Рубашка мужская, потому грудь не облегает, но каким-то странным образом подчеркивает — это особенность просторных вещей. Мелькает мысль, что Ларс Юханссон едва ли будет глазеть на меня, но я тут же гордо вздергиваю подбородок: он в баре не один! Ага, еще болтливый Йозеф Лессен и пара старичков его возраста.
Ладно, пора ехать, не на романтическое рандеву собралась, на деловую встречу.
Сам бар нашла легко, мне всегда нравился венецианский налет у фасада здания, балкон с ажурной решеткой почти над входом и стрельчатые окна.
Без пяти четыре набрала номер Йозефа.
— Лизбет! — восторженно заорал Лессен. — Ищешь бар? Умница девочка.
— Уже нашла, я у входа. Где вас искать там, в баре или в банкетном зале?
— Подойди к большому окну слева от входа, я помашу тебе рукой.
Он действительно помахал. Не могло быть никаких сомнений — счастливый Йозеф Лессен с пегими от седины растрепанными волосами сидел за столиком у большого окна один! Почему-то я почувствовала облегчение. Ларса Юханссона нет? Может, и вовсе не придет? Может, это перед его дверью упал метеорит и образовал воронку? Или богоподобный Юханссон придумал другую причину не встречаться с какой-то там Линн Линдберг? Ну и ладно, по крайней мере, моей вины в срыве встречи не будет, а заставить меня решиться на нее второй раз не смогут все Анны и Оле вместе взятые.
В «КВ» вошла почти весело и с удовольствием. Даже если придется часа два выслушивать восторженные сентенции чудака Лессена и коверканье своего имени, я согласна потерпеть.
Сделала пару шагов и… наткнулась на Юханссона! Он с интересом разглядывал шаржи, висевшие на стене. Там действительно забавные рисунки, в другое время я бы тоже остановилась, но сейчас пулей пронеслась мимо, почти задев его плечом.
Ларс, как и все красавцы до него, просто скользнул по мне взглядом, почти не заметив. Описать свои ощущения единым словом я не смогла бы, это взрывоопасная смесь из облегчения (я его не интересую!), досады (почему это я его не интересую?!), паники (он еще красивей, чем на фото!) и решительности (я не боюсь разных красавцев, тем более зная, что у некоторых рыльца в пушку!). Но все затопило ощущение обреченности. Неважно, интересуется он мною или нет, неважно, продолжится ли наше знакомство дальше, я уже больна этим человеком.
Поворачивая в помещение бара, боковым зрением заметила, что Ларс смотрит мне вслед. Нет, чепуха, этого не могло быть, просто показалось. Хорошо, что не увидела раньше, наверняка споткнулась бы.
Йозеф призывно махал мне рукой от столика.
— Лизбет, ты умница!
— Я Линн, пожалуйста.
— Не может быть! — всплеснул руками Лессен и счастливо рассмеялся. — А я тебя все время зову Лизбет. Что же ты молчала?
— Я все время вас исправляла.
— Что ты говоришь?! — Счастья в голосе Йозефа заметно прибавилось. — Прости старого дурака. Ларс где-то здесь, он сейчас придет. Надеюсь, не сбежал от моей болтовни. Мы встретились чуть раньше, и я заговаривал ему зубы минут десять.
Я подумала, что стоило опоздать, тогда Ларс непременно сбежал бы, и все расстроилось само собой. Чуть не ляпнула, что он разглядывает шаржи на стене, вовремя сдержалась, сообразив, что не должна бы знать, как это божество выглядит.
— Когда Оле сказал, что ты интересуешься викингами, я сразу сообразил, с кем тебя познакомить.
Так, значит, подсуетился все же Оле. Интересно, откуда он знает Йозефа и как объяснил наше знакомство? Вдруг Йозеф что-то спросит про Оле, что мне отвечать? Это недоработка, я должна бы знать такие вещи.
— Твой дед…
— Йозеф, если можно, не упоминайте моего дедушку. Я не хочу использовать его имя. Или вы уже сказали Юханссону, чья я внучка?
Мне почему-то стыдно спекулировать именем деда, едва ли он одобрил бы вот эту вылазку на встречу с бэдээсэмщиком и использование темы викингов в столь далеких от нее вопросах. Мелькнула мысль, что не таких уж далеких, если вспомнить о берсерках и нанесении самим себе телесных повреждений, разных татуировок и прочем. Может, у Ларса Юханссона выявится именно эта связь? Тогда мне лучше упирать на этот аспект жизни викингов. Несколько странно для девушки, но чего ни бывает в нашей жизни.
