— В данный момент на вас! — невозмутимо глядя прямо в глаза полковнику, сообщила Шева.
Шольц нервно прикусил нижнюю губу.
— Не юлите, Айна! Чей вы агент? Intelligence Service?
Шева не располагала информацией о названной полковником организации, но на всякий случай решила отказаться. Это была не та ситуация, когда стоило приписывать себе чужую славу.
— Нет, я работаю на себя.
— Кто больше заплатит? Тогда ваше место определенно в Европе. В Швейцарии! С вашими талантами и красотой вы затмили бы саму Мата Хари!
— Я не ищу дешевой славы! — отрезала Шева, понятия не имевшая о том, кто такая Мата Хари.
— Правильно, — прошептал полковник. — Тем более, что слава порой оборачивается гильотиной. Что вы намерены предпринять сейчас?
— Ничего. Вы выполняете свои обязательства по отношению ко мне, я выполняю свои.
— Но ведь вам известно, что истинная ценность предмета, за которым я охочусь, колоссальна. Не боитесь продешевить?
— Ничуть. Еще никто не смог удостоверить реальность силы, о которой сообщает легенда. Возможно, копье окажется обычной палкой. А семьсот монет за деревяшку, согласитесь, неплохая цена!
— Да… — протянул Шольц. — Вы умны, обаятельны, практичны. Не слишком ли много для одной женщины?
— Для меня — нет.
— Ну что ж, прекрасно. В таком случае наша беседа упрощается, и я смогу обойтись без лишних слов.
Шева белозубо улыбнулась.
— Напротив, полковник. Я хочу выслушать все, что вы собирались сказать мне, когда шли в палатку. И от вашего красноречия будет зависеть, чем и как я вам помогу.
— Вы любопытны? — спросил Шольц.
— Не очень. Но я люблю факты и доводы.
Шольц хмыкнул.
— Извольте. — Достав сигарету, полковник прикурил ее и выпустил из тонких губ вонючую струйку дыма. Шева поморщилась, и Шольц поспешил извиниться: — Простите.
— Ничего. Рассказывайте, господин полковник! Рассказывайте!
— Хорошо, тогда начнем с самого начала. Мне нужно копье, то самое копье, каким римский центурион Гай Лонгин пронзил грудь висящего на кресте Господа нашего Иисуса Христа. Я имею приказ доставить это копье в Берлин.
— Чей это приказ?
— Очень высокопоставленных лиц. Самых высокопоставленных.
— Понятно. Они намереваются затеять войну и полагают, что чудодейственное оружие поможет выиграть ее. А вы, неглупый человек, даже ученый, помогаете им в грязной игре!
Лицо Шольца скривилось, будто его хлестнули по щеке.
— Вы правы, Айна! Я, потомственный аристократ Отто фон Шольц, помогаю лавочникам, неудавшимся художникам и прочему быдлу, вылезшему из крысиных нор! Я помогаю им в грязной, как вы изволили выразиться, игре!
Шольц был искренен. Шева почти физически ощущала волну гнева, исходившую от него.
— Но почему?
— Вам нравится копаться в чужих душах? — с кривой ухмылкой поинтересовался Шольц.
— Нет, просто я хочу разобраться.
Полковник вздохнул и аккуратно смял потухшую сигарету о стенку баночки, исполнявшей роль пепельницы.
— Вам не понять.
— Почему же? Я постараюсь.
— Для этого нужно быть немцем! Негодяи, имя которым весь мир, поставили на колени Германию, мою Германию! Национал-социалисты обещают поднять ее с колен и водрузить германского орла в Париже, Лондоне и Москве. Я ненавижу нацистов, всех этих раубенов, шагающую колоннами чернь, но хочу видеть торжество германского орла. И потому я рядом с ними.
— Но ведь вы должны понимать, к чему это приведет.
Полковник кивнул:
— Кровь. Реки крови.
— И вас это не пугает?
— Нет. Я солдат. Кровь лилась, льется и будет литься. Так устроен мир. Как только кровопускание прекратится, мир загниет и подохнет, задохнувшись в собственных миазмах. Нужно вечное обновление крови. Лишь оно спасет больного.
— Но ведь можно перестараться и выпустить так много крови, что больному уже не оправиться.
— Не страшно. Главное, чтобы это была не германская кровь.
