— Догадываюсь, убийством.
— Но я, — продолжал Монро, — только шпик, а не политик. Когда речь идет об обвинительном акте, меня не спрашивают. К тому же — как преследовать мертвого?
Вам не нравился Меннинг? — спросил я.
— Меня от него рвало, — глухо ответил он. — Я ведь познакомился с ним только в тот вечер. Представляете, каково было тем, кто его хорошо знал!
— А Джорджия Браун служила ему сводней? Мне говорили, что она подбирала ему молодых и невинных девушек, а потом держала свечку.
— Я не в курсе, — сказал он. — Я знаю только то, что сам видел в тот вечер.
— Лейтенант, — сказал я, — вы никогда не думали о том, что случилось бы с вами, если бы вы имели столько денег, что все было бы вам доступно, и если бы все окружающие только и думали об удовлетворении ваших капризов?
— Вы хотите сказать, что он был не хуже всякого другого, а все дело в условиях? — холодно спросил он. — Но вы не видели, как я, труп этой девчушки. Шестнадцать лет! Когда я подумаю, что моя дочь могла бы валяться на этой кровати!..
— Да, я понимаю вас. Но я все-таки рад, что именно я нажал на тот звонок.
— Какой звонок?
— На тот, который распылил Джорджию Браун, — ответил я. — Пошли, лейтенант?
В Пайн-Сити я вернулся уже за полдень. Я затормозил перед комиссариатом и поднялся в кабинет Паркера.
— Великий Уилер собственной персоной! — весело воскликнул Паркер, когда я вошел. — Спорю, что вы уже осветили все дело, Эл. Блесните, скажите мне, кто нанес удар.
— Хотел бы сказать… — ответил я. — Вчера я добился некоторых результатов, сегодня я почти или даже полностью вернулся к исходной точке. Если кто-нибудь снова взорвет бомбу, можно дойти до нуля.
— Вы меня разочаровали, — насмешливо протянул он, — Вы, сыщик-конформист, любимчик шерифа! Я поспешу рассказать об этом лейтенанту Хаммонду.
— Только не употребляйте слов длиннее, чем в один слог, а то он не поймет. — Я присел на край стола и закурил. — А что у вас?
— Мало чего, — ответил он. — Эта проклятая бомба задала нам работы. По мнению Макдональда, это очень простой механизм, который можно зажать в кулаке, — кубик. Его можно запросто изготовить дома. На этот счет есть его рапорт.
Он указал на лист, отпечатанный на машинке.
— Вижу. Что-нибудь вроде «отличная маленькая коробочка с динамитом». Да, это заставит нас побегать!
— Я велел Полнику прекратить опросы жильцов и швейцара, — продолжал Паркер. — Это ничего не дало: они держатся прежних показаний. Лейверс сказал, что вы поехали в Лагуна-Бич, чтобы разнюхать что-либо о самоубийстве Меннинга. Вы напали на что-нибудь интересное?
— Нет.
Я повторил вкратце, что говорил мне Монро, и передал суть моих интервью четырех особ, которых назвала Джорджия Браун.
— Симпатяга этот Меннинг! — сказал Паркер.
— Удивительно, что он жил так долго. Но, по словам Блейна, Джорджия Браун была еще лучшей штучкой.
— Н-да… — Паркер перестал улыбаться. — Эта история начинает меня всерьез раздражать, Эл. Начать с мотком нитей в руках и прийти буквально ни к чему!
— Ну, не совсем так. Ладно, я пошел. Увидимся по ходу событий.
Я вышел из комиссариата и вернулся домой. Было ровно шесть часов. Я чувствовал, что должен активно действовать и даже, возможно, подвергнуть себя опасности, но не знал, с чего начать такое важное дело. Требовалось принять меры, но никто мне не уточнил какие.
Я поставил пластинку Поля и позволил его многочисленным гитарным переборам поработать на моем позвоночнике. Это лучше всякого массажа, но тем не менее оно не дало мне того вдохновения, в котором я нуждался. Внезапно зазвонил телефон.
Это наверняка Лейверс, а я не чувствовал в себе юмора, позволявшего переносить Лейверса. Я снял трубку и произнес:
— Мы сожалеем, сэр, но мы не понимаем, как он мог сесть! Он лежал нормально, когда мы клали его в гроб…
— Мне надо поговорить с лейтенантом Уилером! — вскричал резкий голос. — Скажите ему, что мне обязательно нужно. Это… ужасно срочно.
