Бренкс поблагодарил Нору и еще раз меня. Он сказал, что, по словам Бини, Сэм в одиночестве ужинал за стойкой. Владелец коттеджей и заправки видел, как Таггарт уехал около семи. Заправку он закрыл в девять, но Сэм к тому времени еще не вернулся.
– Мы найдем убийцу, – с полной уверенностью заявил Кен Бренкс. – Денька через два все узнаете из газет.
И он уехал, оставив Нору Гардино с застывшей на лице жалкой улыбкой.
– По... позаботишься о похоронах Сэма?
– Этим займутся власти округа.
– Нет!
– Милая, какое это имеет теперь значение для Сэма? Нора прикурила дрожащими руками сигарету.
– Я откладывала деньги к его возвращению. Он вернулся. Что мне делать с деньгами? Они больше ничего не значат.
– Что ты хочешь сделать? Купить участок земли на кладбище? Сделать гроб с бронзовыми ручками? Снять зал с плакальщицами?
– Я просто хочу, чтобы у него были роскошные похороны.
– Ладно. Сделаем, только тихо и спокойно, чтобы у Бренкса не возникло лишних вопросов. Накупим цветов и закажем самую длинную надпись на надгробии.
* * *
Нас было шестеро в тот ветреный безоблачный день:
Шаджа, Нора, я, пастор и двое землекопов. Над головами летали клочья испанского мха, ветер вырывал изо рта пастора избитые слова и уносил их куда-то. Меня немного беспокоило, что наш букет ослепительно белых, как для невесты, роз, вызовет у кого-нибудь подозрение. Потом мы отвезли убитую горем Нору домой. С той ночи она здорово похудела.
Шаджа поспешила вернуться в магазин. Я налил Hope громадную порцию бренди и рассказал все, что знал. Ее оцепенение постепенно сменилось гневом.
– Это все, что ты знаешь? Что это значит? Господи, что же мы можем сделать?
– Сэм хотел, чтобы я ему помог, а потом из-за тебя он передумал и решил с ними договориться.
– Но я думала, мы сможем быстро найти этих людей здесь!
– Нет, предстоит большая работа.
– Какая?
– Могу тебе сказать только одно. Кое-что нам известно уже сейчас. Если взяться за дело с умом и если ты будешь меня слушаться, мы их найдем.
– Я хочу этого! – Пальцы правой руки Норы изогнулись, как когти.
– Попытаемся. Это все, что я могу тебе обещать. Не забывай, Нора, Сэм был крутым и ловким парнем. Но ты видела, чем все для него закончилось.
– Не надо. Но... с чего мы начнем?
– Сначала выясним, что он считал своим. Этим займусь я сам. Ты за это время должна подготовить Шаджу, чтобы она могла сама управляться в магазине.
Профессор Уорнер Б. Гиффорд оказался толстым и неряшливым молодым человеком. Битых два часа я объяснял ему, что мне нужно, а он только переспрашивал:
– Что?.. Что?..
Я заговорил громче, будто разговаривал с глухим. Очень тщательно описал золотую фигурку, и на лице профессора промелькнула обида за мой дилетантский язык. Он вышел из кабинета и вернулся с толстой книгой. Найдя нужную страницу, подвинул книгу мне и показал грязным пальцем на фотографию.
– Похожа?
– Очень, профессор.
Он начал скучно и очень подробно объяснять, а я, сперва думал, что он говорит на каком-то иностранном языке.
– Ничего не понимаю, – прервал я профессора.
Гиффорд обиделся и решил, что со мной следует объясняться на еще более примитивном уровне. Короче, нам обоим следовало пройти курс общения.
– Восемьсот лет назад. Ясно? Обожженная глина. Национальный музей в Мехико. Золота мало. Ясно? Испанцы его все забрали, переплавили в слитков и вывезли в Испанию. Индейские культуры постоянно находились в движении, симилировали, видоизменялись. Некоторые использовали золото. В церемониальных целях. Люди перерезали в горах вены. Ясно? У золота низкая температура плавления. Легко обрабатывается. Приятный цвет. Маски и прочее. Потом война и столкновение культур. Значение золота меняется. Его начали переплавлять, за ним охотились. Из-за него пытали и убивали. Из-за золота и серебра. Ясно?
