Пауль кашлянул, прервав рассказ Шевы.
— Значит, Земли нет?
— Увы, но это так.
— А как же все это? Как же мы? Как этот воздух, степь, ночь — все, что вокруг нас?
— Парадокс времени. Земля погибла лишь в одном Отражении, предшествовавшем абсолютному настоящему. В иных она существует. Отправляясь сюда, я держала путь с планеты Соммета, находящейся за многие миллионы световых лет от Земли, вернее, от мертвого шара, каким она стала. Так вот, Земля умерла, но это не отрезвило людей. Конфликты — десятки и сотни — раздирали всю Вселенную. Космические эскадры стирали в пыль вражеские корабли, города, целые планеты. Процветало пиратство, появились люди, называвшие себя гладиаторами. Они развлекали зрителей тем, что сражались и убивали друг друга за деньги. Человечество скатилось в пропасть, если бы не пришел Он! Его звали Бермлер. Он был обычным ученым, увлекавшимся древней, умершей к тому времени наукой — философией. Бермлер подарил человечеству идею Высшего Счастья. Сначала ему поверили лишь единицы, но с каждым годом число последователей увеличивалось с невероятной скоростью. Они связывались между собой, объединяли усилия в борьбе с заразой, поразившей Вселенную. Прошло всего десять лет, и за Бермлером уже шла большая часть человечества. Словом, а где требовалось и силой оружия приверженцы идеи Высшего Счастья установили контроль над большинством обитаемых планет и создали Пацифис — систему, объединявшую тех, кто жаждал мира и счастья. Те, кто пытался сопротивляться, были нейтрализованы. Часть их была уничтожена, другие отправлены на перевоспитание. Да, мы были жестоки. Совет Пацифиса принял постановление испепелить одиннадцать планет, отказавшихся принять идею Высшего Счастья. Были уничтожены целые народы — рекки, фраканты, трансформеры.
— Те самые, что научили вас менять облик?
— Мы научились этому сами. Трансформеры были врагами остального человечества — врагами упорными и безжалостными. Они причинили столь много бед, что ты даже не можешь себе вообразить. Когда по решению Совета Пацифиса были уничтожены три их планеты, трансформеры расползлись по всей Вселенной. Искусно трансформируя свою суть, они маскировались среди добропорядочных граждан Пацифиса и причиняли вред Системе. Они взрывали галактические лайнеры, устраивали аварии в ядерных шахтах, разрушали дворцы и плотины. Управление Порядка охотилось за ними более полувека, пока не истребило всех. Но трансформеры были не единственными, кто нарушал гармонию нашего мира. Оставались еще пираты, гладиаторы и прочие преступники. Около тридцати лет до времени, являющегося абсолютным настоящим, агенты Управления Порядка обезвредили самого опасного из гладиаторов по имени Керл Вельхоум. Он был заключен в тюрьму, где вскоре скончался. А еще через несколько лет был пойман последний из пиратов, знаменитый Тан О’Брайен, по прозвищу Космический Негодяй. Он до сих пор сидит в самой надежной тюрьме Пацифиса. Я видела его.
— И как? — глухо спросил из темноты Пауль.
— Жуткий субъект! На своем веку он умертвил людей больше, чем… — Шева задумалась и, не найдя подходящего сравнения, решила быть менее красноречивой: — Целую толпу! А потом появился Арктур, за которым мы охотимся.
— Но что их не устраивало? Ведь ваш мир, если верить твоим словам, идеален. Быть может, он не столь и хорош?
— Он — лучший из миров! — горячо возразила Шева. — Каждый гражданин Пацифиса обладает материальными благами, о каких вы можете лишь мечтать. У каждого есть дом, один или несколько энергомобилей и все прочее, что дает цивилизация. Каждый обеспечен работой и не обязан думать о грядущем дне, ибо Система сама позаботится об этом. Мы можем отдыхать на любой из ста двух обитаемых планет и на более чем трех сотнях еще не заселенных. Мы перемещаемся между звезд на самых совершенных космических кораблях. Путь от одной звезды к другой занимает не более пяти дней в земном исчислении. И все мы счастливы, ибо знаем, зачем живем.
— И зачем же вы живете?
— Как зачем? — удивилась Шева. — Для того чтобы жить. Мы наслаждаемся жизнью, не забывая при этом, что должны приносить пользу обществу.