Я закрыл глаза и увидел подсиненные волны волос, нежно передвигаемые на нужное место на виске.
— Лейтенант Уилер слушает, — сказал я. — Мистер Котс?
— Да. Я так рад, что нашел вас! Вы просили меня позвонить, если что-нибудь произойдет.
— С вами что-нибудь случилось?
— Мне нужна защита, — ответил он прерывающимся голосом. — Мне нужна полицейская защита, я ее требую! — В нем, казалось, поднимался ужас. — Мне угрожают смертью! Они сейчас придут! Приезжайте сейчас же, лейтенант! Немедленно! Вы понимаете?
— Спокойно, — сказал я. — В чем дело? Кто вам угрожал и кто должен прийти к вам?
— Я не могу сказать по телефону, — его голос понизился до шепота, — но вы должны приехать немедленно. Я требую защиты полиции, вы меня слышите?
— Я должен отойти от трубки на триста метров, чтобы не слышать вас! Барабанные перепонки, знаете, не так-то легко заменить!
Он повесил трубку.
— Фигляр! — бросил я в аппарат, прежде чем положить трубку в свою очередь.
Я налил себе выпить и подумал минутку. Раз мне все равно нечего делать, поеду к нему, посмотрю, что с ним. Может, он пьян или… Предположений может быть навалом… Есть одно простое средство удостовериться…
Я опустошил стакан, вышел и сел в машину.
Мне понадобилось пять минут, чтобы припарковаться. До его отеля оставалось сто метров. Я пошел пешком, думая, что самое меньшее, что может сделать Котс, когда я приду, — это предложить мне стаканчик.
Я пересек холл и поднялся в лифте. Дошел по коридору до его комнаты и постучал. Молчание. Я постучал снова. Подождал. Опять ничего. Я возрадовался, что тут нет звонка, на который я мог бы нажать. Для человека хватит одной бомбы в жизни. Потом меня осенило, и я повернул ручку. Дверь открылась самым обычным образом.
Я вошел, ощупью нашел выключатель и нажал. Комната ожила. За одним исключением.
Норман Котс…
Он лежал поперек кровати с широко раскрытыми глазами, но они не видели потолка. Я осторожно приблизился и осмотрел его. Он отведал две пули в грудь, и его шелковый халат уже никогда не будет таким безукоризненным, как прежде.
Я направился к телефону и взял трубку через платок. Вызвал отдел убийств и спросил, не там ли еще Паркер. Он был там. Пока меня соединяли с ним, я машинально подумал, как это дело отразится на моей совести.
— Паркер! — сказал радостный голос мне в ухо.
— Эл Уилер, — сказал я. — Я в номере отеля Котса. Его ухлопали.
Я дал номер телефона комнаты и адрес отеля.
— Когда это случилось?
Я посмотрел на часы:
— Никак не больше получаса тому назад. Он мне звонил в шесть пятнадцать.
— Чего он хотел?
— Защиты полиции. Ему угрожали. Его хотели убить. Поэтому я и приехал.
В трубке я слышал только слабое жужжание.
— Вы слушаете? — спросил я.
— Я просто спрашиваю себя, Эл, почему вы не позвонили мне тотчас же. Мы могли бы послать ему одного или двух парней в течение десяти минут.
— Он казался пьяным, — ответил я, — и я не принял его слова за правду.
— Очень досадно, Эл, — сказал он серьезно.
— Полагаю, что да, — холодно ответил я. — Вы пошлете кого-нибудь, а?
— Немедленно. Вы подождите там, чтобы взять расследование в свои руки.
— Меня здесь не будет, — сказал я.
— Но…
Я поспешно прервал:
— Кто-то убил Джорджию Браун, чтобы помешать ей говорить. Полагаю, что Котса убили по тем же причинам. Кто знает, не собираются ли совершить еще два убийства? Если я не ошибся и буду действовать быстро, я помешаю им хотя бы в одном случае.
— Эл! — рыкнул он. — Что вы болтаете, Господи? Для чего, по-вашему, существует отдел убийств? За кого вы нас прини…
Я повесил трубку, не дослушав, и быстро огляделся вокруг. Ящики стола были опустошены, и их содержимое валялось на полу. Шкаф распахнут настежь; костюмы, висевшие там, были полностью разодраны. Три чемодана пусты и разломаны. Интересно, нашел ли убийца то, что искал?
