Марта Весткотт валялась на диване рядом с застывшей Вандой. На ее лице четко проступил багровый след пощечины, которую влепил ей Весткотт прежде, чем вырвать у нее винтовку. Кэрол Фримен и Борис застыли, словно пораженные громом. Они отказывались верить собственным глазам. Только Юджин, крепко сжимая винтовку в руках, оставался невозмутимым.
— Примите мои искренние извинения за допущенную грубость, мистер Бейкер, — тихо сказал он. — Но тут было не до хороших манер.
— Все нормально, — пробормотал я дрогнувшим голосом. — Вы правы, по-другому было нельзя, но…
— В чем дело, мистер Бейкер? — Голос алюминиевого короля стал более суровым.
— Знаете, — мямлил я, — неужели… разве… может быть…
— Ларри хочет сказать, — вмешался Борис, — разве так уж было необходимо убивать его?
— Нет, — холодно ответил Юджин. — Я мог подождать, пока он дотянется до пистолета и застрелит меня!
Марта медленно поднялась и, осознав случившееся, бросилась на пол рядом с телом Клюрмана. Все присутствующие наблюдали, как женщина бережно подняла его голову и уложила к себе на колени. Когда она в немом отчаянии подняла глаза на Весткотта, они были полны холодной ярости. Эта тишина, пропитанная ненавистью, насилием и страхом, становилась все невыносимее и, наконец, заполнила собой всю комнату. Каждый из нас ощущал ее гнет почти физически. Ее разорвал резкий скрип лестницы под тяжестью шагов человека, медленно спускавшегося вниз. Все выжидающе повернулись к двери, ведущей в вестибюль.
На пороге появился Карл Весткотт. Он невозмутимо переводил взгляд с одного лица на другое, пока не дошла очередь до меня.
— А, вот вы где, мистер Бейкер! — тепло улыбнулся он. — Отдых, который вы прописали мне, совершил чудо, настоящее чудо!
— Рад за вас, Карл, — вежливо ответил я.
— Все сомнения и противоречия испарились, — продолжал он. Его лицо светилось искренней радостью. — Теперь я точно знаю, кто я такой. — Он усмехнулся, издав какой-то скрипучий звук, как будто отвык смеяться. — Вы были правы с самого начала!
— Я прав с самого начала? О чем это вы? — удивленно пробормотал я.
— Когда вы появились вместе с голой женщиной, вы оба были абсолютно правы. Мое имя не Карл, а Юджин — Юджин Весткотт! — радостно объявил он.
Я уставился на него совершенно обескураженный.
— Юджин? Вы Юджин Весткотт?
— Память полностью вернулась ко мне, — торжествующе продолжал он. — Вечеринка с шампанским — Ивонна — все! Я уже говорил вам, что при всех кошмарах, которые мне довелось пережить за все эти годы, никогда не было эпизода, в котором я бы убивал мою золотоволосую красавицу!
— Да, Карл, я помню, вы рассказывали мне, — миролюбиво сказал я, стараясь удержать обстановку под контролем.
— Сегодня в вашей комнате память полностью вернулась ко мне! — Его голос звучал все увереннее. — Я никак не мог вспомнить детали, понимаете, потому что был очень пьян и голова была в тумане. Но я все чувствовал — боль в горле и все остальное. И я все слышал!
— Все слышали?
Карл быстро закивал:
— Слышал так отчетливо, как будто моя Ивонна была в комнате рядом со мной. Я слышал ее слова: «Пожалуйста, не нужно, поставьте бутылку!» А потом, кажется, я услышал свой собственный голос: «Раз ты не хочешь быть моей, ты не будешь ничьей!» Тут она попыталась закричать, но ее крик оборвался, и она прошептала: «Умоляю тебя, я задыхаюсь! Умираю… Юджин!»
Его ясные карие глаза были полны неподдельной скорби.
— Теперь я знаю, что убил ее. Потому что слышал ее умоляющий голос: «Ты убиваешь меня, Юджин!»
Ивонна не могла ошибиться и спутать одного брата с другим. Сейчас уже я точно знаю, что это Юджин обмотал ее длинные золотистые волосы вокруг шеи и удавил ее. Теперь вы понимаете, мистер Бейкер, что произошла глупая ошибка. Поскольку я знаю, что я убил ее, значит, меня зовут Юджин Весткотт, а не Карл!
Лицо настоящего Юджина Весткотта исказила холодная ярость, рот злобно оскалился. Он направил винтовку в сторону фигуры, стоявшей на пороге, и пальцы скользнули к спусковому крючку. Мой мощный удар правой пришелся ему как раз выше уха, и он зашатался. Я ударил его еще раз и выхватил винтовку из рук.
— Ларри! — завопил Борис. — Ты с ума сошел!
— Нет, это он сошел с ума, — рявкнул я.
— Что ты вытворяешь, приятель! — продолжал причитать Борис. — Почему ты вдруг напал на мистера Весткотта…
— Этот человек сочинил для нас волшебную сказку! — с горечью произнес я. — Помнишь слова Клюрмана? Когда Юджин хочет женщину, он ни перед чем не останавливается. Начиная с предательства и кончая убийством! Неужели вы не понимаете важности того, что вспомнил Карл? О той ночи, когда, он якобы убил девушку, на которой собирался жениться? Как вы думаете, почему он ничего не видел? Почему у него болело горло? Потому, что его брат пытался перерезать ему горло разбитой бутылкой из-под шампанского! А потом брат убил девушку: раз она отказалась принадлежать ему, то не будет принадлежать никому. Дальше Юджин все подстроил так, что Карлу пришлось отвечать за его преступление!
Увидев полное замешательство, отразившееся на лице Бориса, я вспомнил, что мой приятель не слышал рассказа Карла.
— Послушай! Девушка была задушена! А каким способом убили Люкаса? — спросил я, с трудом переводя дыхание.
Борис вопросительно посмотрел на меня:
— И его… Но это может быть простым совпадением! А может, это Карл…
— Карл сидел взаперти в подвале, когда убили Люкаса, — возразил я. — Когда я выпустил его, он рассказал, что мажордом брата, Эмиль, привез его сюда из хижины в Вермонте. Юджин, мол, приглашает его пожить у себя на острове. Неужели тебе не понятно, Борис? Юджин хотел, чтобы мы все поверили в существование на острове убийцы-маньяка. Избавившись от Люкаса и своей собственной жены, он намеревался жениться на Кэрол и все эти убийства повесить на своего помешанного брата.
— Но если это правда, то зачем было убивать Эмиля? — спросил Борис.
— Он и не убивал его, — ответил я. — Видимо, Алек Клюрман сказал правду, и все произошло так, как он описал. Юджин убил Клюрмана, чтобы тот не успел убедить нас в том, что он говорит правду. Ты спрашивал, нужно ли было убивать Клюрмана? Конечно, потому что…
— Да, это было необходимо, — произнес сухой и какой-то безжизненный голос за моей спиной.
Я бросил взгляд через плечо и увидел Марту, продолжавшую сидеть на полу. Она по-прежнему держала голову Клюрмана на коленях. Но теперь ее рука сжимала пистолет, который Алек выронил, когда я с ним столкнулся.
— Марта! Зачем… — непроизвольно воскликнул я.
— Вам не кажется, Ларри, что Юджин слишком уж беззаботно позволил, чтобы пистолет остался лежать на полу? — спросила она решительным тоном. — Ведь это же уникальный шанс для меня, не правда ли? Ведь всего-то и нужно, как бы в отчаянии, броситься на пол рядом с телом Алека. И я тут же оказываюсь рядом с пистолетом. — Она совершенно не к месту улыбнулась. — Потом я, естественно, должна была потянуться к пистолету. А Юджин все это время терпеливо ждал бы нужного момента с винтовкой наготове! А теперь вы испортили ему всю игру, Ларри.
— Нет! — внезапно завизжал Юджин. — Не нужно…
Женщина хладнокровно подняла пистолет, прицелилась, прищурив правый глаз, и нажала на спусковой крючок. Она продолжала нажимать на него, пока не всадила три пули в тело своего мужа. Ударной волной Весткотта развернуло, и он, рухнув на пол на спину, затих. Борис склонился над ним и тут же медленно выпрямился.
— Он мертв? — небрежно спросила Марта.
— Да, — дрогнувшим голосом подтвердил Борис.
— Отлично!
Марта бросила последний взгляд на Клюрмана, несколько раз нежно погладила рукой его светлые волосы. И вдруг сунула ствол пистолета себе в рот и нажала на спусковой крючок. Ванда тихо вскрикнула и, потеряв сознание, соскользнула с дивана на пол. Только кинозвезда Кэрол Фримен оставалась неподвижно сидеть на диване с лицом, похожим на застывшую маску. Ее глаза отражали чудовищную бурю чувств, бушевавшую внутри. У двери кто-то тихо кашлянул. И я обернулся.
— Скажите, мистер Бейкер, кто же я такой?
— Вы Карл Весткотт, — уверенно сказал я. — И вы не убивали свою невесту. Ее убил Юджин и обвинил вас в этом.
— Я так счастлив, что не убивал Ивонну! — медленно, с явным облегчением произнес он. — Но Юджин умер, кто же будет заботиться обо мне?
— Об этом не стоит волноваться, — ответил я. — Вы, вероятно, наследуете все, чем владел Юджин. Всю его алюминиевую империю! Вы скоро станете очень богатым человеком, Карл.
— Нам придется провести целых шесть дней на этом проклятом острове в компании трупов! — огорченно воскликнул Борис.
— Почему? — спросил Карл.
Я объяснил, что гидроплан вернется только через шесть дней, а кто-то — очевидно сам Юджин — разбил радиостанцию.
— Понятно, — задумчиво кивнул он. — Но разве мы не можем подать сигнал опасности?
— Какой, например? — с иронией воскликнул Борис. — Может, разжечь костер?
— Я как раз это и имел в виду, — обрадовался Карл.
Я постарался деликатно урезонить его:
— Через полчаса наступит рассвет, Карл. И никто днем не увидит костер. Даже в темноте понадобился бы настоящий пожар, чтобы огонь заметили!
— Настоящий пожар? — переспросил Карл.
Несколько секунд он размышлял над моими словами.
— Мистер Бейкер, кажется, вы говорили, что я унаследую все, чем владел Юджин? Видимо, этом дом тоже?
— Конечно, — устало подтвердил я. — Он принадлежит вам, Карл.
— Вот здорово, — обрадовался он. — Тогда пойдемте и подожжем его!
— Что? — Я изумленно посмотрел на него.
— Я думаю, это лучший способ устроить настоящий пожар, — радостно заявил он.
Я взглянул на Бориса, и мы в унисон кивнули.
Когда на небе обозначились первые признаки рассвета, мы впятером сгрудились на причале, любуясь фейерверком горевшего замка Иф. Примерно через час к причалу на большой скорости подошел катер береговой охраны. Полиция хотела выяснить, что происходит на острове…
Казалось бы, какое счастье снова оказаться живым и невредимым в своей собственной квартире! Ее окна выходят на Центральный парк Манхэттена, и можно снова любоваться всем его великолепием в осенних сумерках. И счастье было бы возможно, кисло думал я, если бы не дьявольское изобретение человека по имени Бэлл! Телефон снова зазвонил. Я поднял трубку.
— Нет! — зло рявкнул я и положил трубку на место.
Телефон немедленно зазвонил снова.
— Ты только послушай, Ларри! — забормотал мне в ухо ненавистный голос, когда я снял трубку. — Я твой агент или нет?
— Нет! — огрызнулся я и опять бросил трубку.
Через три секунды снова раздался звонок.
— Ларри, котик! — плаксиво заныл тот же голос. — Это Сэлма Брутен, дорогой!
— Это то самое двуличное, продажное, предательское, лицемерное, толстое чудовище, называющее себя Сэлмой Брутен? — спросил я заинтересованным тоном.
Наступила долгая пауза.
— Да, — прошипел извиняющийся голос. — Это я, Сэлма Брутен, твой агент, дорогой!
— В первый раз слышу, — зло рявкнул я и повесил трубку.
Очередной звонок раздался ровно через четыре секунды.
— Отстань от меня! — завопил я в трубку. — Или я подам на тебя в суд за вмешательство в частную жизнь.
— Ларри! — отчаянно завизжала толстуха в мое многострадальное ухо. — Я дико извиняюсь за то, что произошло с Весткоттом, честное слово! Ну откуда мне было знать, что он маньяк и…
— Приличный агент обязан был узнать об этом заранее! — холодно возразил я.
— Но ведь ни с тобой, ни с Борисом ничего не случилось! — заныл мой упитанный агент. — А какая чудесная получилась реклама! Уже две телевизионные сети лезут из кожи вон, предлагая вам с Борисом контракт на сценарий для нового сериала! И я работаю круглые сутки, стравливая их друг с другом. И у меня уже готов контракт, который нужно только подписать, дорогой! Он даже лучше, чем контракт с Весткоттом! Ты заработаешь такую кучу денег, что…
— Мы с Борисом Сливкой больше не считаем тебя своим агентом! — окрысился я. — Тебе об этом было сказано во время телефонного разговора из Калифорнии. Мы это решили, как только вернулись с проклятого острова. Так что ищи себе новых клиентов и торгуй ими направо и налево!