— Что-то я не заметил, чтобы те двое, что встретили нас, наслаждались жизнью!
— Это их работа. Таково предназначение. Родись они с другими задатками, занимались бы более приятным делом.
— Они пошли работать в полицию не по своей воле?
— В Управление Порядка, — поправила Охотница. — Конечно не по своей. Тестирование показало, что они предрасположены к работе с преступниками, поэтому их взяли в Управление. Если бы у них были данные для космоработы, они бы пилотировали межгалактические лайнеры или крейсеры.
— А если они не хотят заниматься этим делом?
— Как так не хотят? Система выбирает наиболее подходящий для каждого вид деятельности. Этим занимается Главный Мозг, совершеннейший компьютер, единственный, обладающий полной совокупностью функций искусственного интеллекта. Мозг содержит информацию о каждом обитателе Пацифиса, ему поручено определять будущее как отдельных индивидуумов, так и развитие общества в целом.
— Нечто вроде Бога?
Шева фыркнула.
— Чепуха. Это не Бог, а компьютер, самый обычный искусственный интеллект, созданный человеком, только очень мощный. Его деятельность рациональна. А рациональность — есть первое условие счастья! Пацифис руководствуется тремя принципами: рациональность, миролюбие, счастье. Каждый должен наслаждаться жизнью сам и приносить пользу другим.
— А если кто-то не хочет приносить пользу?
— Значит, у него нарушены ценностные установки. Его перевоспитывают.
Пауль хмыкнул.
— Ну а допустим, он не желает перевоспитываться?
— Тогда им занимается Управление Порядка. Мы изолируем его и перевоспитываем насильно. Если же данный член общества представляет опасность, его заключают в тюрьму.
— Как Арктура?
— Да, как Арктура… — Шева осеклась. — А при чем тут он?! Если хочешь знать, он совершил столько злодеяний, сколько хватило бы на добрую сотню преступников. После Тана О’Брайена Арктур — самый опасный преступник, какого знал Пацифис. Да что там О’Брайен! Арктур во сто крат опасней, ибо он непредсказуем. Не поймешь, чего он хочет. Порою кажется, что он и не желает зла, но потом все равно выходит так, что каждый его шаг сеет зло. Он словно играет с обществом и навязывает ему иные, свои правила. Он будто шутит, но шутки у него очень неудачные!
— Возможно, он просто не хочет жить по вашим законам.
— Как так? — несказанно удивилась Шева. — Каждый должен подчиняться законам общества. Так было всегда, так есть и так будет. К тому же не забывай, что наше общество — самое справедливое из всех, когда-либо существовавших! Если бы ты только видел, как мы живем. Если бы ты только мог вообразить себе то счастье, которое живет в сердце каждого гражданина Пацифиса. Великое общее Счастье!
— Знаешь, мне всегда хотелось, чтобы счастье было моим. Такое личное счастье, пусть маленькое, но собственное!
— В тебе говорит индивидуализм, присущий твоей эпохе. Ты как Арктур. У него та же болезнь.
— Может быть, — задумчиво прошептал Пауль. Он помолчал, а потом вдруг спросил, словно выстрелил: — Ты любишь Арктура?
— Что?! — Шева была готова задохнуться от возмущения. — Что?! Я люблю этого негодяя?! Да как ты посмел произнести эти слова?! Я ненавижу его!
— Ты любишь его, — сказал Пауль. — В твоем сердце есть ненависть. Но в нем куда больше любви. Любовь и ненависть всегда шествуют рука об руку. Так говорил мне отец. А ваш Пацифис… Он вовсе не столь идеален, каким хочет выглядеть. Я не хотел бы жить там.
Шева зло фыркнула.
— А у тебя и не будет такой возможности! Такие, как ты, недостойны будущего!
— Ты права. У них его просто нет.
В голосе Пауля звучала горечь. Потом он умолк, и Шеве почудилось, что юноша плачет.
— Пауль! — осторожно позвала она. — Пауль! — Но тот молчал. — Пауль, не глупи! Нам ни к чему ссориться. Давай забудем этот разговор и останемся друзьями! Я люблю тебя, ты любишь меня. Все будет хорошо! Пауль!