Я бросил последний взгляд на Котса. Он смотрел на меня, не видя. Его подсиненная завивка была теперь непоправимо испорчена.
Глава 8
На этот раз я не стал стучать у входной двери, а прошел прямо к порталу патио и прислушался. Из бассейна доносился плеск. Портал не был заперт.
Я вошел, закрыл за собой дверь и повернул ключ, потом направился к бассейну.
Я опоздал на три секунды: она уже вышла из воды и завязывала пояс своего купального халата.
— А, наш дальнозоркий полисмен! — сказала она, широко улыбаясь. — Я чувствовала, что вы придете, Эл.
— И что вы делали? — спросил я. — Надеюсь, что вы хандрили.
— Я просто плавала. Пойдемте, я дам вам выпить.
Мы прошли в стеклянную дверь и подошли к бару.
— Виски, насколько я помню?
— С капелькой содовой. Скажите, вы никогда ничего не носите под этим халатом?
Она сделала гримасу, наливая стаканы:
— Не знаю, зачем бы мне об этом говорить. Ну ладно… но с условием: я хочу знать, от какого имени уменьшительное Эл.
— Какая важность? Как вы провели время? Весь день, вчерашний вечер…
Она обогнула бар и встала передо мной, слегка надув губы:
— Я начала думать, что вы больше не интересуетесь мной.
Ее пальцы стали развязывать пояс. Зазвонил телефон.
— Черт возьми! — сказала она и взяла трубку.
Я прислонился к бару и взял стакан.
— Да? — сказала она басом. — Да, это Кей Стейнвей. Кто? О! Как поживаете? Что вы сказали? Я вам не звонила… Но… Клянусь, что нет! Я никогда не сделала бы такой глупости… я абсолютно ничего не знаю о… Послушайте… Алло!
Она подула в трубку, но безрезультатно, и вернулась ко мне с озабоченным лицом.
— Он повесил трубку, — угрюмо сказала она.
— Кто?
— Ошибка, я думаю, — ответила она, — мне надо выпить. — Она подняла свой стакан. — На чем мы остановились?
— Что я больше вами не интересуюсь.
Ее лицо осветилось.
— Ах да, вспомнила! Я собиралась подвергнуть вас тесту Стейнвей. Безошибочно, знаете! Смотрите!
Театральным жестом она распахнула халат. Под ним был полосатый купальник, облегающий ее, как перчатка. Кому интересны перчатки?
— Это купальник, — сказал я, — чтобы купаться при людях.
— Вы шутник, Эл. Но подождите, это не все.
Она положила халат на стойку бара, подошла ко мне, прижалась спиной и стала ритмично поводить плечами, ласково мурлыкая. Мурлыканье стало настойчивее, и я заглянул ей в глаза. Теперь глаза были зелеными, с намеком на серое, покорные, слегка потерянные.
Она хрипло пробормотала:
— Не стойте столбом, делайте что-нибудь!
— Я не допил свой стакан, — любезно ответил я.
Она отошла, сузила глаза:
— Вы сегодня сильно сопротивляетесь, Эл. Но вы еще не прошли финальный тест.
Быстрым движением она спустила купальник, осторожно вышла из него, положила руки на бедра и посмотрела на меня, откинув голову.
Где-то я уже видел такое.
И я вспомнил. Это была поза номер два в непристойных журналах, этих дрянных отдушинах в одинокие юношеские ночи.
— Вы, кажется, ослабели, лейтенант, — сказала она вполголоса.
Я схватил ее одной рукой за плечи, другой — под коленки и поднял. Она обняла меня за шею, и ее мурлыканье выражало на этот раз безграничное одобрение.
Я перешагнул с ней на руках порог, подошел к краю бассейна и бросил. Она приводнилась на свою корму и исчезла, подняв целый сноп брызг.
Через пять секунд ее голова показалась на поверхности. Глаза сверкали ненавистью.
— Я знал, что вы хорошо плаваете, — сказал я спокойно, — но этот нырок!.. Это было бесподобно!
Она подтянулась за край, выложенный плиткой, одним гибким движением очутилась на ногах и медленно направилась ко мне, скрючив пальцы.
— Я убью вас… — начала она.
— Внимание! Я возвращаю удары. Даже женщинам!
Она резко повернулась и бросилась в дом. Я последовал за ней и нагнал ее в гостиной. Она взяла с бара халат, надела и туго завязала пояс, потом зашла за стойку и налила себе.
