— Да, стоит попробовать его заморочить. Может, вычислим место, где он обитает.
— Что такое «заморочить»?
— Запутать, заманить в ловушку. Одурачить. Действовать так, будто мы его знаем. Попытаться договориться о встрече. И так он выдаст нам свое местонахождение.
Сун размышлял над услышанным, продолжая глядеть на реку. Какая-то баржа медленно двигалась в сторону моря. Босх начал думать над альтернативным планом. Возможно, Дэвид Чу, оставшийся в Лос-Анджелесе, мог бы определить по этому номеру имя человека и его адрес.
— Он может узнать номер и понять, что это ловушка, — заметил Сун. — Нам надо использовать мой телефон.
— Ты на это согласен? — спросил Босх.
— Да. Я думаю, сообщение должно быть написано на традиционном китайском. Чтобы замаскировать ловушку.
Босх кивнул:
— Верно. Хорошая мысль.
Сун вынул свой мобильник и спросил у Босха номер. Он открыл текстовое поле, но тут же остановился и вопросительно взглянул на напарника:
— А что писать-то?
— Ну, надо придать сообщению характер срочности, безотлагательности, создать впечатление, что в его же интересах нам ответить, а затем с нами встретиться.
Несколько минут они обсуждали эту идею во всех аспектах и наконец составили текст, достаточно простой и четкий. Сун перевел его на китайский и отправил. Текст гласил: «Есть проблема с девушкой. Где мы можем встретиться?»
— О'кей, будем ждать ответа, — резюмировал Босх.
Он решил не привлекать к этому делу Чу, пока не возникнет прямой необходимости.
Босх посмотрел на часы — два часа пополудни. Он находился в Гонконге уже девять часов, но был столь же далеко от своей дочери, как и будучи по другую сторону Тихого океана, на расстоянии многих тысяч миль. За это время он навсегда потерял Элеонор, а вот теперь, следуя тактике выжидания, вынужден бездействовать, а это порождало лишь мысли о вине и потере, ничего не давая взамен. Он уставился на телефон в руке Суна, надеясь увидеть скорый ответ на отправленное сообщение.
Но ответа не было.
Минуты ожидания текли медленно, под стать проплывающим по реке лодкам. Босх старался сосредоточиться мыслями на Пенг Квинкцае и на том, как вовлекли в похищение дочери полицейского. Конечно, были в этом деле моменты, ускользавшие при отсутствии полной информации от понимания, но в то же время прослеживалась и хронологическая последовательность событий, поддающихся сопоставлению. И размышляя над этим, Босх в очередной раз убеждался в том, что первопричиной были его не во всем продуманные действия.
— Все так или иначе замыкается на мне, Сун Йи. Я совершил ошибку, повлекшую все дальнейшие события.
— Гарри, нет смысла…
— Нет, погоди. Только выслушай меня. Я должен рассказать тебе обо всем, так как ты можешь заметить здесь что-нибудь, чего я в упор не вижу.
Сун ничего не ответил, и Босх продолжал:
— Все это началось с меня. В Лос-Анджелесе я расследовал одно дело, где была замешана триада. В момент растерянности я попросил дочь расшифровать китайские иероглифы на татуировке убитого. Я послал ей их снимок. Я сказал, что это дело связано с триадой, и она не должна кому-то показывать эту татуировку или с кем-то об этом болтать. Но это была моя ошибка. Посвящать в такие дела тринадцатилетнюю девочку — это все равно что прокричать об этом на весь мир. Она тусовалась с Пенгом и его сестрой, находившимися на другом конце этой цепочки. Вероятно, ей захотелось произвести на них впечатление. Она рассказала им о татуировке и о расследовании — и оттуда все началось.
Он посмотрел на Суна, но не смог прочесть выражения его лица.
— Какой цепочки? — спросил тот.
— Не важно, это просто фигура речи. Важно, что они были не из Хэппи-Вэлли. Ты сказал, что Пенг не входил в триады Туен Муна, но, возможно, знал тех людей и хотел стать у них своим. Он постоянно ошивался по другую сторону гавани, в Хэппи-Вэлли. Допустим, он что-то узнал и решил, что это может стать для него пропуском. Он рассказал кому-то о том, что услышал. Они связали это с лос-анджелесским делом и велели ему захватить девушку и отослать мне видео.
Тут Босх на минуту умолк, потому что тревожные мысли о ситуации, в которую угодила его дочь, вновь отвлекли его.
— Но потом что-то произошло. Что-то изменилось. Пенг отвез ее в Туен Мун. Может, он передал ее здешней триаде. Но только они все равно не захотели его принимать. Вместо этого они убили его и всю семью.
Сун покачал головой и наконец нарушил молчание. Похоже, в изложенной Босхом истории что-то прозвучало для него нелогично.
— Но зачем было это делать? Убивать всю семью?
— Посмотри на хронологию, сопоставь время, Сун Йи. Соседка слышала голоса за стенкой днем, ближе к вечеру, так?
— Так.
— Но в тот момент я был в самолете. Я летел сюда, и, получается, они об этом знали. Они не могли допустить, чтобы я вышел на Пенга, его сестру или мать. Поэтому они устранили эту угрозу, исключили их из оборота. Если бы не карта памяти, спрятанная Пенгом, где бы мы были? В полном тупике.
Сун сосредоточил внимание на том, что невольно упустил в своем рассказе Босх.
— Откуда они узнали, что ты в самолете?
Босх покачал головой.
— Хороший вопрос. С самого начала в деле была утечка информации. Но я полагал, что обгоняю их по крайней мере на день.
— В Лос-Анджелесе.
— Именно. Кто-то предупредил подозреваемого о том, что мы за ним охотимся, и он сделал попытку слинять из страны. Вот почему мы арестовали его раньше времени, а они захватили Мэдди.
— Ты не знаешь, кто предупредил?
— Не наверняка. Но когда вернусь, непременно выясню. Уж я позабочусь об этом.
Сун услышал в этом больше того, что Босх намеревался сказать.
— Даже если Мэдди будет спасена?
Прежде чем Босх успел ответить, зазвонил телефон в руке Суна. Пришло текстовое сообщение. Босх наклонился к нему, чтобы взглянуть. Сообщение было на китайском, очень короткое.
— О чем там говорится?
— Ошиблись номером.
— И все?
— Он не клюнул на приманку.
— Черт!
— Что теперь?
— Пошли еще одно сообщение. Скажи ему, что либо встреча, либо мы идем в полицию.
— Слишком опасно. Тогда он просто от нее избавится.
— Нет, если у него нашелся покупатель. Ты сказал, она представляет ценность. Будь то секс или органы, она представляет ценность. Он не пойдет на это. Он может ускорить сделку, и этот-то шанс мы и должны использовать.
— Мы даже не знаем, тот ли это человек. Это просто один из абонентов в телефонной книге твоей дочери.
Босх задумчиво покачал головой. Он понимал, что Сун прав. Рассылать текстовые сообщения вслепую было слишком рискованно. Мысли его опять обратились к Дэвиду Чу. Этот детектив из подразделения по борьбе с азиатскими бандами вполне мог быть тем, кто виновен в утечке информации, приведшей к похищению дочери Босха. Не будет ли слишком большим риском позвонить ему сейчас?
— Сун Йи, у тебя есть кто-нибудь в службе охраны казино, кто мог бы пробить по базе данных этот номер и выяснить адрес абонента?
Сун долго размышлял над этим вопросом, потом покачал головой:
— Нет, с моими коллегами это не сработает. Следствие выйдет на них из-за Элеонор…
Босх понимал: Сун хочет насколько возможно ограничить негативные последствия происшедшего для своей компании и казино. Это переместило чашу весов в сторону контакта с Чу.
— О'кей. Кажется, я кое-что придумал.
Босх открыл свой телефон, чтобы просмотреть список абонентов, но потом сообразил, что там все еще стоит карта из телефона Мэделин. Он принялся вставлять обратно свою собственную, со своими настройками и контактами.
— Кому ты будешь звонить? — спросил Сун.
— Парню, с которым я работал. Он из подразделения по борьбе с азиатскими бандами и знает тех людей.
— Это его ты имел в виду, когда говорил об утечке информации?
Босх кивнул. Вопрос был не праздный.
— Я не могу его исключить. Но это мог быть и кто угодно другой — из его подразделения или из какого-то другого, сотрудничавшего с нами. Просто в данный момент я не вижу иного выхода.
Когда телефон перезагрузился, он отыскал сотовый номер Чу, набрал его и сверился с часами. В Лос-Анджелесе была почти полночь.
Чу отозвался после первого же гудка.
— Детектив Чу.
— Дэвид, это Босх. Извините, что звоню так поздно.
— Вовсе нет. Я еще работаю.
Босх удивился.
— Над делом Ли? Что там происходит?
— Да, над делом Ли. Я провел почти весь вечер с Робертом. Пытался убедить его сотрудничать в деле по обвинению Чанга в вымогательстве.
— Он согласился?
Последовала пауза.
— Пока нет. Но у меня еще есть время до понедельника. А вы еще в Гонконге? Вы нашли свою дочь? — В голосе Чу при вопросе о Мэделин прозвучала тревога.
— Пока нет, но у меня появилась ниточка. Потому-то я вам и звоню. Мне нужна ваша помощь. Не могли бы вы проверить для меня один гонконгский номер?
Снова пауза.
— Гарри, тамошняя полиция намного компетентнее в этих делах, чем я.
— Знаю, но я не сотрудничаю с полицией по этому делу.
— Не сотрудничаете.
Это прозвучало как утверждение.
— Я опасаюсь утечки информации и не могу рисковать. Я шел по ее следу весь день, и вот уперся в этот номер. Думаю, он принадлежит человеку, удерживающему ее. Можете вы мне помочь?
Чу долго ничего не отвечал.
— Если я возьмусь вам помочь, моим источником информации все равно будет человек из гонконгской полиции, вы ведь отдаете себе отчет в этом?
— Но вы не обязаны выдавать ему причину, побудившую вас обратиться к нему.
— Но если там выйдет скандал, у меня будут неприятности.
Босх начал терять терпение. Однако он постарался сдержаться и продолжить разговор в спокойном и уравновешенном тоне — даже несмотря на то что ему пришлось без обиняков описать весь ужас создавшейся ситуации.
— Послушайте, время не терпит. По нашим сведениям, ее продают. Вероятно, сегодня. Может быть, прямо сейчас. Мне необходима эта информация, Дэйв! Можете вы мне ее дать или нет?
На сей раз колебаний не было.
— Давайте номер.
34
Чу сказал, что ему понадобится по крайней мере час, чтобы проверить сотовый номер по своим контактам в полиции Гонконга. Босху была ненавистна мысль о столь значительной потере времени, когда каждую минуту его дочь могли передать в другие руки, но выбора не было. Ему оставалось лишь уповать на то, что Чу хорошо представляет себе чрезвычайность ситуации. Он завершил разговор просьбой к Чу не делиться полученными от него сведениями ни с кем из коллег.
— Вы по-прежнему считаете, что существует утечка, Гарри?
— Я знаю, что она существует, но сейчас не время рассуждать об этом.
— А как насчет меня? Мне вы доверяете?
— Я же к вам обратился, разве не так?
— Я думаю, вы никому не доверяете, Гарри. А мне позвонили просто потому, что больше некому.
— Послушайте! Сделайте только то, что я прошу! Проверьте номер и перезвоните мне.
— Конечно, Гарри. Как скажете.
Босх дал отбой и посмотрел на Суна.
— Он сказал, это может занять целый час.
На Суна это не произвело особого впечатления.
— Надо подкрепиться, пока мы ждем, — сказал он, повернув ключ зажигания и трогая машину с места.
Босх покачал головой:
— Нет, я не могу есть. Как подумаю, что она там и… обо всем, что произошло… Просто кусок не лезет в горло.
Сун заглушил мотор. Они подождут ответа Чу здесь.
Минуты тянулись очень медленно. Босх в обратном порядке восстанавливал в памяти все свои действия — вплоть до того момента, когда он склонился над телом Джона Ли в магазине «Фортуна». Он пришел к окончательному осознанию того, что его непреклонность в преследовании убийцы поставила под удар других людей. Его дочь. Его бывшую жену. Целую семью из далекого района Туен Мун. Бремя вины, легшее на него, будет тяжелейшим в его жизни, и он не был убежден в том, что ему хватит на это сил.
Впервые в уравнение его жизни вкралось понятие «если». Если он вызволит свою дочь, то постарается как-то искупить свою вину. Если никогда ее больше не увидит, то не будет ему прощения.
Все на свете когда-то кончается.
От осознания этой истины Босх невольно содрогнулся и решительно отворил дверцу машины.
— Пойду прогуляюсь, — сказал он, вылез и закрыл за собой дверь прежде, чем Сун успел что-либо спросить.
Он зашагал по тропинке вдоль реки. Он шел опустив голову, погруженный в мрачные думы, и не замечал ни людей, проходивших мимо, ни лодок, проплывавших по реке.
Наконец Босх осознал, что, цепляясь мыслями за неконтролируемые им обстоятельства, он нисколечко не помогает ни себе, ни своей дочери. Он постарался стряхнуть темную пелену, все сильнее окутывавшую его, и сосредоточиться на чем-то конструктивном. Вопрос о карте памяти из мобильника его дочери по-прежнему был открыт. Почему Мэдди сохранила в своем телефоне номер, относящийся к Туен Муну?
Основательно помучившись над этим вопросом, он наконец увидел ответ, прежде ускользавший от него. Мэделин похитили. Следовательно, телефон должны были у нее забрать. Значит, скорее всего это не она, а ее похититель сохранил в телефоне этот номер. Это выводило на множество дальнейших возможностей. Если предположить, что Пенг снял видео и отослал Босху, то, значит, телефон находился у него. Скорее всего он воспользовался им вместо своего собственного и для того, чтобы пообщаться с бандитами и предложить им гнусную сделку, объектом которой была Мэделин.
Вероятно, он сохранил номер на карте либо потому, что приходилось часто им пользоваться при переговорах, либо просто хотел оставить след, на тот случай если все пойдет вкривь и вкось. И по той же причине он спрятал карту в соль — чтобы кто-нибудь ее нашел.
Босх развернулся и зашагал назад, чтобы поделиться этим умозаключением с Суном. Он находился от стоянки на расстоянии примерно ста ярдов, когда увидел, что Сун вышел из машины и взволнованно машет ему рукой. Босх глянул на телефон в своей руке, проверил экран. Он не пропустил никакого звонка, да волнение Суна и не могло никак быть связано со звонком Босха к Чу.
Босх бегом бросился назад.
Сун сел в машину и захлопнул дверь. Босх вскоре тоже оказался рядом с ним.
— Что случилось?
— Новое сообщение. Текст.
Сун показал телефон Босху, хотя послание было на китайском.
— О чем тут говорится?
— У нас спрашивают: «Какая проблема? Кто это?»
Босх кивнул. В этом сообщении все еще было много возможностей для маневра. Отправитель продолжает прикидываться непонимающим. Он как бы не понимал подоплеки происходящего, однако на всякий случай, без дополнительного приглашения, прислал этот текст, и это говорило о том, что они приблизились к чему-то действительно важному.
— Как будем отвечать? — спросил Сун.
Босх задумчиво молчал.
Телефон Суна запищал. Он посмотрел на экран.
— Это звонок. От него. Тот самый номер.
— Не отвечай, — быстро сказал Босх. — Это может его спугнуть. Мы всегда сможем перезвонить. Просто посмотрим, не оставит ли он еще какое-нибудь сообщение.
Телефон перестал звонить, и они стали ждать. Босх ломал голову над следующим ходом в этой тонкой и опасной игре, где ставкой была смерть. Через некоторое время Сун объявил:
— Нет сообщения. Если бы его отправили, оно бы уже дошло до нас.
— Что было в твоем сообщении? Ты как-то подписывался, давал какое-то имя?
— Нет, никакого имени. Я использовал робот.
Это хорошо. Звонивший, вероятно, надеялся ухватиться за имя, голос или еще какие-то данные.
— О'кей, отправь ему еще одну текстовку. Скажи, телефонные переговоры или эс-эм-эс неприемлемы, потому что это небезопасно. Скажи, что хочешь встретиться лично.
— И все? Он спрашивает, что за проблема. Не отвечать?
— Нет, пока не надо. Потяни резину. Чем дольше мы поводим его за нос, тем больше времени дадим Мэдди. Понимаешь?
Сун коротко кивнул:
— Да, понимаю.
Он набрал предложенное Босхом сообщение и отослал.