Он не обратил на нее внимания, но затем девушка достигла меня- а я занимаю куда больше места чем Томас. Я почувствовал ее бедра, трущиеся об меня, и как выгнулась ее спина, когда я пытался пропустить ее, повернувшись боком. Ее груди прижались к моей груди, гибкие, упругие и теплые, ее губы были раскрыты, а глаза ярко сверкали. Ее рука скользнула по моему бедру, прикосновение, которое могло бы быть случайным, но таковым не было, и мое тело внезапно потребовало остановиться на мгновение и посмотреть к чему это приведет.
Нельзя доверять телу, когда оно говорит вам такие вещи. Оно не понимает таких вещей как настоящая любовь, верность, беременность или венерические заболевания. Оно просто жаждет. Я старался не обращать внимания на это, но были и другие девушки на подиумах, и не было ни одной в стенах Зеро, которая не была бы великолепной. Большинство из них были бы счастливы, если бы я доказал им это.
Что и делали некоторые мужчины, если на то пошло, но это было меньшей из проблем, поскольку сдерживаться было все более сложно.
Возможно, этому не помогало то, что мы проходили мимо того что я никогда не видел даже в кино. То, что одна девушка делала со своим языком и ледяным кубом…
Просто поверьте. Это было чертовски отвлекающе.
Томас дошел до лестницы, ведущей на верхнюю платформу, и пошел по ней через ступеньку. Я следовал за ним, сканируя окружающее пространство в попытке определить потенциально плохих парней. Посторонним эффектом этого было то, что я видел больше симпатичных девушек, чем когда-либо раньше в одном месте. Но это были профессионалки. Одна из них могла скрывать…
Да, я действительно был шокирован, что одна из них могла скрывать.
Я преодолел последнюю лестницу как раз вовремя, что бы увидеть, как Томас бросился в объятия женщины.
Жюстина не была особенно высокой для девушки, по крайней мере пока не надела пятидюймовые шпильки. Она выглядела такой, какой я запомнил ее в нашу последнюю встречу- великолепное лицо девушки из высшей лиги, с теплой сердечной улыбкой. Ее волосы были серебристо белыми, и были собраны в сложную конструкцию, скрепленную парой палочек для еды.
Конечно, тогда она не была одета в облегающий белый резиновый костюм, с перчатками на руках. Он подчеркивал все ее прелести и делал это хорошо.
Томас упал на колени и обнял ее за талию, прижавшись к ней. Она обвила руками его шею и крепко обняла. Закрыв глаза они просто стояли друг возле друга с целую долгую минуту, без движения, просто наслаждаясь обществом друг друга.
Такое здесь было чуждо.
Я отвернулся, оперся на перила, ограничивающие платформу, и уставился вниз на танцпол, пытаясь дать брату и его возлюбленной хоть минуту уединения. Жюстина одела закрытый костюм не для того, чтобы соответствовать последнему писку моды. Прикосновение чистой любви, настоящей и самоотверженной, было проклятием Белой Коллегии. Томас рассказывал мне о вампирах Белой Коллегии, которые получали ожоги от прикосновения к обручальным кольцам, или розе, подаренной возлюбленной. Но наиболее опасным прикосновением было прикосновение того кого ты любил, и кто отвечал тебе взаимностью.
Я сам видел как Томас получил ожог второй степени в последний раз когда поцеловал Жюстину.
Они не были вместе с тех пор, когда она подвергла свою жизнь риску, чтобы спасти его, предлагая себя, чтобы заглушить его Голод, и он мог бы выжить в тот вечер. Томас в свою очередь отказался от нее, отрицая свою темную сторону. Это ее почти убило, буквально за одну ночь окрасив ее волосы сединой. Прошло несколько лет, прежде чем она восстановила свой разум, после долгой зависимости от суккубов, но она справилась с этим. Сейчас она была помощницей старшей сестры Томаса, Лары, чтобы быть в курсе всех пикантных подробностей Белой Коллегии. Быть под защитой любви значило, что вампиры могли питаться ею, что, по мнению Лары, делало ее идеальной помощницей.
Это также значило, что мой брат не смог бы прикоснуться к женщине, которую любит. Если бы он, подобно большинству из Белой Коллегии, был заинтересован в удовлетворении своего Голода, он бы мог получить от нее все что хотел. Вместо этого…
Иногда ирония сродни старому доброму удару по яйцам.
Я на некоторое время смотрел на танцпол, не столько всматриваясь, сколько следя за бликами света и движением в целом, до тех пор пока не заметил движение периферическим зрением. Я развернулся и подошел к ним, Жюстина жестом указала на пару диванов, развернутых лицом друг к другу.
Томас присел на угол дивана, Жюстина прижалась к нему, так чтобы не касаться его голой кожей. Я устроился напротив них, опершись локтями на колени.
