– Идемте покажу. – Песков снова широко распахнул калитку. И Никите стало дурно: о печке и речи не шло!
Песков увел их от теплого жилья, как Сусанин. Сначала по тропинке, протоптанной в снегу к лесу, что начинался сразу же на окраине Часцов и тянулся до самой железной дороги. Затем заставил спуститься в овраг. Там снега было уже по шею. Однако впереди виднелась хорошо расчищенная, старательно утрамбованная площадка. Метрах в тридцати от нее из сугроба торчал березовый шест с прибитой фанерой.
– Вот, смотрите, – сказал Песков, указывая на шест.
Колосов пригляделся: фанера вся была в дырках, как проеденная жуками кора.
– Мишень? – поинтересовался Биндюжный, дуя на замерзшие пальцы.
– Так точно. Каждый выходной здесь тренируюсь, чтобы навык не потерять.
– Пойдемте в тепло, – взмолился Никита.
И Песков поимел сердце, сжалился. Все же он был бывший офицер и питал уважение к людям в погонах. Он повел их к жилью, позволил проникнуть за забор, но потом повел не в дом, а к узкой, как пенал, бытовке в углу участка. Здесь было тесно, но трещала чугунная печурка. Стоял верстак, висели по стенам инструменты и пахло стружками и клеем. Это была мастерская, где Песков собственноручно остругивал доски.
– Мишень ничего не доказывает, – возразил Колосов, едва немного отогрелся у печки. – Вы накануне тренироваться могли, а потом вечером зайти в туалет и застрелить Тетерина.
Песков покачал головой: ишь ты!
– Вы это серьезно?
– Серьезней некуда. А как еще мне заставить вас давать показания? – Колосов готов был спорить. – В прошлый раз вы бы тоже, наверное, ничего не сказали. Но вам Салютов приказал. Знаете, а вы ведь нас всех там немало удивили тем, что так смело в присутствии своего нанимателя начали говорить о его сынке.
– Я правду про Филиппа сказал, – буркнул Песков. – Ну, вот и благодарность получил. Расчет и трудовую книжку в зубы. А теперь еще одно спасибо: в убийстве обвиняют.
– Я вас не обвиняю. Просто даю понять, как может дело развиваться, в каком ключе при наличии вот такого неприятного для вас заключения без…
– Без чего еще? – хмуро спросил Песков.
– Без внутренней убежденности моей лично и следователя прокуратуры, что вы не подозреваемый номер один, а главный наш свидетель. Причем свидетель добросовестный и честный.
– Наговорился я уже, спасибо. Полный отчет дал.
– Поймите, я не пугать вас этой бумагой приехал. – Колосов вздохнул. – Мне нужно лишь кое-что у вас уточнить, Михаил…
– Романовичи мы. – Песков облокотился на верстак.
– Тогда сначала о пистолете вашем. Когда именно вы из него стреляли? – спросил Никита.
– Первого мы не работали, а второго у меня тоже выходной был. Оба этих дня я по мишени в овраге палил. Ну, в честь нового века.
– А патроны где брали? – елейно спросил молчавший до этого момента Биндюжный.
– С армии остались, – Песков усмехнулся. – Ну вот, щас и обыск будет.
– Обойдемся пока, – ответил за коллегу Никита. – А разве правилами казино не требуется, чтобы вы сдавали оружие после дежурства?
– В «Красном маке» не требовалось. У сменщика моего Приходько свой табельник. Да вон Китаев тоже всегда не пустой ходит.
– Китаев ко всему еще и личный телохранитель Салютова.
– Ну, не знаю. Там у нас инструкция была, – флегматично ответил Песков. – Сотрудникам службы охраны казино ношение оружия разрешено. Там в инструкции не сказано, что только в пределах территории.
– Вы хорошо стреляете?
– Прилично.
– Какие у вас все же были отношения с Тетериным? – спросил Колосов.
– Я уже отвечал: нормальные, рабочие.
– Точнее?
– Никакие, – хмыкнул Песков.
– То, что вас уволили, по-вашему, это месть за те ваши откровенные показания?
Песков посмотрел на гудящую печь.
– Салютов мужик умный, – сказал он медленно. – Я зла на него не держу. Все правильно он сделал.
– Что вас уволил?
– Угу. Я б сам себя уволил на его месте.
– А зачем же вы тогда там мне рассказали про Филиппа, про эту Басманюк? – искренне удивился Никита.