– Значит, золота осталось мало?
– Только в музеях. Поздние находки, то, что не обнаружили раньше... Археологическая ценность ниже, чем может показаться. Начали делать из глины, вырезать из дерева-кости и так далее. Это – копии. Ясно?
– А заинтересовала бы музей та штука, которую я описал?
– Конечно. Очень. Но не с археологической точки зрения, а для обменов экспонатами. Для поддержания престижа.
– А что скажете о коллекции из двадцати восьми фигурок разных размеров? Все сделаны из золота, все из разных мест. Ацтеки, инки, часть из Вест-Индии.
Профессор пожал плечами.
– В древности люди делали фигурки для церемониальных целей из подручных материалов: слоновой и другой кости, дерева, глины, золота, серебра, железа, свинца. Боги, духи, демоны, фетиши разнообразных форм. От самых грубых и примитивных до очень изящных. Одно то, что они сделаны из золота, еще не превращает их в музейную коллекцию. Музеи могут собирать подобные экспонаты из разных мест:
Египет, Китай...
– Значит, такая коллекция скорее всего будет частной?
– Возможно. Но частные коллекции рано или поздно попадают в музеи. Там их сортируют профессионалы.
– Как вы думаете, такая коллекция стоила бы дорого?
– В деньгах? Да.
– Кто может знать, существует такая коллекция или нет, профессор?
Гиффорд опять начал что-то искать. После долгих поисков достал из низкого комода папки с перепиской, потом сунул их назад. Наконец он нашел нужное письмо и оторвал для меня адрес. «Галерея Борлика, Мэдисон авеню, 511, Нью-Йорк».
– Они могут знать, – объяснил Уорнер Б. Гиффорд. – Коллекционеры. Ищут антиквариат по всему свету. Занимаются бизнесом в международных масштабах.
Не успел я дойти до двери его кабинета, как он уже вернулся к работе.
«Мисс Эгнис» с радостью увезла меня отсюда, и скоро мы уже мчались домой сквозь холодную февральскую ночь.
Глава 6
Горе – неведомая буря. Оно превратило очаровательное и решительное лицо Норы Гардино в застывшую маску. Ее горе качалось в своих собственных приливах и отливах и поддерживало себя всем, что попадалось под руку. Мы с Шаджей Добрак совместными усилиями старались вернуть ей спокойствие.
Утром я должен был улетать в Нью-Йорк. Нора отвезла меня в майамский международный аэропорт на маленьком черном «санбиме». У нас было время, и мы зашли в ресторан на последнем этаже аэропортовского отеля.
– Я обязана быть более терпеливой, – начала Нора, – но просто...
– Торопиться некуда. Нора. Все делю в том, какая у тебя цель: избавиться от переживаний или на самом деле чего-то достичь.
– Я хочу...
– О'кей. Тогда будем действовать по-моему. Я долго и трудно учился быть терпеливым и расчетливым.
Объявили мой рейс. Нора спустилась со мной. У стойки она поцеловала меня, как сестра. На узком излученном горем лице темнели огромные глаза.
– Если ты не обманываешь меня, если мы действительно что-то предпримем, тогда о'кей, Трев. Будем действовать по-твоему.
В первый день марта Нью-Йорк встретил меня отвратительной погодой, смесью дождя, снега, сажи, грязи и ветра.
В 2.45 я подошел к узкой двери в галерею Борлика. Входя внутрь, спросил себя, похож ли я на человека, который часто посещает подобные места?
Когда я открыл дверь, раздался звон колокольчиков. Навстречу вышел бледный молодой человек в похоронном костюме. Он и разговаривал подобающе своему заду.
– Чем могу быть полезен? – тихо поинтересовался молодой человек. С первого взгляда он мгновенно оценил меня, и в тоне его голоса чувствовалось легкое превосходство и нетерпение.
– Не знаю. Кажется, вы торгуете старьем?
– Мы много чем торгуем, сэр. – Он назвал меня «сэром» с большим трудом. – Мы специализируемся на предметах, которые имеют антропологическую и археологическую ценность.
– А как насчет старинного золота?
Он нахмурился и спросил с таким видом, будто у него что-то болит.
– Вы говорите о старинных монетах, сэр?
