Раны и шишки - Шарль Эксбрайа 10 стр.


– Кстати, Мод, многие из этих людей заблуждаются, приходя к доктору. Им следует обращаться к ветеринару.

Со слезами на глазах, понимая неизбежность конфликта, Мод впервые в жизни не выдержала и воскликнула:

– Это черт знает что такое, Терренс Барнетт! Вы не можете попридержать за зубами ваш проклятый язык?

Но в ответ Терренс еще больше распалился.

– Мод, дорогая, как вы могли подумать, что это может относиться к вам? У вас, по крайней мере, лицо человека! А некоторые совершенно похожи на животное… от которого они смогли унаследовать силу, но даже примитивного разума животных им не хватает!

– Вы ищете приключений, Барнетт?

Муж Мод с наигранным удивлением взглянул на полисмена.

– Это вы мне?

– Вам и больше никому другому!

Барнетт обернулся к жене, которая бледнела на глазах.

– Эта штуковина действительно умеет разговаривать или мне только показалось?

"Эта штуковина" медленно поднялась, подошла к Терренсу, схватила его крепко за шиворот и приподняла с места.

– Или вы сейчас же извинитесь передо мной, или, поскольку я сейчас не на службе, я набью вам морду, Барнетт!

Задыхаясь от сдавившего горло воротника рубашки, Барнетт все же ответил:

– Идите… к… ко всем чертям! Нич… ничтожный шимпанзе!

Вместо ответа огромный кулак Саймуса заехал Барнетту прямо в лицо. Отлетев от удара в сторону, он по инерции на полном ходу попятился и, открыв задом двустворчатую дверь, оказался в кабинете врача. Перелетев через весь кабинет, он наткнулся спиной на противоположную стену.

На перепуганный крик Мод: "Вы убили его!" эхом отозвался крик ужаса Аннабель Аннаф, которая впервые в жизни оказалась почти без одежды в присутствии сразу двух незнакомых джентльменов.

Крик Аннабель вернул сознание Барнетту, который, с трудом опираясь о стену, поднялся на ноги. Как и всякий порядочный джентльмен, не замечающий того, что ему не положено видеть, он снял с себя кепку и раскланялся с несчастной мисс, которая не знала, чем прикрыть свою едва ли не полную наготу. Игэн же просто остолбенел от неожиданности и в оцепенении наблюдал эту сцену. Терренс Барнетт поклонился пациентке:

– Здравствуйте, мисс Аннаф… Как вы себя чувствуете? А ваша дорогая мамочка, которую я, к сожалению, не смог увидеть сегодня утром в церкви?

Аннабель в ужасе вскрикнула и стала умолять доктора:

– Ради Бога, чего вы ждете, выставьте вон этого типа!

Обидевшись, Барнетт в ответ сухо сказан:

– Не беспокойтесь, мисс, я ухожу! Я оказался здесь только потому, что моя жена Мод заболела и еще потому, что одна горилла застала меня своим ударом врасплох. Сейчас я ему верну то, что должен!

Исполненный жажды мести, он ринулся из кабинета, где Игэн принялся приводить в чувства мисс Аннаф, упавшую в обморок. Придя в себя, она тут же заявила, что у доктора будут неприятности с мистером и миссис Аннаф, с ее дядей Окни и кузеном Галленом, короче говоря, со всей семьей, которая сумеет сплотиться, чтобы отомстить за поруганную честь. Игэн не стал объяснять пациентке, что в этой смешной ситуации он был ни при чем, и лишь холодно заметил:

– А не одеться ли вам наконец, мисс?

От удивления рот Аннабель красиво округлился, и очень скоро глаза ее потемнели, а ноздри расширились, нервная дрожь пробежала по всему ее телу. Она уж собралась высказать доктору все, что думает о нем, его манерах и мыслях, как безжалостным ударом справа сержант отправил Барнетта в кабинет, где он, как ракета, пролетел между доктором и его пациенткой. На этот раз у почти оглушенного мужа Мод, с трудом различавшего предметы вокруг себя, не хватило сил, чтобы разыгрывать великосветского человека. В его затуманенном рассудке сидело лишь одно яростное желание продолжить поединок. Он рванулся к двери, где находился сержант, но по пути натолкнулся на мисс Аннаф, которая, в свою очередь, задом вылетела в приемный покой, и ее появление в таком виде вызвало бурные эмоции со стороны Саймуса и Мод. Обезумев от ревности, та набросилась на мужа:

– Так вот зачем ты все это затеял? Тебе захотелось попасть к этой твари?!

