— Ах, да! — произнесла она равнодушно.— Это может подождать до завтра.
— Мне нужно с вами поговорить.
— Нам не о чем говорить, лейтенант, после такого грубого обращения, которое вы себе позволили!
— Я сожалею, милочка. Но я не хотел, чтобы вы подвергались опасности, и...
— Повторите это! — ее голос стал немного мягче.
— Я сказал, что не хотел...
— Нет, не это. С самого начала!
— Я сожалею, милочка...
Дверь отворилась, и Каролина встретила меня с улыбкой.
— Милочка! Вы назвали меня «милочка»! Может быть, я все же интересую лейтенанта?
— Это весьма возможно,— ответил я, закрыв дверь ударом ноги.
Секундой позже мы нежно обнимались. Это могло бы долго продолжаться, если бы не. судорога в моей ноге. Я осторожно освободился и вынул из кармана колье. Она лениво протянула руку, и камешки упали в ее ладошку.
— Это, вероятно, стоит целое состояние,—небрежно заметил я.
— Пф! — произнесла она еще более небрежно и пожала плечами,— Две или три тысячи, я полагаю.
— Я вижу, что не смогу выдержать конкуренцию с моим лейтенантским жалованьем, — улыбаясь, проговорил я.
— Не говорите глупостей, Эл! Вы прекрасно знаете, что это не подарок поклонника.
Она пошла открывать дверцу шкафа.
— Что хотели бы выпить?
Я уставился на батарею бутылок.
— Не убеждайте меня, что ученицам разрешено превращать свои комнаты в пивное заведение!
— Фактически я единственная. Это своего рода уступка моему возрасту: мне двадцать два года, Эл!
Я закурил сигарету.
— Тогда это будет скотч. И с водой, пожалуйста.
— Будьте спокойны. Низ шкафа — холодильник, и у меня есть лед.
Она наполнила два стакана.
— Давайте сядем на диван, это более интимно.
Я послушался. Она села рядом со мной и протянула стакан.
— За наше более близкое знакомство! —сказала она, сделав глоток.
— Я тоже за это!
Она прижалась ко мне с такой силой, что мы оба стали похожи на сиамских близнецов.
— Скажите мне, Эл, вы потешались над публикой, объявляя мистера Пиерса убийцей? Если бы это было правдой, вы бы уже ушли.
— Каролина на самом деле очень сообразительна. Безусловно, это была неправда. Я хотел успокоить настоящего убийцу и заставить его совершить ошибку или действовать неосторожно, что практикуется во всех полицейских романах.
— И это вам удалось?
— Вот неприятность: я ничего не знаю. Мне известно только то, что я провел бессонную ночь.
— Может быть, вы не станете о ней сожалеть,— сказала она с многообещающим взглядом.
— Это было бы замечательно,— признался я,— но не могу отделаться от чувства ревности, оно отравляет мое существование.
Ее глаза заблестели.
— Вы... ревнуете? И к кому?
— К парню, который подарил вам это колье.
Она стала смеяться.
— Вы можете успокоить свою ревность, мой дорогой. Парень—это папа.
— Такой вариант мне больше нравится,— с облегчением проговорил я. —. А по какому случаю? В ваши двадцать два года?
— О нет! По правде говоря, он мне дал его на прошлой неделе, и только потому, что ему захотелось сделать мне подарок. Он всегда, когда видит меня, делает подарки.
Я опорожнил свой стакан, не спуская с нее глаз.
— А где он прячет свои крылья?
Каролина без выражения посмотрела на меня,
— А?
— И лопату?
— О чем, к дьяволу, вы говорите?
— Я говори не о дьяволе, я говорю о вашем отце.
— Я не понимаю,— она покачала головой, все более недоумевая.— Сожалею, но я ничего не соображаю.
— У меня мания к загадочным выражениям. А вы любите играть в разные игры?
— С вами? О да, Эл!
— Это, может быть, не совсем то, о чем вы думаете. Это игра при помощи слов.
— Слов?.. Мне нужно еще выпить.— Она встала.— Для вас то же самое?
Я дал ей свой стакан. Она наполнила его и села около меня.
— О’кей. Игра слов... Я полагаю, что мы можем позволить себе это, пока уничтожаем питье.
— Игра несложная,— сказал я,— но очень забавная. Я говорю какое-нибудь слово, и вы отвечаете мне любым словом, которое придет вам на ум. Профессиональные психологи забавляются этим долгие часы.
— Хорошо,— проговорила она, не очень убежденная.—Начнем? Нет? Если вы считаете это стоящим.
— Я нахожу это замечательным. Я начинаю: черное?
— Белое,— сухо ответила она.
— Высоко!
— Низко.
— Мы ведь едва начали... Парень!
— Девушка!
— Сестра!
—Нью-Йорк.
— Балтимор!
Она открыла рот, но ничего не сказала. Она довольствовалась улыбкой.
— Сожалею, Эл, Балтимор мне ничего не говорит, — Такие вещи случаются, не огорчайтесь. Я продолжаю: отец!
— Мать!
— Сирота!
— Покровитель.
Она закусила губу. Я решил ободрить ее.
— Браво! Вы прекрасно играете! Но, может быть, для вас уже достаточно. У меня есть еще несколько слов в резерве, очень интересная серия, как мне кажется, но я не хочу утруждать вас.
Она медленно допила свой стакан,, потом с упреком - посмотрела на меня.
— Вы пришли ко мне под фальшивым предлогом, Эл.
Я подозреваю, что вы продолжаете работу полицейского...
— Это тоже весьма возможно. В данный момент я нахожусь перед такой волнующей проблемой, что никак не могу отвлечься от нее.
— Какой проблемой?
— Она связана с- тем, что происходит в колледже...
С одной стороны, богатая директриса, с другой — сиротка, у которой богатства нет, но которой повезло жить в Балтиморе в то время, когда будущая директриса была звездой газет и находилась в тюрьме за мошенничество. Остальное — это просто сказка о Золушке: внезапно сиротка становится богатой. Ее видят в прекрасных платьях и бриллиантах... Эта история вас не забавляет?
— Нет, совершенно нет.
— Очень жаль. Я надеялся, что она вас позабавит, и тогда все было бы намного проще.
— Я очень устала, Эл. Спасибо, что принесли мое колье. А теперь, если бы вы покинули меня...
Я встал, но не пошел к двери. Я подошел к шкафу и налил себе третий стакан скотча.
— Будем говорить прямо,— сказал я.— Мне очень легко будет доказать шантаж и заставить осудить вас.
— Валяйте! Не стесняйтесь!
— Я могу пойти на уступки.
— Уступки? — она недоверчиво посмотрела на меня.— Какого рода уступки?
Я хочу знать правду. И на этот раз настоящую правду. Это ваш последний шанс.
— Пусть будет так,— тихо проговорила она.— Задавайте ваши вопросы.
— Сколько вы выудили у мисс Баннистер?
Каролина колебалась.
— Пять тысяч долларов,— наконец ответила она.
— По словам мисс Баннистер, это раз в шесть больше.
— Тогда она .лжет! Я получила не более пяти тысяч долларов!
— Вы были в Балтиморе, когда это случилось?
Она утвердительно кивнула.
— Я работала... официанткой, так же, как и здесь, в Пин-Сити. Однажды я увидела- проезжающую в автомобиле мисс Баннистер и тотчас ее узнала.
— Вы выяснили, что она делает, и повидались с ней?
— Это так. Мне было шесть лет, когда умерли мои родители и меня поместили в сиротский приют. Я никогда там не ела досыта, и у меня появилась навязчивая идея: стать богатой. И не только деньги мне были нужны, но и положение...
Она встала, наполнила свой стакан и продолжала:
— Выйти замуж за богатого нетрудно, если вращаешься в определенном обществе. Когда я увидела Эдвину Баннистер, у меня было ощущение, что моя добрая фея подала мне знак. Мне не очень улыбалось заниматься шантажом, но эта была единственная возможность добиться своего. И я заключила с ней договор: она примет меня сюда как ученицу, будет платить мне пятьсот долларов в месяц во время моего пребывания здесь, введет, меня в общество, в котором сама теперь вращалась, а я пробуду здесь один год и больше ничего не потребую от нее. Она избавится от меня сразу же, как я выйду замуж, или, вернее, смогу найти себе мужа с солидным банковским счетом.
Шантаж — некрасивая штука, но убийство — это уж совсем другая история. Я мог обещать Каролине забыть ее мерзкое поведение взамен некоторых сведений. Такой торг имел смысл, если эти сведения приведут меня к убийце.
— Очень хорошо,— сказал я.— Хочу вам верить. А что.,происходит между мисс Баннистер и Пиерсом?
Она подняла голову, и на лице ее появилось выражение искреннего удивления.
— Разве между ними что-то происходит?
— Еще бы! Они страшно влюблены друг в друга.
— Вот это новость!
— А жертвы: Жоан Крег и Нэнси Риттер, что вы можете сказать мне о них?.. Это страшно важно, Каролина. Никаких шуток!
После небольшой паузы, она ответила:
— Очень огорчена, Эл, мне нечего, сказать. Я совершенно не представляю, из-за чего, их могли убить.
— Этого мне недостаточно. Советую вам сделать небольшое усилие и подумать.
— Честно, я стараюсь рассуждать.
Она казалась очень огорченной.
:— Это были две очень предприимчивые девушки. Всегда хвастались своими победами, а единственные победы, которые они могли одержать у нас здесь, это над Пиерсом или Дикеем.
Я закурил сигарету,
— Пиерс и Дикей?
Единственные мужчины в нашем секторе, которые пользовались наибольшим спросом.
— Даже Дикей?
— Особенно Дикей,— ответила она,—Я вам уже об этом говорила, и это правда. У Дикея большая голова, у него сумасшедшие идеи, не для меня, конечно, я являюсь исключением среди них...
Она многозначительно посмотрела на меня.
— Я люблю, когда у мужчины одновременно с головой и мускулы.
— Вы просто приводите меня в восторг! Что еще можете рассказать?
— Это почти все. Между ними было нечто вроде соперничества. Они часто спорили: пытались выяснить, которая из них на неделе имела больше свиданий с одним или с другим или с обоими... Некоторые у нас даже держали пари в отношении результатов!
— Мисс Баннистер была в курсе этих дел?
— Все были в курсе.
— ©на ничего не делала, чтобы .помешать?
—- Она пыталась. Всего несколько часов назад она угрожала Жоан исключить ее, если Жоан не остановится. Я не знаю, делала ли она упреки и этим типам.
Надеюсь узнать об этом. Я никогда не видел дела более ненормального!
— Что вполне понятно,— сказала она,— потому что поручили настоящему мужчине провести следствие.
— Тем не менее я не самый умный в нашей службе,— скромно возразил я.
— Я не это ведь хотела сказать,— проговорила она
нежным голосом.— Я хочу сказать, что вы, безусловно, самый из всех нормальный.
И на этом спасибо. Вам больше нечего мне сказать?
— Еще существуют сплетни, но мне кажется, что на них не стоит обращать большого внимания... Вы, вероятно, уже слышали относительно жениховства Дикея и мисс Томплинсон?.
— Она заявила об этом мне сама, и даже с большим чувством.
— Я никогда не видела ничего более абсурдного,— засмеялась Каролина.—Мисс Томплинсон. Должно быть, считает его новорожденным или кем-то в этом роде. Она вертится вокруг него, как курица вокруг цыпленка, и если кто-нибудь посмеет сказать ей что-либо по этому поводу, с ней бывают истерики!
— Да-а. Все это не очень приближает меня к делу. Во всех криминальных историях существуют мотивы преступления, и в основном все объясняется мотивами более существенными. Но здесь я до сих пор никак не могу уловить малейший повод.
— Сожалею, я очень хотела вам помочь.
— У меня плохо продвигается дело, и тем хуже это для меня.
В дверь постучали.
— Лейтенант Виллер? — Это был голос Полника.— Вы здесь?
— Что случилось? .
— Опять шериф у телефона. Он хочет с вами поговорить.
— До скорого,— сказал я Каролине, направляясь к к двери..— Сейчас я должен подвергнуться головомойке,
11
— Их схватили в двух километрах от колледжа, и конечно, на полной скорости,—сказал Лаверс. —В коробке они все рассказали. В настоящее время, оба «зебра» повторяют ту же историю, только уже в кабинете прокурора.
— Мефисто и Пис?
— Вот именно: иллюзионист и его помощник. Они сказали, что вы их заперли в котельной и угрожали обвинить в убийстве, если не признаются в краже драгоценностей во время представления. Они это отрицают самым решительным образом. Если прибавить к их рассказу еще и рапорт Мурфи, из которого следовало, что вы или были пьяны, или сошли с ума,— складывается впечатление, что с вами случилось и то и другое!
— Я могу все объяснить, но это займет слишком много времени.
— Я хочу вам помочь, Виллер. У прокурора все против вас, потому что я не заместил вас, как обычно, слу-жащими криминальной бригады. Прокурор посчитал это дело таким важным, что оторвался от кровати и пришел в контору. Он мобилизовал двух своих людей, и они в настоящий момент записывают каждое слово, которое произносит этот мошенник и его помощник.
— Представляю себе.
— Если вы не сотворите чудо, нас обоих разнесут!
— Сколько времени вы можете мне дать?
— Э... очень немного. Я могу задержать отъезд отряда уголовной бригады... скажем, на час, но не дольше. Это все, что у вас есть, Виллер: один только час.
— Не густо.
Его интересовал оптимистический прогноз.
— Ну а кроме этого? Начинает что-нибудь вырисовываться?
Я нагло соврал:
— Я обещаю вам, шериф! Задержите, насколько сможете, наряд бригады! Я немедленно извещу вас по телефону, когда появятся новости.
— Если это не произойдет в течение часа, можете не беспокоиться. Я уже буду находиться в пути вместе с парнями из уголовной!
Я повесил трубку и, уставившись на телефон, думал, не найдется ли хорошее место флика в Парагвае.
Полник и Слад вошли в кабинет и остановились, глядя на меня.
— Лейтенант,— мрачным тоном спросил меня Полник,— вы ничего не хотите мне сказать? Что же мы в точности должны искать здесь?.. Лично я стучу во все двери и спрашиваю, не там ли вы.
Слад деликатно прочистил горло.
— А я провожу время, дегустируя кофе около кофеварки.
— Вы! бросил я ему.— С меня довольно! Такой ловкач, что позволил всем выбраться из котельной! Мефисто и Пис были задержаны патрульной машиной в двух километрах отсюда. Теперь они в нашей коробку
— Ну что ж,— спокойно проговорил Слад, — Это ведь хорошая новость, не правда ли?
Превосходная! Они рассказывают прокурору, что мы незаконно лишили их свободы, и прокурор дегустирует это, как сгущенное молоко. Шериф звонил, чтобы сообщить мне эту. новость.
Полник сделал гримасу.
— Да-а, протянул он и вздохнул.— Я думаю, что теперь настал черед заняться воспитанием кур и кроликов.
— Только не. берите себе Слада в компаньоны. Через неделю куры начнут нести квадратные яйца.
Эта мысль воодушевила Слада.
— Знаете, лейтенант,—сказал он,—а это ведь было бы неплохо. Квадратные яйца!; Они никогда не упадут со стола!
С умоляющим видом я обратился к Полнику:
— Вы не могли бы увести его куда-нибудь и там потерять?
— Я пытался, но он каждый раз находит дорогу обратно.
— По-прежнему никаких следов Дикея?
— Нет, Я обшарил комнату известной вам особы: его там не оказалось.
— О’кей! Продолжайте искать, пожалуйста.
— Слушаюсь. Ты идешь, Слад?
Они пошли, а я отправился в комнату Жоан Крег. Слад уже обыскал ее и нашел кольт; вряд ли от него что-нибудь ускользнуло, но я тем не менее решил побывать там, так как это все же было лучше, чем ничего не делать в ожидании приезда Лаверса и парней из уголовной бригады.
Через четверть часа я закончил обыск, не найдя ничего интересного. Я еще раз взглянул на проигрыватель. На нем лежал диск: «Новые лица 1952 года», В тот год был открыт Эрл Китт и его записи находились среди других. Последняя песня называлась «Лиззи Борден».
Лиззи Борден?.. Где я слышал это имя?.. И я вспомнил о вопросе, который задала мне Жоан Крег после этого проклятого собеседования. Ее интересовало, можно ли оправдать преступление Лиззи Борден. Жоан, вероятно, как раз перед конференцией прослушала эту пластинку.
Я запустил песню о Лиззи Борден с самого начала и с усмешкой стал слушать... Это была очаровательная экстравагантность. Особенно то сентиментальное место, где Лиззи Борден рассказывает, что встретила свою мать на улице и зарезала ее.