— Есть у меня одно желание, только боюсь тебе сказать.
— Какое?
— Ну...
— Мне ты можешь сказать все, что хочешь.
— Я это чувствую. Чувствую, что ты меня поймешь. Но как-то... Знаешь, я хочу, чтобы мы поехали ко мне, посидели, поговорили, получше узнали друг друга. Но я боюсь, ты подумаешь...
— Но я тебя понимаю!
— Правда? — Красный свет сменился зеленым. Автомобиль набрал скорость, и Джордано, не отрывая глаз от дороги, продолжил: — Жизнь у меня одинокая. Каждый день новый город. Я не пью, но, может, нам купить бутылку хорошего вина? Мой отец всегда говорил, что одно дело — напиваться и совсем другое — пить вино.
— Мудрый человек!..
— А какое вино нам подавали в ресторане? Я пил его раньше, но названия не запомнил.
— "Кьянти".
— Совершенно верно. Мы можем купить бутылку и поехать ко мне. Я понимаю, что ты можешь подумать, но не люблю я шумные вечеринки и ночные клубы, тушуюсь в присутствии незнакомых людей. Слушай, если тебе это не подходит, так и скажи, я больше об этом и не упомяну.
Он посмотрел на нее и удивился, как изменилось ее лицо. Оно сияло.
А потом ее рука сжала его руку.
— Многие мужчины, если девушка соглашается на такое, воспринимают это однозначно. Но ты совсем другой, я это вижу. Я думаю... да. Я тоже не люблю ходить в кино, Джордан. Я совсем как ты, и не надо рассказывать мне об одиночестве. Да, я поеду к тебе. С удовольствием.
* * *
Когда Мердок свернул на автостоянку у мотеля, Симмонз уже ждал его. Открыв дверцу, он сел рядом с водителем. Сделав широкий круг по стоянке, Мердок вновь вырулил на шоссе.
— Как успехи? — спросил он Симмонза.
— Две штуки. И всего за пятьдесят баксов. Братья по духу должны держаться вместе. Он не наварил на мне ни цента.
— У меня тот же результат, только заплатил я в три раза дороже. Больше, чем в три раза. Девяносто за «ругер» и семьдесят пять за «смит-и-вессон».
— Калибр?
— "Ругер" — сорок пятого. Старый, но надежный. «Эс-и-ве» — тридцать восьмого, из такого же убили охранника.
— У меня оба тридцать восьмых, но один заряжен патронами «магнум», какие, насколько я помню, достались кассирше.
— Ей могло оторвать руку.
— Без руки мог остаться и тот, кто стрелял. У «магнума» отдача дай бог.
— Уж это ты знаешь. — Они закурили. Мердок, глубоко затянувшись, выпустил струю дыма. — Они поймут, что револьверы не те.
— Конечно. Для того и делается баллистическая экспертиза. Но они знают, что профессионал второй раз одно и то же оружие не использует, однако марку револьвера или пистолета не меняет. Полковник называет это фактологичностью.
— И что это должно означать?
— Что ты должен носить бюстгальтер, если хочешь, чтобы люди принимали тебя за женщину.
— Держу пари, так и написано в толковом словаре. Слово в слово.
— Только словарь этот называется «За пределами английского языка».
— Я всегда говорю: научишь ниггера читать, так он и не знает, где остановиться.
— Святая правда! Ирландцам, знаешь ли, с этим проще. Еще не встречал ни одного, кто умел бы читать.
— А что тут удивительного, ты не хуже меня знаешь, как сложно научиться ходить в обуви. Тебе бы послушать, что я только сегодня говорил о ниггерах! И я просто обязан рассказать тебе три-четыре истории, которыми поделились со мной.
— Считай, что мы квиты. Я сегодня пару часов соглашался с тем, что хонки — самое чудовищное создание всевышнего.
— А кто такие хонки?
— Ирландцы.
— Будь я проклят, никогда не слышал такого слова! Откуда оно взялось?
— Понятия не имею.
— Да уж, голь на выдумки хитра. — Мердок притормозил. — Аптека. Ты позвонишь Кроссу или я?
— Давай я. Все равно мне звонить жене.
— Зачем?
— Я звоню ей каждый вечер. Узнать, как она там, и сказать, что у меня все в порядке.
— Понятно, — кивнул Мердок.
Он остановил пикап, подождал, пока Симмонз войдет в аптеку, посмотрел на окурок и выбросил его в окно.
— А вот мне звонить некому, — произнес Мердок вслух.
«Некому, — думал он. — Вот так набрать номер, поговорить. Некому». Не то, чтобы у него часто возникало такое желание. Но все-таки. «И почему Симмонз упомянул об этом? Хочется позвонить жене, так звони, чего говорить-то? Или он хотел подколоть меня? Ерунда все это, — вздохнул Мердок. — Только начни о чем-то задумываться, так сразу сойдешь с ума». Он взглянул на два бумажных пакета на полу с двумя револьверами в каждом, и при мысли о том, откуда они взялись, тяжелые раздумья смыло, словно волной. Мердок расхохотался.
* * *
«Это та же азартная игра, — думал Мэнсо. — И здесь наиглавнейший фактор — умение выждать. Быстро и вовремя — так формулировали этот тезис в армии. Сделать, что требуется, надо быстро. Но прежде нужно дождаться благоприятного момента».
Мэнсо лежал на спине под черным «линкольном» Альберта Платта. Лежал уже больше часа. Сначала он сидел у изгороди, дожидаясь, пока служитель будет ставить очередной автомобиль. Когда же юноша сел за руль и поехал в дальний конец стоянки, Мэнсо отошел на три шага, бросился к ограде, схватился руками за скрученную в цилиндр майку и сделал над изгородью сальто. Мягко приземлившись на носочки, он двумя секундами позже уже спрятался за автомобилем, засунув майку за пояс.
Еще через несколько минут он нашел машину Платта. Номер и модель он уже знал — сестра полковника умела добывать информацию. Двери не заперты, ключ в замке зажигания. Мэнсо решил было спрятаться у заднего сиденья, но тут же отказался от этой мысли. Вместо этого, опять же дождавшись, пока служитель отвлечется, он нырнул в кабину, чтобы дернуть за рычаг, открывающий капот. Когда же служитель по каким-то делам отправился к входу в ресторан, Мэнсо поднял капот и отсоединил проводок, идущий к распределителю зажигания.
Затем забрался под автомобиль и до сих пор лежал там, готовый в любую секунду перейти к активным действиям. Мысленно он прошелся по всем этапам намеченного плана и не нашел подводных камней. Недостаток заключался лишь в его ограниченной подвижности. Не так-то просто быстро выбраться из-под автомобиля. Однако он полагал, что особо спешить ему не придется.
Мэнсо напрягся при звуке шагов. Служитель! Он уже узнавал юношу по походке. Тот открыл дверцу «линкольна» и сел за руль. Корпус автомобиля чуть качнуло. Юноша повернул ключ в замке зажигания, сработал стартер. «Хорошенькое будет дело, — подумал Мэнсо, — если я отсоединил не тот проводок и этот чертов автомобиль все-таки двинется с места. Он же меня просто переедет пополам. Впрочем, если я не могу отличить нужный проводок от ненужного, то другого и не заслуживаю».
Двигатель, однако, не завелся. Юноша терзал и терзал стартер, но искра в цилиндры не попадала. «Остановись, — мысленно приказал Мэнсо. — А не то посадишь аккумулятор. Выметайся из машины, недоумок!»
Дверца открылась, юноша вылез из кабины и ушел. Мэнсо выждал несколько секунд, затем начал выбираться из-под машины со стороны сиденья пассажира. Присев за колесом, он увидел, что юноша возвращается с Бадди Райсом. Тот явно злился. Юноша пытался что-то объяснить, а Райс сердито отчитывал его за то, что он, должно быть, еще не научился заводить мотор и залил этот чертов карбюратор. А пора бы научиться, потому что неучей мистер Платт увольняет сразу.
Райс сел за руль, повернул ключ зажигания.
— Видите, мистер Райс? Стартер работает, а искра не проходит. Я подумал...
— Карбюратор не залит, — Райс дернул рычаг, открывающий капот, и выскользнул из машины. — Иди сюда! Поднимал капот? И не вешай мне лапшу на уши. Если поднимал, я это узнаю. Это большой автомобиль, хороший автомобиль, а мальчишки любят копаться в чужих автомобилях. Своих-то нет. Поднимал капот?
— Мистер Райс, клянусь своей матерью...
— Спички есть? На вот, возьми. Зажги и держи. Держи так, чтобы пламя не дрожало, черт побери. Я же ничего не вижу!
