«Как был вызван взрыв? — задумался Бежан. — Нитроглицерин взрывается от сильного сотрясения».
Так что же, Капуста бросил бутылку с нитроглицерином, когда выходил из цеха последним? Но этой версии противоречила экспертиза местонахождения и положения частей трупа. Он был найден у противоположной боковой стены. Только рука с частью предплечья находилась рядом с рукоятью вентилятора. Капуста в момент взрыва включал вентилятор. Он был близко к месту взрыва, но не в самом эпицентре. Если бы, подумал Бежан, Капуста, включая вентилятор, бросил сосуд с нитроглицерином за спину, воронка была бы в другом месте, рядом с конструкторским столом. Да и зачем было устраивать взрыв в цехе, где уже не было объекта, предназначенного для уничтожения? В такой ситуации человек изменил бы план действий. Поэтому, решил Бежан, непосредственных действий человека здесь не было.
Установка снаружи? Сделать это незаметно совершенно невозможно, размышлял Бежан. Установка внутри? Какой-нибудь автоматический рычаг? Снова то же самое. Кому-нибудь пришлось бы смонтировать это приспособление. Не может быть, чтобы никто этого не заметил. Ни директор, ни конструктор, ни рабочие.
Все было как обычно. Никто чужой не входил в цех в течение этих двух дней. Никто не совершал необычных, непонятных для окружающих действий. Так как же это произошло, ведь взрывчатка не могла оказаться там сама по себе?
Он встал, походил по кабинету. Взял стоящую на письменном столе чашку кофе и выпил залпом.
— Да, сама по себе взорваться не могла... — подумал он вслух. — Не могла? А если... — он снял телефонную трубку и заказал машину до Верхославиц.
ГЛАВА 11
На письменном столе Вроны лежала груда донесений о наблюдении за Зелиньской и ее знакомыми. Врона внимательно просматривал каждую бумагу, вылавливая наиболее интересную информацию для Бежана. Из сообщений следовало, что Зелиньская спекулирует драгоценностями, контрабандными часами и заграничными лекарствами.
Эта милая дама систематически, раз в неделю, получала часы и лекарственные средства в кабинете варшавского гинеколога, доктора Юзефа Трачека.
Было также установлено, что его кабинет очень часто посещали иностранки. Совсем недавно несколько таких дам приходили к доктору Трачеку, и сразу же после этого Ванда Зелиньская пустила в оборот товар: партию золотых швейцарских часов и дорогих заграничных лекарств.
Часы появлялись на черном рынке менее регулярно, чем медикаменты. Это подтверждало версию Вроны, что Трачек систематически спекулирует лекарствами.
Зелиньская, как показало наблюдение, весь свой товар продавала за доллары.
Лекарства на продажу — это тоже показало наблюдение — Зелиньская получала и из другого источника. Им был один из друзей и покровителей Трачека, доктор Валь, человек идеальной репутации, впрочем, как и Трачек. Валь часто бывал в командировках на Западе, привозил оттуда целые партии фармакологических средств. Доктор Валь — психиатр по профессии — пользовался услугами не одной Зелиньской. «Установлением других посредников, — решил Врона, — займется отдел по хозяйственным преступлениям, мы передадим им материалы. Этот аспект дела нас в данном случае не интересует». Речь шла лишь о том, чтобы установить, не имеют ли заграничные контакты Валя и Трачека каких-либо других, неторговых целей.
А поскольку пока еще нельзя было этого исключить, Врона терпеливо вчитывался в донесения, тщательно отбирая всю информацию о людях, встречавшихся с Зелиньской. Ее начальник, председатель кооператива «Вышивка», где она руководила большой бригадой надомников, уже был замешан в нелегальных валютных операциях. Дело было прекращено вследствие малого общественного вреда, принесенного его действиями. Ян Пампер объяснил, что он действительно купил на черном рынке несколько долларов, совершенно необходимых ему на лекарство для больной жены. В качестве доказательства он даже представил рецепт, выписанный доктором Валем, на это дорогое заграничное средство и справку о том, что это единственное лекарство, способное вернуть здоровье пани Пампер.
