Рудольф Штайнер произнес несколько слов по-немецки.
- Это оно, - кивнул нам фон Ризер, выпрямляясь и пряча клинок. - Вы утверждаете, что это предметы Хасан ас-Сабаха, мы вам верим. Вы хотите оба за двести тысяч доллар. Да. Но мы просим вас подождать. Деньги еще в Гамбурге, они должны прийти в Санкт-Петербург. Вы, конечно, подождать?
- Если только не появятся другие предложения, - мягко улыбнулся я, непринужденно откидываясь в кресле. Заявление произвело неожиданный эффект: Гольц побледнел, а фон Ризер, метнув испепeляющий взгляд в сторону Маркова, спросил: - Вам делали другие предложения?
- Все может быть, - пошутил я.
- Когда?
Голос фон Ризера стал жестким. Слово вылетело как удар. Он подался вперед, глаза изучающе впились в мое лицо. Я уже сожалел о своей глупой браваде и попытался отыграть назад:
- Ну... пока не было, но все может случиться.
- Если были, то от кого? - мягко вставил Гоша. - Скажи, это важно.
- Да не было ничего, - отмахнулся я. - Что вы, в самом деле?
- Не было? - переспросил фон Ризер.
- Нет.
- Тогда вы подождете немного дней, мы платим и забираем эти вещи.
- Идет, - ответил я.
- Только смотрите, - предостерег фон Ризер, - никому не продавайте, а если кто появится, вы звоните господину Маркову.
- Конечно, - быстро согласился я. Ребята были какие-то отмороженные, шуток не понимали.
Нормальные иностранцы, вообще-то, себя так не ведут. Эти конкуренции боятся, не иначе. Коллекционирование - хобби дорогое; а мои вещицы стоят немало, вот и боятся свой куш потерять.
- Разумеется, - заверил я. - Можно считать, что мы договорились.
- Можно считать, - впервые улыбнулся фон Рвзер и протянул мне руку. Я нехотя пожал ее.
После наезда я стал относиться к нему с опаской.
Я забрал свои раритеты, и мы вышли из гостиницы - немцы решили нас проводить.
Я так и не понял, когда все началось. Штайнер вдруг развернулся, выбрасывая ногу в сокрушительном круговом ударе. Эрих фон Ризер начал заваливаться вперед, прямо на капот припаркованного рядом с Гошиным "понтиаком" голубого "фольксвагена-пассата". Вокруг нас появились какие-то люди.
Из шеи фон Ризера торчал нож. Человек пять или шесть арабов возникли словно из-под земли. Штайнер сбил одного, еще двумя занялся Арнольд. Гоша трясущейся рукой распахнул дверцу "понтиака".
- Садись! - крикнул он.
Я не заставил себя ждать, а Марков с оглушительным "Йаа-а!" рванулся в гущу боя. Навстречу ему бежал "черный", целя в грудь длинным ножом.
Гоша в последний момент уклонился и ударил со всего маху по голени. Это был именно удар, а не подсечка. Противник повалился на землю, и даже я из машины услышал, как хрустнула кость.
Немцы бились спиной к спине, но Штайнер вдруг осел, и тут же выскочивший араб дважды ткнул Арнольда ножом. Быстрые, отработанные удары. Я выхватил ТТ, но счел нужным обождать, не вмешиваться без повода в чужую разборку. Гоша уже мчался назад.
- Мы попали! - проорал он.
"Понтиак" рванулся с прогазовкой, бортом сбив прыгнувшего араба. Мы выехали на набережную и погнали, насколько позволял транспортный поток.
- Что тут происходит? - спросил я, убирая ТТ. - Конкурирующая фирма?
Гоша смерил меня презрительным взглядом и снова уткнулся в зеркало заднего вида,
- Догоняют, - прошептал он.
Я оглянулся. Голубой "фольксваген-пассат", запримеченный еще на гостиничной стоянке, упрямо тянулся за нами в потоке машин.
- Что за херня, Гоша?
- Заткнись, - нервно бросил Марков. - Мы можем не выбраться.
- Блин, да что происходит?! - Мы свернули на Пискаревский проспект и понеслись по трамвайным путям.
- Расскажу, если живы останемся, - обнадежил Самурай. Я еще ни разу не видел его таким: покрасневший, встрепанный. - Добрались до нас... Береги эти штуки, особенно кинжал.
- Это из-за них?