Нож Мэнсо уже держал в левой руке. Из отличной немецкой стали, без рукоятки. Вроде бы для рукопашного боя больше подходили ножи с рукояткой, но Мэнсо нравился именно такой, потому что спрятать его не составляло труда, можно было прилепить к руке или положить в ботинок. Нож он перехватил правой рукой, левую поднял на уровень лица, выставив вперед локоть. Двигался Мэнсо быстро и бесшумно, по широкой дуге, которая вывела его им за спину.
— Посмотри сюда, дерьмо вонючее! Видишь этот проводок? Ты тут ковырялся и оборвал его.
— Я клянусь, клянусь матерью...
— Да пошёл ты со своей матерью!
Больше Райс не произнес ни слова. Мэнсо ударил юношу ладонью по шее, в последнюю секунду чуть смягчив удар, и мгновенно этой же рукой зажал рот Райсу. Другая рука с ножом уже двигалась к цели. Мэнсо вспомнил часового в Лаосе, вспомнил других людей, которые умерли, не проронив ни звука. Воспоминания ожили перед его мысленным взором, когда нож аккуратно вошел в тело Бадди Райса между шеей и ключицей, перерезая артерию и рассекая нервные узлы.
Так же быстро Мэнсо выхватил лезвие, вытер нож о пиджак Райса, одновременно опуская его на землю. На юношу он даже не посмотрел. Знал, что тот жив, но придет в себя минимум через десять минут. Мэнсо закрепил нож на руке, развернулся и побежал. Достав из-за пояса майку, он тем же манером преодолел изгородь, пересек лужайку, по подъездной дорожке выбежал на улицу, добрался до «плимута», завел мотор и медленно тронулся с места, подавив желание вдавить в пол педаль газа.
Платт обнаружил Бадди Райса через шесть минут после его смерти. К тому времени Мэнсо проехал уже десять кварталов.
Глава 13
Ден поднялся наверх с небольшой деревянной салатницей. В ней плавали в шоколадном соусе два шарика мороженого, присыпанные шоколадом и орешками и украшенные зефиром. Полковник посмотрел на салатницу, скорчив гримасу.
— Святой Боже! Неужели ты будешь это есть?
— Это пломбир в шоколадном соусе, сэр.
— Да, я понимаю. А сверху взбитые сливки? Я удивлен, что у Элен нашлись все необходимые составляющие.
— Это зефир, сэр. Не думаю, что нашлись бы. По дороге сюда я заехал в магазин, а потом поставил все в морозилку. — Ден положил в рот ложку мороженого, улыбнулся, словно извиняясь. — Я сладкоежка, сэр.
— Просто чудо, что ты не толстеешь.
— Я этим не злоупотребляю, сэр. И потом я очень много двигаюсь. Но вечером просто не могу без сладкого. Все равно как те, которые не ложатся спать, не пропустив стаканчика.
Полковник покачал головой.
— Я вот не ел ничего такого уже добрых тридцать лет.
— Хотите мороженого? Я мигом все устрою.
— Не надо, Френк.
— Я в этом дока, сэр. Управлюсь вмиг, а вы пока еще раз просмотрите мои эскизы.
— Столько мне не съесть. Если только четверть, твоей порции...
— Четверть так четверть. Я сейчас.
Полковник покачал головой, затем хохотнул.
Склонился над эскизом. У Дена действительно был острый глаз, так что эскиз этот достаточно точно воспроизводил чертеж архитектора, проектировавшего здание Торгового банка в Нью-Корнуолле. Зазвонил телефон. Полковник взял трубку.
Мэнсо. Полковник слушал внимательно, отвечал односложно. Положив трубку, он вновь посмотрел на эскиз, но не смог сосредоточиться. Он думал о жизни и смерти, преступлении и наказании, о бесконечной череде вечных загадок.
Библия лежала на столе. Большой том в потертом кожаном переплете с пятнами от воды. Хватало пятен и на страницах. В семье Кросса этой Библией пользовались больше сотни лет. Держа ее в руках, он вспомнил, как еще мальчиком обратил внимание на дату на титульном листе. «БОСТОН: MDCCCLVII. 1857». Когда он впервые раскрыл ее, книга казалась ему очень старой. Теперь ему было практически столько же лет, сколько ей тогда.
Исход[7], двадцать первая глава.
