– Ну а я со своими людьми завтра буду стучаться во все двери между Льюисхэмом и Камберуэллом. Если появится информация, я с вами свяжусь.
Мейси попрощалась со Страттоном, махнув ему рукой из небольшого вестибюля, потом вошла в свою квартиру. Несмотря на работающее отопление, от дыхания шел парок. Она сильно устала и хотела сразу лечь в постель, поэтому, не снимая пальто, оставила портфель в спальне и направилась на кухню, чтобы нагреть воды для грелки.
Она легла в кровать и накрылась одеялом, однако сон не шел. Мейси лежала, вслушиваясь в ночные звуки. Со стороны реки доносились гудки ревунов, вдалеке протарахтел автомобиль. Тихая ночь второго дня Рождества. Скоро этот год подойдет к концу и начнется новый, 1932-й. Засыпая, Мейси гадала, какие повороты в деле принесет утро. Еще одно письмо? Или продолжения не будет, угроза окажется розыгрышем, и ее сотрудничество с Особой службой и Макфарлейном закончится? Обнимая грелку и все же дрожа от холода, Мейси вдруг испытала отчетливое предчувствие, что утро начнется с новостей, причем с дурных.
27 декабря 1931 года
Когда следующим утром Мейси вошла в контору, Билли уже сидел за письменным столом. Она не ожидала увидеть его, однако измученный вид помощника сразу бросился ей в глаза. Билли выглядел хуже, чем накануне.
– Билли, что вы тут делаете? Сегодня воскресенье. Не стоит жертвовать выходными только из-за того, что я работаю над срочным делом.
– Я подумал, может, вам потребуется помощь – ну, там, одно, другое… – Он сложил бумаги в папку и пожал плечами.
Мейси решила не приставать с расспросами, подозревая, что ситуация дома, вероятно, еще более осложнилась. Снимая шляпку, пальто и перчатки, она заговорила о деле:
– Билли, вы помните торговца, который пришел мне на помощь после взрыва на Шарлотт-стрит?
– Лицо запомнил, мисс, а вот имя не спросил. Не до того было, я ведь за вас испугался. Если хотите, я его разыщу.
– Да, именно этого я и хочу. Возможно, он видел самоубийцу раньше, знает, как его зовут, или на худой конец даст нам хоть какую-то зацепку.
– Мне припоминается, когда я пошел искать ваш портфель с бумагами, этот тип уже куда-то делся. Полиция велела людям не задерживаться, а он что-то говорил про свою лошадь – дескать, хорошо, что взрывом не зацепило, и надо бы увести животину подальше, только он не хотел тянуть ее силой – лошадка-то хоть и не понесла, но все же струхнула, и характер у нее норовистый.
– Как думаете, есть сегодня кто-нибудь на рынке? Сторож или дворник – кто-то, кто может знать нашего торговца? – Мейси уселась за свой стол.
– Я, пожалуй, сбегаю погляжу. Вдруг да и правда сторожа повстречаю или кого другого, а то и полицейского на дежурстве. Может, описание с фамилией и сойдется. – Билли снял с крючка пальто. – Думаю, к полудню вернусь – надо позаниматься делом Баркера. Вы будете здесь, мисс?
– Сомневаюсь. Что-то мне подсказывает, что сегодня меня ждет встреча с Макфарлейном – с тем, из Особой службы, я вам про него говорила. А пока посижу, прикину, кто бы мог отправить письмо с угрозой.
– Как же это вы сделаете, мисс?
– Составлю психологический портрет человека, который отважился бы на подобный шаг, если, конечно, его намерения серьезны. Кроме того, не забывай о возможной связи автора письма с самоубийством на Шарлотт-стрит.
– Мисс, с чего вы взяли, будто эти двое связаны?
– Хороший вопрос, Билли, я и сама им задаюсь. Писавший упомянул мое имя, и письмо пришло сразу же после инцидента на Шарлотт-стрит; то есть кто-то наблюдал, как я приблизилась к человеку, совершившему самоубийство. Сложите эти два факта и увидите связь.
– Верно, – кивнул Билли, оборачивая вокруг шеи шарф. – И каков же, по-вашему, этот тип?
– Одно то, что он выступил с угрозой, свидетельствует о явной оторванности этого человека от повседневной реальности. В письме он привлекает внимание к тяжелому положению бывших солдат и хочет добиться, чтобы оно улучшилось. Как известно, тысячи людей до сих пор страдают от ранений, полученных во время войны, а работу сейчас нелегко найти даже здоровым, но не всякого нужда заставит прибегнуть к такому способу, как письмо с угрозой.