- Да. - Он бросил машину в боковую улицу.
"Фольксваген" прочно сидел у нас на хвосте.
Мы завернули к ангарам. Марков тормознул у входа.
- Давай туда, только будь осторожен, прошу тебя. И держись от хашишинов подальше.
- От кого? - поразился я.
- Поторопись!
С заднего сиденья Гоша достал длинный сверток. Не сверток даже, а чехол из кожи. Он развязал тесемки и приспустил, обнажая рукоять меча.
В конце проулка показался "пассат".
- Пошли.
Мы закрыли машину. Меч Гоша приладил за поясом, рукоятью вниз. Ножны задирали левую сторону плаща, и в таком виде г-н Марков был похож на отставного подпоручика. Мы вбежали в раскрытые ворота ангара, бывшего некогда складом, но теперь грузы повывезли, большую часть стеллажей разобрали, и они валялись штабелями вдоль стен.
- А вот и они.
Арабов было четверо. Двое отсекали выход, остальные приближались к нам с самым решительным видом, держа в руках обнаженные сабли. Самые настоящие арабы, явно Иран или Ливия. Дикость какая-то! Я вытащил пистолет.
- Давай я их грохну.
- Нет, - отрезал Гоша. - Пока я жив, в это дело не лезь.
В центре мегаполиса с пистолетом в руке я мог быть зарублен саблей какого-то дикаря из государства даже не с феодальным, а с кочевым первобытнообщинным строем. Мое естество цивилизованного человека восставало против этой участи.
- Отойди, - произнес Гоша. Лицо его приняло отрешенное выражение. Я повиновался, отступив спиной к штабелям. Хашишины остановились. Гоша ждал. Наконец один из них бросился в атаку.
До последней секунды Гоша не вынимал меч. Я уже начал представлять головокружительное сальто в духе Хон Гиль Дона - единственное, что, на мой взгляд, могло спасти ему жизнь, но все произошло гораздо быстрее. Марков спокойно стоял, наблюдая приближение азиата, который несся как паровоз, и, лишь когда последовал замах, чтобы раскроить "неверного" на кусочки, Гоша сделал движение.
Я уловил лишь вспышку лезвия отполированной до зеркальной чистоты катаны. Сабля вылетела из рук араба, а голова соскользнула с плеч, выстрелив вверх фонтаном крови. Гоша отступил, чтобы не запачкаться, меч снова был в ножнах.
Я и не знал, что наш Самурай практиковал Йайдо. Успели ли заметить что-нибудь хашишины и как они восприняли это действо, я не имел понятия, но отточенное мастерство и координация меня восхитили. Марков использовал инвариацию хараимен, на восходящем движении выхватывая меч, парируя удар сабли и выбивая ее из рук и тут же с разворотом на девяносто градусов влево срезая голову с шеи. Сабля со звоном отскочила от стеллажа, а тело, сделав по инерции несколько шагов (бегущий обезглавленный труп, брызжущий во все стороны кровью, - зрелище еще то), рухнуло на пол. Гоша стоял, спокойно опустив руки вдоль тела, и безучастно наблюдал за оставшимися противниками. Те не желали так глупо умирать, не выполнив заветов Аллаха. Двое у дверей достали свое оружие - один нож, другой саблю, - и вся троица закружилась вокруг Маркова, выбирая удобный для нападения момент. Наблюдать этот танец смерти было невыносимо.
- Ааа! - заорал я, обрывая мерный шелест шагов.
Среагировали все сразу. Хашишины дернулись, думая, что их будут атаковать, а скорее, просто на громкий звук. Гоша же прыгнул, разрывая круг.
Меч волшебным образом возник в его руке, араб, мимо которого он проскочил, схватился за горло, зажимая рану. Хашишины снова переключились на него. Один метнул нож, второй замахнулся саблей.
Марков только и ждал, чтобы порезвиться. Первым движением он отбил кинжал, вторым отсек руку нападающего. Хашишин заорал и бросился на него, оскалив зубы, но был встречен коротким ударом сверху вниз, развалившим пополам череп - от теменной кости до нижней челюсти. Метатель ножа подобрал валявшуюся у стеллажа саблю и начал приближаться, делая мягкие, вкрадчивые шаги. Гоша не стал больше ждать. С громким криком он побежал на араба, взметнув катану над головой.