— Нет, я не сказал. Ты думаешь, не стоит?
— Конечно, нет. Если он захочет работать со мной, то обойдется без дедушки, а если нет, то и начинать не стоит.
— Знаешь, Ларс несколько замкнутый человек, с ним вообще трудно подружиться, а девушке особенно.
Я мысленно вздохнула: «И слава богу!». Развела руками:
— На нет и суда не будет.
Дольше разговаривать не получилось, потому что приближалось само божество. Только бы не выдать свой повышенный интерес к Ларсу, и дело не в расследовании, а в том, что я уже таяла, как снег на весеннем солнце, буквально расплываясь по стулу лужей.
— Добрый день. Я Ларс Юханссон.
Пальцы предсказуемо длинные и сильные, пожатие твердое, но не холодное. Машинально я отметила, что он задержал мою руку в своей чуть дольше, чем полагалось по правилам хорошего тона. Может, показалось? Его пальцы не просто слегка сжали, но, отпуская, чуть задержались в моей ладони и следом, словно перебрали мои пальцы, Чувствуя, как меня охватывает паника, я едва не вырвала руку. Вот, идиотка!
Говорят, чем теплее пальцы человека, тем холодней у него сердце. Если верить этой примете, в груди у Ларса Юханссона ледышка в состоянии абсолютного нуля. Все верно, если вспомнить подвешенную девушку…
— Линн.
Намеренно не стала добавлять фамилию, ведь она дедушкина.
Фотографы ничтожества, потому что ни один снимок не передал и сотой доли красоты Ларса Юханссона. Нет, все отображено верно — высокий рост (я при своем не таком уж малом ему едва до подбородка), широкие плечи атлета, лицо, волосы… Но на снимках не было главного — обаяния, особой ауры Ларса Юханссона, которая захватывала на расстоянии полусотни метров, брала в плен и не отпускала. Даже если бы он был в маске гориллы или вообще под колпаком, в плаще Бэтмена или в скафандре, все головы вокруг непременно повернулись в его сторону, и вовсе не из-за колпака или скафандра.
Это действительно божество в его земном воплощении. А красота какая! Какая-то опасная и манящая одновременно, так манит край пропасти — страшно и тянет шагнуть вперед.
Но окончательно я пропала, глянув в глаза Ларса.
Если фотографы ничтожества, то писатели, тысячами томов пересказывающие любовные истории самого разного толка и качества, и того хуже. «Синие омуты, в которых можно утонуть…». Олухи, никогда не видевшие по-настоящему бездонных глаз! Они никакие не синие и не омуты. Сталь сродни клинку, опушенная черным шелком ресниц. Потом я узнала, что у этих глаз, как у стали, тысячи оттенков, они могут сыпать искрами, могут быть теплыми и даже горячими, могут оказаться тяжелыми свинцовыми, могут сверкать смешинками… Ну и где вы такое видели у «синих бездонных омутов»? И я говорю, что нигде и никогда.
Я не утонула, тонущие хотя бы недолго барахтаются, я просто погибла. Сразу и навсегда. Камнем пошла ко дну этой бездонной стали. Моя гибель не вызывала ни малейшего сомнения.
Он мог не просто связать меня толстенными канатами, а саму завязать в узел и повесить на окно другим в назидание, я бы не подумала сопротивляться.
Но красавец со стальными глазами ничего такого делать не стал, напротив, улыбнулся.
Улыбка человека, привыкшего к всеобщему восхищению и поклонению. Он сознавал свою красоту и, кажется, даже чувствовал себя обремененным ею. Конечно, любому нормальному человеку надоест, если будут восторженно заглядывать в глаза или просто таращиться вслед. А он нормальный?
Мне плевать, какой Ларс Юханссон, потому мной овладела паника. Я тоже долго не продержусь, пара дежурных фраз, и будет ясно, что влюбилась, это нелепо и даже недостойно. Какие викинги?! Как могло Анне и Оле прийти в голову отправить к Ларсу меня, а не Марту?
