- Да уж, - Борис Глебович скорбно усмехнулся. - Признаться, сожалею, что они не достались моим германским та... партнерам, но, в конце концов, испанцы же их и заказьгеали. Кстати, не понимаю, почему вы решили их через Георгия продать? С испанцами не хотели торговаться?
- Почему же торговаться? - вопросом на вопрос ответил я, выигрывая время. Господин Марков, видимо, считал, что я давно работаю на "Аламос", и не мог понять, почему я решил сотрудничать с другим клиентом, - только так можно было понять его заявление. - Чем, собственно, испанцы лучше немцев?
Вопрос мой поставил Бориса Глебовича немножечко в тупик, вызвав легкое замешательство и отбив охоту спрашивать дальше. И Марков стал отвечать, напоминая мне, как человеку сведущему, изначальную расстановку сил:
- Но ведь именно испанцы же заказали вам с Афанасьевым раскопать для них эти реликвии. Я-то понимаю, что вас в этой затее больше интересовали деньги, но судьба все равно расставила вещи по своим местам. Лично я, уважаемый Илья Игоревич, считаю, что вам следовало бы общаться с заказчиком, а не пытаться вздуть цену, привлекая для этого Георгия.
Я с трудом подавил вздох. Еще один обиженный родственник, подозревающий меня в причастности к грязным махинациям. Однако, в отличие от Марии Анатольевны, Борис Глебович бросаться обвинениями в мой адрес не стал, а забрал "Дельту" и ушел.
Я откинулся на спинку стула, перевернул Перстень изумрудом вверх, вгляделся в его гладкую поверхность, в прозрачное нутро, и улыбнулся. Меня опять переоценили. Интерпретация событий Борисом Глебовичем была предельно ясна.
Как я подозревал с раннего детства, без ничего ничего не бывает и из ниоткуда ничто не берется...
В том числе и знаменитый археологический "нюх" Петровича, так восхищавший меня в Узбекистане.
Как и я сейчас, Афанасьев был у испанцев работником по найму. В "Аламосе" очень любят загребать жар чужими руками. Ордену Алькантара потребовались личные вещи Хасана ас-Сабаха, и было известно, где они лежат. Но ехать туда самим?! Снаряжать интернациональную экспедицию, отправляться с проводником и рабочими куда-то к черту на рога цивилизованным людям, коими считали себя рыцари в деловых костюмах, казалось неприемлемым. А если поймают представители власти? Законы страны, на территории которой обосновался Орден, испанцы хорошо знали. Гораздо безопаснее было отыскать профессионального копателя и поручить ему доставить кое-что из пункта А в пункт В за хорошее вознаграждение. И накладные расходы оплатить, а как же без этого?!
И Афанасьев сколотил команду, прекрасно свравившуюся с поставленной задачей, за исключением последнего этапа, когда пришла пора всем участникам экспедиции выходить из игры. Вот тут получился прокол. Умирать не захотел никто, и, поскольку даже верный ассистент не был введен в курс дела, ибо, как и охранники, предназначался на убой, ситуация окончательно вышла из-под контроля. Петрович сгинул в горючих песках, но испанцам чудесно повезло: раритеты всплыли в Петербурге, правда, предназначались теперь другому покупателю, но тут можно было внести коррективы. Информационный обмен с хашишинами существовал, несмотря на все разногласия с ними, что позволило натравить их на конкурентов, наблюдая со стороны за развитием событий, будучи готовыми вмешаться при первой надобности. Окончательной утечки вещей Вождя допустить было, конечно, нельзя. И все же она едва не прошла по вине непредусмотрительного "ассистента", неискушенного в тайной борьбе рыцарей без страха и упрека с грязными иноверцами. Не без помощи продолжающих добросовестно стучать друзей в стане хашишинов, положение удается исправить, задействовав все того же исполнителя, так и не додумавшегося до истинной подоплеки дела. Предметы Влияния успешно отвоевываются и доставляются в лоно Ордена. Примерно с теми же жертвами, что были некогда понесены в борьбе за Гроб Господень. Наконец, наемникам дается последнее задание.
