- О'кей, еду.
Гоша появился через двадцать минут. Как всегда, в новом, с иголочки, костюме. И был бы он похож на салонного француза, если б не характерная, по типу самурайской, прическа в виде закрученного пучка волос на затылке. В свое время папа Марков отдал сына в престижную по застойным годам и еще не подпольную секцию каратэ, где Гоша проявил талант в гибкости и быстроте движений, а попутно получил прозвище Самурай.
- Привет.
- Ну, привет, привет. - Я закрыл за ним дверь. - Тапочки надевай. Проходи.
- Видел мою новую птичку?
- Которую, белую "девять"? - Машины были У Гоши второй страстью после антиквариата.
- У тебя под окном стоит, взгляни.
Я посмотрел в окно. Внизу, точно под ним, был припаркован новенький коричневый, похожий на машину из будущего, "понтиак-трансспорт".
- Ого, да ты крутеешь!
- Не без того, растем-с, - самодовольно промурлыкал Гоша.
- Смотри, в нашей стране выделяться нельзя - отстреляют.
- Ничего, мне можно. - Апломба ему было не занимать.
Я достал из серванта второй бокал и налил мартеля. Марков с трудом разломал на дольки "Марабу". Хороший горький шоколад, отлично идет под коньяк, хотя и очень твердый - с непривычки неудобен для употребления. Мы посидели, болтая на отвлеченные темы. Гоша вспомнил, кого встречал из наших общих знакомых, я рассказал пару приколов из поездки по Средней Азии и, как логическое продолжение, извлек браслет и кинжал.
Гоша загорелся. Он долго крутил браслет, изучая со всех сторон, потом поинтересовался, что означает надпись.
- Шейх аль-джебель - старец гор, - авторитетно произнес я. - Есть мнение из компетентного источника, что эта штуковина принадлежала Хасану ас-Сабаху, так что она имеет еще и историческую ценность. Слыхал о таком?
- Кое-что доводилось, - задумчиво произнес Гоша. - Я слышал, что все это нашли, но там должен быть еще и перстень.
У меня приоткрылся рот. В узком кругу коллекционеров слухи расходятся быстро, но не настолько же. Я сам только что приехал. "И слава мчалась впереди него".
- С перстнем неувязочка получилась, - неопределенно пояснил я, - но это оригиналы. Вот, гравировочку "джихад" на лезвии можешь посмотреть.
Гоша отложил браслет и вытащил лезвие. У меня по спине ощутимо пробежал холодок. Маркова, видимо, тоже что-то смутило, он убрал кинжал в ножны. Как там у Петровича? "Существенно увеличивается диаметр зрачка, и на лице выступают крупные капли пота"? Любопытно, но все коньячное умиротворение как ветром сдуло. Я снова был трезв и даже напряжен. Чтобы расслабиться, я поспешил снова наполнить бокалы.
- Полагаю, что можно найти клиентов, - вынес свое резюме Гоша. Судя по тону, покупатели будут оповещены в кратчайший срок, возможно даже сегодня. Марков клюнул, теперь оставалось не прогадать в цене. - Сколько ты за это хочешь?
Вопрос был задан ненавязчиво и чрезвычайно корректно, но внезапно словом, в обычной Гошиной манере. И я был к нему готов.
- Двести тысяч.
- Это много.
В уме я держал три суммы, готовясь выдать наиболее приемлемую, в зависимости от развития торга.
Я четко представлял, что Гоша Марков, несмотря на молодость лет, спец в своем деле, что он отдает себе отчет в подлинности предметов и что он о них действительно слышал. Да и клиента он наметил. Теперь оставалось зафиксировать "ножницы" - разницу между моей ценой и зарядкой для покупателя, что и станет его заработком со сделки. Самурай вкалывал, как мог, и новенький "понтиак" был наглядным доказательством его успеха.
- Сто за браслет, сто за кинжал, - отчеканил я. - Как ты понимаешь, здесь важна историческая ценность.
- Двести - много, - повторил Гоша, и по голосу я понял, что нормально. Можно было даже зарядить выше, но обратной силы запрос не имеет.
- Если бы был полный комплект, вместе с перстнем, я бы оценил его в полмиллиона.
- Хорошо, - с неожиданной легкостью уступил Гоша. Мы встали и подняли недопитый коньяк: - За сделку века!
