Присев к скиммеру, в задней части которого был смонтирован хронопередатчик, Буарт установил связь с Управлением. Спустя несколько мгновений он, раздосадованный, вернулся к приятелю.
— Черт побери!
— Что такое? — поинтересовался Кой, не без злорадства заподозривший, что Сурт отругал не в меру ретивого наблюдателя.
— Директора нет на месте. Он в командировке.
— Значит, не судьба! — прокомментировал Кой неудачу приятеля. — Давай-ка лучше прикончим наши припасы.
С этими словами Кой потянулся к полузанесенному снегом пакету. Но исполнить свое намерение наблюдатель не успел. Едва его пальцы коснулись гладкой поверхности пластика, как из снежной завесы возник человек. Он появился внезапно и совершенно бесшумно, подкравшись, словно огромная ночная кошка. В руке незнакомца хищно блеснуло лезвие, спустя долю мгновения вонзившееся в глотку Коя. Вскрикнув, Кой рухнул навзничь, и снег под ним окрасился кровью. Рука Буарта метнулась к излучателю, но незнакомец оказался быстрее. Еще один удар — и Буарт корчился у ног нападавшего, тщетно хватая губами ускользающий воздух.
— Ослы! — пренебрежительно ругнул покойников незнакомец.
Брезгливо пихнув ногой все еще хрипящего наблюдателя, он припал к окуляру, направив прибор немного правее от лагеря. Вскоре он заметил вспышку, а некоторое время спустя обнаружил двух людей, укрывшихся под скалой. Подкорректировав звук, незнакомец внимательно вслушивался в их разговор. Губы его кривились в довольной ухмылке.
Когда же в ночной мгле опять на мгновение вспыхнуло золотистое свечение, возвестившее, что директор Управления Порядка Пацифиса отбыл в свое время, гость покинул свой наблюдательный пункт, прихватив с собой пакетик с финиками, так и не доеденный бедолагой Коем. Незнакомец любил финики — то была одна из его многочисленных слабостей. Еще он любил убивать…
8
Вернувшись в палатку после разговора с Паулем, Шева пребывала в полной уверенности, что ее наконец оставят в покое, что никому больше не придет в голову вытащить ее на мороз и что она сможет как следует выспаться. Но Охотница ошиблась и в первом, и во втором, и в третьем.
Едва она нырнула в спальный мешок, как нервно запульсировало запястье. Беззвучно выругавшись, девушка обулась и на ощупь отыскала полог палатки.
— Айна, куда ты?
Опять Пауль!
— Спи! — велела Шева. — Мне надо по своим делам.
Мороз встретил девушку с прежней неласковостью. Луна переместилась вправо и висела над изогнутой спиной горного кряжа, намереваясь нырнуть вниз и исчезнуть. Шева заторопилась. Ей вовсе не хотелось блуждать в кромешной темноте по камням, где можно было запросто свернуть шею. Нажатием кнопки Охотница привела в действие спрятанный в наручных часах маяк. На циферблате проступило несколько цифр — направление и расстояние. Хорошо, что связному хватило ума телепортироваться неподалеку от лагеря. Оглянувшись, дабы удостовериться, что за ней никто не следит, Шева быстро зашагала по курсу, намеченному маяком. Вскоре впереди смутно проявился серебристый силуэт. Очевидно различив Шеву, посланец двинулся навстречу.
— Привет, Шева.
— Какая честь! — шепотом воскликнула девушка, узнав по голосу Сурта. — Я польщена таким вниманием к моей скромной персоне…
Сурт негромко рассмеялся, обдав Шеву рвотным запахом.
— Ты неисправима. Все паясничаешь!
— А что со мной станется?
— Что ты узнала? — Сурт быстро положил конец словесной перепалке и перешел к делу.
— Пока ничего определенного.
— Арктур никак не давал о себе знать?
Охотница покачала головой.
— Нет. Он затаился.
— Но ты считаешь, он среди этих людей?
— Думаю, да.
— Что ж, так даже проще. Держи. — Рука Шевы ощутила прикосновение чего-то твердого.
— Что это? — спросила Шева, прекрасно зная ответ.
— Излучатель.
— Зачем? У меня уже есть один.
