– Где?
– У этого барака.
Боб ухмыльнулся, нажал на тормоза, оглянулся в заднее окно.
– Холостяцкие апартаменты. – И выпустил Райана со словами: – Ну, так помни...
Райан побрел к бараку. Он слышал, как пикап завелся, а через миг скрипнули тормоза – грузовик снова остановился, но не стал оборачиваться. С него хватит! Он вдоволь нагляделся на этого бугая, а также его наслушался и нисколько не будет возражать, если Боб-младший навсегда исчезнет из его жизни.
Вскоре Райан открыл дверь барака, вошел в полумрак, пропахший плесенью. Когда-то здесь, видимо, стояла какая-то техника или хранились инструменты, теперь грязный пол устилали газеты, на которые были брошены куски джутовой ткани и старый соломенный половик. Тут они жили втроем. Теперь барак останется в распоряжении Билли Руиса и Фрэнка Писарро. Он обрадовался, что их нет.
Открыв дверь, Райан первым делом увидел свое собственное изображение, вырезанное из "Фри пресс" и пришпиленное к стенке между фотографиями Эла Кейлина и Тони Олива: он с битой в руках, а Луис Камачо на земле. Надпись под фото гласила: "Сезонный рабочий после скандала избил бригадира". Далее шел текст:
«В результате расхождения во мнениях Джек К. Райан поскандалил с Луисом Камачо, руководителем бригады сезонных сборщиков огурцов из Техаса, работающих в этом месяце на полях Мичигана. Луис Камачо был госпитализирован. Райан задержан по обвинению в преступном нападении и ожидает следствия».
Еще там что-то было про какого-то типа, снимавшего кино и случайно оказавшегося на месте происшествия, но он не дочитал до конца, стащил с себя рубашку, подошел к своей койке. Его мыло и безопасная бритва лежали на полке. Он взял их одной рукой, перебросил через плечо полотенце и снова вышел.
Пикап все еще стоял на дороге, а Боб-младший, выбравшись из него, маячил у водительской дверцы темно-зеленого "линкольна" с откидным верхом. Раньше Райан никогда не видел этот автомобиль так близко. Он всегда проезжал лишь вдалеке, а за ним вздымался шлейф пыли. Тогда сборщики распрямлялись над огуречными грядками и кто-нибудь говорил: "Вон едет мистер Ритчи".
И все долго смотрели ему вслед, пока темно-зеленая машина не исчезала из виду.
Теперь, проходя мимо пикапа, Райан хорошо разглядел мистера Ритчи и признал, что тот неплохо выглядит: лет сорока пяти, солнечные очки, высокий загорелый лоб, темные волосы, начинающие редеть. Потом глянул на сидевшую рядом с ним девушку, в больших круглых темных очках, как у Одри Хепберн. Она читала воскресные комиксы и, пока он на нее смотрел, отбросила с лица кончиком пальца прямые длинные, ниже плеч, темные волосы. На вид молодая девица вполне годилась мистеру Ритчи в дочери, но Райан откуда-то знал, что она никакая ему не дочь.
Когда он шел, мистер Ритчи и Боб-младший наблюдали за ним, а когда приблизился, Роджерс, взявшись одной рукой за дверцу машины, а другой подбоченившись, чуть повел головой в сторону, подозвав его поближе. Райан слышал музыку, доносившуюся из "линкольна" с откидным верхом, видел священника в зеленом облачении и коленопреклоненных людей перед карточным столиком, превращенным в алтарь.
– Мистер Ритчи желает, чтобы я тебе напомнил – ты тут больше не нужен, – произнес Боб-младший.
– Уйду, вот только помоюсь. – Он чувствовал, что девушка оторвалась от лежавших на ее коленях комиксов, но смотрит не на него, а на Роджерса. Поэтому, когда заговорил мистер Ритчи, даже чуть повернулся – с полотенцем через плечо, держа один его конец прямо перед собой, – чтобы дать девушке возможность разглядеть его руку – туго напрягшийся упругий коричневый бицепс.
– Ты ведь не сборщик, правда? – спросил мистер Ритчи.
– До нескольких последних недель никогда не был.
– А зачем нанялся?
– Надо было чем-то заняться.
– В Техасе не работал?
– Играл одно время.
– В бейсбол?