— Она будет германской! — вдруг сказала Шева и испугалась собственных слов. Сама не желая того, она проговорилась. Однако полковник не обратил внимания на ее замешательство или истолковал его по-своему.
— Да, так и случится, если мы вступим в открытый бой. Враг слишком силен. Германии, несмотря на доблесть и мужество ее сынов, не совладать в одиночку со всеми противниками сразу. Извечная судьба исполина, окруженного сонмом ничтожеств! Но если я раздобуду копье…
— А если его сила не более чем выдумка? — высказала свое «если» и Шева.
Полковник Шольц энергично помотал головой.
— Нет, это правда. Я изучал документы. Много документов. Я провел сотни часов в архивах Мадрида, Парижа, Рима, Берлина и даже советского Самарканда. Копье есть, и оно не раз проявляло свою чудодейственную силу, поражая несчетные полчища врагов. Оно поможет Германии вырвать победу!
— Как вы себе это представляете?
— Это не мое дело, — уклонился от ответа Шольц. — В рейхе хватает специалистов по оккультным наукам. Они сумеют найти способ, как извлечь силу.
— А за силой придет власть.
— Конечно. И реванш. Великий реванш за унижение. А потом мы будем править миром. Править мудро и расчетливо, сочетая разум с железной волей.
— Железная воля — еще куда ни шло, но не разум.
— Нет, Айна, вы не правы! — Шольц разгорячился. Руки его нервно подергивались, глаза сверкали, слова вылетали изо рта сухо и отрывисто. — Власть должна принадлежать сильным. Сильным по духу. А есть ли народ более сильный духом, чем германский? Нет! Нам суждено править миром. Нам, и больше никому! Мы пройдем железной поступью от Атлантики до Урала и Индии и создадим империю, какой не знал мир! Империи Александра и Цезаря покажутся жалким удельным княжеством в сравнении с Третьим рейхом. Мы искореним варварство и гнилой либерализм. Настанет эпоха сверхчеловека. Каким представлял его великий Ницше. Вы читали Ницше?
— Не помню, — откликнулась Шева.
— Как можно не помнить Ницше! — возмутился полковник. — Как можно не помнить его слова! Сверхчеловек есть разум земли, он есть море, в нем должна погибнуть ваша великая грязь! Вот что сказал он о нас, людях будущего! И еще: я предвестник молнии, эта молния называется сверхчеловек. Мы покорим землю, океаны, поведем человечество к звездам. Мы создадим аппараты, способные проникать в чрево вулканов и преодолевать границы будущего. Вы хотели бы очутиться в будущем?!
— Сейчас — да, — честно призналась Шева, в который раз вспоминая о милом сердцу храпе Броера.
— Не смейтесь! — воскликнул полковник, решив, что мисс Лурн иронизирует. — Обладающий силой может все. А копье даст эту силу!
— Допустим, — не стала возражать Шева. — Положим, я сдержу свое обещание и проведу вас в монастырь. Как вы намереваетесь заполучить копье?
— Вы поговорите с монахами.
— Не думаю, что они согласятся расстаться с ценнейшим из своих сокровищ.
— Тогда вы предложите им деньги.
— А много?
— У меня при себе пять тысяч фунтов наличными и неограниченный кредит в Имперском банке.
— Хотите сказать, что не будете торговаться?
— Совершенно верно. Если они запросят миллион марок, они получат миллион. Десять? Я заплачу десять!
— А если сто, двести?
Шольц усмехнулся.
— Это несерьезно.
— А вдруг? А если они вообще откажутся вести разговор о продаже?
— В таком случае, как сами понимаете, у меня не останется выбора.
— Сила?
— Да, сила ради силы.
— Вы готовы пустить в ход оружие?
— Лишь в самом крайнем случае. Но если я возьмусь за него, меня не остановит уже ничто!
— И вы хорошо вооружены?
— Праздное любопытство? — поинтересовался Шольц, внимательно глядя на свернувшуюся калачиком Шеву.
— Считайте, да.
— Достаточно, чтобы разнести монастырь в клочья и не оставить даже камня на камне. И прошу учесть, мои люди, все, как один, отборные солдаты, каждый из них стоит в бою десятерых.
— Не сомневаюсь. Но надеюсь, обойдемся без крови. — Охотница зевнула. — А теперь давайте-ка спать.
