— Куда они вышли?
— Думаю, они появились где-то сзади. Позади танцоров.
— А вы — вы сами? Вы проходили мимо дольмена, когда возвращались?
Ральф снова бросил взгляд на доктора Оттерли — вид у него был нерешительный.
— Точно сказать не могу, — промямлил он. — Не помню…
— А вы помните, доктор Оттерли?
— Полагаю, — тихо сказал Оттерли, — что Ральф во время танца обошел сцену по кругу. Думаю, он не мог не пройти близко от камня.
— И сзади него тоже?
— И сзади.
— Теперь вспомнил, — сказал Ральф. — Какой же я дурак! Ну да, конечно я обходил по кругу.
— Вы видели лежащего там Лицедея?
Ральф зажег сигарету и посмотрел на ее кончик.
— Не помню, — сказал он.
— Жаль.
— Дело в том, что я в тот момент думал совсем о другом.
— Правда?
— Правда. Я заметил Камиллу, — просто объяснил Ральф.
— Где она была?
— Сбоку. С левой стороны, если стоять лицом к сцене. Она еще называет это место НП.
— Это была она?
— Ну да…
— А это было не раньше? Не до того, как она убегала от Щелкуна?
— Нет. — Лицо Ральфа медленно, но верно приобретало пунцовый оттенок. — По крайней мере, мне так не кажется.
— Да ведь не было ее там, — сказал доктор Оттерли в некотором удивлении. — Она подошла к компании из гостиницы. Я еще подумал, как они хороши, эти две красотки, в свете факелов.
— Две?
— Ну, Камилла и Трикси с отцом.
— Так была она там или нет? — спросил Аллейн у Ральфа.
— Я… э-э… я… д-да. Мне кажется, что была.
— Мистер Стейне, — предупредил Аллейн, — возможно, мой следующий вопрос покажется вам дерзким и неуместным, в этом случае вы можете на него не отвечать. Мисс Кэмпион открыто призналась в дружбе с вами. Она сказала, что вы любите друг друга, но, несмотря на это, она считает вашу помолвку невозможной. По ее словам, все дело в замужестве ее матери и ее происхождении…
— Но это же полная чушь! — горячо возразил Ральф. — Господи, в каком веке, она думает, мы живем? Кого, скажите, может сегодня волновать, что ее мать была дочерью кузнеца?
— Ее саму, например.
— Первый раз в жизни сталкиваюсь с таким необузданным снобизмом.
— Ну хорошо. Допустим, все это так. Вот вы только что сказали, что мисс Кэмпион не хотела вас видеть. Означает ли это, что вы действительно не встречались и не разговаривали со времени вашего пребывания в Южном Мардиане?
— Простите, я не понимаю, о чем вы…
— Разумеется, не понимаете. Так слушайте же. Неподалеку отсюда лежит старик с отрубленной головой, найденный возле жертвенного камня. Теперь вернемся немного назад. Восемь мужчин, включая этого старика, танцуют древнюю пьесу-танец. Восемь? — вдруг повторил он и ожесточенно потер нос. — Почему-то мне так и хочется сказать — девять… Ну ладно. На первый взгляд, старик ни разу не покидает арену — или танцевальную площадку, или сцену, как вы ее там называете… На первый взгляд никто не может совершить над ним насилие. Он танцует у всех на глазах. Затем в пантомиме ему в шутку отрубают голову — здесь, вероятно, все должны смеяться. Но на самом деле ему ничего не отрубают. Вы ведь махали друг другу уже после так называемой шутки — значит, мы точно это знаем. Он прячется в углублении. А через десять минут, когда по сценарию он должен воскреснуть, обнаруживается, что его в самом деле обезглавили. Это то, что рассказывают все. А теперь, как умный здравомыслящий человек, к тому же адвокат, скажите — разве это не естественно, что в такой ситуации мы хотим знать все до мельчайших подробностей про этих восьмерых и про всех, кто с ними хоть как-то связан?
— Вы хотите сказать, то есть вы предполагаете… Надеетесь, что-нибудь да всплывет?
— Вот именно. Вы же понимаете — если что-то есть, оно обязательно, неминуемо всплывет.
— О господи! — простонал Ральф. — Как же я утомился! Ну, что вы там спрашивали? Разговаривал ли я с Камиллой с тех пор, как мы оба приехали в Южный Мардиан? Ну хорошо, разговаривал. В воскресенье, после церкви. Она просила меня, чтобы я не делал этого, но я не смог, потому что видеть ее в церкви было выше моих сил.
— Причина была только эта?
— Она была очень расстроена. Наткнулась в роще на Эрни с его мертвой собакой.