Но Пауль безмолвствовал. Шева почувствовала себя оскорбленной. Кто он такой, чтобы она перед ним лебезила! Не хочет говорить, его дело! Натянуто улыбнувшись, Шева бросила:
— Как знаешь. Тогда давай спать. Завтра надо придумать, как подобраться к Тимуру.
Поворочавшись, Охотница устроилась поудобнее и попыталась забыться. Но взбудораженное горячим спором сознание не желало успокаиваться, да к тому же ее раздражал резкий запах конского пота, исходивший от войлока. Шева вертелась с боку на бок, не в силах заснуть. Когда же вожделенное забытье почти пришло к ней, запястье толкнула знакомая пульсация. Шева чертыхнулась. В этот раз Сурт выбрал не самое удачное время и место для разговора. Но делать было нечего. Раз директор Управления пытался связаться с ней, значит, у него были на это веские причины. Тихонько поднявшись, Шева вышла из палатки.
Лагерь спал — безмятежно и мирно. Воины, накрывшись попонами, лежали у остывающих костров. Кое-где тревожно всхрапывали кони. Определившись по маяку, Шева направилась к месту, где ее ждал Сурт. Маяк привел ее в небольшую лощинку. Шева остановилась и огляделась по сторонам. Ее зоркие глаза различили размытый силуэт, видневшийся в полусотне шагов от того места, где стояла Шева. «Сурт», — решила Охотница. Она уже собралась двинуться навстречу директору Управления, как вдруг на голову ее упало что-то тяжелое и темное. Последнее, что запомнила Шева, были крепкие мужские руки, обхватившие ее талию…
7
Итак, Шева нашла на свою голову новое приключение. Как раз в то самое мгновение временного отрезка, являющегося для Шевы абсолютным настоящим, два государственных человека обсуждали ее судьбу. Тем утром директор УПП был вызван к доктор Бермлеру, секретарю Совета Пацифиса. Пацифис представлял собой предельно отлаженную систему. Каждый знал свое место и свою задачу, каждый справлялся с ней. Чрезвычайные происшествия были редкостью, и лишь когда они случались, в дело вступал доктор Бермлер, человек, державший в своих руках рычаги управления ста двумя планетами, неограниченными ресурсами и гигантскими военными силами Содружества. Так было, когда Систему пытался взорвать Керл по прозвищу Несущий Смерть. Так было, когда вырвался на свободу Крысиный Волк. Нечто подобное имело место и сейчас, когда безумный гений Арктур пытался перевернуть судьбу пятидесяти миллиардов обитателей Системы. Арктур представлял угрозу Пацифису, именно поэтому доктор Бермлер вызвал к себе Сурта.
Он принял директора Управления в громадном, роскошно отделанном кабинете. Посреди кабинета стоял громадный, изготовленный из среза гигантского сомметанского дуба стол. Доктор Бермлер сел во главе стола — его место было отмечено естественной выемкой, оставшейся от удаленного сучка. Вошедшему Сурту он указал на кресло рядом с собой, что считалось знаком особого расположения, а также свидетельством того, что беседа будет строго конфиденциальной.
Секретарь Совета терпеливо ждал, пока гость устроится на отведенном ему месте. Лицо его вежливо улыбалось, но улыбка не выражала ни радости, ни расположения. Она была просто улыбкой. Наверное, так же улыбался Торквемада, отправляя на костер десятитысячного врага веры. Доктор Бермлер поймал выжидающий взгляд Сурта, но продолжал улыбаться. Он и вопрос свой задал все с той же улыбкой:
— Ну что?
Вопрос звучал слишком неопределенно, но Сурт знал, о чем идет речь.
— Мы его не поймали.
— В чем дело?
— Он сумел ускользнуть.
— Причина?
Сурт замялся.
— Их несколько, доктор Бермлер.
— Пожалуйста, поконкретнее.
— Он очень ловок.
Секретарь Совета усмехнулся — холодно, но искренне.
— Это не новость. Но он один, а вас — двести тысяч. Как по-вашему, дорогой Сурт, стоит ли содержать двести тысяч дармоедов, которые не в состоянии поймать одного-единственного человека?
— Вы сами прекрасно понимаете, что дело не в количестве. Будь это возможно, я бросил бы на поимку Арктура целую армию. Но время не прощает столь бесцеремонного обращения с собой. Поэтому я вынужден ограничиваться минимальным воздействием. Я…
— В чем выражается это минимальное воздействие? — перебил Сурта доктор Бермлер.