На то, что оно будет последним, им намекают в открытую, а поскольку деньги у этих людей уже есть, их соблазняют еще более крупными, почти фантастическими деньгами. И они верят, поскольку привыкли получать награду, аванс на накладные расходы и служебный транспорт. Их прикормили, им доверяют, от них требуется только вернуть небольшое украшение и получить заслуженную плату, а остальное, что найдут, могут взять себе в виде компенсации за риск. Риск действительно есть, и наемники попадаются на удочку. Они забывают только, что деньги просто так не даются, тем более в таких размерах. А уж та мысль, что Ордену (или отдельным его представителям) окажется выгодным пополнить свою казну и убрать пару чересчур осведомленных боевиков, и вовсе в голову не приходит.
Это дело действительно может стать для них последним: придут в офис, принесут перстень, а там...
Испанский сапожок давно стал притчей во языцех, поэтому о месте, где хранится золото, потомки изобретателей сапога узнают достаточно быстро. Вот так, amigo cojudo, - я еще раз полюбовался Перстнем, - жить нам осталось ровно столько, сколько Он будет в наших руках. Пару дней испанцы еще потерпят, небольшую отсрочку я отыграл, а потом затишье кончится и к нам применят силу.
Вот эти два дня нам со Славой и надо что-то придумать.
Я вышел из бара, сел в "Ниву" и поехал на свою квартиру. Пора бы там прибраться, ибо в необитаеЛом жилье быстро воцаряется "мерзость запустения". Также хотелось побыть в ПОЛНОМ одиночестве. Марина, которую я опрометчиво заставил уволиться, целыми днями сидела дома, в ее присутствии сосредоточиться было невозможно. А мне необходимо было собраться, чтобы как следует пораскинуть мозгами. Очень обидно осознавать, что меня водили за нос, как мальчишку. И положение сложилось вследствие моей легкомысленности достаточно тупиковое. Для мальчишки. Который дал себя провести. Но теперь-то я больше не был мальчишкой и мог доказать это делом.
Поднявшись на лифте, я увидел на лестничной площадке парочку, звонившую в мою квартиру.
Один был одет в четырехсотдолларовый красный пиджак, имел в галстуке золотую булавку и смахивал на коммерческого директора солидной фирмы; второй, постарше, носил скромный (по покрою, не по цене) костюм-тройку, однако профессиональная масть опера, каиновым клеймом отметившая их лица, выдавала обоих. В свое время я досыта наобщался с подобной сволочью, чтобы с ходу просечь их обэхаэсэсно-обэповское происхождение. Самым разумным в этой ситуации было тихое отступление, но меня уже заметили.
- Вы Потехин Илья Игоревич? - спросил старший, а "коммерческий директор" оставил звонок в покое.
- А с кем имею честь? - ответствовал я, поудобнее берясь в кармане за корпус светошокового фонаря, который таскал теперь вместо "тэтэшника".
Церемониться с ними я не был намерен.
Оперативники двинулись ко мне. Старший махнул в воздухе красной ксивой:
- Отдел по борьбе с экономи...
Я выдернул из кармана фонарь, зажмурился и нажал кнопку. Сквозь века полыхнуло ослепительным красным светом. Я рванулся к лестнице, успев сквозь плясавшие перед глазами оранжевые пятна заметить, что сладкая парочка застыла как вкопанная, закрыв лица руками. Пусть постоят, скоро шоковый эффект пройдет, а мне время терять нельзя. И по ступенькам: прыг-прыг-прыг.
Статья 191 часть 1: "Сопротивление работнику милиции". Впрочем, пойди докажи, что я сопротивлялся. В отличие от электрошокеров, газовых и прочих парализаторов, мой гуманный фонарь следов насилия не оставляет. Даже свидетелей среди соседей не найти, за что еще можно было бы уцепиться, воспользуйся я ультразвуковой глушилкой. Вот такие дела. "То ли небыль, то ли быль!" И, что особенно греет душу, прицелиться мне вдогонку тоже не смогут. Прощайте, дорогие товарищи. Беседовать и вообще что-либо с вами делать вместе не входит в мои планы.
Знаем мы эти штучки: "Все сказанное вами может быть использование против вас на суде". В Америке хоть жизнь и другая, но в полицейском беспределе схожесть с нашим, говорят, есть.