– Нет. Я говорю о фигурках, сделанных из золота. Очень старинных. Вот такого размера. Ну знаете, разные боги, дьяволы и все такое.
Продавец надолго замолчал, потом слегка пожал плечами. Судя по всему, сегодня для меня выдался долгий и тягучий день.
– Сюда, пожалуйста.
Он оставил меня ждать у витрины, а сам скрылся в служебном помещении. Отсутствовал парень минут пять. Наверное, открывал сейф, или кто-то его ему открывал. Вернувшись, включил две яркие лампы, положил на витрину предмет, завернутый в голубой бархат, и осторожно развернул его. На бархате лежала отвратительная золотая жаба размером с мой кулак. У нее были рубиновые глаза, из головы торчал рог, а все туловище в чешуйках, как у рыбы.
– Сейчас у нас есть только это, сэр. Все документы в порядке. Явайская империя, возраст – почти две тысячи лет.
У жабы была мудрая сардоническая усмешка. Она как бы говорила, что люди умирают, а золото продолжает жить, и в конце концов рептилии унаследуют землю.
– Сколько вы за нее просите?
Продавец вновь завернул жабу в бархат и ответил:
– Девять тысяч долларов, сэр.
– Разве я сказал, что не покупаю, Чарли?
Парень злобно уставился на меня, пробурчал извинение и опять развернул жабу.
– Великолепная работа, – похвалил он. – Просто потрясающая!
– Как она к вам попала?
– Точно не знаю, сэр. К нам попадают предметы антиквариата из разнообразнейших источников. В глазах рубины, хотя и плохо обработанные, конечно.
– Сколько вы заплатили за эту лягушку?
– Это не имеет никакого отношения к ее стоимости, сэр.
– Ладно, сформулируем иначе, Чарли. Допустим, я бы принес вам такую же лягушку. Я бы тоже стал одним из ваших разнообразнейших источников?
– Я вас не понимаю, сэр, – ответил продавец, но в глазах мелькнул интерес.
– Ладно, объяснюсь. Это золото. Верно? Предположим, кто-то не хочет чеков и всего такого. Самый простой способ получить наличные – переплавить эту старинную лягушку.
– О Господи! – ужаснулся продавец.
– Естественно, так он кое-что потеряет...
– Он потеряет очень много, сэр. Это предмет, имеющий историческую ценность, предмет искусства.
– Но, предположим человеку не нужна вся эта волокита с чеками, Чарли?
– Ну... – Его глаза испуганно забегали. – Это все очень абстрактно, вы же понимаете... если кто-то захочет тихо продать за наличные не очень известных предмет... из музейной коллекции, например, что-нибудь всегда можно придумать. Но я...
– Но ты здесь просто работаешь, Чарли. Правильно?
– Вы будете ее покупать? – спросил продавец, дотрагиваясь до жабы.
– Только не сегодня.
– Подождите, пожалуйста.
Он завернул жабу и скрылся на очередные пять минут. Интересно, что они делали для своих клиентов? Наконец ко мне, шаркая ногами, вышел маленький старичок с седыми волосами, пожелтевшими от никотина усами и довольно суровым лицом. Думаю, он не весил и ста фунтов. Старик представился густым басом. Оказалось, это и есть сам Берлика.
Наклонив голову набок, он пристально посмотрел на меня и заметил:
– Мы не берем краденое, мистер.
– В том случае если можно проследить, откуда его украли, старина.
– Убирайтесь отсюда! – закричал Борлика, показывая на входную дверь.
Но мы оба знали, что это игра.
– Старина, я большой поклонник искусства, – признался я, положив руку на сердце. – Мне будет так обидно переплавлять это прекрасное старье!
Борлика жестом велел мне подойти поближе, облокотился на стойку и спросил:
– Все?
– Двадцать восемь предметов, старина.
Он положил на стойку вторую руку и надолго закрыл глаза. Я даже подумал, что он уснул. Наконец он открыл их и подмигнул мне, как, наверное, подмигнула бы та жаба.
– Сегодня моя внучка оценивает одну коллекцию в Филадельфии. О таких вещах нужно говорить с ней. Она сможет их увидеть?
– Это можно будет устроить после нашей договоренности.
– Вы могли бы описать хотя бы один предмет?