– Да, мисс, в очередях в бюро по найму много калек да хромоногих… Большинство из них не пытаются что-то изменить, только жалуются друг дружке да своим женам или вступают в разные там общества.
– После войны прошел уже не один год, и все же автор письма решился на решительный шаг только теперь. Недовольство зрело в нем давно, это ясно, однако рискну предположить, что человек, которого мы ищем, либо потерял семью, либо покинул психиатрическую лечебницу не более двух лет назад. Откровенно говоря, если мы имеем дело с первым, установить его личность практически невозможно, зато при втором варианте я бы могла как минимум очертить круг подозреваемых.
– Это же все равно уйма народу, мисс.
– Поиск разумно ограничить Лондоном. Судя по той информации, которую сообщил доктор Лоуренс, автор письма испытывает потребность находиться вблизи от места своего недавнего пребывания, если только у него нет дома где-то в другом районе. – Мейси умолкла, теребя колпачок автоматической ручки и обдумывая план действий на день. – Понимаете, Билли, если этот человек приведет свою угрозу в исполнение, у нас будет больше данных, от которых можно отталкиваться. Причем в письме он упомянул меня. С какой целью? Откуда он меня знает?
– Считаете, он может представлять для вас опасность? Если да, то я…
Билли замер у стола Мейси, словно колеблясь – уйти или остаться с ней. Мейси откинулась на спинку стула.
– Не стану ничего утверждать, но в день самоубийства, когда мы уходили с Шарлотт-стрит вместе с инспектором Страттоном, я остро ощущала, что за мной следят.
– Знаете, мисс, мне тоже не хотелось об этом говорить, но я и сам поминутно оглядывался, меня аж мороз по коже подирал. Я списал это на шум и крики, от которых казалось, будто я опять на войне, и все же чувство было странное.
– Значит, следует допускать, что нас «вели» до самой площади, а за мной следили и потом. Есть еще кое-что.
– Что именно, мисс?
– Известно, что такие люди – те, что выступают с угрозами или приводят их в действие, – как правило, хотят, чтобы их заметили и даже поймали. Они жаждут быть пойманными, дабы окружающие услышали и увидели их. В общем, они хотят привлечь к себе внимание.
– Еще один преступник, который прячется на самом виду? Нет, мисс, хватит с нас этаких.
– Не уверена, прячется ли он на виду, однако он может оказаться ближе, чем мы предполагаем. Ну а я пока составлю психологический портрет и посмотрю, кто под него подходит.
– Тогда я отправлюсь на рынок.
– Держитесь начеку, хорошо?
После ухода Билли Мейси взялась за работу. Она намеренно не стала спрашивать своего помощника о Дорин. Если приставать с вопросами каждый день, может сложиться впечатление, что она сует нос в семейные дела. Несмотря на близкое знакомство и теплую привязанность, которую Мейси питала к Билам, в этой ситуации риск уязвить гордость Билли мешал ей протянуть руку помощи. По всей видимости, ее помощник полагал, что Мейси и так сделала для его семьи более чем достаточно. И все-таки Мейси беспокоилась за них; в особенности ее тревожила депрессия Дорин, которая самым неблагоприятным образом сказывалась на детях. Мейси слишком хорошо знала, что горе и отчаяние могут завести куда угодно, и этот путь каждый проходит в одиночестве, даже если его окружает семья.
В половине одиннадцатого зазвонил телефон. Билли затараторил, едва Мейси сняла трубку:
– Мисс, может, конечно, это и не важно, то есть полиция не в курсе, но мне это показалось немного странным, вот я и решил вам рассказать.
– О чем вы, Билли?
– Я болтал с одним своим знакомым, он работает здесь, на рынке. Мы встретились по счастливой случайности: он малость повздорил с женой и пришел на рынок, чтобы немного успокоиться, а тут я ему навстречу. В общем, слушайте. Его сын подрабатывает в Баттерси, в приюте для животных, и сегодня утром, когда он пошел их кормить, то обнаружил, что сразу шесть псов издохли. Он сказал, никогда в жизни такого не видел. Лежат, морды все в пене, точно во взбитом белке, глаза выпучены, кровь горлом вытекла. Задохнулись они, значит. Жуткое зрелище для паренька.