Я улыбнулся и кивнул Жюстине. Пол и половина перил платформы должно быть были из звукопоглощающего материала. Рев клуба был гораздо глуше, чем внизу. "Жюстина, ты выглядишь как плотская мечта Мишленовского человечка"
Она засмеялась, трогательный румянец окрасил ее щеки. "Нуу. Клуб пытается поддерживать имидж. Как ты, Гарри?"
"Наполовину пропитан этим дымом, и вибрирую", сказал я. "Томас сказал что у тебя есть кое-какая информация."
Жюстина серьезно кивнула, и подобрала папку с документами с дивана. "Сведения о начале охоты Страже- отступнике," сказала она. "Немного деталей, но я смогла накопать это."
Она толкнула папку ко мне, и я открыл ее. На первой странице была распечатка какого-то веб-сайта. "Что, черт возьми, такое Сraigslist?
"Это сайт в интернете", сказала Жюстина. "Что- то вроде гигантского классифицированного раздела объявлений, только ты можешь добраться до него из любой точки мира. Люди используют его для рекламы товаров, которые они хотят купить или продать".
"Товары", вставил Томас, ", и услуги. Помогает завуалированным языком найти менее легальные вещи. Много теневых сделок заключается там, потому что это относительно легко сделать анонимно. Сопровождение, наемники, и так далее."
Объявление гласило:
РАЗЫСКИВАЕТСЯ НА ПОСТОЯННУЮ РАБОТУ,
ДОНАЛЬД МОРГАН, ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ НАШЕДШЕМУ 5 МИЛ,
РАССМАТРИВАЮТСЯ ЛЮБЫЕ ВАРИАНТЫ.
"Зачем?" спросил Томас.
Я постучал пальцем по странице. "Когда сложные дела выплывают наружу из подполья, ситуация все больше запутывается, и страдают пожилые люди этажом выше."
Томас нахмурился и кивнул. "Куда?"
Я открыл рот, чтобы ответить, когда внезапно темп битов понизился, и волна бешенных криков несмотря на звукоизоляцию прокатилась по танцполу. Секундой спустя, мое тело охватила странная дрожь, я почувствовал, как сердце начало биться немного быстрее, и страстное желание вновь воспылало во мне.
Жюстина, сидящая напротив меня, вздрогнула, ее глаза закрылись и задрожали. Она глубоко задышала, ее соски затвердели под латексом ее костюма. Бедра ее слегка шевелились, как будто бессознательно сжимая Томаса.
Глаза моего брата на секунду вспыхнули, изменив цвет с светло- серого до холодного серебряного, его зрачки сузились и он, аккуратно освободившись из объятий Жюстины, поднялся. Томас повернулся лицом к танцполу, его плечи напряглись.
Я последовал его примеру. "Что это?"
"Проблема," сказал он, оглянувшись на меня через плечо. "Семья решила наведаться"
Глава 9
Томас уставился в пол, затем кивнул, будто бы узнав приближающегося. "Гарри, — сказал он спокойным и тихим голосом, — держись от этого подальше". "Держаться подальше от чего?" — спросил я.
Он перевел взгляд на меня.
"Это семейное дело. Оно тебя не касается. Дом распорядился, чтобы чародеям не досаждали без разрешения. Если ты не будешь в это вовлечен, мне не придется о тебе беспокоиться."
"Что?" спросил я. "Томас…"
"Позволь мне справиться с этим," сказал он, с твердостью в голосе.
Я собирался ответить ему, когда вампир вошла в комнату.
Это было ощущение из тех, которые с трудом вспоминаешь впоследствии, подобно последним мгновениям сна, увиденным перед самым пробуждением. Ты знаешь, что как только ты просыпаешься, ты начинаешь забывать, и не можешь поверить, что мог утратить нечто настолько важное, настолько несомненно реальное.
Я повернулся, что бы посмотреть как она входит- так же как и все остальные в комнате.
Конечно же, она была одета в белое. Белое платье, простая рубашка из какой-то блестящей шелковой ткани, которая ниспадала до верха бедра. Она была не менее шести футов ростом, особенно в надетых на нее частично прозрачных туфлях. Ее кожа была бледной и безупречной, блики на сияющих темных волосах меняли цвет в пульсации стробоскопического освещения клуба. Ее лицо, которое не портило даже явно высокомерное выражение, было совершенно прекрасным, а тело можно было использовать на заманивающих плакатах для ночных поллюций.
Она сошла на танцпол и направилась к лестницам и подиумам легкой походкой хищника, на каждом шагу вращая бедрами и покачивая плечами в ритм музыке, намного изящнее, чем потеющие танцоры, и намного чувственнее, чем исступленные любовники.
В футе от лестницы она встретила молодого парня в кожаных штанах и оборванной рубашке, которая выглядела так, будто ее пытались разорвать на куски страстные фанаты. Не проявив ни капли сомнения, она толкнула его к перилам около лестницы и прижалась к нему своим телом.