– Да, сэр, во что ж еще летом играть.
Мистер Ритчи уставился на него и, немного помолчав, сказал:
– Я так понял, тебя уже арестовывали. За что?
– Ну, один раз за сопротивление. – Райан умолк.
– А еще?
– Другой раз за вэ-пэ.
– Что такое "вэ-пэ"? – поинтересовалась девушка. Теперь он прямо взглянул на нее – симпатичный нос, большие круглые солнечные очки, темные волосы, плотно обрамляющие лицо.
– Взлом и проникновение с преступными целями, – пояснил Боб-младший.
Не сводя глаз с Райана, девушка протянула:
– А! – и снова нежным, почти ласкающим движением отбросила волосы кончиком пальца.
Должно быть, ей лет девятнадцать – двадцать, решил Райан. Стройненькая, загорелая, в белых шортах и топе в сине-желтую полоску, смахивающем на верх старомодного купальника, она сдвинула комиксы с коленей на сиденье, чтобы Райан, Боб-младший и любой желающий могли полюбоваться ее красивыми загорелыми ногами.
– Катер мы привели, – сообщил между тем мистер Ритчи Бобу-младшему. – Оставили у прибрежного дома.
Боб-младший выпрямился.
– Ладно. Тогда я его прихвачу.
– Я возвращаюсь в Детройт около половины пятого. После этого можешь в любое время взглянуть на катер.
– Ладно, – отозвался Боб-младший. – Вернетесь в пятницу?
Мистер Ритчи опять взглянул на Райана:
– Если хочешь собрать вещи и уйти, мы не собираемся тебя задерживать.
– Не знаю, закончили ли вы со мной разговор, – откликнулся тот.
– Закончили.
– Просто помни, – добавил Боб-младший. Райан не сводил глаз с мистера Ритчи.
– Только я вот подумал, вы говорите, что едете в Детройт...
– Я тебе что сказал? – Загнутые поля ковбойской шляпы Боба-младшего приблизились к нему. – Я сказал: сейчас же! Знаешь, что это значит? Это значит, что ты уберешься немедленно. Сию же минуту.
Райан чувствовал, что девушка наблюдает за ним. Отвел глаза от мрачной физиономии мистера Ритчи, одарил ее фирменной улыбкой пай-мальчика Джека Райана, пожал плечами и, как только увидел, что она тоже собирается в ответ улыбнуться, пошел в сторону умывальни.
Когда же снова вышел на солнечный свет, выбритый, чистый, очень даже неплохо себя ощущающий, автомобиль с откидным верхом и пикап исчезли.
Чувствуя себя как-то странно без рубашки, Райан бросил взгляд вдаль, на тень под вязом, священника в зеленом облачении и коленопреклоненных перед карточным столиком, превращенным в алтарь. Ему хотелось поторопиться, но он заставил себя не спешить. Черт возьми, тут же не церковь! Если священнику вздумалось превратить это место в церковь, его дело.
– Sursum corda[2], – долетели до Райана слова. И хор людских голосов поддержал их погромче:
– Habemus ad Dominum[3].
Священник не говорил по-испански, и люди заранее, за несколько недель, уговорили его служить мессу на латыни.
– Gratias agamus Domino, deo nostro[4], – произнес священник.
"Dignum et Justus est"[5], – прозвучали слова в памяти Райана. У него оставалось минут пятнадцать, чтобы убраться, пока народ еще на мессе. Иначе кто-нибудь из подружившихся с ним обязательно остановится на солнцепеке, заведет бесконечную болтовню, дай им только такую возможность. Так как Марлен Деси видно не было, он решил, что она, наверно, где-то в тени под вязами. Ну и хорошо, что ее не видно. Он ничего ей не обещал и не знал, что мог бы ей сказать. Вероятно, в конце концов ляпнул бы, что как-нибудь заглянет в Сан-Антонио с ней повидаться, наговорил бы еще кучу всякой белиберды. Билли Руис и Фрэнк Писарро его не заботили. О них он даже не думал, пока не заметил грузовик Писарро, синий «форд», превратившийся в фиолетовый, с корпусом и крыльями в пятнах ржавчины.
Они ждали его в бараке. Билли ухмыльнулся, продемонстрировав жуткие зубы, Фрэнк лежал на койке, в ботинках и темных очках.