Я вдруг поняла их замысел — Юханссон на меня будет смотреть, как на предмет мебели, безо всякого интереса, что позволит мне увидеть интересующие детали. Позволило бы, не потеряй я голову.
Размышлять не пришлось, встреча назначена вовсе не ради меня, следом за Ларсом к столику подошли еще трое, видимо, их он ждал в коридоре. Последовал обмен приветствиями, завязался разговор, в котором я явно была лишней. Самое время удрать, потому что долго держать себя в руках не сумею и начну позорно пялиться на Юханссона, испортив этим все.
Не знаю, сколько прошло времени, но я вдруг осознала, что Ларс сидит, откинувшись на спинку своего стула, и, не отрываясь, смотрит на меня, но вовсе не как на предмет барного декора, не разглядывает, а словно впитывает увиденное. А еще было ощущение, что он что-то придумывает… Нет, это нечестно, если он на всех смотрит вот так: долго и… будто приглашая в неведомые дали, я умру от ревности, не имея на нее никакого права. Уже умирала.
От его взгляда и улыбки, которая чуть тронула красивые губы, когда наши взгляды в очередной раз встретились, я едва не впала в истерику. Бежать, как можно скорее!
— Йозеф, я, пожалуй, пойду. Едва ли я способна поддержать ваш разговор, к тому же у меня встреча через сорок минут, — я нарочно посмотрела на часы, словно серьезно занята.
— Детка, но мы же ни о чем не договорились!
Эти переговоры услышал Ларс, наклонился ко мне:
— Линн, дайте мне ваш телефон, я перезвоню. И извините, что пришлось потерять время.
Для начала я задохнулась в аромате его парфюма. Задохнулась в хорошем смысле, на расстоянии от Ларса пахло безумно вкусно, а поблизости добавлялся некий божественный аромат от волос. В полуобморочном состоянии продиктовала телефон, он кивнул и что-то сказал бородачу, представившемуся мне как Оскар.
— Я вас провожу хотя бы до выхода, если уж не получается дальше.
Я с трудом сдержалась, чтобы не заорать: «Не надо!»
Юханссон галантно помог надеть куртку… А на прощанье вдруг… ласково коснулся моего запястья губами:
— Еще раз извините, что разговора сегодня не получилось.
Не понимаю, почему охрана бара не вызвала службу спасения, и как сам Ларс удержался на ногах, потому что стук моего сердца набатом разносился вокруг, а стены бара просто шатались от этого грохота. Странно, но никто этого не заметил. Оглохли все, что ли? И ослепли тоже. Всеобщее помешательство, не иначе.
Меня хватило на то, чтобы пробормотать:
— Ничего страшного…
— Я позвоню, и мы договоримся.
— Да, конечно.
Бросилась к выходу на ватных ногах (как вообще можно двигаться в столь размягченном состоянии?), уговаривая себя: «Только не рухнуть! Спокойно, Линн, спокойно».
Не рухнула, выбралась наружу и даже прошла мимо окна, чтобы хоть сквозь стекло краем глаза лицезреть божество еще раз. Божество приветственно помахало рукой и улыбнулось. Вот и все, с меня хватит. Остальное время отдано беседе с интересными людьми, в список которых я не вхожу. Нет, может, он и смотрел, но я не позволила себе оглянуться, боясь, что не удержусь на ногах. Причем чего боялась больше — того, что он отвернулся от окна, или наоборот, что смотрит, не знала сама. Бежать, и как можно скорее!
В то, что позвонит, не верила. Взял телефон, чтобы отвязалась. Ведь даже не поинтересовался, зачем я, собственно, притащилась в этот бар и вклинилась в их мужское общество. Вклинилась? Это можно назвать так? Ничего подобного, меня просто допустили посидеть рядом, не больше.
Я заметила, что и Йозеф мало участвовал в их беседе, вопреки своей привычке забивать болтовней всех вокруг. Видно, рядом с Ларсом это невозможно. Но сам Юханссон разговаривал немного, он больше слушал того же Оскара. О чем шла речь? О каком-то Стивене, о Петере и яхте, о предстоящей поездке в Лондон. Вот так, у него своя жизнь, в которой нет места всяким краснеющим дурочкам, и это вполне справедливо. Какое ему дело до меня? Никакого. Даже если позвонит из вежливости, то отговорится парой дежурных фраз и неимоверной занятостью.