— Не стоит рисковать. Сейчас мы спустимся в лагерь и уничтожим Арктура.
— Но как ты узнаешь, кто из них Арктур?
Шева почувствовала, что Сурт ухмыляется. Таким она его ненавидела.
— Какая разница? Жизнь десятка людей, тем более из прошлого, не стоит ровным счетом ничего в сравнении с судьбою мира.
— Но эти люди ни в чем не повинны! — напомнила Шева.
— Какая разница? — повторил Сурт.
Прекрасно зная, что взывать к совести директора Управления бесполезно, Шева решила воззвать к его здравому смыслу — прием, не однажды оправдавший себя.
— А возможные изменения на Отражениях? Ты забыл про них?!
— Их почти не будет. У этих людей нет судьбы. Всем им предстоит умереть через день. Так что, как видишь сама, ничто не меняется.
— Мне не нравится твое решение! — твердо сказала Шева.
Она знала, что Сурту наплевать на ее мнение, но ей было известно и то, что директор Управления имеет привычку переубеждать несогласного с ним. Такова была одна из слабостей Сурта, и Шева нередко пользовалась ею. Так и вышло. Придав голосу доверительные нотки, Сурт спросил:
— Почему? Ты стала сентиментальной? Или, быть может, ты не отдаешь себя отчета, сколь высока ставка в этой игре?
— Я все прекрасно понимаю, но то, что ты задумал, мне не по душе, — упрямо повторила Охотница. — Мы не вправе распоряжаться по собственному усмотрению судьбой людей из Отражения!
— Им все равно предстоит умереть!
— Пусть даже так. Всем нам предстоит умереть. Это не довод.
— Дура, они умрут через день! — со злобой процедил Сурт.
Шева давно не видела директора Управления таким разъяренным. Но и она могла показать коготки.
— Но этот день они вправе прожить! Не думаю, что Конгресс одобрит твои действия!
— Ты хочешь сказать, что доложишь обо всем Конгрессу?!
— Именно. И ты знаешь, что я сделаю это!
Сурт ответил не сразу. Какое-то время он нерешительно топтался на скрипящем снегу, искоса поглядывая на Шеву. Но та была настроена решительно, а Сурту было известно, как опасно дразнить Шеву, когда она закусила удила.
— Ладно, будь по-твоему. — Забрав протянутый Шевой излучатель, Сурт сунул его в карман комбинезона. — Сдается, кто-то из этих парней тебе небезразличен. Я ошибаюсь?
Шева пожала плечами.
— Какая разница! — ответила она словами Сурта.
— Никакой, если не считать, что своим упрямством ты даешь Арктуру шанс.
— Если бы я была уверена, что он действительно среди этих людей, я не задумываясь согласилась бы с твоим планом. Но у меня нет абсолютной уверенности.
— Где же в таком случае он? — спросил Сурт, обращаясь скорее к себе самому, чем к Шеве. — Мы следим за этим районом день и ночь и не зафиксировали перемещений ни во времени, ни в пространстве.
— Можно допустить, что он следует за нами.
— Исключено. Наши люди контролируют ситуацию. Кроме вас здесь никого нет.
— Ты хорошо знаешь Арктура? — Шева с усмешкой посмотрела на Сурта.
— К чему подобный вопрос?
— А к тому, что человеку, сумевшему сбежать из самой охраняемой в мире тюрьмы, не составит особого труда провести ваших ослов из наружного наблюдения.
Сурт не обиделся. Он знал цену каждому из своих сотрудников, и цена эта была разной.
— Что ж, здесь есть резон. Считай, что ты убедила меня ступить на стезю гуманизма.
— Я счастлива.
Судя по всему, Сурт не разделял ее чувств, но связываться с Шевой не желал.
— В таком случае возвращаемся к первоначальному плану. У меня есть дополнительная информация, но она, к сожалению, касается лишь полковника и его людей. На шерпов у нас ничего нет, но, возможно, завтра кое-что появится.
— Завтра мы будем в монастыре.
— Придется повременить. Мы подготовили новый маршрут, который займет лишний день. Ты сильно устала?
— Выдержу.
— В таком случае будем надеяться, что к завтрашнему вечеру мы сможем сообщить тебе кое-что новенькое. А пока попытайся вычислить Арктура с помощью тех сведений, какими располагаешь.