— Непосредственно в операции участвуют лишь несколько человек, причем непосредственно на Арктура охотится лишь один.
Доктор Бермлер удивленно шевельнул бровями.
— Один? И кто же этот герой, хотелось бы знать?
— Охотница. Ее зовут Шева.
— Женщина? Ты послал женщину? — Как всегда, раздражаясь, доктор Бермлер переходил с вежливого обращения на банальное тыканье.
— Это имеет значение?
— Нет. — Доктор Бермлер выдержал осторожную паузу. Система декларировала равные права каждому своему обитателю, независимо от расы, пола, социального положения и места рождения. — Но справится ли женщина с Арктуром?
— Она знает его. Знает лучше, чем кто бы то ни было. Именно поэтому Арктур поручен ей.
— Понимаю. Ну и как ее успехи?
— Она почти настигла Арктура во время его первой попытки завладеть копьем.
Сурт умолк и выжидающе посмотрел на секретаря Совета.
— И что же?
Директор Управления Порядка Пацифиса вновь взял время для раздумья.
— Я не могу полностью проанализировать ситуацию. Мы почти настигли Арктура. Я уверен, он был там. Но он сумел уйти в другое Отражение и вновь попытается завладеть копьем.
— А что же ваша хваленая Охотница?
Сурт изобразил кривую улыбку.
— С ней не все ладно. Мне кажется, она влюбилась в мужчину из Отражения. Он должен был погибнуть, но она пожелала взять его в другое Отражение и спасти таким образом ему жизнь…
Холеные пальцы доктора Бермлера задумчиво побарабанили по золотистой поверхности стола.
— Это мешает делу?
— Похоже, да. Она влипла в пренеприятную историю, и мы пока не можем вытащить ее. Сама по себе возможность у нас есть, но я опасаюсь привлечь внимание Арктура. Если он поймет, кто следует за ним, можно считать, что мы проиграли.
Хозяин кабинета задумчиво посмотрел на плывущие за окном ленивые облака.
— Это твоя забота! А теперь слушайте меня внимательно… Вы должны во что бы то ни стало покончить с Арктуром. И не важно, сколько вам понадобится средств и людей. Меня не интересуют ни средства, ни люди! — Доктор Бермлер яростно стиснул зубы. — После полного уничтожения гладиаторов и пиратов Арктур — единственная угроза для нашего общества. Он — кость, торчащая в горле! Он угрожает самому существованию Системы! И не только потому, что он хочет нарушить течение времени. Он привлекает к себе внимание. Люди начинают невольно симпатизировать ему. А симпатия к преступнику — самое опасное, что только можно себе вообразить. Тебе, наверное, известно, что на днях произошли беспорядки в двух колониях Кольца. Колонисты требовали изменения Системы. Откуда нам знать, не связано ли это с нашим героем? А волнения в пространстве, неизвестно по какой причине возникающие? А рождение двух новых черных дыр, одна из которых сожрала систему Розового Тельца? А временные колебания? И еще этот, как его… Деструктор! — Доктор Бермлер многозначительно посмотрел на Сурта. — Он вновь прислал мне наглое послание. Когда вы меня с ним познакомите? Или он и Арктур одно и то же лицо?
На лице Сурта возникла неопределенная гримаса.
— Не исключено.
Секретарь Совета возмущенно фыркнул.
— «Не исключено!» Вот что, дорогой Сурт, ты должен любой ценой покончить с Арктуром. Я даю тебе особые полномочия. Возьми операцию под свой личный контроль.
— Уже взял.
Секретарь Совета Пацифиса одарил своего гостя неприязненным взглядом.
— И не считайтесь с жертвами. Эта ваша, как ее?..
— Шева?
— Да. Если она и дальше будет своевольничать, примените к ней самые суровые меры воздействия! Вплоть до… — Доктор Бермлер многозначительно посмотрел на собеседника. — Вы поняли меня?
— Да! — поспешно подтвердил Сурт.
— И никаких поблажек. Даю вам три дня. Если по истечении этого срока Арктур не будет пойман, ты лишишься своей должности. Думаю, Главный Мозг поддержит это решение. Все ясно?