Король казино - Фридрих Незнанский 14 стр.

Грязнов незаметно подошел к столику, за которым сидели Турецкий и Саргачев, негромко кашлянул.

Доброй ночи, господа!

Турецкий поднял глаза, долго смотрел на друга, по­ложил на стол ассигнацию, молча встал и направился к выходу. Саргачев и Грязнов двинулись следом.

Младенец я, что ли? — жаловался Грязнов Вале­рию. — Ну, погулял, поглядел город, в море искупал­ся. Ведь не пропал!

Саргачев лишь посмеивался. Возле гостиницы сплош­ными рядами стояли шикарные лимузины.

Слышь, Саня, чего ты? Ну, виноват. Извини, — обратился Слава к Турецкому.

Как дал бы! — замахнулся Александр.

Будет легче — дай, — послушно согласился Сла­ва. — А куда Валера-то отправился?

За машиной пошел, — буркнул Турецкий, уже тем обрадованный, что видит своего друга живым и здоровым.

Грязнов достал фотографию с Вестом и Павловым.

Откуда?

Грязнов время зря не терял. Расскажу — обхохо­чешься.

Спрячь, — заметив подъезжающую машину, ска­зал Турецкий.

Понял, Саня.

Утром, сидя в номере Грязнова и слушая его рас­сказ, Турецкий и в самом деле хохотал до слез. Но и Слава старался, рассказывал с юмором, иной раз и при­бавлял для остроты восприятия. «Нисево, нисево, позялюста», — то и дело вставлял он слова китайца Сюя, видя, что это особенно смешит Турецкого.

Все? — спросил Александр, приметив, что Слава начал повторяться.

Вроде все.

Не захотел, значит, Бурят познакомиться со мной...

С «важняками», говорит, не знаюсь.

Монако, Сан-Марино, Марсель... — разглядывая фотографию, проговорил Турецкий. — Места злачные. Сколько они, по-твоему, отхватили?

Много. А еще сколько отхватят! Миллионами пахнет.

Говорил тебе, что Павлов сотрудник ФСБ?

Ты вообще в черном теле меня держишь, — ехид­но ответил Грязнов.

Не пришло время.

Сообразил. Хоть и худенькая, а головенка на плечах есть.

Не обижайся, — мягко сказал Турецкий. — У меня тоже одни догадки, подозрения и сомнения. Какие у тебя планы на сегодня?

Никаких.

Богом прошу, оставь все свои сыскные дела!

Приказ?

Если хочешь, приказ.

Бу сделано! — улыбнулся Грязнов. — А у тебя что за планчики?

Саргачев хотел познакомить с неким господином по имени Джек Кан.

Американец?

Полурусский-полукитаец. Крупный мафиози, между прочим.

Чаек не пей. Особенно с терпким запахом, — посоветовал Слава.

Для чего она тебя напоила-то?

Бурят сказал, чтобы не попал в дурную компанию.

Веселый парень Ваня Бурят! — рассмеялся Ту­рецкий.

Философ. У него, брат, своя теория по спасению России. По дороге в гостиницу просвещал.

Вот и Ваня в спасители подался... «Бей белых, пока не покраснеют, и бей красных, пока не побеле­ют!» Так, что ли?

Примерно. Черных — под корень, жидов — в Израиль, коммуняк — в лагеря!

Мужички землю пашут, император — вор в за­коне, — продолжил Турецкий.

Все может быть, Саня, — серьезно заметил Гряз­нов. — Все схвачено. Не успел пернуть — уж донесли!

Да, — припомнил Турецкий. — Обрати внима­ние на двух «афганцев», что Саргачев подсуропил, — и, отвечая на вопросительный взгляд друга, добавил: — Был разговорчик. Темнит... Ну, я пошел.

Счастливо.

Джек Кан оказался именно таким человеком, каким представился Турецкому после памятного разговора с Саргачевым на Патриарших прудах. Он был высок рос­том, сухощав, светловолос, с живыми черными глаза­ми. Принял гостей радушно, с истинно русским разма­хом, но, памятуя о встрече с господином Би, от креп­ких напитков Турецкий отказался, пил лишь сухое ис­панское вино, чем немало удивил хозяина. У Турецко­го создалось впечатление, что Кан искренне любит рус­ских, переживает за состояние державы, но твердо верит, что Россия с честью выйдет из равнодушной, страшной по своей сути спячки, придет наконец человек, кото­рый выведет страну на путь благоденствия и процвета­ния. «Православие, монархия, народность. Царь нужен матушке-Расее», — не раз повторял Кан.