— Только этим и занимаюсь. Но Арктур просто так себя не выдаст.
— Знаю. Вот, держи. — Сурт передал Шеве металлическую горошину, которую надлежало вставить в ухо. — Если появится что-нибудь новое, я немедленно свяжусь с тобой. А теперь мне пора. Прощай. — Сурт легонько хлопнул Шеву по плечу.
— Прощай, — ответила она.
Директор Управления сделал шаг назад. Сверкнула вспышка, и фигура Сурта растаяла в золотистом столбе, оставив после себя лишь два отпечатка ног на снегу да запах озона. Какое-то время Шева глядела на его следы, потом повернулась и побрела к палатке, катая между пальцами металлическую горошину.
У остывшего костра сидел Пауль…
9
Как и требовал Сурт, Шева устроила так, что до монастыря Чэньдо путешественники добрались лишь на второй день после памятной ночи, полной разговоров, признаний, тайных встреч и невидимой смерти. Новое утро приветствовало путешественников ярким солнцем, а к полудню они, наконец, достигли желанной цели. Шева с облегчением вздохнула, когда за очередным перевалом появился сверкающий под солнечными лучами золоченый лепесток храма, а ее спутники разом повеселели. Прунц и его приятель, начисто позабыв о ругательствах, какими награждали Шеву накануне, принялись осыпать ее комплиментами, на лице полковника появилась улыбка, даже Раубен выглядел слегка смущенным, словно хотел попросить прощения у хрупкой проводницы, но до извинений так и не снизошел.
Караван спустился по тропе в ущелье. Здесь полковник велел сделать привал, дабы передохнуть перед последним подъемом. Запылал костерок, освобожденные от поклажи яки принялись разрывать копытами неглубокий снег в поисках чего-нибудь удобоваримого. Люди расселись на тюках, давая отдых утомленным ногам. Так уж вышло, что рядом с Шевой оказались полковник Шольц и Пауль. Какое-то время мужчины искоса поглядывали друг на друга, потом Шольц не выдержал.
— Пауль, мне кажется, тебе следует сходить за хворостом для костра. — Юноша открыл было рот, но полковник не позволил ему вымолвить и слова. — А я пока, с твоего позволения, переговорю с мисс Лурн. Нам надо кое-что решить.
Пауль насупился и вопросительно посмотрел на Шеву. Та лишь пожала плечами — что поделаешь. Помрачнев лицом, Пауль поднялся и направился к ближайшему склону.
Теперь Шева и полковник остались наедине. Все прочие участники экспедиции расположились чуть поодаль и не могли помешать разговору.
— Должен извиниться перед вами, Айна, — вполголоса произнес Шольц, пододвигаясь поближе к Шеве.
— За что?
— Вчера мне вдруг показалось, что вы обманули меня и не знаете дороги.
— Просто я неверно рассчитала расстояние.
— Теперь я вижу это. И потому приношу официальные извинения за себя и своих людей. Они вели себя непозволительно.
— Право, они не виноваты. Откуда им знать, что я понимаю все, о чем они говорят между собой.
Полковник усмехнулся.
— Это так, но тем не менее…
— Я принимаю ваши извинения, господин Шольц, — подвела итог Шева.
— Вот и хорошо. Дабы загладить свою вину, я сделаю вам небольшой… Geschenk[16].
— Подарок? — переспросила Шева, не до конца уяснившая смысл произнесенного Шольцем слова.
— Вот-вот, подарок. Это не кольцо с бриллиантом и не колье, которых вы, безусловно, заслуживаете. Это всего лишь…
Полковник извлек из кармана и протянул сверток, развернув который Шева обнаружила финики.
— Спасибо! — протянула она почти растроганно.
Она обожала финики. Но как об этом догадался полковник? Привычки и маленькие слабости Шевы хорошо знал Арктур. Здесь было над чем подумать. Шева с удовольствием надкусила финик и выплюнула на снег небольшую продолговатую косточку. Полковник вежливо улыбнулся и решил, что на этом с извинениями можно покончить.
— А теперь нам надо обсудить, как следует вести себя в монастыре. Вы еще не передумали помогать мне?
— Нет.
— Отлично! В таком случае я прошу вас высказать свои соображения.