Далеко уходить я не стал. Открыл перочинным ножом замок на чердаке соседнего дома и сквозь замызганное стекло принялся наблюдать за парадным.
Фонаря ментам хватило минут на пять. Пока оправились, поплакали, прозрели. Выходили они из подъезда, трогательно держась за руки, как братья.
"Слепой ведет зрячего". Смех смехом, а пожилому с глазами действительно поплохело. Может быть, потому, что стоял ближе к источнику света, а может, возраст сказывается, но "директор" в красном пиджаке точно выступал в роли поводыря. Наблюдать эту картину было сущим удовольствием, и я не сумел сдержать глумливый смешок: по ним можно было снимать клип для песни "Наша служба и опасна и трудна". Нет, все-таки до чего жизнь в колонии доводит! Упрятав человека один раз якобы для исправления, государство почти всегда получает ярого и непримиримого врага. Насильно мил не будешь, а отняв свободу, пылкой любви не дождешься. Вот я и торжествовал, не испытывая угрызений совести.
Обэповцы отошли за мусорную площадку, где была спрятана их машина. Правильно. Я бы на их месте тоже уехал: преступник скрылся, и ждать, стало быть, некого.
Я вернулся в квартиру и занялся уборкой. Затхлости в комнатах хватало. Как точно сказано у пророка Исайи: "И страус, и ворон поселятся". До птиц пока не дошло, но пауков развелось прилично.
Я разогнал их по щелям и как следует очистил все углы от пыли.
Ментов я не боялся. Эта пара отыграла свое, в ближайшее время не должна была объявиться. Господа приходили ко мне явно не с обыском - в этом случае вытянули бы понятых. Скорее всего, поговорить. То, что это ОБЭП, и обрадовало, и разозлило. Сам факт, что это не отдел по расследованию убийств, вышедший на меня, сильно облегчал душу.
С другой стороны, если от "убойщиков" можно было отвертеться, уйдя в несознанку, то "коммерческие директора" завалились чисто по наводке, и не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы угадать, чьи это уши торчат из-за дерева. Сдал меня, конечно, Леша. Обиделся за пригородный стриптиз и поскакал к своему дураку Ласточкину (или с кем он теперь дружит, с опером, наверное). Стук-стук, это я, долбанный дятел Есиков, требую отмщения!
Принести Леше в доказательство моего злого умысла было что. Пистолетная гильза - серьезная улика, и на моем ТТ много чего висит. Кстати, надо от него срочно избавиться. Захоронить этот экземпляр "Тульского Токарева" в глухом лесочке, ну его к дьяволу. М-да, а гильза-то - это кранты. Как же я раньше не подумал. Запрос в гильзокартотеку даст наколку не по одному "глухарю". Вот так уголовные дела и раскрываются!
Все из-за глупости человеческой, которой предела действительно нет. Даже то, что, разбираясь с Лешей, я был болен и плохо соображал, оправданием служить не может. Дело-то сделано. Я засветился и сейчас свою печальную участь только усугубил. Надо было побеседовать с обэповцами, ведь прибыли они исключительно для беседы. Это я только сейчас догадался - хорошая мысля приходит опое ля! Явились же без ничего: без постановления на обыск, без усиления. Сам факт, что пришли два оперативника (не трое, не четверо - не задерживать, а просто поговорить), яснее ясного доказывал работу на себя. Господа приехали снять денег. Мол, вот есть гильза и заявление потерпевшего. Поскольку за стволом, из которого она была отстреляна, числится мокруха, то и стоимость этого предмета существенно возрастет. Либо вы платите, либо извольте примерить браслеты и немножко подождать.
2-й отдел ГУВД наверняка озабочен поимкой убийцы-маньяка. Да и не только ГУВД, тут и контрразведка свой интерес имеет: арабы из-за рубежа приехали. "Коготок увяз - всей птичке пропасть". На Литейном меня раскрутят как миленького, и "Аламос" увяжут, и содержимое "мазды", не говоря о том, что Славу приплетут. Дело получится громкое.
Испанцев, скорее всего, просто вышлют из страны, а нам с подельничком светит расстрел.
Такие дела.
Я прошелся по комнате, паркет сурово скрипел под ногами. Глядя на Перстень, я понял, что выходов из сложившейся ситуации существует не много.
