За ужином Том Марпл упорно молчал. Когда Мэри поднялась, чтобы уйти к себе, он спросил:
— Ты еще помнишь имя того человека, о котором я тебе говорил?
— Да, помню. Его зовут Гринби…
— Да, Гринби. Вот именно!
Хельдер всегда раздражал Гольта. С одной стороны это был человек, набитый шутками и остротами, питавший любовь к роскоши, а с другой — пылкий революционер, проповедующий всеобщее восстание против европейских монархов…
Эти особенности личности Хельдера были сегодня предметом особого разговора в американском посольстве.
— М-да… Остается лишь поражаться, мистер Гольт…
Разговор между Гольтом и посланником проходил в рабочем кабинете.
— Прямо не верится, что Хельдер, человек уже не первой молодости, способен на такое, — заметил посланник.
Гольт усмехнулся. Он держал в руках журнал, который назывался «Предупреждение Красных». На обложке отчетливо выделялось имя издателя — Корнелиус Хельдер.
— Никогда не подумал бы, что люди высших кругов общества могут оказаться ярыми анархистами, — пожал плечами хозяин кабинета.
— Этот номер журнала не содержит ничего предосудительного, — заметил Гольт, — кстати, и в прежних выпусках я не нашел ничего особенного…
Он пробежал глазами передовую статью, написанную по-русски.
— Это полнейший абсурд — распространять такую брошюру среди русских, — поморщился посланник.
— И все же — что вам не понравилось в этом журнале? — спросил Гольт.
Посланник, потирая руки, откинулся в мягком кресле.
— Несколько дней назад Хельдер заявил мне, что вы единственный американец в Лондоне, к которому он питает уважение…
На губах Гольта мелькнула едва заметная улыбка.
— Я не доверяю Хельдеру, особенно когда он рассыпается в комплиментах.
— Да, понимаю, — кивнул посланник. — И все же попробуйте заставить его прекратить издание этого журнала. Британское правительство настроено против таких революционных листков. Хотелось бы знать, зачем Хельдер поселил эту группу эмигрантов вдали от центра, в тихом месте… Они ведут себя безобразно. Дело уже до скандала дошло. В сущности, этот грязный листок не играет большой роли, но Хельдер издает его с таким рвением, что поневоле рождается мысль, будто он, по меньшей мере, готовит генеральную забастовку. Представители Министерства Иностранных дел не исключают возможности, что Хельдер в своем журнале будет призывать к массовым выступлениям и крови. Вот этого ему уже не простят. Вы помните, как издатель газеты итальянских анархистов агитировал за убийство короля я был осужден на два года тюремного заключения? Подобная же участь может ожидать и мистера Хельдера.
— Я приму меры, — пообещал Гольт.
Из посольства он поехал в «Терриер-Клуб». Хельдера там не было. Но зато он заметил обедающего Гринби. Гольт подсел к нему. Вид у Гринби был невеселый, правая рука забинтована.
— Что с вами случилось? — спросил Гольт.
— Ничего особенного — прищемил в дверях руку и, кажется, сломал себе палец.
— Сочувствую… Но это — хоть какое-то событие. А я вот никак не могу похвастать разнообразием…
— Вы разве примирились с тем, что люди избрали вас живой мишенью для упражнений в стрельбе?.. Или успели забыть об этом?
— Оставьте свои шутки! — произнес мрачно Гольт. — Дело касается не только меня, но и вас. Я вчера получил от одного из моих агентов письмо, где он просил меня встретиться с ним вечером в парке. Оказывается, его выследили двое, выдавшие себя за полицейских, арестовали, предъявили обвинение, будто он хотел совершить грабеж. Мой агент, решив, что произошла ошибка, дал себя арестовать… Выйдя из парка, они сели втроем в машину, чтобы поехать в ближайший полицейский участок, а по пути они отпустили его с миром…
Гольт рассмеялся и добавил:
— Они хорошо знали свое дело. Потом один из них вернулся назад, чтобы со мной покончить.
— Итак, это — тот «доброжелатель», что хотел отправить вас в лучший мир? — поинтересовался Гринби.
— Да, — кивнул Гольт. — Извините меня…
Он встал при виде входящего Хельдера.