Хашишин постарался рубануть приближающегося противника, но сделал это слишком рано - очень уж неукротимой оказалась атака. Ошибки в бою смертельны. Страшный удар рассек его от левой ключицы до печени - катана была отточена как бритва. Хашишин повалился на пол, а Гоша вытер лезвие и убрал меч в ножны.
- Подбирай оружие, не стой!
Даже сейчас Марков остался верен себе. Коллекционер - это образ мышления (а как же - антик, антик! Хотя какой же это антик - даже мне было ясно, что оружие отковали недавно). Мы собрали все, что оставили "черные друзья". Сегодняшний день был богат событиями, и я начинал действовать на автомате. Мы поспешили убраться, не дай Бог, кто зайдет ненароком, свидетели нам были не нужны. Ментам и так забот хватало - убийство, и не двойное, даже не тройное, а... четверное. Да еще и с расчлененкой, да еще и, скорее всего, "глухарь". Тут не только ГУВД на уши встанет, а еще и контрразведка подключится - иностранные граждане ведь. Короче, задали мы работы лягавым. Продажа исторических ценностей, намеченная как безобидная коммерческая операция, перерастала в голый криминал, которым, как мне казалось, дело не кончится.
Нам надо было срочно исчезнуть, и мы поехали к Гоше на дачу.
Сосновые поленья сухо потрескивали в глубокой пасти камина. Я сидел в кресле, вытянув ноги к огню, наблюдая, как пляшут языки пламени, и потягивал превосходное ирландское виски. И зрелище, и напиток действовали успокаивающе - именно это мне и требовалось. Я слушал объяснения Гоши Маркова, отслеживая факты с холодной академической скрупулезностью.
После смерти Хасана ас-Сабаха (тут Гоша заметил, что министра обороны Кувейта зовут Ахмед аль-Хамуд ас-Сабах, но он к этой истории никакого отношения не имеет) исмаилиты существенно утратили свое влияние, но до конца уничтожить секту "пожирателей гашиша", как и любую террористическую организацию, не представлялось возможным. Для хашишинов весьма существенную роль играли личные вещи Вождя - Хасана ас-Сабаха, которые пропали сразу после его смерти. Исчезнув из крепости Аламут, они считались утерянными навсегда. Вероятнее всего, их выкрали и постарались укрыть противники секты (ах, Петрович, браво!).
Со временем федаи покинули пределы религиозной организации исмаилитов и стали одной из главных боевых единиц в борьбе ортодоксальных мусульман против "неверных". Целью миссии, с которой прибыли немцы, было не допустить укрепления позиций исламского фундаментализма путем реанимации секты хашишинов, могущей произойти в случае возвращения реликвий.
В уютной тиши гостиной было очень приятно слушать исторические экскурсы, делая время от времени глоток из стакана со льдом; даже тягостное осознание причастности ко всем этим делам куда-то исчезало.
- А кто эти немцы? - спросил я.
- Они члены Ордена тамплиеров, - невозмутимо ответил Гоша.
Очевидно, Марков задался целью меня шокировать, подкидывая все новые и новые сюрпризы.
Теперь он дал понять, что идет противоборство организаций, возникших еще в глубокой древности.
"Тампль" на французском означает "храм". "Братство воинства храма, рыцари храма, сражающиеся вместе бедняки храма Соломона" было создано в 1118 году французскими крестоносцами в Иерусалиме и вскоре приобрело широкую популярность.
Во многих странах Европы были образованы филиалы, и лет двести "храмовники" продолжали победное шествие, пока разорившийся король Франции не решил поправить свое финансовое положение. 13 октября 1307 года по приказу Филиппа IV были схвачены все члены Ордена, находящиеся на территории королевства, а их имущество конфисковано в казну. 2 мая 1312 года "Братство воинства Христа" было упразднено буллой Римского Папы Климента V, в миру Бертрана де Гота, обязанного монарху своим папским титулом, и тогда подверглись гонениям остальные рыцари Храма, находящиеся в самых отдаленных филиалах. Тем не менее Орден оказался весьма живуч, да и полного истребления его не требовалось Ватикану. Обессиленного зверя легче приручить: потомки крестоносцев продолжили священное дело "солдат Христа" в скрытой от обывателя и далеко не бескровной войне таких религиозных титанов, как христианство и ислам. Приехавшие в Петербург Эрих Август Лестер фон Ризер сотоварищи являлись представителями германского филиала тамплиеров - Ордена Строгого Повиновения, заново основанного в XVI веке Готтхельфом фон Хундом, - с которыми в ходе коммерческой деятельности оказались связаны Борис Марков и его сын.