— Ларри, котик, неужели ты не хочешь даже взглянуть на контракт? — отчаянно умоляла Сэлма. — Ведь это же всего пять минут. Я направлю посыльного прямо к тебе на квартиру…
— Хорошо, вот мои условия, Сэлма! — снисходительно проворчал я. — Присылай контракт, я с ним ознакомлюсь. Но обещай прямо сейчас, если он мне не понравится, ты прекратишь бесконечные телефонные звонки. Договорились?
— Отлично, Ларри! — В голосе неудачливого агента слышались истерические нотки. — Я согласна на все! Контракт будет у тебя через пятнадцать минут.
Я бросил трубку и закурил, хмуро уставившись в окно на великолепные осенние сумерки. Такая ночь просто создана для любви, а моя единственная постоянная подружка на Манхэттене два дня назад вышла замуж за своего босса! Жизнь чудовищно несправедлива; музыкант может усыпить себя музыкой, нытик убаюкает себя слезами, но где это видано, чтобы писатель был способен заснуть за пишущей машинкой?
Звук дверного звонка развеял мои тоскливые размышления. Я нехотя направился к двери, чтобы забрать контракт у быстроногого посыльного. Не успел я открыть дверь, как в руки мне сунули толстый конверт, а быстроногий посыльный, ворвавшись в квартиру, быстро исчез в моей спальне. У меня сложилось смутное впечатление, что посыльный был дамой. Потому что даже самые отчаянные педики все еще не решаются носить юбки на Манхэттене. Но это было всего лишь первое впечатление. Все остальное не способствовало определенности: широкий воротник пальто был поднят, а голова повязана шарфом, так что можно было разглядеть только глаза и кончик носа. Что за черт? Я закрыл входную дверь, вернулся в гостиную и с опаской уставился на прикрытую дверь в спальню. Я знал, что у Сэлмы Брутен были надежные связи в самых неожиданных местах. Но даже она не могла использовать агента ЦРУ в качестве посыльного!
И вдруг дверь спальни широко распахнулась, и на пороге возникло роскошное рыжеволосое привидение, облаченное в бледно-голубую шелковую детскую пижамку. Девушка, лучезарно улыбаясь, направилась ко мне, при этом незабываемая грудь задорно подрагивала под полупрозрачной тканью.
— Все это время меня ужасно мучила совесть, Ларри! — нежно проворковала она.
— Ва… В-Ванда? — заикаясь проговорил я. — Что ты здесь делаешь?
— А как же награда моему герою? — спросила она. — Ты ведь еще не получил ее, мой храбрец!
— А-а-а где контракт? — продолжал заикаться я.
— Он в конверте, — нетерпеливо ответила секретарша. — Надо все-таки разобраться… На чем мы остановились?
Она стремглав бросилась в мои объятия, а я крепко обхватил ее, чтобы она, спружинив, не отскочила. Ванда обвила мою шею руками и страстно приникла к моим губам. И я ощутил прикосновение восхитительной тяжести и мягкости ее груди. Но тут девушка вдруг отстранилась.
— Нет, нет, — нахмурилась она. — Что-то здесь не так… Ах да, я вспомнила!
Взяв мои руки в свои, она аккуратно поместила их на свою аппетитную попку и снова обвила руками мою шею. Увлекшись, я так крепко прижал ее к себе, что рыжеволосая соблазнительница тихо застонала. Я попытался найти губами ее губы, но промахнулся…
— Ах, извини, Ларри! Я чуть было не забыла! — сказала она и так резко откинулась назад, что я не мог дотянуться до ее рта, не вывихнув шею.
— Что ты забыла? — раздраженно спросил я.
— Сэлма сказала, что сначала ты должен подписать контракт!
— Но это же шантаж! — возмутился я.
— Откровенный женский шантаж, — небрежно заметила она. — Но, согласись, это самый лучший вид шантажа.
— Пожалуй, ты права, — сдался я. — У тебя есть ручка?
— Конечно.
Высвободившись из моих объятий, Ванда приподняла подол своей детской пижамы так, что показались очень симпатичные узенькие трусики. К резинке трусиков была прицеплена шариковая ручка.