Через пару месяцев история повторилась. Пампер попался на том же самом. И опять на основании тех же аргументов дело было прекращено. Так что председатель кооператива продолжал жить спокойно, план перевыполнялся, на заседаниях Пампер внимательно выслушивал указания начальства, истово обещал выполнять их.
Пампер вел размеренный образ жизни. После работы возвращался домой и проводил там все вечера. Раз в неделю навещал подругу Зелиньской — Станиславу Пекарчик, с которой у него были общие лекарственно-долларово-часовые дела.
Рейент, начальница Пекарчик и сестра Зелиньской, — наиболее интересная фигура среди них, решил Врона. Ее покойный муж, несомненно, был агентом разведки Гелена. Он погиб из-за собственной алчности: его убил бывший гестаповец (кстати, любовник его жены), которого он шантажировал. Правда, до сих пор ничто не указывало на связь пани Рейент с иностранной разведкой, но возможность существования таких контактов была велика, особенно если принять во внимание ее постоянные поездки в Вену и Мюнхен.
Пани Рейент регулярно устраивала приемы, и на одном из них, среди многочисленных местных и заграничных гостей, оказалась Эва, жена Януша Гонтарского.
Эту информацию он подчеркнул для Бежана.
И вздохнул с облегчением:
— На сегодня все.
Он встал из-за стола, позвонил Ханне. На этот раз она сама подошла к телефону. Услышав его голос, положила трубку.
«Конец, — подумал он с отчаянием. — Этого следовало ожидать».
ГЛАВА 12
Бежана разбудил какой-то шум. Минуту он лежал с закрытыми глазами, под властью чудесного сна, — он проводил отпуск в Закопане: горы, окутанные снежной шубой, свежий ветер, чистый воздух. А когда, наконец, открыл глаза, его поразил сияющий свет. Он вскочил с постели, выглянул в окно. Снег. Снег в начале октября! Неужели зима? «Ну и как тут не верить в сны? — весело подумал он. — Сбылось. Все, кроме отпуска». Пока что не было никаких шансов на отдых. Мельком взглянул на часы. И схватился за голову. Восемь тридцать. В восемь он должен был ехать в Верхославицы. Он открыл окно, выглянул. По Маршалковской медленно ехали машины в снежных шапках. Прохожие плелись, словно сонные, по засыпанной снегом улице. А его служебной «Волги» не видно. Он позвонил в гараж, спросил, где водитель.
— Выехал час назад, — ответил диспетчер. — Наверное, застрял в сугробе. Нам уже пришлось вытаскивать две машины. Разве вы не знаете, как у нас готовятся к зиме?
Как не знать. Все кончалось бравыми рапортами о готовности машин и людей.
Бежан заканчивал завтрак, когда за окном раздался знакомый сигнал. Он залпом допил кофе и спустился вниз.
— Что случилось? — спросил он, усаживаясь рядом с водителем.
— Как — что? — удивился тот. — Разве не видите, товарищ майор? Зима! А в управлении по очистке города, ясное дело, еще лето. Пока-то они проснутся... Застрял я. Если бы не ребята из городской комендатуры...
— Ну, хорошо, хорошо. Поехали.
Приехав в Верхославицы, он сразу нашел бригадира.
— Уцелевший цех похож на разрушенный?
— Да, они — как близнецы.
— Пойдемте посмотрим.
Вошедшего с бригадиром Бежана окружили рабочие.
— Ну как там? Нашли что-нибудь?
Бежан покачал головой.
— Нет еще. Преступника иногда найти труднее, чем смонтировать машину. Я приехал к вам, чтобы вы помогли мне. В том цехе перед взрывом никто не заметил второго термоса?
Они задумались.
— Один был термос. Инженера, — сказал кто-то.
Бежан огляделся.
— Есть тут какие-нибудь автоматически действующие приспособления?
— А в чем дело? — спросил бригадир.
— Сам не знаю. Поймите, — обратился он ко всем, — нитроглицерин — это не бомба с часовым механизмом. Сам не взрывается. Взрыв может произойти только от сильного сотрясения. И что-то должно было стать причиной этого сотрясения. Что-то, находящееся примерно здесь, — он показал в угол цеха. — И действующее автоматически.
Минуту они стояли молча. Вдруг бригадир хлопнул себя по лбу.
— А может, дело в вентиляторе. Под ним есть такая полочка... Если положить туда взрывчатку... Да вы сами посмотрите.