Глаза полковника Шольца широко раскрылись от удивления.
— И после всего того, что я рассказал, вы будете помогать нам?!
— А почему бы и нет? Семьсот фунтов есть семьсот фунтов. И никто еще не доказал убедительно, что копье не простая палка с металлическим наконечником. Ведь так?
— Так, — ответил полковник, не до конца понимая, куда клонит Шева.
— В таком случае моя совесть перед человечеством чиста. — Шева соорудила самую очаровательную улыбку из своего арсенала. — А знаете, Шольц, что я подумала, когда вы захотели поговорить со мной?
— Что?
— Мне почему-то вдруг показалось, что вы объяснитесь мне в любви. Как жаль, что вы завели речь о своем дурацком копье!
Шева закрыла глаза и повернулась на бок. Полковник Шольц, совершенно ошеломленный, тупо взирал на девушку.
— Чудовище! — тихо прошептал немец. — Маленькое очаровательное чудовище! Господи, какое же ты чудовище!
Загасив свечу, полковник осторожно, стараясь не шуметь, вышел, оставив Шеву одну.
— Чудовище! — тихонько повторила девушка, и из глаза ее выкатилась одинокая слезинка. Шева не была чудовищем. Просто она ужасно устала за эти дни. Устала от одиночества, ей не хватало тепла, дома, храпа Броера. Она устала ждать любви. Она устала ждать объяснений в любви.
И напрасно, потому что объяснения ждали ее впереди. Ее ожидал разговор с Паулем…
7
Если в лощине, где остановился отряд полковника Шольца, было тихо, то на вершине над ней свирепствовал ветер. Он на невидимых крыльях слетал с ближайшего хребта и хлестал колким снегом укрывшихся за громадным валуном мужчин. Об их внешности нельзя было сказать ничего определенного. Мешковатые серые одежды, никогда не виданные в этих краях, скрывали фигуру, лицо каждого пряталось за серого же цвета маской.
Они не были местными жителями и не принадлежали к числу гостей из иных краев. Их дом отделяло от хладных гор Тибета не только расстояние, но и время, способное воздвигать преграду куда надежнее, чем расстояние. То были гости из далекого будущего, вернее, из того настоящего, которое люди, имеющие дело со временем, именовали Матрицей. Они работали на Управление Порядка того мира, который без ложной скромности называл себя Лучшим из миров или Пацифисом. Они были посланы сюда директором Управления Суртом, чтобы наблюдать за группой людей из Отражения, вот уже шестой день пробивавшихся из небольшого городка со странным названием Лхаса в еще меньшее селение с еще более странным названием — монастырь Чэньдо. Перед посланцами из будущего — их звали Кой и Буарт — была поставлена задача не спускать глаз с вышеупомянутой группы, следить за каждым их шагом и докладывать об увиденном в Управление.
Кой и Буарт добросовестно исполняли порученное им дело. Они были воспитаны Системой, ставившей во главу угла прежде всего добросовестность. Они работали на Систему и получали взамен все положенные их рангу блага: добротный дом, новенький энергомобиль, двадцать пять дней оплаченного отпуска. Каждый из них мог рассчитывать на защиту и заботу со стороны Системы. В обыденной жизни приятели как-то не задумывались над тем, насколько действенны эти защита и забота, представлявшиеся им чем-то вполне естественным, зато сейчас они воочию могли убедиться в неоспоримых преимуществах своего мира. Так как люди, за которыми агентам Управления было велено наблюдать, безмятежно спали, Кой и Буарт убивали медленно бегущее время болтовней.
— Паршиво здесь, — произнес Кой. — Дрянной мир.
То была вторая фраза, произнесенная Коем, и она в точности повторяла первую.
— Точно, — согласился Буарт. — Дикий и неотесанный.
Кой разорвал упаковку продуктового контейнера и извлек кулечек с финиками. Отправив один из них в рот, он пробормотал, с трудом проталкивая язык через сладкую вязкую массу:
— Ты только посмотри, в каких домах они живут!
— Вообще-то у них есть и получше! — возразил из чувства противоречия Буарт, в целом согласный с заявлением напарника.
— Знаю, но и те, которые получше, не вызывают у меня восторга. Подумать только, там нет ни сферовизоров, ни вакуумных панелей, ни раздвижных стен. Убожество!
