Если бы было посветлее и если бы шею и плечо Генри не обжигали волны режущей боли, он скорее всего заметил бы, что, кем бы ни был отнявший у него винтовку коренастый человечек, он так и не снял ее с предохранителя и не положил пальца на спусковой крючок. Если бы Генри был в себе, он сыграл бы с этим парнем какую-нибудь штучку: лягнул бы по ноге, откатился в сторону и, не теряя ни секунды, поднялся бы, одновременно выхватывая из кожаной кобуры на лодыжке револьвер.
Но Генри был не в себе и прекрасно это понимал. К тому же слышал, что вой сирен совсем уже близко. И, как бы ему ни хотелось узнать, что здесь собственно происходит, решил, что самое милое дело — продолжать убираться подобру-поздорову. Не спуская глаз с Пагги и держа руки на виду, он очень медленно приподнялся сначала на колени, потом встал. Коренастый человечек наблюдал.
— Я не хочу никаких неприятностей, — сообщил Генри.
— Я тоже, — согласился Пагги, который никогда не хотел никаких неприятностей.
— Только прихвачу с собой друга, — попросил Генри.
— Но девушку не трогай, — предупредил Пагги.
«Девушку?» — не понял Генри, но вслух сказал:
— Нет, нет, я только заберу друга. Порядок? — он медленно двинулся к стене и… — вот дьявол! — там действительно была какая-то девчонка. Что же здесь все-гаки произошло? Он схватил Леонарда за плечо и сильно встряхнул. — Пошли! Пошли! Черт тебя подери!
Леонард приподнялся. Глаза его начали приобретать осмысленное выражение. Первое, что он увидел, был Генри, рядом девчонка в ночной рубашке. Дальше парень с винтовкой. Голова раскалывалась, глаза заливала кровь, но вой сирены он слышал очень хорошо.
— Что за фигня?
— Пошли! — Генри дернул Леонарда, и тошнотворная боль пронзила его плечо. Он снова взглянул на коренастого парня, который все еще направлял в его сторону винтовку. Было ясно, что этот малый отнюдь не профи. Генри был уверен, что может отобрать у него оружие, — а ему очень не хотелось оставлять винтовку, — но Леонард уж слишком нетвердо держался на ногах. И смолкла сирена. Это означало, что полиция уже здесь.
Взгромоздив Леонарда на ограду и превозмогая резкую боль, он подставил плечо напарнику под задницу и перевалил его на другую сторону. Потом перелез сам. Как можно быстрее довел Леонарда до взятой напрокат машины и запихал на заднее сиденье. Сам устроился за рулем и, непрерывно поглядывая в зеркальце заднего вида, покинул квартал, на ходу продумывая, как бы это все сформулировать в предстоящем телефонном разговоре.
ТРЕТЬЯ
Попробуйте спросить среднестатистического семнадцатилетнего юношу, понравится ли ему лежать на полу зажатым между двумя привлекательными женщинами, и он ответит: «Еще бы, черт возьми!» Но у Мэтта с чувственным удовольствием явно не заладилось. Хотя сам-то он доподлинно знал, что ему, дурашливому старшекласснику, всего лишь приспичило позабавиться невинной игрой, ни Анна Герк, ни Дженни об этом не догадывались. И если он не собирался причинить им боль, то они без малейших колебаний собирались вытряхнуть из него душу.
Сзади, как взбесившаяся минога, на него навалилась регулярно занимавшаяся в оздоровительном клубе Анна Герк. Она обвила Мэтта ногами, прижав к бокам его локти, а правой рукой ухватила за горло, почти начисто лишив доступа воздуха. И, хотя по натуре Анна вовсе не была агрессивной или злобной особой, вопила ему в левое ухо, отчаянно желая показаться таковой:
— Пусти ее, сукин сын!
Больше всего на свете Мэтт хотел бы выпустить Дженни, потому что она упиралась коленом ему в пах и царапалась, и ощущение было такое, словно его полосовали острейшими ножами. Но пошевелиться он не мог, потому что на нем лежала миссис Герк и, притискивая к своей извивающейся, царапающейся и орущей дочери, лупила по затылку так, что каждый очередной удар заставлял Мэтта шлепаться физиономией о мощеный плиткой пол. Из носа у Мэтта сочилась кровь. Он пытался все объяснить, но единственным звуком, который издавало сдавленное горло, было двусмысленное «кхеканье». Сквозь меркнущую дымку улетучивающегося сознания Мэтт ощутил у правой щеки присутствие чего-то нового и волосатого. Этим новым оказался Роджер, который, оценив ситуацию и приняв решение, слизывал Мэтту кровь.