— Это тоже один из ваших друзей? — поинтересовался Гринби с деланным равнодушием.
— Нет, просто я интересуюсь им.
…Когда Гольт вошел в курительную комнату, Хельдер сидел, перелистывая иллюстрированный журнал.
— Я хочу поговорить с вами, наш милый анархист…
— Неужели вы решили выслать меня за пределы Англии? — осведомился Хельдер, подвинувшись на мягком диване, чтобы Гольт мог усесться рядом с ним. — И в каких злодеяниях вы обвиняете меня? В свержении государственного строя, например?
— Нет, дело не столь трагично. Но вы становитесь в тягость английским властям. Я недавно говорил с нашим посланником, и поскольку я пользуюсь некоторым влиянием на моих сограждан, он просил передать вам, что не считает возможным принимать вас, пока вы не прекратите эти безобразные выходки.
Хельдер густо покраснел.
— Вы — курьер американского посольства? — раздраженно спросил он, — но я предпочитаю общаться непосредственно с представителями посольства, а не через вас!
…Хельдер с большим трудом достиг своего нынешнего положения в обществе. Его отец оставил незначительное состояние, которого хватало на самую скромную жизнь. Сын вынужден был бросить свои дела в Париже и переселиться в Лондон. Выгодно скупая американские биржевые бумаги, он постепенно выдвинулся. Наибольшую выгоду принесли железнодорожные акции.
Его жизнь была постоянной борьбой.
Хельдеру нелегко досталось и то положение, которое он занимал среди представителей американского общества в Лондоне. Многие его не любили. Он вынужден был находиться постоянно настороже, чтобы не быть скомпрометированным в глазах высшего общества, а это было недопустимо для человека его положения.
Теперь же, когда он с таким трудом достиг цели, ему угрожала опасность потерять завоеванное положение.
Сощурив глаза, он взглянул на Гольта.
— Я хотел бы сохранить все те преимущества, которые мне дает американское подданство, — заявил Хельдер. — В «Предупреждении Красным» нет ничего такого, что могло бы не понравиться английским властям.
— Но я думаю, у вас вообще не было оснований издавать этот журнал, — заметил Гольт.
— Вы далеко заходите! — Хельдер поднялся. — Это уж слишком!
— Да. Это бессмысленный разговор, — согласился неожиданно Гольд. — Мне, пожалуй, пора… О, Господи, — он посмотрел на часы и вынул бумажник. — Я собирался послать племяннику подарок, но, кажется, забыл деньги! Нет ли у вас при себе двадцати долларов?..
— Кажется, нет, — отозвался Хельдер.
В этот момент на пороге появился Гринби. Он услышал последние слова Гольта и вмешался в разговор.
— У меня есть деньги, — сказал он, вынимая из бумажника несколько банкнот.
Хельдер пристально посмотрел на Гольта. Он видел, как тот пересчитал деньги.
— О, Боже, — воскликнул Гольт и внезапно побледнел.
— Что с вами? — удивился Гринби.
— Ничего особенного, — ответил тот коротко и быстро вышел.
Гринби внимательно посмотрел ему вслед.
— Что тут произошло? — обратился он к Хельдеру.
— Ничего не понимаю, — пожал тот плечами. — Мне кажется, Гольт сошел с ума. Полчаса назад он упрекал меня в анархических взглядах…
— Почему вы скрыли от Гольта, что у вас есть американские доллары? — поинтересовался Гринби.
— Ах, совсем забыл! Впрочем, у меня нет охоты оказывать этому типу услугу, — добавил Хельдер ворчливо.
Гринби уже собирался выйти из комнаты, но Хельдер остановил его.
— Скажите, вы знакомы с Виллэ?
— Нет!
— И вы ничего не слышали о нем?
— Сейчас трудно вспомнить, но почему вы спрашиваете об этом?
Хельдер иронично хмыкнул.
— У меня нет особых причин приставать к вам с этим вопросом, но когда-нибудь в свободную минуту, я охотно поболтал бы с вами…
— О чем? — резко спросил Гринби.
— Так — о том, о сем…
Гринби медлил.