С утра, несмотря на возлияние, я проснулся со свежей головой. Французский коньяк хорош еще тем, что после него не бывает похмелья. Погода стояла преотличная - видимо, небесная канцелярия соизволила дать жителям передышку.
Есть не хотелось. Я надумал совершить перед завтраком прогулку до обменника, которая поможет нагулять аппетит, а скорее, мне просто хотелось выбраться на солнце, ибо осадки успели надоесть.
Я вытянул из книги двести баксов, накинул куртку и, не дожидаясь лифта, быстро спустился по лестнице. На улице в самом деле было чудесно!
Резвым аллюром я промчался вдоль дома и, влетая под арку, сбил плечом какую-то даму. Послышался сдавленный крик, зазвенела жесть, и по асфальту растеклась белая лужа молока. Я остановился, мысленно обложив себя последними словами. Какого черта было лететь?! Испортил кому-то настроение, а теперь мне испортят. Какая-то рублевая мелочь, впрочем, у меня оставалась, и я мог возместить ущерб. Приготовив самые изысканные извинения, я наконец оторвал взгляд от лужи, поднял бидон и только тут заметил, что пострадавшая - молодая женщина, почти девчонка - лет двадцати, не более, и понял, что особенных проблем с объяснениями не будет.
- Великодушно прошу простить меня, - начал я загруз с достаточно провокационной фразы, - видит Бог, я не хотел! - Я прижал руки с бидоном к груди и сотворил самую умильную улыбку. - Исключительно виноват. Я не сильно вас ушиб?
Не давая ей раскрыть рта, я продолжил: - Простите меня еще раз. Если вы не очень торопитесь, мы пойдем в магазин и купим другое молоко. Обещаю компенсировать все доставленные неудобства. Кстати, как вас зовут?
- Ира, - ответила девушка, невозмутимо выслушав мою тираду. Похоже, она была готова идти в магазин и не собиралась затевать скандал.
- А меня - Илья, - представился я. - Так пойдемте?
В молочном была очередь. Обе кассы работали с полным напрягом, и народу к ним было поменьше, а вот в отдел, где продавали искомый продукт в разлив, тянулся приличный хвост.
- Постарайтесь теперь побыстрее, - сказала девушка, - у меня ребенок дома.
Она только что отстояла такую вот очередюгу, и, естественно, ей не хотелось париться по новой.
Придется шустрить. Впрочем, на зоне я выучился крутиться и имел некоторое преимущество перед мирными обывателями Петербурга.
В кассе я без очереди выбил чек на три литра, по вывеске переднего лоха поняв, что возражений не будет, а вот с очередью к прилавку оказалось сложнее.
- Дама, ребенок дома голодный благим матом орет, пропустите, пожалуйста, - тыркнулся я к продавщице, но меня осадили.
- Займите очередь, - отрезала женщина, звякнув своим бидончиком по мраморной столешнице.
- Все мы торопимся, - возмутился стоящий за нею дед. - Я вообще ветеран, мне без очереди положено, а вот стою.
Этот спуску не даст, понял я, будет удерживать позиции до последнего вздоха. Короче, ни пяди родной земли (то бишь очереди) врагу.
И тут я заприметил парнишку примерно моих лет, снулое лицо которого свидетельствовало о тяжком бремени семейной жизни. Он стоял за геройским фронтовиком и с отсутствующим видом прислушивался к нашему спору. Ему было абсолютно на все плевать.
- Выручи, братишка. - Я протянул ему бидон и чек. - Совсем времени нет!
- Угу, - кивнул парень, - вставай впереди меня.
- Спасибо, брат- Не обращая внимания на ропот сзади, я пролез перед потеснившимся пацаном и вскоре стал обладателем трех литров заветного молока. Ира ждала меня на улице.
- Все в порядке, - с облегчением похвастался я. Мы направились в сторону дома. - Еще раз простите.
- Вы куда-то спешили? - поинтересовалась девушка.
- Нет, что вы. Просто обрадовался хорошей погоде и выскочил погулять. Я вас не очень задержал? Дитя, наверное, есть хочет. Кто у вас, девочка или мальчик?
- Девочка, - ответила Ира.
Справа по курсу показался ларек. Я остановился и вынул купюры.
- Одну минуточку, - сказал я. Ира послушно остановилась.
