудливо пересекали две горизонтальные и две вертикальные складки — свидетельство мудрости и суровости нрава одновременно. Ярким пятном выделялись глаза — огромные, глубокие и голубые. Голубые, словно у Шевы.
Должно быть, не только Охотница подметила сходство их глаз, потому что Смерть неожиданно улыбнулась:
— Добро пожаловать, женщина с рысью, в мой дом!
Хоть Шева и устала удивляться тому, что все знают ее, она все же попыталась разыграть недоумение:
— Ты знаешь, кто я?
— Не надо притворяться! Кто же не знает женщину с рысью, коей назначено разрушить наши миры? Будь моей гостьей!
— Полагаю, отказывать в этом здесь не принято?
Смерть насмешливо хмыкнула:
— Совершенно верно!
Повинуясь радушному жесту хозяйки, Шева прошла в дом. Убранство зал было простым, но не лишенным вкуса, комната же, куда Хель привела гостью, отличалась обилием соответствующей атрибутики. Стены ее были обтянуты черным крепом, по которому бежали во все стороны гирлянды оскаленных черепов, ножки кресел были выполнены в виде берцовых костей, а поверхность столика выложена человеческими ребрами, выпрямленными и обточенными друг под друга.
— Милое местечко! — заметила Шева, оглядевшись.
— Я знала, что тебе понравится. Присаживайся, поговорим.
Шева не стала возражать и устроилась в кресле, обитом белоснежной кожей, как заподозрила Охотница, человеческой.
— Вино? Пиво?
— Здесь подают вино?
— Почему бы и нет? Как ты можешь сама убедиться, — Смерть ласково погладила детский череп, украшавший подлокотник кресла, — ничто человеческое мне не чуждо!
Она засмеялась собственной шутке, Шева также позволила себе улыбнуться.
— Тогда вина.
— Лежебока, вина! Только не более чем двенадцатилетней выдержки. Я права?
— Как может быть права лишь Смерть! — подтвердила Охотница.
Позевывающий слуга с возмутительной неторопливостью отправился исполнять приказание. В ожидании его возвращения Смерть завела неторопливый разговор:
— Что привело тебя ко мне, женщина с рысью?
— Не что, а кто, — поправила Шева. — Локи обманом завлек меня в твои владения.
— Что ж, это вполне логично.
— Не вижу никакой логики.
— Почему же? Ты угрожаешь гибелью мирам, Локи более всего на свете желает сохранить их в неизменности. Ваши намерения совершенно противоположны, именно по этой причине он решил избавиться от тебя.
— Но с чего вы все взяли, что я угрожаю вашим мирам? — возмутилась Шева.
— Так гласит предание.
— Да мало ли о чем оно гласит! Откуда знать, кто его сочинил и сколько времени прошло с тех пор?
— Наши предания не лгут, — заметила Смерть, принимая из рук Лежебоки бутыль с вином. — Это единственное, чему здесь можно полностью доверять.
— Не стану спорить, но хочу сказать, что лично я не испытываю ни малейшей неприязни к вашим мирам. Напротив, они мне нравятся. Быть может, ваши предания имели в виду какую-то другую женщину.
— Возможно. Но я думаю, что это все же ты. У кого еще могут быть такие голубые глаза?
— Например, у тебя.
— Да, — согласилась Смерть, наполняя стаканы. — Но речь идет не обо мне. Я несу гибель, но лишь ничтожной части того, что принадлежит мирам. В остальном же я питаю их жизнью.
— Интересно, как? — поинтересовалась Шева.
— Страх передо мною подстегивает все живое, заставляет идти вперед и развиваться. Это и есть смысл жизни. Разве не так?
— Наверно, — после недолгого молчания выдавила Шева и подумала, что столь глубокие по своему смыслу слова звучат слишком странно в устах той, что призвана нести смерть.
— Даруя смерть, я дарую жизнь. А вот ты призвана нести жизнь, но невольно несешь смерть. Именно потому твое место здесь.
— Ты хочешь сказать, что намерена умертвить меня? — поинтересовалась Охотница, следом за хозяйкой пригубляя вино.
— К чему такие крайности? Достаточно задержать тебя здесь. В моих владениях ты не погубишь наши миры.
— И как долго будет длиться мое заточение?
Смерть пожала плечами:
— Кто знает? Как решит он.
— Кто — он? Локи?
— При чем здесь Локи?
— Кто же?
— Меняющий маски.
— Один?