Снизу ничего не было видно. Бежан встал на стул.
— Лучшего места и придумать нельзя, — пробормотал он себе под нос. — Дайте какую-нибудь бутылку.
Из угла вытащили пустую поллитровку.
Майор Бежан налил в нее воды, поставил на полочку. Приказал:
— А теперь пусть кто-нибудь включит вентилятор.
Раздался оглушительный шум ворвавшегося в помещение ветра. И тут же — звон разбившейся о бетонный пол бутылки.
Бежан напряженно следил за ее падением. Упала в центр воображаемой воронки. Теперь он был уверен — так оно и было.
— Выключите вентилятор.
Наступила тишина. Рабочие окружили его.
— Вот гад, — сказал кто-то. — Но как он ее туда поставил?
— Вот именно, как и когда поставил? — поддержал его Бежан.
— Не при нас, — сказал мастер. — Кто-нибудь заметил бы. Без стула до полки не достать. Вы сами видели.
— Это в день взрыва. Первого октября. А тридцатого сентября?
— Во время работы? Невозможно. После работы мы проветривали помещение. Если бы там что-то было, то упало бы и взорвалось!
— Утром первого октября вы тоже проветривали?
Они отрицательно покачали головой.
— Зачем? Обычно проветриваем после работы и в обед.
Бежан был доволен. Их ответы определяли время действий преступника. С шестнадцати часов тридцатого сентября до семи тридцати утра первого октября.
— Но каким путем? — вслух размышлял он.
Они посмотрели друг на друга.
— Через дверь? Невозможно. Дверь, как обычно, после работы была заблокирована. И утром тоже, — объяснял бригадир. — Я сам включал и выключал блокировку. Окна, как известно, не открываются.
— Не с потолка же упало, — начал Бежан. И вдруг задумался над тем, что сказал. — А если через крышу?
Все как по команде посмотрели вверх, на стеклянную крышу цеха. Прямоугольники огнеупорного стекла в железных рамках. С одной из рамок, расположенной прямо над вентилятором, свисал замок.
— В том цехе тоже было такое окошко, закрытое на замок?
— Да.
— Давайте-ка проверим, хорошо ли оно закрыто.
Рабочие тут же принесли пожарную лестницу. Бригадир ловко вскарабкался по ней и дернул замок. Затем попробовал открыть окно.
— Закрыто, — объявил он сверху. — Посмотрите сами.
Бежан влез по лестнице, правда, не так быстро и не так ловко. «Старею, — мелькнуло у него в голове. — Засиделся за столом».
Дернул замок. Попробовал открыть окошко. Бригадир был прав. Замок держал крепко. Мышь не проскользнет.
— Спасибо, ребята, — искренне поблагодарил он их, спускаясь с лестницы. — За помощь.
— Это и нас касается, — сказал кто-то. — Модель мы монтировали. И товарищи полегли.
«Он сказал «полегли», а не «погибли», — подумал Бежан, направляясь к конторе. — Они считают, что это тоже фронт. Что-то в этом есть». Он вспомнил слова Зентары: «Не ищи предателей среди рабочих». Он был прав. Не они — в этом Бежан был уверен. Однако преступник был отсюда. Кто-то, кто знал распорядок дня, был знаком с территорией, разбирался в сигнализации и вентиляционной системе. Круг таких людей был узок. А только в этом кругу...
Секретарша пригласила его в кабинет директора. Гонтарский уже вышел на работу. Он как раз обсуждал с Язвиньским подготовку к монтажу новой модели.
Приход Бежана прервал дискуссию.
— Может быть, выпьете кофе? — предложил Гонтарский.
Бежан с удовольствием согласился. Через минуту в кабинете появилась секретарша.
— Три кофе, — попросил директор.
Она растерянно огляделась.
— Что вы ищете? — спросил Гонтарский.
— Я хотела заварить кофе в вашем термосе, — ответила она. — Но его здесь нет. Вы забрали его домой?
Гонтарский рассеянно пожал плечами:
— Нет. Ну заварите в чем-нибудь другом...
«Второй термос. Здесь был второй термос», — подумал Бежан.
— Пан директор, — обратился он к Гонтарскому, — я хотел бы кое о чем спросить. В связи со взрывом.