При моем приближении окошечко ларька приоткрылось. Очевидно, мой вид говорил о высокой платежеспособности.
- Баки почем берешь? - спросил я продавца.
Тот с готовностью вскочил со стула.
Я купил большую плитку "Фазера" с орехами, изюмом и прочей дребеденью, которую и вручил Ире.
- Это маленькая компенсация за причиненные неудобства.
- Спасибо, - улыбнулась она. - Вот уж не знаешь, где найдешь, где потеряешь.
- Ах, какие пустяки, право слово!
- Я вас не задерживаю?
- Нет, что вы, я свободен как птица и сам себе хозяин.
- Счастливый человек! - произнесла Ира с завистью.
Я снисходительно улыбнулся.
- ПIo-моему, каждый сам выбирает, кем ему быть в жизни. Достичь можно всего, стоит только захотеть. (Банально, конечно, но умничать с барышнями не рекомендуется - не оценят.)
- Как у вас все легко, - скептически усмехнулась Ира. - Вы работаете?
- Только сам на себя. Коэффициент полезного действия в этом случае оказывается гораздо выше.
- Бизнесмен?
А, ну да, безработный, чтобы купить даме шоколадку, двести долларов в ларьке не меняет. Впрочем, имидж "нового русского" жлоба в красном пиджаке мне глубоко антипатичен. Я постарался ответить с максимальной элегантностью:
- Боюсь, что я далек от коммерции. Скорее, научный работник: история, археология...
- А я думала, у нас наука бедно живет. - Судя по тону, Ира к категории граждан с высоким достатком не относилась. А вообще, девчонка симпатичная. Только не надо зарываться. Попробую-ка я ее прокачать.
- Это смотря как уметь продавать свои мозги, - с подкупающей простотой ответил я. - В мире все относительно. А знания, кстати, дорого стоят.
- Вот мы и пришли. - Она остановилась.
Мой ответ ей явно понравился, тем более, терять время было нельзя.
- Моя парадная через одну, - известил я. - Вы давно здесь живете? Почему я вас раньше не видел?
- Два месяца, - ответила Ира и потянулась, чтобы забрать бидончик.
- А что вы делаете сегодня вечером? - спросил я, дождавшись, когда ее рука ляжет рядом с моей.
- Сижу с ребенком.
Рупь за сто, подумал я, что не замужем. Уточним.
- А что вы хотели предложить? - спросила Ира, сбив ход моей мысли.
- Мы живем рядом, - начал я, на ходу перестраивая уже продуманный алгоритм разговора. - Могли бы и прогуляться вместе. У вас никто не будет возражать?
- Нет, - ответила Ира, - никто.
- Тогда позвоните. - Я наконец-то отдал ей бидон и вытащил записную книжку с отрывными листочками. - Вот мой телефон, звоните, когда соберетесь. Я все равно предоставлен самому себе и буду рад общению с вами.
- Скажите, - спросила Ира, - кто нашел Тутанхамона?
- Говард Картер, двадцать шестого ноября тысяча девятьсот двадцать второго года, - блеснул эрудицией я, прежде чем до меня дошел истинный подтекст вопроса.
- Спасибо, - сказала Ира. - До вечера. Я позвоню.
И, быстро развернувшись, она исчезла в парадном. Я усмехнулся.
- Так-то, девочка, - пробормотал я. - Действительно археолог, можешь не сомневаться.
"И, произнеся эти слова, граф удалился".
Все оказалось гораздо проще и обыденнее, чем я ожидал.
Ира с полуторагодовалой дочкой жила у своей матери, не очень рассчитывая на поддержку молодого папаши. Как прав был Эрик Берн, утверждая, что родители бессознательно стремятся передать ребенку свой жизненный сценарий и весьма в этом преуспевают. Мать, уже имея аналогичный опыт, отлично все понимала и согласилась посидеть с девочкой: должна же быть у Иры личная жизнь. Мой старательно приготовленный ужин не пропал даром. Открыв утром глаза и обнаружив рядом тихо посапывающую даму, я даже слегка разочаровался. "О tempora, о mores!" [О времена, о нравы! (лат.) ] Возможно, я поотстал от жизни, но на моей памяти, когда я учился в университете, девушки были другими.