Шева ожидала, что у нее спросят совета, и была готова дать его. Давать советы — занятие удобное в том отношении, что можно попытаться навязать свой план действий и подтолкнуть Арктура на роковой шаг. Именно так Шеве удалось поймать его, устроив все таким образом, что Арктур играл в ее игру, думая, что играет свою.
Охотница принялась поучать полковника не без апломба, на который она, по собственному мнению, имела право.
— Для начала не следует торопить события. Восток не терпит спешки. Я представлю вас как ученого, интересующегося историей Гэлугба. Думаю, это расположит монахов к гостям, и они позволят ознакомиться с сокровищами монастыря, как некогда позволили это моему отцу.
— Сколько это займет времени?
— Трудно сказать определенно, но уж точно не один день.
— Хорошо бы управиться поскорее. Меня ждут в Берлине.
— Куда торопиться, полковник? — фамильярно протянула Шева. Она знала причину спешки. Гостье из будущего было известно, что через месяц-другой должна была начаться самая кровопролитная война, какую только знала эпоха дикости. Шольц наверняка был посвящен в замыслы своих вождей и уж тем более наверняка знал сроки, но раскрывать тайну девчонке-переводчице, к тому же не вызывающей особого доверия, не собирался.
— Начальство всегда торопит, — уклончиво сказал полковник.
— Прекрасно понимаю вас, но спешка только повредит делу. Пройдет какое-то время, думаю недолгое, и монахи допустят вас сначала в книгохранилище, а потом и в тайные кладовые. Они очень честолюбивы, и на их честолюбии нетрудно сыграть. Только надо быть осторожным и не форсировать понапрасну события.
— Согласен, не будем спешить. По крайней мере, насколько это возможно. Итак, вы представите меня Далай-ламе, и нам позволят остановиться в монастыре. Я правильно понял?
— Не Далай-ламе, — поправила Шева. — Он слишком мал. Все вопросы решают лица из его окружения. А в остальном все правильно. Монахи нас примут, даже если мы придемся им не по душе. Они никогда не откажут в приюте страннику.
— Мы должны как-то расплатиться за гостеприимство?
— Вообще-то это не принято, но если вы пожертвуете что-то на нужды монастыря, полагаю, вашу щедрость оценят, что облегчит взаимопонимание. Но сумма не должна быть чрезмерной, иначе, может статься, эффект будет обратным.
— Сколько?
— В пределах сотни-другой фунтов. Этого будет вполне достаточно и не вызовет кривотолков.
— Хорошо, остановимся на двух сотнях. Будем надеяться, они помогут подружиться с настоятелем, и тот позволит осмотреть сокровища монастыря. А если он не покажет копье? Может такое случиться?
— Да, — подтвердила Шева. — Мой отец, например, так и не увидел копья, хотя Далай-лама Агван-лобсан-тубдэн-джамцо и сказал ему, что оно существует и находится в одном из тайников.
Пальцы полковника нервно затеребили опушку рукава.
— Как быть в таком случае?
— Полагаю, здесь есть резон сыграть в открытую, испросить для начала разрешение посмотреть на копье, а уж потом попытаться приобрести его. Но не предлагайте сразу крупных сумм. Монахи плохо представляют себе истинную ценность денег. Попробуйте для начала убедить монахов, что вами движут самые благие намерения.
— И они поверят мне?
Охотница засмеялась, продемонстрировав острые зубки.
— Найдите веские доводы. Но я бы не поверила.
— Ладно, — протянул Шольц, — попробую их убедить. А если это не удастся, что тогда?
— Тогда вам следует позабыть, что вы ученый, и действовать, как подобает солдату. И если повезет, вы получите копье. Ну а если нет, навечно останетесь в этих горах.
Шольц попытался принять слова Шевы бесстрастно, но узкие губы его все же дрогнули, выдав волнение.
— Вы говорите об этом так спокойно, словно вас ожидает иная судьба.
Шева кокетливым движением поправила съехавшую набок меховую шапочку.
— А мне нечего бояться. Монахи могут обвинить меня лишь в том, что я привела вас. Но ведь я не знала, с какими целями вы, господин Шольц, шли в монастырь Чэньдо! Потом, не в их правилах причинять вред женщине.