– И что потом, вы не выяснили?
– Вроде бы должен прийти ветеринар, осмотреть трупы – мало ли, вдруг какая эпидемия, только когда мой знакомый про этот случай рассказал, знаете, что мне вдруг пришло в голову?
По спине Мейси поползли мурашки.
– Билли, я поняла, о чем вы подумали. Хлор-газ.
– Я знал, что вы догадаетесь, мисс. Вы ведь видели, как он действует, хлор-газ.
– Оставайтесь на месте. Через двадцать минут я подхвачу вас у метро «Ковент-Гарден». Поедем в Баттерси, попробуем с кем-нибудь поговорить. Хочу узнать, можно ли пробраться в приют после закрытия и был ли он открыт вчера, в День подарков. Вполне возможно, приют работал – в это время года на улицах почему-то всегда много бездомных собак и кошек.
– Если мы правы насчет хлор-газа, это ведь ужасно, правда? Получается, кто-то способен на такое – сегодня псы пострадали, а завтра – люди?
– Вы правы.
– Да, чуть не забыл, мисс.
– Что?
– Торговца зовут Берт Шортер. Часто бывает в пивной на Олд-Кент-роуд, я знаю название.
– Отличная работа, Билли. Ну, я уже выхожу. Встретимся у метро, со стороны Лонг-Эйкс.
Глава 5
– Мисс Доббс и мистер Бил? – Из операционной, откуда пахнуло дезинфектантом и хлоркой, вышел ветеринарный хирург, вытирая руки бумажным полотенцем.
– Спасибо, что согласились уделить нам время, мистер Ходжес, – сказала Мейси.
– Не понимаю, какой интерес для вас могут представлять шесть издохших псов. – Ветеринар бросил использованное полотенце в корзину у стены.
Мейси шагнула вперед.
– Нам стало известно, что смерти предшествовали патологические симптомы, и… признаюсь по секрету, этот случай заинтересовал меня с профессиональной точки зрения, как я и объяснила сотруднику в регистратуре. Прежде я уже видела сходную симптоматику, и она указывает на определенную причину, поэтому мне стало любопытно…
– Да-да, это интересно, потому что я тоже сталкивался с подобными симптомами. Во время войны я служил в Королевском ветеринарном корпусе, и едва ли не самое страшное, что мне довелось наблюдать, – это воздействие отравляющих газов как на людей, так и на животных. Если говорить о заболеваниях, характерных для собак, я просто ума не приложу, какая инфекция или вирус маскирует себя под отравление хлор-газом.
– Вы имеете в виду отек легких, повышенное слезотечение и слюноотделение, тяжелые химические ожоги с образованием пузырей…
– В точности.
– Мистер Ходжес, я могу осмотреть одну из погибших собак? – попросила Мейси.
– Хм, вообще-то присутствие посторонних в медблоке запрещается, но… – Он заколебался, потирая подбородок. – Ладно. Вы сделали неплохое пожертвование нашему приюту, так что, думаю, вам можно войти.
– Мисс, если не возражаете, я подожду здесь, – пробормотал Билли.
– Хорошо. – Мейси обернулась к ветеринару: – Идемте?
На металлическом операционном столе, от которого веяло холодом, лежал метис спаниеля со вскрытой брюшной полостью. Голова была повернута набок, вокруг рта запеклась кровь и корка пены; пенистая слюна капала и на стол. Ветеринарный хирург скальпелем указал Мейси на легкие пса.
– Не знаю, насколько вы знакомы с физиологией собак, но в данном случае легкие увеличены в четыре раза по сравнению с нормальными размерами. Расширение вызвано давлением мокроты, образовавшейся вследствие химических ожогов и изъязвлений. Пес изо всех сил пытался дышать, чтобы выжить. Посмотрите сюда. – Ветеринар указал на ту часть разреза, которая подходила к горлу. – Пузыри от ожогов слизистой перекрыли трахею.
– То же самое происходило и с солдатами в войну. – Мейси подняла глаза на Ходжеса. – Я служила во Франции, была медсестрой, так что насмотрелась отравлений газами.
– Да, разумеется. – Врач убрал скальпель, натянул резиновые перчатки, одной рукой взялся за голову пса, другой вытащил наружу язык. – И тут пузыри, с пеной и гноем. – Он аккуратно уложил голову собаки на стол, погладил ухо, затем направился к раковине. Сняв перчатки, Ходжес подался вперед и стал мыть руки, тщательно втирая мыло в кожу. – Просто не понимаю, что могло дать такую картину. Ничего похожего раньше не встречал, хотя у нас тут есть несколько доходяг. Нет, нет, весьма необычный случай.