– Так это ж правда была. Я правду сказал.
– Не могли умолчать, что ли?
– Не приучен.
– Здорово, – Никита покачал головой. – Второй раз вы меня удивляете, Михаил Романович. Вам в «Красном маке» работать нравилось?
Песков усмехнулся.
– Ну, а коллектив-то какой там, в этом казино? – не унимался Никита.
– Люди-то какие хоть? – не выдержал и Биндюжный.
Песков снова невесело усмехнулся:
– Салютов там человек. Остальные – так, сор, пыль у его ног.
– Вы, гляжу, до сих пор уважение к нему сохранили, – заметил Никита. – Даже несмотря на… А у Тетерина с Салютовым какие были отношения?
Вопрос был, конечно, глупым. Однако ответ озадачивал еще больше:
– Ребята из охраны говорили – Тетерин его жалел, – ответил Песков.
– Кого? Салютова? Тетерин жалел? – Биндюжный, казалось, услышал свежий анекдот. – Почему?
– Он давно у Салютова работал, еще когда тот другой бизнес держал. Я-то всего два года у него, а Тетерин давно. Ребята говорили: он его жалел, потому что ему все как-то не везло.
– Это Салютову-то не везло? – уточнил Биндюжный. – Ну, ты и даешь, Романыч!
– Жена у него была больная. Психическая. Лет двадцать его и всю семью мучила. Тетерин рассказывал – правда, не мне, это я слышал – Салютов иногда черный приезжал, как уголь, в офис, ну, когда еще фабрикой командовал. Ну и детки тоже… Игорь – пьяница был, по пьянке и на машине разбился. Липа этот – Филипп…
– У них с отцом конфликт? – спросил Колосов.
– Ну да, из-за бабок. Деньги все делят. Он тоже отцу не помощник.
– Значит, за все это Тетерин Салютова жалел. А что еще?
– Больше ничего, – Песков вздохнул. – Все.
– Постоянный клиент казино – некий Витас вам знаком?
Песков покачал головой: нет.
– А Газаров? – Колосов вспомнил фамилию, упомянутую Китаевым.
– Да мало ли их приезжало.
– А играют-то в «Маке» по-крупному или как? – поинтересовался Биндюжный.
– Вам столько и не снилось, – лаконично отрезал Песков.
– То, что камера в вестибюле сломалась, – это что, по вашему мнению, – простая случайность? – спросил Колосов.
– Если б кто объектив разбил, была бы не случайность. А там проводка барахлила, насколько я понял. Чтобы так испортить, техника надо было вызывать, стену курочить.
– Случайность, по-твоему, выходит. А что сам-то по убийству думаешь, Михаил Романыч? – спросил Биндюжный. – Ну, положа руку на сердце…
– Думаю, что не я его убил.
– А кто? – спросил Биндюжный. – Догадываешься?
– Тот, кому это надо было. Зря такие вещи не делают, – резонно заметил Песков.
– Салютов-младший мог прикончить старика? – спросил Колосов.
Песков пожал плечами, что скорее всего означало: мог, но зачем ему?
– Этот ваш пит-босс Жанна Марковна что за птица? – продолжал спрашивать Никита.
– Царь-птица. Умная баба. И зарабатывает как министр.
– Замужем она?
– Нет вроде.
– Но кто-то у нее есть? В казино что об этом говорят?
– Не вникал. Не интересно.
– И все же ничего необычного, странного не случилось в тот вечер перед убийством, не припомните? – Колосов чувствовал: этот его вопрос – последний.
Песков покачал головой – нет.
Он пошел проводить их до калитки. От мороза снова захватило дух. И кавказская овчарка, вновь посаженная на цепь, ярилась сильнее прежнего.
– Ладно поговорили, Михаил Романович, – сказал Никита, стоя у калитки. – Однако со следователем насчет пистолета вам еще предстоит разговор. Так что, если какие боезапасы с армии есть… Ну, патроны или еще что покрупнее, очень советую…
– Дома-то не держи арсенал, – хмыкнул Биндюжный. – А лучше сдай. Все одно в нашем районе не продашь. Узнаю – посажу.
Песков открыл калитку. Они уже садились в машину, как он вдруг сказал:
– Насчет странного вспомнил. Было кое-что. Только не перед убийством, позже. Когда Тетерина в туалете мертвым нашли, шум в вестибюле поднялся. Я там был, охранник, Китаев. И Марина Львовна сверху вдруг примчалась. Спрашивала – кто застрелился.