Губы Смерти тронула задумчивая улыбка.
— Не думаю, что это Один. Я не знаю ни его истинного лица, ни имени. Я лишь знаю, что он меняет маски и обладает силой, способной порождать и взрывать миры.
Нетрудно было догадаться, что владычица царства мертвых вела речь об Арктуре, который, как успела убедиться Шева, если, конечно, ее чудесное путешествие не было грезой, обрел гигантские способности. Итак, Арктур все же нашел способ вывести из игры свою преследовательницу и развязать, таким образом, себе руки. Шева ощутила досаду и злость, она была слишком самолюбива, чтобы так легко признать себя побежденной.
— Насколько я понимаю, я твоя пленница?
— Да, ты правильно понимаешь.
— И у меня нет ни единого шанса вернуться в мир людей?
Смерть задумалась, неторопливыми глоточками поглощая вино.
— Пожалуй, это было бы несправедливо. Правило не может существовать без исключения. Закон развития.
— Я тоже так считаю.
— Н-да, — задумчиво хмыкнула Смерть. — Это несколько усложняет дело, но не думаю, что у тебя что-либо выйдет.
— Посмотрим?
— Ладно, будь по-твоему, посмотрим, — согласилась Смерть. — Ты должна выиграть у меня в тавлеи. Но знай, еще никому не удавалось обыграть Смерть, а в случае проигрыша ты останешься здесь навсегда!
«Ну уж дудки! — подумала Шева. — Случись что, я заору так, что Сурт выпрыгнет из своего кресла, где бы оно ни находилось!»
— Я готова рискнуть!
— Прямо сейчас?
— А почему бы и нет? У меня мало времени.
— Как знаешь. Порой спешка не самый лучший помощник. Возможно, тебе следовало бы немного поупражняться в этой игре. Ты хоть знаешь ее правила?
— Нет! — ответила Шева.
Смерть усмехнулась:
— В таком случае твоя поспешность попросту безрассудна. Я бы посоветовала тебе повременить.
Но Шеву уже было не остановить.
— Я хочу играть прямо сейчас!
Смерть не стала спорить.
— Изволь. Соня! — Появилась служанка, такая же заспанная и неопрятная, как недавний слуга. — Принеси тавлеи.
Служанка оказалась более расторопна, и скоро на столике между Шевой и царицей мертвых лежала большая золотая доска.
— Я объясню тебе правила. Вот эти две фигурки, — хозяйка показала, какие именно, — совершают путь по доске. Одна из них, красавица с венком из колосьев на голове, — твоя, другая, с косой, — моя. Твоя зовется жизнь, моя — смерть. Понятно?
— Да.
— Вот это кости, они определяют порядок ходов. Каждый игрок может сделать за один раз от двух до девяти шагов. Эти три фигурки — норны. Их задача — рассудить судьбу каждого шага.
— Каким образом?
— Если судьба решит, что ты сделала неверный шаг, одна из фигурок упадет.
«Не так уж сложно!» — подумала Шева и спросила:
— Кто побеждает?
— Тот, чья фигурка первой достигнет центра доски.
— Все ясно! Я готова!
Смерть усмехнулась. В бездонных глазах ее плескалось недоверие.
— Ну что ж… Возможно, ты и впрямь так хороша, как кажешься. А может, судьба будет благосклонна к тебе. По крайней мере, я желаю тебе победы.
— Я непременно выиграю!
В голубых зрачках Смерти зажглись огоньки.
— Начали! Твой ход!
Взяв в горсть кости, Шева кинула их на стол. Выпала жалкая тройка. Шева передвинула свою фигурку на три шага.
— А теперь я! — С этими словами Смерть выбросила девять. И зловещая статуэтка с косой продвинулась почти до края поля.
Шева стиснула зубы. Все оказалось не так просто. Нужно было обладать особым умением, чтобы кости падали нужным числом вверх. Перемешав их в ладони, Охотница сделала второй ход.
— Семь!
— Неплохо. — Царица мертвых легким движением бросила кости на стол. — Восемь.
Шева собрала в комок всю свою волю. Вновь выпала семерка.
— Ты лучше, чем я думала, — сообщила Смерть после того, как ей удалось набрать лишь четыре. Украшенная венком из колосьев фигурка Шевы почти настигла свою соперницу.
Следующий ход дал Шеве шесть, а ее сопернице пять. Потом у Охотницы выпала восьмерка, на что одна из норн ответила глухим дребезжанием.