— На днях я зайду к вам в бюро, и мы сумеем поговорить обо всем, — произнес он наконец и вышел.
Покинув клуб, Гринби бесцельно бродил по соседнему парку. Было уже по-весеннему тепло. Нежно пахли нарциссы и крокусы…
В такой день грешно грустить, но Гринби было не до нарциссов. Его мысли были чернее тучи. В его мозгу рождался чудовищный план… Он должен избавиться от кошмара, что беспрестанно мучит его, и обрести, наконец, покой, к которому он так жадно стремился…
План этот был тонко, до мельчайших подробностей продуман. Случайности были исключены. Каждый день он просиживал один долгие часы в своей рабочей комнате, разрабатывая все детали. Он делал много пометок на бумаге, которую потом сжигал, когда заучивал записанное наизусть. Но в его плане недостаточно одного важного звена: в этом деле ему нужен был помощник. Гринби подумал было о Гольте, но тут же оставил эту мысль: вряд ли Гольт подходит для этой роли…
Забинтованная рука Гринби на черной шелковой перевязи, вызывала сочувственные взгляды прохожих. Это внимание посторонних людей раздражало его. Он думал о Хельдере, о других кандидатурах, но не мог ни на ком остановиться. Успех его плана всецело зависел от сообщника… Может быть — Хельдер? Этот человек за деньги способен на многое. Он торговал всегда не только собой, он готов в любой момент и продать кого угодно…
Гринби был так поглощен своими мыслями, что забыл о странном поведении Гольта. Теперь он снова вспомнил о нем… Из задумчивости его вывел чей-то голос. Его окликнули из проезжавшего автомобиля. Это был Гольт. Он остановил машину, расплатился с шофером и направился к Гринби.
— Я вышел следом за вами из клуба, но потерял из виду. Мне нужно с вами поговорить.
— Лучше всего поговорить в парке, там нам никто не помешает, — отозвался Гринби.
Завернув в ближайший переулок, они оказались в том самом парке, где недавно прогуливался Гринби.
— Я хочу быть откровенным с вами, — начал Гольт. — Вы, наверное, были удивлены моим поведением в клубе, когда я так вдруг оставил вас?
— Да, признаюсь, я удивился, — согласился Гринби.
— Мне нужно было срочно разыскать одного человека, чтобы подтвердить свои подозрения. И оказалось, я был прав, — заявил Гольт.
— О чем вы говорите? Я не понимаю…
Гольт остановился и внимательно посмотрел на Гринби.
— Две из пятидолларовых банкнот, которые вы мне одолжили, — фальшивые.
— Фальшивые?!
— Вот именно, — кивнул Гольт. — Тысячи их находятся в обращении… Но вы от кого их получили?
— Я разменял деньги одному человеку в отеле «Савой». Он приехал из Америки и нуждался в английской валюте. Кроме того, я часто встречаюсь с ним за обедом, — смущенно ответил Гринби.
— И это правда? — спросил Гольт. — Кто же этот человек? Вы можете назвать его имя?
Но Гринби уже вспомнил, каким образом фальшивые купюры оказались у него. Ведь он получил их от Хельдера!
— Так кто же этот человек? — продолжал допытываться Гольт.
— Это — Виллэ, — медленно произнес Гринби.
— Виллэ? Но недавно вы говорили, что не знаете этого господина…
— Я не думал, что человек, о котором вы говорили, может оказаться тем самым господином из отеля «Савой», — пояснил Гринби.
— Это все, что я хотел узнать у вас. Я найду этого Виллэ. Чувствую, что наживу себе массу неприятностей, когда решу этот ребус…
Попрощавшись с Гринби, Гольт сел в такси. Через двадцать минут он был уже в центре Сити. На Пектер-стрит он вышел и направился к старому деревянному строению. «Гарольд Виллэ, коммерческий агент» — гласила вывеска у входа. Поднявшись на третий этаж, он постучал в дверь, но никто не ответил ему. Нажав на ручку двери, он заметил, что та была закрыта на ключ.
Гольт спустился вниз и спросил у привратника, где можно видеть мистера Виллэ.
— Он ушел.
— Когда он тут бывает?