– Мой вопрос, вероятно, покажется вам странным – поэтому, собственно, я и просила соблюсти конфиденциальность, – и все же не могли бы вы провести тест, подтверждающий отравление хлор-газом?
– Сказать откровенно, я не вижу в этом необходимости. Скорее, наоборот, я пытался найти признаки, которые опровергали бы диагноз, потому что первой моей мыслью при виде этих собак было: «Черт, их же отравили газом!» Потом я взял себя в руки и начал искать иные причины, ведь никто не стал бы травить бедных невинных тварей, да и как бы злоумышленник проник сюда? – Ходжес вздохнул. – Однако правда заключается в том, что я знаю: собаки погибли от отравления хлор-газом, и, хотя можно провести соответствующую экспертизу, в результатах я уверен заранее.
Мейси кивнула:
– Вы правы, прежде чем сделать заключение, нужна экспертиза.
– Да кто бы совершил такой чудовищный поступок? Какой безумец наказал бы ни в чем не повинное животное оружием войны, притом особо ужасным? Наш приют – место, где брошенные собаки и кошки обретают временное убежище, а затем, как мы все рассчитываем, и хороший дом. – Ходжес задумался, обводя взглядом распластанный на операционном столе труп пса. – Огромное количество собак используется на военной службе, и это очень печально. Немало их участвовало и в войне – доставляли ценные сведения, перевязочные пакеты, работали в патруле и в целом поднимали боевой дух солдат. Я бы лично разобрался с тем, кто совершил это преступление!
Лицо ветеринара выражало боль, вокруг глаз собрались морщинки. Мейси коснулась его рукава.
– Не волнуйтесь, я найду преступника. Пожалуйста, постарайтесь, чтобы новость об этих смертях не вышла за пределы приюта, и проведите экспертизу. Надеюсь, вы не будете против, если я попрошу вас пока что подобрать другой диагноз, дающий сходные симптомы.
– Да, я понимаю, о чем вы. Видимо, придется заявить в полицию, – сказал Ходжес, укрывая труп животного пеленкой.
– Я сама проинформирую полицию, мистер Ходжес. Обычно я работаю частным образом, но в настоящий момент сотрудничаю со Скотленд-Ярдом. – Мейси достала из кармана визитную карточку и протянула ее ветеринару. – Можете связаться со мной по этому телефону, если у вас возникнут еще какие-нибудь интересные соображения, ну а если не застанете меня в конторе, шлите открытку или телеграмму на мой адрес. И прошу, помните: инцидент необходимо сохранить в тайне.
Постукивая ребром визитной карточки о стол, Ходжес посмотрел в глаза Мейси.
– Если кто-то умертвил таким способом животное, то в следующий раз способен сделать то же самое с людьми, верно?
– Очень надеюсь, что до этого не дойдет. Скотленд-Ярд привлечет к расследованию лучших детективов. Они обязательно побеседуют с вами после того, как я представлю рапорт. – Мейси повернулась к выходу. – Пожалуйста, не рассказывайте никому о своих подозрениях. В Лондоне и в лучшие времена было небезопасно, не стоит усугублять риск.
– Не беспокойтесь, я буду держать рот на замке.
– Ну и запахи в этом приюте, – заметил Билли, когда они вышли.
– Люди в нем занимаются благородным делом, стараются, как могут.
– А по мне, чудно? это, мисс, когда в стране столько ртов недоедает, заботиться о котах да собаках.
Они шли по улице к машине Мейси, защищенные от стужи и ветра теплой одеждой: пальто, шарфами и головными уборами.
– Согласна, так может показаться со стороны… – Мейси собиралась развить мысль, но одернула себя. Она хотела сказать, что проявление заботы о тварях божьих и любви ко всему живому вообще – особенно когда сам испытываешь нужду, – помогает сохранять собственное достоинство, не терять уважения к себе, что нередко происходит в тяжелые времена, однако она понимала, что сейчас подобные рассуждения неуместны, тем более в обществе человека, который ежедневно добирается на работу из лондонских трущоб и едва сводит концы с концами. – Думаю, люди, которые добры к животным, склонны проявлять больше сочувствия и к своим собратьям.