Она медленно обвила руками его шею и поцеловала. Поцелуй, и это было все — но никто очевидно не скажет, чем это было для парня. По его реакции, можно было бы подумать, что она овладела им прямо на месте. Ее губы приклеились к его губам, а языки ласкали друг друга наверно с минуту. Затем она отвернулась и со все той же грациозностью начала спускаться по лестнице — медленно, так, чтобы каждое движение и перекатывание мышц ее прекрасно сложенных ног слегка колебались в прекрасном танце под ее мягкой белой кожей.
Парень распластался на полу, его тело тряслось, а глаза были закрыты. Не думаю, что он осознавал, что она уже ушла.
Все взгляды были прикованы к женщине и она это знала.
Это не было просто ужасным происшествием, способ, которым она привлекла внимание всех окружающих. Это не было большим одновременным, значимым движением, когда все поворачивались, чтобы посмотреть. Не было никакой внезапной тишины, никакой давящей неподвижности. И это было достаточно плохо.
Её влияние было страшнее всего этого.
Это был просто факт, как сила притяжения, что всеобщее внимание должно быть адресовано ей. Каждый человек там, мужчины и женщины одинаково, взглянули вверх, или проследили глазами за её движениями, или сделали паузу равную половине удара сердца в своих… беседах. Большинство из них не осознавали что происходит. Они понятия не имели, что их разумы находятся в опасности.
И я понял, что тоже в опасности.
С большим усилием я закрыл глаза и напомнил себе о том, где я был. Я смог почувствовать ауру суккуба, она была как шёлковые кисти паутины напротив моих ресниц и некое покалывание и приятное трепетание, которое окутывало мои ноги и через мой пах, распространялось к моему мозгу.
Это было только обещание, шепот плоти, но шепот сильный. Я приложил усилия, чтобы оградить сознание от этого ментальной стеной, до тех пор пока разум не вернулся ко мне, и развевающаяся дымка ее не ауры замерзла и не треснула, развеявшись под порывом разумного страха.
Когда я открыл глаза, эта женщина следовала к нам по последнему подиуму, скользнув в своем тонком белом платье с последних лестниц. Она замедлилась, позволив нам смотреть на нее, зная какой эффект она производит. Даже отгородившись от этого, я смог почувствовать сладостный аромат ее присутствия, взывающего ко мне, шепчущего, что я должен расслабиться и любоваться ею.
Она посмотрела на меня своими васильково-синими глазами на мгновение, и её приоткрытый рот стал медленно расплываться в улыбке, так как мои штаны стали мне малы примерно на три размера за несколько секунд.
"Кузен Томас," она промурлыкала. "Все ещё благородный и голодный, как я понимаю."
"Мадлен", Томас ответил и немного улыбнулся, показывая белые, ровные зубы. "Всё такая же недисциплинированная и вульгарная, как я понимаю."
Губы и глаза Мадлен Рейт отреагировали на замечание моего сводного брата по-разному. Её красивая широкая улыбка застыла в притворном выражении, но глаза сузились и стали полностью белыми. Она переводила взгляд с Томаса на Жюстину.
"Маленькая комнатная собачка Лары," сказала Мадлен. "Я удивилась, узнав, что ты прибежала к ней. Сейчас я узнаю, что ты встречаешься со старым возлюбленным и…" Она перевела взгляд на меня. "врагом."
"Не будь смешной," ответила Жюстина. Несмотря на то, что голос был спокойным, щеки все еще отливали румянцем, а зрачки были расширены."Я пришла чтобы пробежаться по отчетам, как я обычно и делаю каждую неделю."
"Но на этот раз от тебя веет духами", проговорила Мадлен, "И лучший провокационный аромат, не тот что ты используешь для проверки, дорогая. Я нахожу это", её язычок коснулся губ, "интересным."
"Мадлен," сказал Томас с преувеличенным спокойствием, "пожалуйста уйди."
"Я имею полное право быть здесь," прошептала она. Казалось неправильным, что она была в состоянии держать свой голос настолько невыносимо мягким и чувственным по отношению к пульсирующей клубной музыке. Она повернулась ко мне и сделала несколько шагов, полностью обратив внимание на меня.
Внезапно, я почувствовал себя как подросток — слегка испуганным, сильно взволнованным и переполненным гормонами требующих непонятного, так, что некоторое время я не мог сосредоточиться на том, что вижу.
Она остановилась на расстоянии вытянутой руки от меня. "Не обращай внимания на ужасные манеры моего кузена. Печально известный Гарри Дрезден как всегда не нуждается в представлении." Она осмотрела меня с головы до ног, накручивая черный локон на палец."Как могла я приезжать в Чикаго столько раз и ни разу не встретиться с тобой?"