Но привратник не склонен был откровенничать. Его долголетний опыт подсказывал ему, что жильцы не любят посвящать посторонних в свои дела.
— Он бывает тут, когда приходит, — ответил он безразлично.
Гольт протянул ему монету.
— Я знаю, что беспокою вас, любезный, но мне нужно поговорить с ним…
Жалуясь на плохие времена, привратник взял деньги.
— Я вижу этого господина только по вечерам. Он никогда не работает здесь, а приходит исключительно за письмами.
— И он давно занимает это бюро?
— Около двух лет. Большую часть времени он проводит в деревне или уезжает в Америку.
— Он американец? — спросил Голы.
— Не знаю. Он регулярно платит за наем этого бюро. Если хотите, могу показать вам его комнату.
Это было небольшое помещение. Посреди комнаты стоящи письменный стол и мягкое кресло. У стены — высокий американский шкаф и несколько полок с книгами.
Гольт полистал одну из книг, заметив про себя, что хозяин редко пользуется ими.
— Странный стол, — заметил Гольт.
Но привратник не видел ничего особенного в этом письменном столе.
— Очень странный, — повторил Гольт еще раз, — такие столы не подходят для деловых людей…
Он сказал это тем таинственным тоном, что нередко вводил в заблуждение куда более умных людей, чем привратник.
— Вы думаете, этот стол такой уж странный? — растерялся привратник.
— Я сейчас докажу вам это, — сообщил Гольт, вынимая связку ключей из кармана. Он подобрал небольшой ключ и несколько раз повернул его в замке.
— Как видите, каждый может открыть этот стол. Кроме того он обладает еще и тем недостатком, что, открыв этот ящик, да еще вот этот справа, вы уже не в состоянии открыть остальные.
Все сказанное Гольт подтверждал соответствующим действием.
Привратник не на шутку заинтересовался странными свойствами стола. Эту новость, подумал он, можно будет рассказать в кабачке вечером управляющему. Он попробовал открыть остальные ящики и был изумлен, что это удалось ему без особого труда.
— Тут, мне кажется, вы ошиблись, — победоносно сообщил наш услужливый простак.
Гольт сделал вид, будто крайне удивлен этим обстоятельством.
— Очень, очень странно… Но иногда такое бывает…
Удостоверившись, что все ящики пусты, он закрыл стол. Ясно было одно: Виллэ пользовался этим бюро для отвода глаз.
— Как часто господин бывает здесь? — спросил Гольт, спускаясь с лестницы.
— Один раз в месяц — обязательно!
— Ну, а в какие дни?
— Никогда не знаешь заранее, когда он приедет.
— Ну, а какой он внешне?
— Невысокого роста, брюнет, со смуглым лицом… Говорит с иностранным акцентом. Я думаю, он француз.
— Когда он появится, передайте ему, что я желаю с ним поговорить.
— И кто же, прикажете передать, желает поговорить с ним?
— Мистер Гринби!..
Привратник, подозрительно посмотрев на Гольта, буркнул:
— Вы не мистер Гринби!
Гольт рассмеялся.
— Да, действительно, это он прислал меня. Но откуда вы знаете, что меня зовут не Гринби?
— Потому что мистер Гринби был здесь два дня тому назад, — пояснил привратник.
Гринби занимал красивый особняк в Кадоен-сквере. Старинная мебель темного дерева придавала квартире немного зловещий вид, но он смягчался дорогими картинами на стенах и светлыми шторами на окнах. Гринби сам был художником и в свое время занимался в Италии у одного знаменитого мастера. Он с удовольствием вспоминал те времена в уединенном ателье вблизи «Девяти Мостов»…
К шести вечера Гринби вернулся домой и отправился в свою рабочую комнату, что находилась в задней половине дома. На столе лежала дюжина писем. Большинство из них были приглашениями, В углу стола стояла маленькая пишущая машинка…
Он задумчиво взглянул на нее и позвонил.
Вошел слуга.
— Я недавно заказал клише из резины. Вы получили его?
— Да, из магазина принесли небольшой пакет, — сообщил слуга. Он вышел и через несколько минут вернулся, держа пакет в руках, затем раскрыл его и вынул ящик из розового дерева с привязанными к нему ключиками.