Турецкий особо не интересовался монархическим дви­жением, но припомнил, что в мае, в день восшествия на престол, будет открыт памятник самодержцу рос­сийскому Николаю Второму. «Тряпка! Тупой баран! Пья­ница! — взорвался Кан. — Подписать отречение?! От­дать страну на растерзание?! И это царь?! Павел не под­писал, умер, но не подписал и тем сохранил монархию! А он был в худшем положении, чем Николай! Кто зна­ет, что с ним вытворяли Пален, Бенигсен, разные там Зубовы?!» Турецкий слушал Джека Кана, а сам с горе­чью раздумывал о том, как этот человек, по-видимому, действительно по-своему любящий Россию, может в лю­бой момент продать атомную мини-бомбочку, и бомбоч­ка эта рванет не где-нибудь, а в России. Позднее разго­вор перешел на родословную Кана, и Турецкий узнал, что предки хозяина — обрусевшие немцы, приехавшие из Германии еще во времена. Петра Первого, пра-прапрапредок в царствование Елизаветы получил дво­рянство, а родословная по линии матери чисто русская, идет от древней дворянской фамилии Матвеевых. Кан показал несколько редких фотографий главнокоманду­ющего Колчака, оригиналы его письменных распоря­жений, дневник известного солидариста профессора Гинса, заместителя главнокомандующего. Одним словом, встреча прошла вполне респектабельно, взаимно веж­ливо, но она ничего не дала Турецкому в смысле непос­редственного дела, кроме того, что он своими глазами увидел крупного мафиози.

Турецкий позвонил господину Би. Тот предложил встречу наедине. И через несколько минут Саргачев остановил машину возле здания спецслужбы. Видя, что Турецкий находится в некотором смущении, Ва­лерий открыл дверцу и улыбнулся:

Иди. Переводчик тебе не нужен.

Первым делом после приветственного рукопожа­тия Турецкий возвратил господину Би папку с доку­ментами.

Надеюсь, прочли внимательно? — спросил шеф.

По крайней мере, старался.

И что можете сказать?

В Москве есть люди более компетентные в этих вопросах, — уклончиво ответил Турецкий.

В таком случае можете показать эти бумаги в Москве.

Очень признателен, господин Би, — искренне поблагодарил Турецкий.

Мы заняты общим делом, господин Турецкий. Я говорил и еще раз повторяю: нас очень беспокоит сра­стание гонконгского и русского наркобизнеса. На наш взгляд, из какого-то отдела российских спецслужб идет утечка информации.

Какой информации?

Исходящей от нас.

Предположение довольно серьезное.

Мы не предполагаем. Мы утверждаем.

Кого вы подозреваете конкретно?

А вы?

Так мы с вами ни до чего не договоримся.

Но мы же старались, — похлопал по папке шеф.

Выкладывайте свои козыри, а я выложу свои.

Конкретно мы подозреваем полковника ФСБ Ана­толия Павлова.

Я бы мог согласиться с этим предположением, если бы располагал конкретными доказательствами.

Важно уже то, что наши мнения совпали, — об­легченно проговорил господин Би.

Да, все это требует тщательной проверки, — ска­зал Турецкий.

Что касается заграничных вояжей господина Пав­лова, мы имеем о них некоторое представление. Извест­но, например, что с госпожой Стрельниковой он по­знакомился несколько лет назад в Лондоне.

Мало ли с кем могла познакомиться госпожа Стрельникова...

Однако после этого знакомства начался стреми­тельный политический взлет Ларисы Ивановны. Вы правы, люди знакомятся и расстаются, иногда на вре­мя, чаще навсегда. В данном случае, мягко скажем, дружба из года в год крепчала. — Господин Би вскрыл конверт, вытащил фотографии, протянул Турецкому. — Полюбопытствуйте.

Фотографии были сделаны в ресторане, где сиял улыб­кой Ваня Бурят, и в гостиничном номере, где Павлов и госпожа Стрельникова находились в весьма откро­венных и недвусмысленных позах.

Страстная женщина, — развел руками Турец­кий. — Что поделаешь?

Мы тоже так считаем, а потому и не придаем значения сексуальной жизни госпожи Стрельниковой.

Но это компромат, и очень серьезный.

Господин Би аккуратно сложил фотографии, сунул

их в конверт и подвинул собеседнику.