Снаружи на улице остановилась патрульная машина полицейского офицера Моники Рамирес, которая не меньше трех раз на день выслушивала шутки о Монике Левински от своих бесконечно развлекающихся коллег мужского пола. Сюда, к дому Герков, ее вызвал по телефону 911 сосед. Она опустила стекло и услышала нечто похожее на женские вопли. Развернув автомобиль, направила его на стальные автоматические ворота. Слегка нажала на акселератор, и ворота тут же распахнулись.
Моника проехала по подъездной аллее и вместе с напарником, полицейским офицером Вальтером Крамитцем, вышла из машины. Они были напарниками уже два месяца, и Моника чувствовала, что Крамитц вот-вот пригласит се на свидание, а значит, пора было решить, как бы помягче отказать ему. Причина отказа заключалась в том, что Вальтер уж очень любовался бицепсами на своих руках. И к тому же был женат.
Он попробовал входную дверь — она оказалась заперта, нажал кнопку звонка, потом стукнул кулаком в створку и крикнул:
— Полиция!
Моника не рассчитывала, что дверь откроют. И сказала:
— Обойду сзади, — и побежала с левой стороны дома.
Обогнув задний угол, она услышала, что крики доносятся со стороны внутреннего дворика. И у открытой раздвижной стеклянной двери достала из кобуры револьвер. Сквозь стекло она сначала увидела сплетение ног, затем дерущихся на полу, кровь и брошенный ствол.
— Полиция! Всем ни с места! — Моника никогда не кричала «Замрите!», считая это банальностью.
Но сражающиеся на полу ее, кажется, даже не заметили. Только Роджер тут же повернулся и, подтрусив, приветственным собачьим жестом сунулся мордой в пах.
— Прекрати! — заорала Моника. Приказ был адресован Роджеру, но его услышала Анна Герк. Не ослабляя хватки на горле Мэтта, она обернулась и, увидев направленный на нее полицейский револьвер, обмерла.
— Выходи! — распорядилась Моника.
— Я здесь живу, — объявила Анна.
— Все равно выходи! — настаивала та.
Анна скатилась с Мэтта. Обретя долгожданную свободу, Мэтт скатился с Дженни и зажал руками кровоточащий нос. А девушка, не переставая всхлипывать, подползла к мамуле.
— Ты в порядке, дорогая? — спросила Анна. Дженни кивнула.
Моника опустила оружие, но в кобуру не убрала.
— А теперь расскажите, что тут происходит.
— Вот этот тип… — Анна указала на Мэтта.
— Всем ни с места! Замрите! — с револьвером в вытянутых руках появился Крамитц. Он не смог проникнуть через парадную дверь и прошел через внутренний дворик.
— О’кей, — успокоила его Моника. — Все под контролем.
— Ладно, — сказал сбитый с толку Крамитц. — Но что все-таки случилось?
— Вот эта дама мне как раз начала рассказывать, — объяснила Моника. — Продолжайте.
— Он… он пытался меня убить.
Все взгляды устремились на Мэтта.
— Нет! — крикнул он. — Это же я, Мэтт Арнольд, — он отнял руки от кровоточащего носа, чтобы все увидели, кто он на самом деле. — Я просто пытался замочить Дженни.
— Видали? — воскликнула Анна.
— Нет, нет, — заторопился Мэтт. — Не в том смысле. Это просто игра. В киллера. Я из школы Мы вместе ходим на биологию. Дженни, скажи им, что это я.
Теперь все посмотрели на Дженни. Она тоже глядела на Мэтта, и до нее постепенно доходило, что под слоем крови действительно тот парень, с которым они вместе ходят на занятия по биологии. Она не раз замечала, что он на нее засматривается, хотя, как все симпатичные девчонки, научилась притворяться, будто ничего не видит, но все прекрасно видела.
— Что ты делаешь в моем доме? — спросила она.
— Мне надо было тебя замочить, — объяснил Мэтт.
— Видали? — повторила Анна.
— Из водяного пистолета, — быстро добавил он. — Это же водяной пистолет.
Все поглядели на брошенное оружие. А Крамитц подошел и подобрал ствол.
— В самом деле, водяной, — на этот раз он выглядел по-настоящему растерянным.
— Гадство! — воскликнула Дженни. — Значит вот это что! Идиотская игра?
— Да, — отозвался Мэтт. — Игра.
— Боже, — Дженни повернулась к матери. — У нас в школе так играют. Узнают чье-нибудь имя и должны окатить этого человека водой.
— В чужом доме? Ночью? — удивилась Анна. — Ничего себе игра!
— Извините, — начал Мэтт, — я не подумал, что…
— Эй, любезные, вам давно бы пора приехать! — это произнес показавшийся из коридора Артур Герк. Он заперся в комнате Нины и не вылезал оттуда, пока не убедился, что опасность миновала. Роджер было засеменил к нему проверить, не даст ли тот чего-нибудь поесть. Но Артур замахнулся ногой, и пес вильнул в сторону.
— А вы, собственно, кто? — подняла глаза Моника.
— Владелец дома, — объяснил Герк.
— Поздравляю. И ваше имя?
— Артур Герк. Я знаком с мэром и поинтересуюсь у него, отчего вы так долго тащились.
— Сэр, — возмутилась Моника. — Во-первых, мы приехали, как только получили вызов. И, во-вторых, не смейте разговаривать со мной таким тоном.
— Да уж, сэр, — подхватил Крамитц, в душе надеясь, что Артур поведет себя как-нибудь не так, и ему удастся его приструнить.
— Что вы собираетесь делать? — поинтересовался Герк и указал на Мэтта. — Малец врывается с чертовой пушкой в наш дом и пытается нас убить!
— Артур, — обратилась к нему Анна, — это водяной пистолет.
Герк уставился на оружие в руке Крамитца. И тот, нажав на курок, послал в пол водяную струю. Тут же подбежал Роджер и лизнул мокрое пятно.
— Счастье, что успел удрать, — проронила Дженни. — А то бы вымок.
Офицер хмыкнул. Артур резко обернулся и в упор посмотрел на нее.
— Молчи, сучонка.
В комнате воцарилась тишина. Несколько мгновений все, кроме самого Артура и Роджера, размышляли, какая же тупица этот Артур.
— Ладно, — сказала Моника, — сейчас все утрясем и…
И вдруг Артур завопил:
— Мой телевизор! Он грохнул мой долбаный телевизор!
Все посмотрели на безмолвный черный ящик с зияющей дырой и осколки стекла на полу.
— Это не я, — пискнул Мэтт.
— Ты мне за это заплатишь! И отправишься в тюрьму, малолетний подонок.
— Я этого не делал, — настаивал Мэтт. — У меня всего лишь водяной пистолет.
— Его больше тревожит телевизор, а не мы, — быстро вставила Дженни.
— Я разве не сказал тебе заткнуться, сучка? — прошипел Герк.
— Сэр, успокойтесь, — Моника подумала, что вместо того, чтобы распутывать какое-нибудь убийство, ей вечно приходилось заниматься «бытовухой». — Прошу вас…
— Это мой, черт побери, дом!
— Безусловно, — согласилась Моника. — А это мои наручники. И если вы не успокоитесь, вам придется их примерить.
— Все верно, сэр, — подтвердил Крамитц, искренне сожалея, что не ему первому пришла в голову мысль о наручниках.
— Ну ладно, — сказала Моника. — Я хочу услышать от начала и до конца, что здесь произошло. А начнет господин киллер, — она кивнула в сторону Мэтта.
— Значит так, — пробормотал тот. — Мы с Эндрю с водяным пистолетом стояли на улице и…
— Кто такой Эндрю? — перебила его Моника.
Мэтт сообразил, что ему грозит опасность совершить самый страшный школьный грех — сдать своего друга.
— Так, никто.
— Выходит, Эндрю — это никто? — подытожила Моника. — Ты стоял на улице с водяным пистолетом и воображаемым другом? Ты это хотел сказать?
— Да… То есть нет.
Моника потерла висок и только тогда заметила, что все еще держит в руке револьвер. Она спрятала его в кобуру и сказала:
— Хорошо. Итак, ты и никто стояли снаружи. Что потом?
— Потом мама Дженни открыла дверь, я бросился вперед, чтобы окатить Дженни и…
Раздался звонок.
— Это в парадную дверь, — объяснила Анна.
— Крамитц, — попросила Моника, — будь добр, проверь, кто там.
Полицейский покосился на Артура и вышел из гостиной.
— Значит, — продолжала Моника, — ты бросился, чтобы окатить Дженни и…
— На меня прыгнула миссис Герк. Я лег на Дженни… То есть я хотел сказать, что я упал на нее, — оба, и Мэтт, и Дженни, сделались пунцовыми.
— Извини, — спохватилась Анна. — Я же не подозревала… Не поняла… Ты не ушибся?
— Нет. Только расквасил нос. Это вы тренируетесь или как?
— Сейчас принесу полотенце, — предложила Анна.
— Я сама принесу, — вмешалась Дженни. Она все-таки считала Мэтта привлекательным.
— Никакого дерьма ты ему не принесешь! — рявкнул Артур. — Он вломился в дом, грохнул телевизор. Я его обвиняю и требую наказания!
Вернулся Крамитц.
— Этот парень утверждает, что здесь его сын, — за ним следовал, нервно озираясь и отпихивая от себя Роджера, Элиот Арнольд в гимнастических шортах и майке с надписью «Коалиция Майами». Заметив Мэтта, он направился прямо к нему.
— Как ты, Мэтт?
— Ничего. Только нос расшиб. Извини, папа… Никогда бы не подумал. Ну ладно, правда, извини.
— Он в самом деле ваш сын? — поинтересовалась Моника.
— Да. Я Элиот Арнольд. Мне позвонил приятель Мэтта Эндрю и сообщил, что сын вляпался в неприятности. И я тут же взял такси.
— А! — подхватила Моника. — Воображаемый приятель?
— Что? — не понял Элиот.
— Неважно.
К Элиоту приблизился Артур Герк и, встав почти вплотную, спросил:
— У вас есть адвокат?
— Что?
— Вам следует позаботиться об адвокатишке. Ваш сын разбил мне телевизор. «Сони». Экран тридцать девять дюймов по диагонали.
— Тридцать пять, — поправила Дженни, возвращаясь с полотенцем.
— Сучонка! — взвился Артур.
— Кто-нибудь мне объяснит, что здесь происходит? — взмолился Элиот.
— Я пытался замочить Дженни, — отозвался Мэтт. — А на меня прыгнула ее мать.
— Привет, — Анна легонько помахала рукой. — Я Анна Герк. И совсем не хотела сделать ему больно.
— Привет, — Элиот помахал ей в ответ. — Послушайте, меня действительно очень расстроило то, что произошло. Судя по рассказу Мэтта, это какая-то игра.
— Именно, — Анна пожала плечами, как бы говоря: «Ну что с ними поделаешь? Дети».
— Да, — согласился Элиот. — Дети есть дети. — Он уже заметил, что у Анны невероятно зеленые глаза.
— Ваш мальчишка сядет в тюрьму, — объявил Артур и двинулся к бару.
— Моника, — позвал Крамитц.
— Что?
— Посмотри-ка сюда, — Крамитц вдруг воодушевился, присел возле телевизора и стал указывать куда-то внутрь зияющей пустоты, на месте которой прежде была электронная трубка. Моника подошла и увидела в задней стенке пластмассового ящика идеально круглую дырочку. Взглянув за телевизор, она заметила такую же в стене. Обошла стену — там, где она выходила в столовую. Дырочка была и с другой стороны. И на противоположной стене.
— Боже, — прошептала она и, вернувшись в гостиную, объявила: — Разберемся во всем сначала. Но на этот раз будем иметь в виду, что кто-то стрелял в телевизор.
Артур Герк дернул головой на середине глотка.
— Стрелял? — изумилась Анна. — Никто в него не стрелял.
— У меня пистолет водяной, — оторопело проговорил Мэтт.
— Послушайте, — начала Моника, — там в стене пулевое отверстие, и я хочу знать… Постойте…
Она повернулась, подошла к соседнему с раздвижной дверью окну и на мгновение, что-то разглядывая, замерла. Элиот, Мэтт, Анна и Дженни придвинулись ближе, чтобы узнать, на что она смотрит. А смотрела она на аккуратную кругленькую дырочку в стекле.
— Боже праведный, — выдавила Дженни.
— Это и есть пулевое отверстие? — спросил Элиот.
— Похоже на то, — ответила Моника.
— Значит, — догадался Мэтт, — пуля пролетела через эту комнату. А мы как раз были в ней.
— Боже праведный! — снова воскликнула Дженни, и Анна обняла ее за плечи.
У бара Артур Герк побледнел как смерть.
— Мэтт, — подняла голову Моника, — когда ты и твой воображаемый друг находились снаружи, вы никого не видели?