У "твари", оказавшейся в руках сержанта, который этим был озадачен не меньше, чем она сама, потемнело в глазах. Но на этом приключения того памятного дня не закончились. Поскольку мистер Барнетт не смог сдержаться, услышав от жены такие глупые и несправедливые упреки, он ударил ее кулаком в нос, и она растянулась на диване. Потом вскочила, схватила китайскую вазу и изо всех сил ударила ею супруга по голове отчего ваза разбилась, а он рухнул на пол, не успев сказать ни слова. Затем она бросилась к раздетой женщине. Она уже собиралась было выплеснуть в ее адрес все известные ей ругательства, как вдруг, неожиданно для себя, узнала ее. Лицо Мод сразу же просветлело и, грациозно поклонившись, она спросила:

– Как вы себя чувствуете, мисс Аннаф?

Вместо ответа Аннабель издала какое-то кудахтанье. Невнятно простонав, она обмякла в руках бесконечно смущенного сержанта, не выдержав слишком сильных эмоций, свалившихся на нее.

Не отходя от доктора Дулинга, у которого опять начались боли, миссис Нивз поначалу не обратила внимания на шум в доме. Как только до нее долетели заключительные аккорды боя, она сразу же поспешила в приемный покой.

Спустя много лет, став древней старухой, она все еще рассказывала всем, кто хотел ее слушать, что в тот момент, спустившись в приемный покой для пациентов, ей показалось, что она стала жертвой галлюцинации при виде всеми уважаемого сержанта Коппина, державшего в объятиях самую благовоспитанную девушку Бойля почти без одежды, тогда как миссис Барнетт говорила ей комплименты, словно они пили вместе чай, не обращая внимания на лежавшего на полу мужа, у которого с головы, из ноздрей и из рассеченной щеки текла кровь.

При помощи Игэна, которого Нора вытащила из кабинета, где он предавался чувству обиды, Барнетту была оказана помощь по устранению нанесенного его внешности ущерба, а мисс Аннаф усилиями Норы была одета и скрыта от любопытных глаз в укромном уголке на кухне. Там, за чашкой чая она пыталась понять, каким образом, придя на прием к врачу, она оказалась в приемном покое, в одной комбинации, на глазах у малознакомых людей и в объятиях полисмена, который годился ей в отцы. Перевязанный и взбодренный хорошей дозой виски, Терренс Барнетт отправился домой, держа под руку жену, которая, позабыв о хронической анемии, дрожала при мысли о том, с каким удовольствием она сможет рассказывать всем невероятную историю, случившуюся с Аннабель Аннаф, пользовавшейся такой безупречной репутацией. Когда все, наконец, разошлись по домам, миссис Нивз заметила сержанту:

– От вас я такого не ожидала, Саймус Коппин!… Вы меня разочаровали!

Черз несколько дней стало известно, что мисс Аннаф находится в одной из больниц Слайго по поводу нервного потрясения.

После того, что он услышал от миссис Нивз, сержант не мог произнести ни слова, находясь в оцепенении от несправедливых обвинений, услышанных от женщины, глубоко им уважаемой. Затем он прибег к красноречию, пытаясь разъяснить эту пикантную ситуацию. Поначалу Нора не верила, но потом поняла, что полисмен говорил правду, особенно после того, как его слова подтвердил доктор, который сам пришел поинтересоваться, все ли пациенты его дяди страдают психическими расстройствами. Мало-помалу страсти улеглись, и Игэн, которого предупредили, что Саймус пришел с ним переговорить, пригласил его в кабинет.

Молодой врач начал сомневаться, что когда-либо сможет заменить дядюшку. У него никогда не хватило бы сил каждый день встречаться с пациентами, вроде мисс О'Брайен или мисс Аннаф, не говоря уже о таких, как Терренс Барнетт, не усматривавшими разницы между его кабинетом и боксерским рингом, или о таких, как Иоин Клонгарр, за которым нужно было охотиться, чтобы сделать ему укол!

– Надеюсь, сержант, что вы пришли ко мне по поводу настоящей серьезной болезни и я смогу помочь вам, не прибегая к помощи пожарных?