"Кто ударит человека, так что он умрет, да будет предан смерти.
Но если кто не злоумышлял, а Бог попустил ему попасть под руки его, то Я назначу у тебя место, куда убежать убийце.
А если кто с намерением умертвит ближнего коварно, то и от жертвенника Моего бери его на смерть...
А если будет вред, то отдай душу за душу, глаз за глаз, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу, обожжение за обожжение, рану за рану, ушиб за ушиб".
Полковник положил руки на стол и поднял глаза к потолку. Он услышал шаги Дена на лестнице, услышал, как тот переступил порог, но продолжал смотреть в потолок, поэтому Ден после короткого колебания ретировался в коридор.
А Кросс перешел от Ветхого завета к Новому, от Отца к Сыну. Евангелие от Матфея, глава 5, стихи 38-39: «Вы слышали, что сказано: „Око за око, и зуб за зуб“. А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую».
Ветхий завет и Новый, Отец и Сын. Нет ли здесь противоречия?
«Сын умер молодым, — думал полковник. — Молодые — они другие, все видят иначе, видят, каким должно быть то или другое. Возможно, — думал он, — мысль эту кто-то сочтет за святотатство, но если бы Сын прожил дольше, Его глаза и Его душа старели бы вместе с Ним и Он становился бы все больше похожим на Отца. Он противился бы злу, Он бы требовал око за око».
Кросс оттолкнулся от стола и кашлянул, показывая Дену, что тот может войти. Мороженое привело его в восторг. Нет, разумеется, каждый день он есть его не собирался. Но раз в тридцать лет... почему бы нет? Иногда надо устраивать себе праздник.
— Звонил Мэнсо, — сообщил полковник Дену. — Телохранитель мертв.
— Райс?
— Бартон Райс или Бадди Райс, как его ни называй. Поджигатель, убийца, телохранитель и шофер. Эдуард говорит, что сложностей не возникло.
— Это хорошие новости, сэр.
— Да, — кивнул Кросс. — Хорошие. А теперь займемся твоими эскизами, Френк.
* * *
— О Господи! О, Джорди, о, Господи, я никогда не думала...
— Я тоже, Пат. Так уж получилось.
— Я бы не хотела, чтобы ты подумал, будто я...
— Не говори глупостей.
— Ты же знаешь, женщина в разводе, некоторые думают...
— Не говори глупостей.
— Они считают, раз женщина сходила замуж...
— Пат. — Он положил руку ей на плечо, потом его рука медленно двинулась вниз. «Очень уж она полная, — думал Джордано, — это не по мне, но кожа такая нежная, гладкая». — Пат, так уж получилось. Просто и естественно, и я этому очень рад. Мы оба — одинокие люди, Пат. Мы нуждались друг в друге, мы нашли друг друга, и нам было хорошо.
— О-о-о!..
— Тебе тоже было хорошо, не так ли, крошка?
— Очень хорошо! Теперь даже стыдно, что мне было так хорошо.
— Стыдиться тут нечего. Ты нормальная женщина. Все естественно, Пат. Патриция.
— Мне никогда не нравилось это имя.
— Ты про Патрицию?
— Да. Очень уж высокомерно оно звучит.
— А каково расти с именем Джордан?
— Отличное имя, в нем чувствуется характер, сила, достоинство. Имя что надо.
— Характер и достоинство не такие уж плюсы, если ты сам костлявый недомерок.
— А что плохого в костлявости. — Она коснулась его игрунчика. — Мне бы такое телосложение.
— Перестань. Эта штучка тебе ни к чему...
Когда он первый раз поцеловал ее, она поначалу вся напряглась, а потом приникла к нему, крепко обняла, и ее язык нырнул в его рот. Джордано лег на нее, и полные бедра Пат разошлись, приглашая его войти. Он и вошел в ее огненную пещеру. Глаза женщины закрылись, зубы сжались, и через несколько мгновений она уже сладко постанывала от оргазма.
Джордано двигался медленно, не торопясь, и Патриция еще дважды поднялась на вершину блаженства, прежде чем он почувствовал, что пришел и его черед. Крепко прижавшись к ее груди, он кончил, вскрикнув: «Да, да, сейчас, сейчас, да!»
По пути домой Патриция сказала, что с ним она почувствовала себя богиней.
— Раньше такого никогда не было. О Джордан!..