– Сноха Салютова? А что тут странного – женщина ж, они всюду нос свой суют, – заметил Биндюжный.
– Вы бы слышали, как она голосила, – ответил Песков. – Я с ней рядом стоял – видел. На ней лица сначала не было, белая, как покойник. А как сказали, что это Тетерин, вроде отошла.
– Часто она бывала в казино? – спросил Колосов.
– Прежде частенько. А как муж разбился – ни разу за два месяца. Только вот на эти сороковины.
Глава 13. АНАЛИТИКИ
Обухов сдержал слово. И объявился после обеда.
На обратном пути Никита и Иван Биндюжный обсуждали все «за» и «против» «наружки» за казино. Биндюжный как энтузиаст своего дела был, естественно, категорически «за», утверждая, что хуже все равно не будет и что, установив за «Красным маком» негласное наблюдение, они хотя бы поимеют собственное представление о том, кто туда приезжает.
Колосов вроде тоже был «за». Но вопрос упирался в трудности. И первой была именно «негласность». Казино занимало собственную территорию с собственной квалифицированной охраной. К тому же и здание, и парк, его окружающий, располагались на самом шоссе, вдали от жилых массивов. Единственным способом слежки за подъездной аллеей в этой ситуации была слежка с машины, припаркованной на обочине шоссе. Но скрыть такую длительную парковку, что называется, «в чистом поле» от глаз службы безопасности казино вряд ли было возможным.
Вторая трудность заключалась в нервных затратах. Причем затраты эти выпадали как раз на долю начальника отдела убийств. Для того чтобы выбить, например, лимит на недельное наблюдение за объектом, он должен был исходить вдоль и поперек весь главк, чтобы заручиться нужными визами начальства. А это самое хождение по кабинетам было для Колосова нож острый.
Биндюжного он подвез к самому отделению. Они только хотели где-нибудь перекусить (Биндюжный уже соображал насчет «пивка»), как вдруг Никите на мобильник позвонил начальник спецотдела «А» и заявил как отрезал:
– Приезжай. Через час жду.
Колосов подумал, что гора, то есть РУБОП, никогда, ну просто никогда сама не идет к Магомету! Однако столь быстрая реакция и оперативность Обухова были столь необычным явлением, что он невольно призадумался. Какой-то корыстный интерес параллельной структуры здесь явно присутствовал. Какой же?
Пришлось снова пересечь Кольцевую и затем полстолицы, прежде чем добраться до новехонького здания РУБОПа. А потом ждать, пока подозрительный дежурный проверит предъявленное удостоверение и решится наконец открыть бронированную дверь, которой с некоторых пор РУБОП и отгородился наглухо от полного опасностей и угроз внешнего мира.
За дверью оказалась еще и стальная решетка, как в настоящей тюрьме. Никита, минуя все эти несокрушимые форпосты, подумал с грустью: кто же в этом здании кого больше боится – мы их или они нас?
Новый кабинет Геннадия Обухова впечатлял. Все здесь было словно с иголочки после евроремонта. И сам Обухов, как всегда, был подтянут, элегантен, а в профиль – просто неотразим. И, как всегда, благоухал дорогой туалетной водой. Злые языки поговаривали, что фирменный парфюм был самой заметной слабостью его железного характера. Обухов обожал духи, как хорошенькая женщина и…
– Сразу к делу давай, привет. У меня сегодня времени мало, – прервал Обухов колосовские мысли-сплетни. – Сам понимаешь, такой день. Значит, что конкретно тебя интересует по «Красному маку»?
– Если коротко – что за место, кто владелец, что за люди, – ответил Никита смирно и покорно, присаживаясь за длинный совещательный стол из полированной сосны.
– А ты еще сам не разобрался?
– Твои замечания и советы придутся очень кстати.
– Ну, еще бы. В общем, данные по этому казино, как и по многим другим, у нас есть. – Обухов был на удивление серьезен в свой день рождения. – Однако данные весьма общего плана. Потому что никакого особого криминала за «Маком» и его владельцем Салютовым никогда зарегистрировано не было.
– А он давно в бизнесе, этот Салютов? – спросил Никита.