— А их средства передвижения! — воскликнул Буарт.
— Подумать только, ради крупицы энергии они тратят уйму драгоценного органического сырья!
— Да уж. Не додумались даже до солнечных накопителей!
Кой смачно выплюнул косточку финика в снежную темень.
— Точно!
Он привстал и, перевернувшись на живот, припал к окуляру телеметрического прибора, мощность которого позволяла уменьшать расстояние в двести раз, не ограничивая панораму обзора.
— Ну что? — спросил Буарт, также решивший познакомиться поближе с содержимым своего продуктового пакета. — Спят?
— Да… Постой. Двое вышли к костру.
Буарт отложил в сторону пакет и привстал, обрадовавшись развлечению.
— И что они делают?
Снег, мелкий, но довольно густой, ухудшал видимость, и Кой нажал на кнопку оптимальной настройки.
— Мило беседуют, — пробормотал он, присмотревшись.
— А о чем?
— Сейчас узнаем.
Помимо изображения чудо-прибор передавал и звуки. Кой установил полную мощность, и вскоре сквозь шум пурги можно было различить слова Шевы и Пауля. Далеко не все они звучали отчетливо, но общий смысл вполне можно было понять. Кой нажал на кнопку записи — наблюдателям было велено фиксировать все, что касалось Шевы. Тем временем разговор достиг своего апогея, и приятели дружно захихикали. А когда Шева поцеловала Пауля, возбуждение наблюдателей перевалило за критическую отметку.
— Дай посмотреть! — Буарт с криком пытался добраться до окуляра, а Кой с не меньшим пылом препятствовал ему.
В конце концов каждый получил свою порцию зрелища. Потом Шева и Пауль скрылись в палатке, а приятели вернулись к своим припасам и прерванному разговору. Теперь у них появилась животрепещущая тема.
— Нет, ты видел! — не тая возбуждение, воскликнул Буарт, который уже давно украдкой заглядывался на Шеву. — Лихо она подцепила мальчишку. А инструкция такие фокусы запрещает.
— Да, за это по головке не погладят, — согласился Кой.
Но Буарту, оскорбленному в лучших своих чувствах, не хотелось ждать, когда Шеву накажут в будущем.
— Надо немедленно доложить! — потребовал он от Коя.
— Да брось ты, успеем!
— А я говорю, надо доложить. Чужая душа потемки, а душа Шевы — тем более. Вдруг она растает и проболтается обо всем третьему номеру?
— Да чепуха все это!
Но Буарт жаждал найти утешение в мести и не собирался сдаваться.
— Ты не можешь не считаться с моим мнением. Шева ставит под угрозу срыва всю операцию. Я требую доложить обо всем Сурту. Иначе… — Буарт помолчал и негромко прибавил: — Ты знаешь, что я сделаю.
Кой покосился на полуразмытого снежной пеленой приятеля. Он действительно прекрасно знал, что сделает Буарт. В Управлении поощрялись доносы сотрудников друг на друга. Считалось, что это сплачивает ряды и повышает исполнительность, а значит, служит делу. Кой не настолько хорошо относился к Шеве, чтоб наживать из-за нее неприятности. К тому же легкомысленное поведение Шевы задело и его.
— Хорошо, — решил Кой. — Свяжись с Суртом.
В отличие от Шевы наблюдатели имели в своем распоряжении хронопередатчик — довольно громоздкую штуковину, способную пронизать сигналом не только пространство, но и время. И не только хронопередатчик. Управление на совесть снабдило своих посланцев. Если Шева и люди Шольца отмеряли мили снежной пустыни собственными ногами, Кой и Буарт пользовались скиммером — недавно изобретенным и малодоступным пока приспособлением, позволяющим с легкостью перемещаться сразу в трех средах — по воздуху, по земле и по воде. У них был также стационарный излучатель — на тот случай, если придется применить силу, да еще роскошная, непроницаемая для холода палатка и куча прочих не столь значимых, но необходимых в быту вещиц. Управление позаботилось решительно обо всем, обеспечив наблюдателей калорийными пайками и навигационным оборудованием, мини-баром и даже пипифаксом. Судьба благоволила Кою и Буарту — они попали на работу в очень заботливое Управление.