— Влюбленная, — сказала она саркастически. — Хорошо же я выгляжу!
— Нужно признать, что этот стаканчик вам необходим!
Кей опустошила его и налила снова:
— Мне нужен не один стаканчик, Эл, а по крайней мере дюжина.
— Так кто вам звонил? Так называемый ошибочный?
— Кто-то. В справочнике моего номера нет, но его все-таки находят. Вот что значит показывать свои прелести на большом экране.
— Нормана Котса убили сегодня вечером, — сказал я. — Не более часа тому назад.
Стакан ее резко качнулся и отличное виски пролилось на стойку.
— Вы шутите, — выдохнула она.
— Нет, — сухо ответил я. — Я думаю, ему позвонили как раз перед этим. Затем он позвонил мне, требуя защиты полиции, но я приехал слишком поздно. «Они сейчас приедут, — сказал он, — они меня убьют».
Она поднесла руку к горлу:
— Я вам не верю. Вы меня разыгрываете.
Она увидела что-то за моим плечом, ее зрачки расширились, как у Котса, когда он устремил их в потолок у себя в комнате.
— Он прав, куколка, — вмешался жесткий голос. — Это ты начала своим чертовым звонком.
Мой 38-й в кобуре под пиджаком внезапно показался мне тяжелым и бесполезным. Я медленно повернулся, держа руки на стойке бара.
Кент Фарго держал в руке пушку. Рядом стоял тонкий молодой человек, Чарли Дун, тоже с револьвером.
— Я звонил с той стороны улицы, — объяснил Фарго. — Думаю, ты не ждала меня так быстро. — Он посмотрел на меня. — Я вижу, у тебя гость.
— Кент, — нервно сказала Кей, — я никогда вам не звонила, я не знаю, что вы хотите этим сказать.
— Не болтай вздора, — возразил он раздраженно. — Я не люблю, когда из меня пытаются сделать дурака. У тебя есть еще шанс. Где это?
— Я вам сказала, что не знаю.
Фарго пожал плечами:
— Хорошо, если ты хочешь неприятностей, то мне все равно. Ты видела близко пальцы Чарли?
Дун протянул пальцы правой руки. Его глаза заблестели. Пальцы были длинные, тонкие, почти изящные.
— Чарли — артист, — продолжал Фарго. — Парень что надо, чтобы сыграть арию на рояле.
Дун сунул свое оружие в карман и небрежно двинулся к Кей. Она отступала, пока ее не остановила стена в глубине бара.
— Спектакль бесплатный, Уилер, — сказал Кент, но не забывайте, что вы только публика. Если вы вздумаете войти в труппу, я вас отправлю в морг.
— Вы увидите, что я могу играть второстепенных героев, — сказал я, — с двумя страховыми премиями!
— Браво, — согласился Фарго с улыбкой. — Ведите себя разумно, и у вас будет шанс выжить.
— Вы позволите мне выпить? Я нервничаю, когда слышу крики.
— Почему нет? — сказал он добродушно.
Дун приблизился к стойке и посмотрел на Кей.
— Я хочу запомнить твое лицо, милочка, — сказал он ласково, — потому что ты никогда уже не будешь такой.
Кей застонала от ужаса; ее глаза стали стеклянными.
— Почему вы не хотите мне верить? — шептала она. — Я вам сказала правду.
— То же самое говорил и Котс, — сказал Фарго с презрительным смешком. — Гляди, что с ним случилось, — а он говорил правду! Ты более везучая, чем Котс, — и у тебя еще остается шанс.
Дун обогнул бар и приблизился к Кей. Он повернулся ко мне спиной, когда я держал в руке бутылку виски. Его пальцы вцепились в отвороты халата Кей и одним движением разорвали его сверху донизу. Он посмотрел на нее с нескрываемым восхищением.
— И подумать только, что Кент мне еще заплатит за это! — сказал он.
Его пальцы начали действовать, и Кей дико закричала от боли.
Мои пальцы сжались на горлышке бутылки, и я бросил ее в голову Фарго, одновременно опрокинув свой табурет.
Падая, я дважды перекрутился вокруг себя, извлекая свой 38-й из кобуры, и услышал грохот пистолета Фарго.
Пуля вонзилась в пол в тридцати сантиметрах от моей головы. Отлетевшая щепка оцарапала мне щеку. Я встал на колени, прижал руку к солнечному сплетению, чтобы дать опору пистолету, и выстрелил.