Они могут пригодиться в Москве людям более заинтересованным в данном сраме, чем вы, господин Турецкий. Пожалуйста. — Шеф закурил, несколько раз затянулся дымом. — И последнее, чтобы уже не возвращаться к данному вопросу... В одном из швей­царских банков на имя господина Павлова открыт счет. Порядка десяти миллионов долларов. — Господин Би умолк, проверяя по лицу Александра произведенное впечатление от сообщения. Но, поскольку он ничего особенного не прочел, решил добавить: — А у госпо­жи Стрельниковой счет на шесть миллионов амери­канских долларов.

Разрешите? — потянулся к пачке сигарет Ту­рецкий. — Хотел отвыкать, да где там... — Он прику­рил от зажигалки, предупредительно зажженной ше­фом, с наслаждением вдохнул ароматный дым„ — Све­дения, конечно, точные?

Можете не сомневаться.

Вам известно, где сейчас находится господин Павлов?

В Соединенных Штатах. — Господин Би хитро­вато прищурил глаза. — И тоже непонятно, какая связь может существовать между полковником безопаснос­ти и обычным карточным шулером?

Казино входит в сферу его деятельности, — при­помнив слова Саргачева, ответил Турецкий.

Да, конечно, — легко согласился господин Би. — Вас не удивила моя просьба побеседовать наедине?

Не особенно. Я действительно очень старался быть внимательным при чтении документов, но, к сожале­нию, не нашел ни строчки о встрече Саргачева с гос­подами Каном и Ивановым.

В нашей работе, как вам хорошо известно, нема­лую роль играют особые обстоятельства.

Я так понимаю, что спецслужбам Гонконга гос­пода типа Джека Кана не по зубам? — задал прямой вопрос Турецкий.

Господ типа Джека Кана не существует. Он один. Кстати, какое впечатление он произвел на вас?

Самое хорошее.

Вот и на меня он производит самое хорошее впе­чатление, — довольно улыбнулся шеф.

Он произвел бы прекрасное, если бы мне не было известно, что он стоит во главе мафиозных структур Гон­конга, связанных с наркотиками и торговлей оружием.

Что зазорного в том, что господин Кан торгует оружием?

Смотря каким.

Господин Би долго и пристально смотрел в глаза собеседника, встал и, дымя сигаретой, начал расха­живать по кабинету, потом резко остановился.

Я, как послушный чиновник, подчинюсь любо­му законному правительству, которое придет на сме­ну нынешней власти. Но я приложу все силы, чтобы смена произошла бескровно или хотя бы с малой кро­вью. Для этого нам нужна, необходима помощь ваших спецслужб.

Признаться, не вижу связи...

Мы всерьез обеспокоены безмерным, беспрецедент­ным обогащением гонконгских воротил наркобизнеса. Наличная валюта поступает из России по каналам ва­шей мафии. Не ручейком, не речкой, потоком! Отмы­ты миллиарды долларов, огромный процент от кото­рых лежит на счетах наших мафиози. Но если имеют­ся деньги, то будет и оружие. Любое. И оно в нужный момент сработает. Я не хочу жертв, не хочу крови... Вы поняли?

Да, господин Би.

С первой встречи я почувствовал к вам доверие. Прошу донести мои слова до людей самого высокого ранга, но которым вы доверяете.

Я постараюсь.

Рад был познакомиться. Когда вы улетаете?

Вероятно, сегодня ночью.

Можете доложить, что гонконгская полиция с че­стью выполнила свой долг: убийца найден и опознан.

И разумеется, им оказался господин Цзэн?

Разумеется, — подтвердил шеф.

Цзэн был опознан госпожой Ляньсан?

А кем же еще? Она является очевидцем — един­ственным достоверным свидетелем. Правда, опознала она не живого Цзэна, а всего лишь его труп. С некото­рым трудом, но опознала.

Вода, особенно морская, сильно, порой до неуз­наваемости, меняет внешность жертвы...

Вы очень догадливы, господин Турецкий.

Моя основная профессия — дела уголовные.

И еще. С сегодняшнего дня госпожа Ляньсан — владелица коттеджа на берегу моря, уютного пляжа и русской баньки, — хитровато улыбнулся господин Би. — Счастливого полета!

До свидания.

В Москву прилетели в десятом часу утра, а в один­надцать Турецкий уже сидел в кабинете зампрокурора России Меркулова. Костя внимательно выслушал рас­сказ следователя, который длился не меньше получаса, не прерывал, не задавал вопросов, одновременно мед­ленно прочитывая документы из папки господина Би.

Подобьем бабки, — проговорил он, когда Турец­кий умолк. — Вначале по первому вопросу. Убийство... Что еще ждать от капиталистов-империалистов? Рука руку моет. Дело шито белыми нитками. Какой там Цзэн? И ежу понятно, что дело Ваниных рук. На нем смертей много. Одной больше, одной меньше, какая разница... Причина? Может, бабу не поделили... Как ее? Ляньсан! Хороша, говоришь, девка?

Я не видел. Грязнов нахваливает.

А может, и не Ваня, — изменил свое мнение Мер­кулов. — Для чего ему-то понадобился труп вождя?

Я тоже поначалу сомневался, но Саргачев убедил.

И чем же он тебя убедил?

Надоело, мол Буряту кормить, одевать и обувать беспутную камарилью Кузьминского!

Ay него есть доказательства, что именно Ваня одевал и обувал? Нету. Ты там, в Гонконге, ничего такого не приметил?

Приметил.

Ну?

Проституток на каждом шагу.

—Этих приметить нетрудно, — спокойно сказал Мер­кулов. — А Грязнову Бурят, случаем, не проболтался? После баньки-то небось приняли.

Слава дело свое знает туго. Видишь, чего раздо­был, — указал на фотографию Веста Турецкий.

Погоди. Дойдем и до фотографий. Нам с тобой, Саша, докладать придется о, так сказать, трагической и внезапной смерти Кузьминского.

Официально и без нас доложат, а копии материа­лов следствия, переданные мне господином Ши, пе­ред тобой.

Мы-то сомневаемся...

Кому нужны наши сомнения, Костя? Они там, наверху, рады-радешеньки, что отделались наконец- то от головной боли! Может, тоже руку приложили? Я почем знаю!

Во! — приподнял палец Меркулов, нашел в бу­магах донесение агента и прочел: — «...На встрече при­сутствовал г. Павлов Анатолий, редактор издательства «Прогресс».

Начал бы чуть повыше. Еще интереснее.

Уперед батьки у пекло не лезь, — буркнул Мер­кулов. — Считаешь, наше дело сторона?

Скворца с Грачом прижать...

Предъявить нечего, а на понт их не возьмешь. Ладно. Бытовуха так бытовуха. Честь и хвала гонконг­ской полиции! И верно ты сказал — все будут доволь­ны. Но мы с тобой все-таки дельце это на заметочку возьмем... Переходим ко второму вопросу. Вот, смотри, сообщает гонконгский агент: «В ресторане «Виктория» состоялась встреча г. Иванова с лидером движения «Про­грессивные женщины» госпожой Стрельниковой Л.И.». Повтори-ка, что сказал по этому поводу Саргачев?

Зашла, мол, в ресторан с Павловым, а тут он, Ваня!

Подставил Саргачев полковника... Для чего?

Вот и я думаю... Подставил, и не единожды. — Турецкий кивнул на фотографию Веста: — Заложил он друга детства, а заодно и Павлова. Я его за язык не тянул.

Любитель чужими руками жар загребать?

Жарок-то разгребать нам придется! А поди сунься!

Саргачев теперь первый человек у вице-премьер­ши, — перебирая пикантные фотографии, сказал Мер­кулов.

В каком смысле?

Ив этом тоже, — отшвыривая фотографии, отве­тил зампрокурора. — А может, и еще кое в чем!

Саргачев любит Ларису Ивановну. История дав­няя. С детства.

Тем более что любит, — загадочно произнес Мер­кулов. — А это что за конверт? Не распечатан.

Перед отлетом принесли. С пожеланием госпо­дина Би передать человеку высокого ранга, которому я доверяю. А ближе тебя, Костя, у меня никого нет.

Меркулов распечатал конверт, вытащил бумаги, про­бежал глазами.

Копии донесений в ФСБ, — протягивая бумаги Турецкому, сказал он. — Это документы! С ними и по­работать можно... Что мы с тобой имеем, Саша? — Мер­кулов взял лист чистой бумаги, нарисовал посередине круг и написал фамилию вице-премьера. — А имеем мы вот что. Здесь, в середке, Стрельникова Лариса Ива­новна... Проведем стрелочку. Тут, скажем, редактор Павлов, рядом картежник Роберт Вест. А рядом пото­му, что делишки свои обделывают в заграничных кази­но на пару... Сюда мы поставим Валерия Степановича Саргачева. Вот все дружки-приятели нашего уважаемо­го вице-премьера... Компания интересная. Предполо­жим, что утечка информации, посылаемая господином Би, исходит из отдела, где работает Павлов...