Выслушав Гошу, я обреченно спросил:
- Что же теперь предлагается делать?
- Есть в городе еще один господин, - задумчиво ответил Марков. - Он представляет испанский Орден - Алькантара. Ему ты сможешь продать раритеты.
- Откуда ты их всех знаешь? - поразился я.
- Приходилось работать вместе, - многозначительно заметил Гоша. - По сути, мы делаем одно дело.
- А сразу почему к этому испанцу не обратились, если он был в Питере?
- Потому что он рыцарь Алькантары, а не Ордена Храма, - ответствовал Гоша, и я далее вникать не стал. Приоритеты - это его забота, а мне надо поскорее продать вещи.
- Ладно, - резюмировал я, - на твое усмотрение. Будем надеяться, что чурки до нас больше не доберутся.
- Mortem effugere nemo protest[Смерти никто не избежит (лат.). ], отрешенно произнес Гоша.
- Me quoque fata regunt[ Я тоже подчиняюсь року (лат.). ], - невольно улыбнулся я.
Как же редко приходится встречаться с достойным собеседником. Что за жизнь!
- Жизнь есть сон, - проницательно заметил Марков, словно уловив ход моих мыслей.
- Тогда пусть он длится как можно дольше. - Я опустошил стакан и угнездил его на журнальном столике. - Почему ты не даешь в них стрелять?
- Чтобы не нарушать паритет, - загадочно сказал Гоша. - Тогда арабы не потребуют сатисфакций.
- А сами они не начнут?
- В священной войне и оружие священное, - пояснил Самурай. - Пулевое оружие таковым не является.
- А хашишины об этом знают?
- Знают, и не очень любят шуметь.
- Ну-ну, - скептически заметил я. Не особенно интересуясь политикой, я все-таки газеты читал и в телевизор поглядывал. Мировой опыт доказывал, что в общении с арабами лучше придерживаться принципа "хочешь мира - готовься к войне" и ни на шаг от него не отступать, а многочисленные взрывы и прочие теракты свидетельствовали о пристрастии "воинов Аллаха" именно к тротилу и огнестрельному оружию. Все это я высказал Гоше.
Самурай пожал плечами:
- Хашишины не собираются привлекать к себе внимание в Санкт-Петербурге. Задача исмаилитов здесь - гнать наркотики Северной Дорогой, а не воевать. Гораздо безопаснее втихую делать свое дело - это и удобнее, и дешевле. К тому же пока невыгодно открывать в нашем городе новую зону войны, поэтому близнецом Сараева Питер не станет.
Обращаться за уточнениями почему-то расхотелось. Ну их всех к черту. Что мне нужно, так это получить свои двести тысяч, а не соваться в дремучие разборки из-за непонятных идей. Я вспомнил Валеру с Женей, вспоротых в трущобах Бухары, и ощутил на спине ледяные пальцы смерти. Теперьто я догадывался, чьих это рук дело, и не очень хотел присоединиться к дебильной компании. Меня больше устраивала жизнь - даже если она есть сон.
- Когда ты намечаешь организовать встречу?
- Может быть, сегодня, - задумчиво сказал Гоша. - На машине появляться не стоит, поедем на электричке. Часам к четырем будем в городе, оттуда и позвоним.
Что мы и сделали, прямиком направившись к Гошиному отцу. Борис Глебович Марков был директором антикварного магазина и соучредителем АОЗТ "Галлус", которому магазин принадлежал.
Гоша заперся в его кабинете и начал вести активные переговоры, о чем свидетельствовало частое побрякивание параллельного телефона в бухгалтерии, где пока разместили меня. Спустя минут сорок Гоша вышел, сопровождаемый отцом, и поманил меня за собой.
- Дозвонился, - сообщил он. - Того, кого нужно, сейчас нет, а пока поехали. - Он покачал ключами от отцовского "БМВ".
Кроме машины, Гоша стрельнул до кучи и "Бенефон"[ Радиотелефон фирмы "Бенефон", подключенный к системе сотовой связи "Дельта телеком". (Прим. автора.) ], чтобы держать, как он выразился, оперативную связь. Телефон время от времени мелодично тренькал, и Гоша начинал фокусничать за рулем, пытаясь управлять одной рукой, что было непросто в условиях городского движения, а другой поднося к губам "Дельту".