– Эй, Фрэнк! – окликнул его Билли Руис. – Погляди-ка, кто пришел.
Писарро и так смотрел прямо на Райана, но все-таки чуть приподнял голову, изобразил удивление:
– Прямо в самое время, старик, а?
– Как будто знал, на что мы наткнулись, – заметил Билли Руис.
– Ну конечно, – подтвердил Писарро. – У него нюх на такие дела.
Райан поставил на свою койку рюкзак. Надел чистую рубашку, а все остальное имущество запихнул в него.
– Ему кажется, будто он уезжает, – произнес Писарро. – Лучше скажем ему, что мы тут обнаружили.
Глава 2
– Вон, – показал Билли Руис. – Коричневый, поэтому среди деревьев не очень виден.
– Я вижу, – отозвался Райан.
– Те ребята, что с парусником, из этого дома. И по-моему, те, что разводят костер, тоже.
– Сколько их там всего, по-твоему?
– Не знаю. Двадцать машин. Фрэнк говорит, наверное, начали съезжаться еще до полудня.
– Пока мне это нравится, – заметил Райан. Он курил тонкую, наполовину уже сгоревшую сигару и, признаться, отлично с ней смотрелся, потому что знал, как с этим куревом обращаться – легко сжимал зубами, дурака не валял, не пускал клубы дыма.
Они шли вдоль берега, на котором набегающие волны оставляли мокрую гладкую песчаную полосу. Шли босиком, закатав штаны до колен, засунув в задние карманы туфли на резиновой подошве. Оба были в темных очках и рыбацких кепках с козырьком. Двигались не спеша, как ни в чем не бывало, словно двое парней из какого-нибудь коттеджа, стоявшего выше на склоне, в двухстах футах от воды, вышедшие на общественный пляж слегка поразмяться, поглазеть на катера, лодки и отдыхающий народ. Правда, к этому времени почти все купальщики и загорающие разошлись по домам, хотя дети еще играли, копаясь в песке, а несколько человек тоже, вроде них, прогуливались вдоль берега.
– Как тебе нравится вон та, в красном купальнике? – спросил Билли Руис.
– Может быть, через пару лет, – ответил Райан.
– Старик, ты не прав, молодая самая сладкая.
– Лучше эта.
Из стоявшего на берегу магазина вышла девушка в темных очках и белом бумажном спортивном свитере, который едва прикрывал загорелые бедра. Из-под свитера выглядывал купальник.
– Не разглядишь, что у нее там, – заметил Билли Руис.
– Хорошо двигается.
– Теперь можно как следует рассмотреть дом, – сказал Билли Руис.
Двухэтажный дом, обшитый коричневым гонтом, казался столь же старым и вечным, как растущие совсем рядом с ним сосны. Его мрачный вид оживлял лишь белый квадрат – то ли какая-то матерчатая вывеска, то ли флаг, натянутый между двумя столбиками веранды. Подойдя поближе, они прочли написанное красными буквами на белом полотне: "Ежегодный пикник бывших питомцев "Альфа-Хи"[6].
На веранде находилось всего несколько человек, большинство "бывших питомцев" с женами, шезлонгами и подстилками расположились цыганским табором на пляже, небольшие кучки людей стояли у причалившего к берегу парусника и вокруг разведенного костра, сжимая в руках бумажные стаканчики или бутылки пива.
– Мне это нравится, – заметил Райан, щурясь на дом и слегка пожевывая кончик сигары.
– Может, зайдем, прикинемся дурачками?
– Нет, пройдем мимо. А потом вверх через рощу.
– Я бы не возражал еще пивка выпить.
– Только полегче.
Они приблизились к компании возле парусника. Билли Руис направился было в сторону, но Райан схватил его за руку и потащил дальше по берегу. Затем замедлил шаг, оглядывая фибергласовый корпус лодки-катамарана. Билли Руис даже подумал: "Боже, уж не собирается ли он с ними заговорить?" А когда миновали людей, спросил:
– Ты хотел, чтобы они тебя заметили?
– Никогда не видал такой лодки, – ответил Райан. – А ты? У нее как бы два корпуса.
– Старик, чего ж ты не попросился с ними прокатиться?
Райан усмехнулся с сигарой во рту, оглянулся на дом.