Первый: связаться с Лешей и самому попросить о встрече с оперативниками, заочно согласившись купить их товар по приемлемой цене; потом либо действительно купить, либо прибыть на встречу вместе со Славой. Необходимая огневая мощь для уничтожения пары разжиревших чиновников у нас была.
Второй выход - податься в бега. Разумеется, меня объявят в федеральный розыск, но с деньгами прожить можно и партизаном. Этот вариант одновременно решал все проблемы с испанцами, а также с арабами и прочими "черными".
Но просто так скрыться я не мог. У испанцев были мои вещи - Браслет и Кинжал. Вернуть их, чтобы соединить вместе, следовало любой ценой. Конечная цель была слишком высока и благородна, поэтому для ее достижения были все средства хороши.
И тут я увидел третий выход.
КНИГА ВТОРАЯ
Отряд хладнокровных
1
Так это и произошло, как вполне обыденно происходят самые необычайные вещи. На Миллионной улице нас ждали с нетерпением. Когда я отзвонился туда и сообщил, что хочу привезти перстень Хасана ас-Сабаха, голос Мегиддельяра в трубке задрожал. Это было хорошим признаком: ажиотаж, вызванный предвкушением долгожданного обретения всего комплекта атрибутов власти, порождал волнение, которое человек рассудительный мог обыграть в свою пользу. А я теперь был рассудителен как никогда.
Мы отправились в офис СП "Аламос", приготовившись к разного рода неожиданностям - ведь после того, как мы доставим Перстень, ликвидировать нас испанцам уже ничто не помешает. Впрочем, я предпочитал полагаться не на оружие, а на мозги. Первое помогает, когда критическая ситуация уже наступила, а второе позволяет этой ситуации избежать. Я совсем не хотел устраивать бойню в центре Санкт-Петербурга, чтобы не оказаться в ловушке, которую мигом организуют бдительные органы внутренних дел.
Впустил нас Хенаро Гарсия и проводил до кабинета управляющего, деликатно закрыв дверь с другой стороны. Франсиско Мигель де Мегиддельяр поднялся нам навстречу и протянул руку: - Здравствуйте, госопода.
- Здравствуйте! - Я крепко стиснул его ладонь, не без удовольствия наблюдая растерянность в глазах испанца, обнаружившего Перстень Вождя на моем пальце.
Слава по моему сигналу достал "кольт".
- Наша сделка расторгнута, - сообщил я, - Отдайте мне Кинжал и Браслет.
- Вы с ума сошли, - прошептал де Мегиддельяр. - Зачем вы надели перстень!
- Потому что мне так захотелось. - Улыбка Ha моем лице превратилась в оскал. - Верните мне МОИ вещи!
В кабинете повисла тишина.
- Вы не понимаете, что вы делаете, - выдавил наконец управляющий. - Вам нельзя было их надевать.
- Отлично понимаю, - ответил я, - и полностью отдаю себе отчет.
- Нет, - пролепетал испанец. - Снимите, пожалуйста, перстень. Я прошу вас!
Такого выражения ужаса и мольбы на лице приора рыцарского Ордена я не ожидал увидеть.
- И что я обрету? - спросил я. - Шконку в тюремной камере? Вы предали меня дважды. Сначала, когда снарядили экспедицию в Узбекистан, и теперь, заказав отбить у хашишинов Перстень. В обоих случаях финал должен был быть одинаков: меня обязаны были убрать. Однако не получилось, и опять же не по вашей вине: вы-то сделали все, что смогли, но волей случая я оба раза оказывался в живых. На юге меня, сами того не зная, спасли охранники, а здесь - веление судьбы. - Я поднял руку, обратив камень к лицу испанца. - Вы и сейчас не верите в божественный промысел, назначивший меня исполнителем великой миссии?
- Снимите, пожалуйста, перстень, - повторил Франсиско Мигель де Мегиддельяр.
- И отдать его вам?
Испанец кивнул.
- Это было бы разумным поступком, - сказал он.
- И нас, - указал я на Славу, - тут же убьют?
- Вы не понимаете, что говорите, - покачал головой Мегиддельяр. Зачем? Никто вас не тронет. Мы деловые люди, у нас честный бизнес. Вы отдаете перстень и получаете заслуженную награду.