Я осторожно выбрался из-под одеяла, чтобы не разбудить спящую красавицу, и проследовал на кухню. Не испить ли нам кофею! Надо полагать, дама тоже не откажется. Я приготовил две порции, поместил чашечки на поднос, дополнил сахарницей и вернулся в спальню. Красавица уже пробудилась и изумленно хлопала глазами. Кофе в постель не угодно ли? К такому обращению она не привыкла. Доброе утро, мадемуазель!
- Ты просто прелесть, - восхищенно произнесла она.
Для счастья женщине нужно, как правило, немного.
Весь день я провел в изумительном безделье, а вечером мне позвонил Гоша.
- Сегодня ночью прилетают покупатели, - сообщил он. - Завтра с утра они хотели бы встретиться.
- Где? - поинтересовался я.
- В гостинице. Я за тобой заеду часам к восьми.
- Идет.
Я был дьявольски доволен. Народ действительно заинтересовался. В возбуждении я извлек из тайника предметы и разложил на столе, любуясь ими. Вот оно, по-настоящему прибыльное дело. Рубины сверкали в лучах настольной лампы. Золото. Двести тысяч долларов. Я богат! Мне наконец-то улыбнулось счастье, и я могу уверенно заглядывать в будущее.
Никаких излишеств. К черту глупое гусарство! Поступило в аспирантуру, буду издавать монографии, заниматься раскопками, для души в основном, защищу диссертацию, сделаю в научных кругах имя...
И тут я вдруг понял, что та находка, которая действительно могла бы принести мне славу, завтра навсегда от меня уйдет, а вместе с этим и права на нее.
Но надо же чем-то жертвовать! Я был в состоянии эйфории, и мой оптимизм ничто не могло сломить.
Вот оно - счастье. А слава... Жаль, конечно, такие случаи бывают крайне редко, но бизнес есть бизнес, a "busyness" в переводе на русский означает "дело".
Ради дела придется пожертвовать славой, чтобы обрести светлое будущее. Надо. Надо!
Я вскочил с кресла и заходил по комнате. Клиенты, судя по всему, согласны платить - это прекрасно. Встреча в гостинице - тоже неплохо. По крайней мере, меньше шансов, что меня пришьют.
На всякий случай возьму с собой ТТ. Хотя завтра, скорее всего, будет просто оценка. Если вещи и захотят экспроприировать, сделают это дома или по дороге ко мне домой.
Нет, Маркову я, конечно, верил, но деньги есть деньги. Убивают и за меньшие суммы. Вполне вероятно, что мне даже заплатят, но доллары еще надо как-то сохранить. Хотя... Чтобы Гоша Марков привел бандитов? Маловероятно, все-таки - солидные люди. Если вещь того стоит - мне за нее заплатят.
Но меры предосторожности мы примем.
Я достал пистолет и начал тщательно его чистить.
Не подведи! Спать все равно не хотелось, и я провозился до трех ночи.
Гоша появился ровно в восемь ноль-ноль. Я был уже готов и собран, мы спустились вниз, погрузились в "понтиак" и покатили на "стрелку".
Покупатели жили в гостинице "Санкт-Петербург". Гоша вежливо постучал в номер, и нам сразу открыли.
- Знакомьтесь, господа, - деловито произнес Самурай традиционную формулу. - Потехин Илья Игоревич.
Я кивнул. Господа были как на подбор. Высокие, светловолосые, с четко очерченными лицами. Настоящие арийские бестии, только вместо двубортных костюмов им больше бы к лицу были латы.
- Эрих фон Ризер, - продолжил Гоша, представляя их мне, - Рудольф Штайнер, Арнольд Готц.
- Очень приятно, - произнес Эрих фон Ризер, по-видимому, старший. Только его фамилия была дворянской. - Вы имеете товар с собой?
- Да, - я с готовностью снял сумку с плеча.
Мы прошли в гостиную и сели вокруг стола.
Немцы - на угловой диван, мы с Гошей - в кресла. Я достал пакет, развернул и выложил его содержимое. Тот, что назвался Арнольдом, встал и вынес из соседней комнаты толстенький кейс. В кейсе оказалось что-то типа полевой лаборатории. Работали с нами явно профессионалы. Фон Ризер бережно, с некоторой опаской даже, взялся за рукоятку кинжала и вытянул его из ножен.
Лица немцев застыли. На клинке горело слово "джихад". Гоша тоже заерзал в кресле. Немцы с деловой заинтересованностью разглядывали нож.