– Давненько. Сначала был промышленник – стройматериалы, производство бытовой химии. Потом построил под Москвой два отеля высшей категории. Уже там планировалось организовать нечто вроде ночных игорных клубов. Однако отели Салютов продал. И весьма выгодно – как раз перед самым кризисом. Часть денег потом вложил в «Красный мак». – Обухов достал из ящика стола какую-то папку. – «Мак» – заведение не клубного типа, а казино чистой воды. Так сказать, механизм, приспособленный только для игры и перекачки денег из карманов клиентов.
– А во что там играют?
– Ну, как и везде в таких местах: рулетка, «двадцать одно» – «блэк джек», покер, баккара. Организовано все по полному евроамериканскому стандарту. У Салютова два первых года после открытия работал топ-менеджер – американец из Лас-Вегаса. С законом в принципе у «Мака» полный ажур. Налоги платятся регулярно и вроде бы честно, – Обухов хмыкнул. – Теперь насчет публики играющей… – Он крутанулся на кресле к компьютерному столу и, включив монитор, начал искать нужный файл. – Вот, смотри, может, кто знакомый попадется.
Колосов смотрел. На мониторе замелькали лица, лица. Причем многих заснятых на фото он действительно знал, потому что видел не раз по телевизору в основном в выпусках новостей и на политических шоу.
– Клиенты Салютова – в основном периферийная элита. Крупные чиновники-регионалы, губернаторы, люди из близкого к ним окружения. В общем, аппарата. Сибирь, Поволжье, Дальний Восток, Север и прочее, прочее, – комментировал Обухов. – Заметь, за все годы существования казино порог его не переступил ни один авторитет или какой-нибудь браток. – Обухова, казалось, это весьма огорчало. – Эти туда не вхожи. Но заметь и еще одно: главные клиенты наезжают в «Мак» не так уж и часто. Только когда посещают столицу. Для них «Мак» удобен – место престижное и очень закрытое. Все свои. Попробуй какой-нибудь деятель появиться, например, в «Кристалле», или в «Паласе», или в «Голицыне» – завтра же газеты напишут: такой-то был там-то, играл. А послезавтра на очередных региональных выборах соперники прохода не дадут: кандидат в мэры или губернаторы – игрок! Проигрывает в столице тысячи, когда в родном крае или городе у населения нет, например, газа или там света-воды. – Обухов перелистал файл. – Узнаешь этого? Павлин Иваныч…
Колосов увидел политика, часто по делу и без дела мелькающего на телеэкране.
– Периферийный денди, законодатель мод, – усмехнулся Обухов. – А говорят, что, когда в «Маке» игра идет по-крупному, ставки старается всегда последним сделать, причем… Слух такой полз: вроде пару раз пытался тишком сдвинуть свою фишку на выигрышный номер, когда шарик в рулетке уже остановился. Выиграл и получил денежки.
– И казино заплатило? – спросил Колосов.
– Они не спорят в таких случаях. Ставка сделана. Крупье, думаю, Салютов потом выгнал пинком под зад.
– У тебя кто-то есть в «Маке»? – прямо спросил Колосов.
– Нет.
– Тогда откуда ты это знаешь?
– Москва слухами полнится, умей только слушать. О том, как прошел настоящий вечер с настоящей игрой в «Маке», завтра же будут говорить и в «Кристалле», и в «Паласе», и в десятке других мест. Так, что тебе еще сказать… В остальные дни, когда крупной игры и первых лиц нет, «Мак» посещают в основном профессиональные игроки. Игроголики. Ну, те, что живут и дышат игрой. Вот, посмотри и этих. Может, опять кого узнаешь. Они, как галки, из казино в казино перелетают. – Обухов снова начал листать файлы. – Ну, эти, конечно, пожиже. И ставки здесь вполне обычные. Ну и выигрыши-проигрыши так-сяк. Хотя бывают и здесь исключения.
– А казино всегда выплачивает клиенту крупный выигрыш? Без эксцессов?
– Всегда выплачивает. Эксцессы только в сериалах бывают. Здесь жесткий бизнес: один раз не заплатишь, кинешь клиента, хоть даже и игроголика, завтра же никто из нужных-солидных в такую обдираловку играть не приедет. Есть же другие места. Этим летом в «Маке» получился большой выигрыш. Один сибиряк, рассказывают, банк сорвал в двести тысяч зеленых. Салютов ему все до бакса выплатил. И даже, заметь, не в рассрочку. Ну а потом, думаю, все наверстал. Ставки в баккара при настоящей игре от трех кусков идут. Так что сам понимаешь, какие суммы на кону потом бывают.