– Мне очень жаль, доктор, но я… не болен.

– Серьезно?

– Абсолютно.

Игэн хлопнул себя по колену.

– Хорошенькая шутка! Черт побери, сержант, помогите мне понять, как дяде Оуэну удавалось заработать себе на жизнь в Бойле? И, кроме того, сержант, могу ли я спросить, не шокируя вас, что же вас тогда привело в этот кабинет?

– Я хотел бы поговорить с вами о смерти Петси Лэкан.

Напоминание об этом вернуло О'Мирею чувство утраты, и он пробормотал:

– Это так необходимо?

– Совершенно необходимо.

– Но зачем?

– Вот уже час или два, как вы находитесь в числе подозреваемых.

– Это что, тоже шутка, сержант?

– О таких вещах не шутят, доктор.

– Значит, меня подозревают в убийстве моей Петси?

– Не торопитесь, доктор! Просто я хотел бы вам задать несколько вопросов и получить на них достаточно ясные ответы. Попробуем?

– Попробуем!

– Доктор… Позавчера вечером, в субботу, вы были на матче по боксу?

– Разве мы там не встречались?

– Встречались, но я хотел бы узнать, оставались ли вы там до самого конца матча?

– Разве вы не припоминаете, как разыскали меня для того, чтобы констатировать кончину моего коллеги? Вы мне даже помогали, потому что я был в довольно скверном состоянии.

– Я не так выразился… Я хотел бы услышать от вас, доктор, не покидали ли вы зал в ходе матча?

Игэн на секунду заколебался, и это не ускользнуло от внимания полисмена.

– Нет, я никуда не выходил.

– Удивительно…

– Что именно?

– Один человек, который прекрасно вас знает и вряд ли станет клеветать, видел, как вы выходили из дома Лисгулда приблизительно в то время, когда была убита мисс Лэкан.

– И кто же это?

– Мы не называем имен свидетелей до того, как они предстанут на суде, доктор. Значит, вы считаете, что этот человек намеренно лжет или просто ошибается?

– Конечно!

Наступило довольно долгое молчание, во время которого сержант сделал вид, что задумался, и затем сказал:

– Самое неприятное в этой истории то, что как раз перед главным боем я хотел с вами переговорить и не обнаружил вас на своем месте, доктор.

– Значит, я находился в другом месте!

– Вот именно, вот именно, доктор! Не могли бы вы мне сказать, в каком именно?

– Откуда мне помнить? Возможно, я пересел поближе к Лисгулду?

Саймус покачал головой.

– Нет, доктор, я проверял. Видите ли, мне так не хотелось, чтобы у вас с Лисгулдом произошла новая стычка, что целый вечер следил, чтобы вы не оказались рядом… Я не спускал с Лисгулда глаз. В черно-белом клетчатом пиджаке и светлосерой шляпе его было видно издалека… Предположим, вам я доверял больше и не гак следил за вами… Возможно, я был неправ. Почему вы не сели в первый ряд, доктор?

– Потому… Потому что…

– Потому что вам нужно было сидеть у выхода? Док гор, в этот день вы брали напрокат машину?

– Да.

– Тогда зачем вы ее поставили недалеко от улицы, где жили Кристи Лисгулд и Петси Лэкан?

Поняв, что попался, Игэн промолчал. Саймус Коппин почти нежно сказал:

– Думаю, вы поступите разумно, если все мне расскажете, доктор.

И О'Мирею пришлось все рассказать. Он говорил о своей любви к Петси, о постигшем его разочаровании, когда по возвращении в Бойль он узнал о ее измене. Затем о встрече с Лисгулдом, о драке. О том, как однажды вечером Петси вновь оказалась в его объятиях и как они вместе решили уехать отсюда во время матча по боксу, где, как было известно Петси, обязательно должен был присутствовать Крис. И, наконец, Игэн рассказал о своей обиде, злости и негодовании, когда после того, как он безуспешно пытался войти в дом Петси и долго звонил у двери, так и не дождавшись никакого ответа, ему пришлось с камнем на сердце вернуться в зал, где его друг Шон Лэкан участвовал в бое за звание чемпиона.

– Кроме погибшей, кто-то знал о ваших планах побега?

– Миссис Нивз.

– Да?… И она одобряла их?

– Нет.

– Но вы все же решили уехать?

– Я давно любил Петси.

– Да… Самое неприятное, доктор, состоит в том, что Лисгулд, обнаружив труп своей подруги, не заметил ни единого чемодана или пакета, которые могли бы свидетельствовать о готовности к побегу… Как вы это объясните?

– Не вижу объяснений.

– А я вижу… Допустим, поразмыслив, Пеки Лэкан решила никуда не уезжать из Бойля? В таком случае, все могло произойти приблизительно так: вы приезжаете на место встречи. Затем вы звоните в дверь. Вам не открывают. Петси не решается открыть вам дверь, чтобы сообщить о своем новом решении, и не включает свет, надеясь, что вы решите, будто ее нет дома. Но, вопреки ее ожиданиям, вам удается войти. Ей становится страшно. Она уже была в постели. Она включает свет и видит вас. Вас охватывает злоба, когда вы видите, что в доме нет ни одного приготовленного в дорогу чемодана. Она опять возвращается в постель и начинает над вами издеваться, потому что ваша реакция льстит ей. Она уверена в своей власти над вами, потому что до сих пор все было так, как ей этого хотелось. Она объясняет вам, почему она передумала ехать с вами. И в этот момент, доктор, вы теряете голову и наносите ей удар. Одного удара в висок оказалось достаточно. После этого вы выходите из дома. И в этот момент вас заметил наш свидетель… Вам не кажется, что это близко к вашему признанию в убийстве, доктор?

– Я не входил к Лисгулду… Мне ничего не было известно о гибели Петси, когда я встретил эту дуру О'Брайен.

– Так говорите только вы, доктор, и этого никто не может подтвердить.

– Но как бы я мог попасть в дом Лисгулда?

– До того, как стать прислугой вашего дяди, миссис Нивз когда-то жила в этом доме, а в ходе следствия оказалось, что замки в нем не менялись со времени постройки… У миссис Нивз мог остаться ключ…

– И она его хранила все тридцать лет?

– Почему бы и нет? У меня в погребе есть старье еще со времен моего детства.

– Сержант, вы не только хотите обвинить меня в убийстве, но и сделать Нору моей соучастницей?

– Вовсе нет. Вы могли завладеть этим ключом без ее ведома, а она могла вовсе позабыть о его существовании.

– А я, естественно, хорошо знал, что где-то на чердаке, в каком-то закоулке, Нора положила ключ от своего прежнего дома? Вам не кажется, сержант, что это попросту смешно? И чем бы я мог нанести удар Петси?

– Этого я не знаю.

– Ага! Значит, вы все же допускаете, что можете чего-то не знать о моих поступках в тот вечер?

– Но у меня есть одна догадка… Вы не могли бы показать мне инструменты, которые берете с собой, идя на вызов к больным?

Не говоря ни слова, Игэн пошел за своей сумкой, принес ее и вытряхнул содержимое прямо на стол. Сержант тут же схватил молоточек для проверки рефлексов.

– Вот этим вполне можно было бы сделать дело…

– Какое дело?

– Знаю, какое!

Саймус Коппин медленно поднялся.

– Только из-за дружбы с вашим тяжелобольным дядей и из уважения к миссис Нивз я не требую, чтобы вы немедленно прошли со мной в участок, доктор. И все же, не покидайте Бойль ни под каким предлогом, иначе нам придется выписать ордер на ваш арест.

Игэн ничего не ответил. Как и несколько минут назад, в истории с мисс Аннаф, он оказался игрушкой в руках случая, против которого разум был бессилен. В самом деле, почему его не могли подозревать в убийстве Петси Лэкан, если только что им пришли на ум определенные мысли о поведении Аннабель, оказавшейся почти раздетой в руках сержанта? Бывают удары судьбы, которые невозможно предотвратить или хотя бы смягчить. Игэн чувствовал, что сержант может истолковать его молчание, как признание, но не мог говорить. И потом, что он мог добавить к сказанному?

Он не заметил, как полисмен вышел из кабинета.

За дверью кабинета дорогу Саймусу преградила миссис Нивз. Она была очень бледна, и Коппин понял, что она все слышала.

– Вы подслушивали?

Она утвердительно кивнула.

– Никогда бы не подумал, что вы способны подслушивать под дверью, миссис Нивз.

Назад Дальше