Я дал ему грубоватое, но точное описание того очаровательного малыша, и его глаза блеснули, как у жабы.
– Где она сможет найти вас сегодня вечером, мистер?
– Я сам позвоню ей и договорюсь о встрече.
– Вы очень осторожный человек, – заметил Борлика.
– Есть ради чего осторожничать.
Он написал на клочке бумаги номер телефона и попросил позвонить после восьми. Зовут ее миссис Антон Борлика.
Вернувшись в отель, я полистал телефонный справочник. Она жила на Восточной 68 улице, то есть недалеко от Третьей авеню. У меня было свободное время, поэтому я поймал такси и отправился на разведку. Миссис Борлика жила в районе, в котором гуляют с пуделями. К пяти я подыскал в двух кварталах от ее дома подходящее место для встречи.
Спокойный голос с бостонским акцентом, которым миссис Борлика ответила по телефону, не говорил мне ровным счетом ничего. Ей было около тридцати, брюнетка с голубыми глазами и молочно белой кожей, слегка полновата. Одета в строгий деловой костюм и длинный серый вельветовый плащ. В черных с синеватым отливом волосах блестели капельки дождя. Когда она подошла к кабине, я встал и поинтересовался:
– Миссис Борлика?
– Да. – Она сняла плащ, и я повесил его на спинку стула. – Я вас легко нашла, мистер...
– Таггарт. Сэм Таггарт. – Я пристально посмотрел на нее, но она никак не отреагировала.
– Бетти Борлика, – представилась девушка. – Вы ужинали? Я лишь съела в поезде ужасный сэндвич.
– Может, сначала чего-нибудь выпьем?
– Конечно.
Появившийся официант взял заказ на коктейли и ушел. Несмотря на дружеский тон, я догадался, что подвергаюсь тщательнейшему изучению. И занялся тем же самым. Обручального кольца нет, полноватые руки, обгрызенные ногти, наметившийся двойной подбородок, небольшие капризные губы.
– Ваш муж тоже занимается антиквариатом? – полюбопытствовал я.
– Занимался. Он умер.
– Давно?
– Три года назад. Его отец и дядя большие специалисты по антиквариату. И дедушка, конечно. Отец с дядей продолжают работать и поныне.
– С ними мне тоже придется разговаривать?
– Возможно.
– Предпочел бы иметь дело с вами.
– Я буду так же скупа, как и они.
– При условии, если дело дойдет до сделки, – заметил я.
– А вы в этом сомневаетесь, Сэм?
– Существует множество проблем, Бетти. Сейчас есть два крупных рынка золота – Аргентина и Индия. И для меня так... безопаснее.
– О чем вы?
– Я хочу сказать, что для меня безопаснее переплавить золото, чем... заключать с вами сделку.
– Господи, даже не упоминайте слова «переплавить», – нахмурилась Бетти Борлика.
– Мой товар не краденый в обычном смысле этого слова, но могут возникнуть кое-какие проблемы. Правда, не со стороны властей. Понимаете?
– Возможно.
– Еще коктейль? – спросил я.
– С удовольствием.
Когда официант ушел, она сказала:
– Пожалуйста, поверьте мне. Мы привыкли вести переговоры в обстановке абсолютной секретности. Иногда, в случае необходимости, мы можем придумать довольно правдоподобный вариант для покупки. – Бетти Борлика широко и доверчиво улыбнулась, но в улыбке было что-то недоброе. – В конце концов, Сэм, я не собираюсь заставлять вас признаваться, где вы их храните.
– Только не рассчитывайте купить товар дешево, Бетти.
– Естественно, я отдаю себе отчет, что придется заплатить сверх стоимости золота, но вы тоже обязаны кое-что понять. Мы – одна из немногих компаний, которая имеет возможность купить у вас всю коллекцию целиком. Это значительно упростит вашу задачу.
– Всю?..
– Всю... коллекцию предметов искусства. Вы сказали, что их двадцать восемь?
– Сказал. Помножьте двадцать восемь на цену той лягушки. Это будет...
– Чепуха.
– Вовсе не чепуха, когда вы их продадите.
– Только после того, как вы продадите их нам, Сэм. Несмотря на свои женские чары, она оказалась очень сообразительной особой.
– Если я продам их вам.