– Ладно, уже далеко отошли, хватит.
Они повернули от берега, взобрались на пустынный откос, заросший кустарником и молодыми соснами. Остановились, чтобы обуться, потом двинулись между деревьями к частной подъездной дорожке. Слышался шум от машин, проезжающих по хайвею Шор-роуд за купой деревьев, но отсюда их не было видно.
Частная подъездная дорожка оказалась хорошей и действительно частной: автомобили выстроились по обеим ее сторонам и перед приколоченной к дереву табличкой с надписью "Вот вы и приехали!". Ниже на ней было еще что-то написано мелкими буквами.
– Симпатичная публика, – высказался Райан. – Симпатичная деятельная компания.
Билли Руис посмотрел вдаль на дорожку с машинами.
– Чертов Писарро, – буркнул он.
Райан ощутил легкий спазм в желудке, но это естественно, тут ничего не поделаешь. Он стоял спокойно, засунув руки в карманы, и наблюдал за Билли Руисом. А тот щурился и хмурился, сгорбив костлявые плечи; отошел на несколько шагов, повернул обратно, пнул камень, потом вытащил сигарету из кармана рубашки и, прежде чем ему удалось прикурить, сжег три спички.
Было около четверти пятого. Если бы Райан вышел из лагеря как намеревался, сейчас был бы уже в Детройте. Но Писарро и Билли Руис его отговорили. Около полудня они заскочили в магазинчик за сигаретами, а там оказались эти самые "бывшие питомцы", которые покупали упаковки пива, лед и всяческие закуски. Писарро и Билли Руис последовали за ними к дому на берегу. "Знаешь, старик, – говорили они Райану, – так он там и стоит, этот дом, нас дожидается, словно именно о нем мы толковали субботними вечерами за вином и текилой. Старик, нельзя тебе сейчас ехать домой. Может, позже. Ну, хотя бы взгляни на него".
В общем, взяли они коробку холодного пива, проехали мимо этого дома к национальному парку, выпили там по три банки пива каждый и обсудили все это. Райан хотел, чтобы в дом вместе с ним пошел Писарро, но тот заявил, что поведет грузовик, потому что это его грузовик. "Можешь потом повести", – возразил Райан. А Писарро отнекивался: "Один я его вожу, никто больше". – "Фрэнк, – сказал тогда Райан, – если Билли сделает вмятину на этом сукином сыне, мы тебе заплатим". Нет, Писарро ничего не хотел слышать. "Я поведу, – отрезал он, – и никто больше". Ладно, подумал Райан. Чего спорить? Хорошо бы двинуть ему в зубы и утихомирить, да лучше покончить с этим и убраться. И они с Билли Руисом пошли к берегу.
– Явится, – сказал теперь Райан.
– Он не знает, что мы так надолго задержались.
– Тогда за что ты его ругаешь? – Не успел он договорить, как они услышали стук дверцы и увидели выезжавшую задом из двора за коричневым домом машину. Автомобиль направился в другую сторону.
Билли Руис замер на месте.
– Куда это он?
– За горчицей поехал, – ответил Райан. – Уголь для жарки, бифштексы и картонные тарелки привезли, а его жена забыла горчицу.
Глядя вслед автомобилю, он увидел, что тот прижался к обочине, а навстречу ему мчится грузовик Писарро.
– Вот и наш приятель, – объявил Райан.
Билли Руис промолчал и только выдохнул сигаретный дым.
– Вы уже давно должны были быть тут, – остановившись, возмутился Писарро. – Я приезжал, а вас не было.
– Задержались дольше, чем думали, – пояснил Райан. – Все в порядке? – "Первый и последний раз", – подумал он и обратился к Писарро: – Жди здесь. Даже если кто-нибудь явится, все равно жди на месте.
– А вдруг копы?
– Тогда, может быть, обо всем позабудем?
– Слушай, я просто хочу уточнить. Вот и все.
– А кто точно знает? – буркнул Райан.
Он подошел сзади к грузовику, вытащил пустую коробку из-под пива. Затем глянул на Билли Руиса, и они оба направились к коричневому дому. Во рту у Райана все еще торчал маленький окурок сигары.
– А вдруг за нами кто-нибудь следит? – спросил Билли Руис.
"Больше никогда в жизни", – подумал Райан, а вслух произнес: