Вскоре директор и Марк шли по Пенсильвания-авеню по направлению к Капитолию. Марк надел темные очки и поднял воротник. По пути им встретилось несколько агентов. Они сделали вид, что не узнали директора. На углу Пенсильвания-авеню и 9-й улицы они прошли мимо председателя, который закуривал сигарету и сверялся с часами: 9.30. Он подошел к краю тротуара, оставив позади себя гору сигаретных окурков. Директор мельком взглянул на окурки: нарушение санитарных правил, оштрафовать на 100 долларов. Они поспешили дальше.
— Вызываю Тони. Вызываю Тони.
— Это Тони, босс. «Бьюик» готов. Я только что слышал по радио, что этот красавчик Эндрюс купился.
Председатель улыбнулся.
— Вызываю Суана.
— Готов, жду вашего сигнала.
— Вызываю Матсона.
— Все готово, босс. Только агентов вокруг чертовски много.
— Не трусьте, во время поездок президента вокруг всегда полно людей из личной охраны. Со мной теперь будете связываться только в исключительном случае. Все трое должны быть постоянно на связи. Следующий сигнал я дам по вибраторам на ваших часах. Это значит, что Кейн прошла мимо меня и у вас остается три минуты сорок пять секунд. Понятно?
— Да.
— Да.
— Да.
Председатель отключил рацию и снова закурил: 9.40.
Заметив Мэттью Роджерса в машине специального отделения, директор быстро подошел к нему.
— Все под контролем, Мэтт?
— Да, сэр. Если кто-нибудь попытается что-то сделать, в радиусе полумили никто не сможет и с места двинуться.
— Отлично. Сколько на ваших часах?
— Девять сорок пять.
— Хорошо, контролируйте ситуацию отсюда. Я еду в Капитолий.
Отойдя от машины заместителя директора, Голт и Марк направились дальше.
— Эллиотт вызывает директора.
— Слушаю вас, Эллиотт.
— Матсон обнаружен на перекрестке проспекта Мэриленд и 1-й улицы, напротив памятника Гарфилду, юго-восточный угол территории Капитолия, рядом со стройплощадкой у западного фасада.
— Отлично. Продолжайте наблюдение. Стяните в этот район пятьдесят человек. Его пока не трогайте. Информируйте мистера Роджерса и скажите ему, пусть выведет своих людей из поля зрения Матсона.
— Есть, сэр.
— Что ему понадобилось, черт возьми, на этой стороне Капитолия? — тихо сказал Марк. — Застрелить человека на ступенях Капитолия с северо-восточной стороны можно было с вертолета.
— Согласен, я тоже не могу понять, в чем тут дело, — откликнулся директор.
Они дошли до полицейского кордона вокруг Капитолия. Директор предъявил удостоверение, чтобы им с Марком пройти. Молодой капитолийский полицейский дважды сверился с документом. Вот это да! Он еще раз взглянул на предъявителя. Да, это и в самом деле был директор ФБР Г. О. Л. Тайсон собственной персоной.
— Прошу прощения, сэр. Проходите, пожалуйста.
— Эллиотт вызывает директора.
— Да, Эллиотт?
— Вас просит начальник Службы личной охраны, сэр.
— Слушаю, Стюарт.
— Головная машина выезжает из центральных ворот. Юлий выезжает через пять минут.
— Спасибо, Стюарт. Так держать. Надеюсь, не подведешь.
— Не волнуйся, Голт. Справимся.
Спустя пять минут президентская машина выехала из Южного входа и повернула налево на улицу И. Головная машина миновала председателя на углу Пенсильвания-авеню и 9-й улицы. Он улыбнулся, закурил и стал ждать. Через пять минут мимо председателя проехал огромный «линкольн»; на обоих передних крыльях развевались флаги, двери были украшены президентской печатью. Через дымчатые серые стекла он разглядел три фигуры на заднем сиденье. За президентской машиной следовал лимузин, известный под названием «пулеметное гнездо»: в нем сидели агенты Службы личной охраны и личный врач президента. Председатель нажал кнопку на своих часах. Запястье защекотал вибратор. Через десять секунд он остановил его, прошел один квартал на север и остановил такси.
— В Национальный аэропорт, — сказал он шоферу, теребя билет во внутреннем кармане.
Вибратор на часах Матсона защекотал ему кожу. Через десять секунд он остановился. Матсон подошел к стройплощадке, нагнулся и завязал шнурок.
Суан начал отлеплять ленту. Он был рад размяться: всю ночь просидел, согнувшись в три погибели. Он привернул ствол к дальномерному прицелу.
— Заместитель директора вызывает директора. Матсон подходит к строительной площадке. Остановился, завязывает шнурок. На территории стройплощадки никого не видно, но я просил проверить еще раз с вертолета. В центре площадки — огромный кран. Там, судя по всему, никого нет.
— Хорошо. Наблюдение продолжайте до последней минуты. Время сообщу в момент прибытия машины президента. Их нужно взять с поличным. Агентов на крыше Капитолия приведите в состояние боевой готовности.
Теперь директор немного успокоился. Он повернулся к Марку.
— Думаю, все будет хорошо.
Глаза Марка были прикованы к ступеням Капитолия.
— Вы заметили, сэр, что в составе группы приветствия президента оба сенатора — и Декстер и Харрисон?
— Да, — кивнул директор. — Машина должна прибыть через две минуты. Даже если мы не выясним, кто из сенаторов замешан, все равно возьмем остальных. В нужное время они заговорят. Подождите-ка минутку. Странно.
Палец директора заскользил вниз по двум листкам с убористой машинописью, которые он держал в руке.
— Да, так я и думал. В подробном расписании президента указано, что Декстер будет там, чтобы сделать специальное заявление конгрессу, но на обед с президентом не останется. Очень странно: я был уверен, что все лидеры оппозиции приглашены на обед. Почему же не будет Декстера?
— Ничего странного, сэр. По четвергам он всегда обедает со своей дочерью.
Господи! «По четвергам я всегда обедаю с отцом».
— Да, Марк, я вас слышал.
— Нет, сэр.
«По четвергам я всегда обедаю с отцом».
— Марк, машина будет здесь через минуту.
— Это Харрисон, сэр. Харрисон. Какой же я болван — четверг, 24 февраля, Джорджтаун. Я всегда думал о числе, а не о дне. Декстер обедал с Элизабет. «По четвергам я всегда обедаю с отцом». Именно поэтому в тот день его видели в Джорджтауне. Они обедают вместе каждый четверг.
— Вы уверены? Не ошибаетесь? Это меняет всю систему доказательств.
— Это Харрисон, сэр. Это не может быть Декстер. Я должен был додуматься до этого в первый же день. Господи, ну и болван!
— Ладно, Марк. Быстро к лестнице, следите за каждым движением Харрисона и приготовьтесь арестовать его вне зависимости от последствий.
— Есть, сэр.
— Роджерс.
Появился заместитель директора.
— Сэр?
Машина подъезжает.
— Немедленно арестуйте Матсона. Обыщите крышу Капитолия. — Директор уставился в небо. — О, господи, это не вертолет, это чертов кран. Это должен быть кран.
Суан угнездил приклад желтой винтовки в плечо и стал следить за машиной президента. К резьбе на конце ствола он прикрепил перышко: этой хитрости он научился, когда тренировался, готовясь к Олимпийским играм. Ветра не было. Часы ожидания подходили к концу. Сенатор Харрисон уже стоял на ступенях Капитолия. Через 30-кратный оптический прицел были видны даже капельки пота, выступившие у него на лбу.
Президентская машина подъехала к северной стороне Капитолия. Все шло по плану. Суан навел прицел на дверцу машины и стал ждать Кейн. Из машины вышли два агента личной охраны, окинули взглядом толпу и стали ждать третьего. Ничего не произошло. Суан навел винтовку на сенатора — тот был встревожен и озадачен. Снова повел дуло к машине — Кейн не появилась. Где она, черт возьми, что происходит? Он взглянул на перышко: ветра по-прежнему не было. Он снова навел прицел на машину президента. Господи, кран двигается, а Кейн нет в машине. Матсон был все-таки прав, они обо всем знали. Суан точно знал, что делать в этих обстоятельствах. Заложить их мог лишь один человек, и он не колеблясь это сделает. Суан навел винтовку на ступени Капитолия. Один и один с половиной дюйма выше лба. На секунду он замер, а потом нажал на спусковой крючок — раз… два, но во второй раз выстрел получился неточным, а через какую-то долю секунды спустя он уже не видел ступеней Капитолия. Кран двигался. Он взглянул вниз. Его окружили пятьдесят человек в темных костюмах, пятьдесят дул были направлены на него.
Марк находился в ярде от сенатора Харрисона, когда вдруг услышал, что тот крикнул и упал. Марк бросился на сенатора, и вторая пуля оцарапала ему плечо. Среди сенаторов и официальных лиц, стоявших выше на ступенях, началась паника. Группа приветствия поспешила в укрытие. Как из-под земли выросли тридцать агентов ФБР. Единственный, кто оставался на ступенях Капитолия, был директор. Он стоял спокойно и неподвижно и смотрел вверх, на кран. Голт и на сей раз оказался на высоте.
— Можно узнать, куда я еду, Стюарт?
— Разумеется, мадам Президент. В Капитолий.
— Но это не обычный маршрут к Капитолию.
— Да, мадам. Мы едем по проспекту Конституции к зданию Рассела. Нам сообщили, что у Капитолия какая-то заварушка. Что-то вроде демонстрации. Национальная стрелковая ассоциация.
— А я избегаю этого, верно? Это трусость, Стюарт.
— Нет, мадам. Я незаметно проведу вас через подвальный этаж. Это просто мера предосторожности — для вашего же удобства.
— Это значит, что мне придется ехать этой проклятой подземкой. Даже будучи сенатором, я предпочитала прогулку поверху.
— Мы расчистили путь для вас, мадам. Вы будете на месте минута в минуту.
Недовольно вздохнув, президент посмотрела в окно: мимо нее в противоположном направлении промчалась «скорая помощь».
Сенатор Харрисон умер, не доехав до больницы. Марку рану перебинтовал домашний врач. Марк взглянул на часы и рассмеялся. 11.04 — он будет жить.
— Вас к телефону, мистер Эндрюс. Директор ФБР.
— Сэр?
— Марк, я слышу, вы в порядке. Отлично. Как это ни печально, сенат делает перерыв в заседаниях, отдавал дань памяти сенатору Харрисону. Президент потрясена, но считает, что это очень своевременный момент, чтобы подчеркнуть важность контроля над оружием, поэтому мы все сегодня приглашены к обеду пораньше. Жаль, что вы не можете к нам присоединиться. Кстати, мы поймали троих — Матсона, вьетнамского снайпера и мелкого жулика по имени Тони Лорайдо. Не исключено, что остался еще кто-то, я извещу вас позже. Спасибо, Марк.
Прежде чем Марк успел ответить, раздался щелчок.
Четверг, вечер, 10 марта
7 часов 00 минут
В тот вечер Марк приехал в Джорджтаун в семь. Днем он побывал на поминках по Саймону и выразил соболезнования его еще не пришедшим в себя родителям. У них было еще пятеро детей, но это ничего не меняло. После их горя Марку захотелось окунуться в тепло жизни.
Элизабет встретила его в красной шелковой блузке и черной юбке, в которых он в первый раз увидел ее, и сразу обрушила на него поток слов.
— Не понимаю, что происходит. Звонил отец и сказал, что ты пытался спасти жизнь сенатору Харрисону. А что ты там вообще делал? Отец очень расстроен всей этой стрельбой. Почему ты все время следовал за ним? Ему грозила какая-то опасность?
Марк взглянул ей в глаза.
— Нет, он тут ни при чем, поэтому давай попробуем начать все сначала.
Но она по-прежнему ничего не понимала.
Когда они пришли в «Рив Гош», метрдотель встретил их с распростертыми объятиями.
— Добрый вечер, мистер Эндрюс, очень рад снова вас видеть. Вы разве заказывали столик на сегодня?
— Нет, он на мое имя. Доктор Декстер, — пояснила Элизабет.
— О, да, конечно, доктор. Прошу вас, сюда.
Они поужинали печеными моллюсками и, наконец, бифштексом без всякого гарнира и запили двумя бутылками вина.
По пути домой Марк почти всю дорогу пел. Придя в дом, он твердо взял ее за руку и повел в темную гостиную.
— Сейчас я тебя соблазню. Никакого кофе, бренди, никакой музыки, соблазнение в чистом виде.
— Неужели мне так повезет!
Они упали на кушетку.
— Ты перепил, — заметила Элизабет.
— Погоди, сейчас узнаешь. — Он поцеловал ее в губы и, не отрываясь, стал расстегивать ей блузку.
— Ты уверен, что не хочешь кофе? — спросила она.
— Абсолютно уверен, — ответил он, медленно вытаскивая блузку из юбки, одной рукой обнимая ее за спину, а другой потянувшись к ее ноге.
— Тогда, может быть, музыку? — весело спросила она. — Что-нибудь особенное. — Элизабет включила стереосистему. Это снова был Синатра, но песня на этот раз была более подходящая.
Она снова упала в объятия Марка.
Он расстегнул ей юбку. Тусклый свет падал на изящные, красивые ноги. Он начал нежно ее ласкать.
— Ты расскажешь мне, что случилось сегодня на самом деле, Марк?
— Потом, милая.
— Когда разделаешься со мной, — сказала она.
Он стянул с себя рубашку. Элизабет посмотрела на забинтованное плечо.
— Тебя ранили при исполнении служебных обязанностей?
— Нет, укусила моя последняя любовница.
— Наверное, у нее было больше времени, чем у меня.
Они придвинулись ближе друг к другу.
Он положил трубку рядом с телефоном:
— Это ночь моя, Юлий.
— Не могу дозвониться, сэр, — сказал Эллиотт. — Телефон постоянно занят.
— Попытайтесь еще раз. Он там, я уверен.
— Может быть, через телефониста?
— Да, да, — раздраженно отозвался директор.
Директор ждал, барабаня пальцами по столу королевы Анны, глядя на красный подтек на нем и недоумевая, откуда он взялся.
— Телефонист говорит, что снята трубка, сэр. Может, дать сигнал? Это привлечет его внимание.
— Нет, Эллиотт. Оставьте все и идите домой. Я позвоню ему утром.
— Есть, сэр. Спокойной ночи, сэр.
Он должен уйти — вернуться в Айдахо или откуда там он родом, думал директор, погасив свет и отправившись домой.
Пятница, утро, 11 марта
7 часов 00 минут
Первым проснулся Марк — наверное, потому, что спал в чужом доме. Он повернулся и взглянул на Элизабет. Она никогда не пользовалась косметикой, и утром была столь же красива, как и за столом во время ужина. Темные локоны волнами падали на шею, и Марк нежно потянул за мягкие пряди. Она пошевелилась и, перекатившись на бок, поцеловала его.
— Пойди почисть зубы.
— Очень романтично начинать день с такой фразы, — сказал он.
— Когда ты вернешься, я встану. — Тихонько застонав, она потянулась.
Марк взял тюбик «пепсодента» — зубную пасту надо будет сменить: он предпочитал «маклинз» — и стал прикидывать, где в ванной можно будет разместить свои вещи. Вернувшись, он заметил, что трубка по-прежнему лежит рядом с телефоном. Марк взглянул на часы: 7.05. Он снова забрался в кровать. Элизабет выскользнула из-под одеяла.
— Я на минутку, — сказала она.
В кино все совсем по-другому, подумал Марк.
Вскоре она вернулась и легла рядом с ним. Потом сказала:
— Ты мне все лицо расцарапал своим подбородком А ведь раньше ты всегда был чисто выбрит.
— В тот первый вечер я брился очень тщательно, — подтвердил Марк. — Смешно, но я никогда ни в чем не был так уверен. Но случилось все не совсем так, как я хотел.
— А как ты хотел?
— В кино все совсем по-другому. — На сей раз он вслух выразил свои мысли. — Знаешь, что сказал француз, когда его обвинили в изнасиловании мертвой женщины?
— Нет.
— Я не знал, что она мертвая; я думал, она — англичанка.
Доказав Марку, что она не англичанка, Элизабет спросила его, что он будет есть на завтрак.
Высказав свои пожелания, Марк скрылся в душе.
Покрутив краны, он отрегулировал воду до нужной температуры.
— Какое разочарование, — сказала Элизабет. — А я-то думала, мы примем ванну вместе.
— Я никогда не принимаю ванну с домашней прислугой. Дай знать, когда завтрак будет готов, — ответил Марк и, стоя под душем, принялся напевать «За вечную любовь».
Сквозь поток падающей воды просунулась изящная рука и закрутила кран с горячей водой. Пение резко оборвалось. Элизабет исчезла.
Быстро одевшись, Марк положил телефонную трубку на рычаг. Телефон тотчас же зазвонил. Появилась Элизабет в коротенькой комбинации.