У меня действительно должна состояться еще одна встреча, но ее время не оговорено. Оле потребовал, чтобы я пришла в офис прямо из бара. Я понимала, что они хотят узнать, что из этого мероприятия вышло. Увы, я могла с чистой совестью констатировать, что ничегошеньки!
Что и сделала. Несколько мгновений Анна внимательно разглядывала меня, потом почти ехидно поинтересовалась:
— Ты из бара? Ходила туда прямо вот так?
На самой Анне очередной потрясающий костюм серо-зеленого цвета, удивительно подходящий к синим глазам (Бритт немедленно выдала бы свои соображения по поводу связующих оттенков разных цветов, помимо маньяков, это тоже ее любимая тема).
Словно защищаясь, я пробормотала:
— Он обещал позвонить…
— Дал свой номер телефона?
— Нет, взял мой.
Анна рассмеялась каким-то жестким, почти злым смехом. Понятно, я бы на ее месте тоже так. Но мне уже надоело.
— Если не позвонит, будем считать, что я с заданием не справилась и могу отправляться к бабушке в Бюле на каникулы.
Анна задумчиво изучала мою внешность. Неизвестно, что она там обнаружила, но вздохнула:
— Ладно, будем надеяться, что позвонит. Ты хоть сказала, чья внучка?
— Вот еще!
— Не сказала?! — это уже Оле. — Я же нарочно вывел тебя на Лессена, который знал твоего деда.
— Я не желаю вмешивать имя деда ни в какие странные дела.
— Поосторожней со странными делами, детка.
— Ну, с убийцами…
— Отправляйся домой и никому ничего не говори. К сожалению, заменить тебя уже нельзя и ничего другого поручить тоже. Если Юханссон не позвонит до выходных, значит, попытка провальная. Ладно, что-нибудь придумаем…
По расстроенной интонации Анны было понятно, что они на меня рассчитывали, а я не справилась. Почему бы просто не поверить в невиновность человека, если у него есть алиби? Хотя, если вспомнить Ларса Юханссона, я бы тоже никакому алиби не поверила. Стоит ему повести глазом, и два десятка женщин с придыханием заявят, что он ночевал у них и только у них.
Весь вечер я с тоской смотрела на свой мобильник, но тот упорно молчал.
Бывают разные виды пыток: огнем, водой, каленым железом… А бывает ожиданием. Время растягивается, как жевательная резинка, часовая стрелка перестает двигаться, а цифры на мобильнике меняются в несколько раз медленней нормы. Делать ничего не получается, все валится из рук, думать ни о чем невозможно, а ожидаемое событие никак не происходит.
Это пытка ожиданием. Я хлебнула ее в тот вечер сполна.
Как у нас с Бритт заведено: если тошно, нужно довести состояние до полной тошноты, если слегка — заесть, а в особо тяжелых случаях, вроде нынешнего, взять скрипки и играть.
В этот вечер скрипка стала моей отдушиной. Я играю и играю, скрипка поняла мои страдания и откликнулась, мы с ней рыдаем, плачем над… Над чем? Несбывшимися надеждами? Нет, таковых не было, я хорошо понимала свое место в жизни Ларса Юханссона. Просто над тем, что я не нужна мужчине, который с первого мгновения встречи до смерти нужен мне самой. Я изливаю свою любовь, возникшую так вдруг, с первого взгляда, как мечталось, и которая останется безответной. Ну и пусть! Слезы катятся по щекам, скрипка поет, тоскуя вместе с моей душой… Одна и та же мелодия повторяется и повторяется…
Телефон молчит…
А в девять звонит Бритт.
— Ну как?
— Никак.
— То есть? Ты с ним не встречалась?
— Если это можно назвать так… Просто побывала в «КВ» за одним столиком с Юханссоном. Он встречался с другими, а я десять минут присутствовала при этом.
— И что? — подозрительно интересуется подруга. Я просто вижу, как ее глаза превращаются в щелочки. Интересно, что она сейчас делает, смотрит в зеркало или терзает розового плюшевого мишку?
— Сказала же: ничего! Обещал позвонить, но вот не звонит.
— Сегодня обещал? — Бритт пока не вызнает все до точки, не отстанет.
— Не знаю, не сказал когда.
— Так чего же ты со мной болтаешь?! Может, он как раз названивает, а телефон занят!