— Спрашивайте.
— Мне бы хотелось знать, кто из работников или посторонних людей находился на территории Центра тридцатого сентября вечером.
— Никого постороннего здесь не было, — ответил за Гонтарского Язвиньский. — Ведь мы не можем относиться к Вольскому как к чужому...
— Кто такой?
— Наш бывший директор, — объяснил Гонтарский. — Сейчас он работает в Управлении специальных исследований. Он приехал тридцатого сентября в четыре часа дня с указанием от директора Станиша. Попросил, чтобы его подвезли до Варшавы.
— И не повезло же ему, — добавил Язвиньский. — Мы с Янушем сидели весь вечер, готовились к докладу на совещании в Объединении. Он ждал нас часа два.
— Где он вас ждал?
— Товарищ майор, — нетерпеливо заговорил Гонтарский, — он тут совершенно ни при чем.
— Вот как? Почему же?
— Очень просто. Он сидел в моем кабинете, ни на минуту не выходил.
— Откуда вы это знаете?
— Как это откуда? Мы с Казиком сидели в конференцзале, через который вы только что прошли вместе с секретаршей в мой кабинет. Из этой комнаты нет другого выхода. Если хотите, можете проверить лично. — В голосе Гонтарского слышалось раздражение.
Из кабинета действительно не было другого выхода.
— Кто еще оставался вечером?
— Водитель и уборщицы. Но в каких комнатах они убирали, я не могу сказать. Не проверял, — заявил Гонтарский с иронией. — Вас еще что-нибудь интересует, товарищ майор?
— Нет, нет, я ухожу, — спокойно ответил Бежан. — Еще только одна просьба. Речь идет о планах строительства Центра. Я хотел бы посмотреть их.
Гонтарский задумался.
— В середине сентября я передал их в Управление. Их техники проверяли действие системы сигнализации. До сих пор они нам планы не вернули. Обратитесь к директору Станишу.
— Директор Станиш? — Бежан сделал вид, что старается вспомнить. — Мне кажется, я его однажды видел. Среднего роста, худощавый, ходит в пальто в шотландскую клетку?
Гонтарский кивнул.
— Это он. У Вацека есть такое пальто. Все обращают на него внимание — оригинальное.
Бежан уже сел в машину, когда в голове его блеснула новая мысль. Он выскочил, побежал в разрушенный цех. Наклонился над воронкой, пытаясь что-то найти. Вздохнул и пошел к машине. Одному человеку это не по силам. Надо будет прислать группу, решил он.
ГЛАВА 13
— Дело ясное — шайка расхитителей государственной собственности, — сделал вывод Врона, доложив Бежану о результатах наблюдений за людьми из круга Зелиньской. — И не боятся же. Такие масштабы...
Бежан пожал плечами.
— А чему ты удивляешься? Каждый преступник уверен, что именно он-то и перехитрит нас. Что именно он открыл метод не оставлять следов. У них есть деньги, и они верят в их силу, в силу страха, который держит в руках купленных за подачки, в силу знакомств и связей.
— Совсем как Центр в Мюнхене, — сказал Врона.
— Ты прав. Методы очень похожи. И результаты деятельности тоже. Нельзя исключить, что расхитителей-уголовников поддерживают иностранные разведки. Преступник может и не знать, откуда идет эта поддержка, но это вовсе не означает, что ее не существует... Подкуп одних, внушение другим, что дурак тот, кто не ворует, не пользуется жизнью, кому наплевать на работу, на свою страну, — в сущности, эта деятельность носит диверсионный характер. Люди, привыкшие мыслить такими категориями, с уважением относятся к «сильным личностям» — ворам, мошенникам, спекулянтам. И становятся благодатной почвой для деятельности агентов западных разведок. Почвой, на которой может вырасти предательство. В этой среде Центр вербует новых агентов. На них действует магия денег. Да ты и сам видишь, как валютные дела связаны с нашими.
Эту связь подтвердили и последующие события.
Ванда Зелиньская встретилась со Станишем в кафе «Сюрприз», где передала ему небольшой пакет. После этой встречи Станиш зашел к своим друзьям Янковским. А вышел от них вместе с инженером Язвиньским уже без пакета.