— Боже праведный! — вырвалось у Аллейна. — Прямо Баскервиль-холл какой-то, а не Южный Мардиан…
Ральф усмехнулся:
— Да уж, Шерлок Холмс был бы здесь как нельзя кстати… Это Лицедей застрелил собаку, потому что, как он говорил, она была больна — и, бог свидетель, это сущая правда. Но Эрни прямо озверел, и это очень напугало Камиллу.
— Где вы ее встретили?
— Возле кузницы. Она выходила из рощи.
— Лицедей вам по дороге не попадался?
После довольно долгого молчания Ральф сказал:
— Попадался.
— Как вы думаете, он догадался о ваших намерениях по отношению к его внучке?
— Думаю, да.
— И какова же была его реакция?
— Был недоволен, — нехотя проговорил Ральф.
— Он придерживался таких же взглядов, как и она?
— Примерно.
— Вы говорили об этом?
— Сначала он прогнал Камиллу.
— Можете вы передать мне дословно, что было сказано?
— Нет. Это не имеет никакого отношения к его смерти. Это была беседа личного характера.
Фокс задумчиво уставился на кончик своего карандаша, доктор Оттерли деликатно прокашлялся.
— А скажите мне, — неожиданно начал Аллейн, — этот костюм, что вы надевали, когда играли Бетти, — это что, какой-то кринолин времен каменного века, да?
Ральф ничего не ответил.
— Может, я это сам придумал или кто-то говорил мне, но мне кажется, что его иногда использовали как прикрытие? Накрывали им какую-нибудь девицу, чтобы незаметно ее утащить? А может быть, отсюда и пошло выражение «девушка-невидимка»? — весело предположил он. — Или просто — «человек-невидимка»?
Ральф затараторил:
— Наверняка раньше случалось что-нибудь подобное, но вообще-то мне непонятно, как им удавалось кого-либо утащить. Ведь руки находятся поверх юбки.
— А мне показалось, я заметил по бокам прорези.
— Ах да… Но если тот, кого тащат, сопротивляется…
— А если предположить, — сказал Аллейн, — что жертва не сопротивлялась?
Дверь открылась, и вошла Трикси с двумя огромными ведрами, полными угля.
— Вы уж извиняйте, сударь, — мелодично зазвенел ее голос. — А ну как помираете тут от холода. Этого чертова мальчишку никогда не дождешься, когда он нужен.
Ральф сделал движение к ней, чтобы помочь, но потом передумал и с солидным видом выпрямился.
Аллейн шагнул к девушке.
— Это слишком тяжело для вас. Давайте помогу.
— Да ничего, сударь, не беспокойтесь.
Она была проворнее его. Одно ведро она поставила на коврик, а затем точным и быстрым движением отсыпала из другого в камин добрую половину. Рыжие волосы Трикси были собраны сзади в пучок. Аллейну она напомнила пейзанку с картины Брейгеля. С легкостью выпрямившись, девушка повернулась к ним. Ее простое грубоватое лицо, казалось, хранило свои секреты и было по-своему, привлекательно.
Взглянув на Ральфа, она расплылась в улыбке.
— Что-то вы неважно сегодня выглядите, мистер Ральф… — сказала она. — Понимаю — вчерашний кошмар всех нас выбил из колеи…
— Я в порядке, — пробурчал Ральф.
— Что-нибудь еще нужно, сударь? — сладким голоском осведомилась Трикси у Аллейна.
— Пока ничего, спасибо. Попозже днем, когда вы будете не слишком заняты, я задам вам пару вопросов.
— А и задавайте, — сказала она, — ежели надо, отвечу. — Она во весь рот улыбнулась Ральфу Стейне. — Правда же, мистер Ральф? — пропела она и вышла, размахивая пустым ведром.
— О господи! — вырвалось у Ральфа, и, прежде чем кто-либо успел что-то сказать, он стремительно вышел и захлопнул за собой дверь.
— Догнать? — Фокс привстал с места.
— Пусть идет.
Они услышали, как хлопнула входная дверь.
— Вот это да! — негромко воскликнул доктор Оттерли. — Такое мне, если честно, и в голову не приходило!
— Думаю, что Камилле тоже, — сказал Аллейн.
Глава 8
Вопрос истины
1
Когда пришло время закрываться на перерыв, Трикси опустила и заперла ставни. В бар для гостей зашел Саймон Бегг. На стене у выхода висел телефон, а Бегг как раз собирался позвонить своему букмекеру. Очень уж ему хотелось узнать результаты забега в Сандауне. Тевтонский Танцор был явным аутсайдером. Саймон поставил на него гораздо больше, чем мог себе позволить в случае проигрыша, и уже сейчас начинал подумывать, что если так случится, то виновата во всем будет миссис Бюнц. Впрочем, так считать было бы и глупо, и некрасиво.
Уж кого-кого, а ее — миссис Бюнц — он сейчас меньше всего хотел бы видеть, и по многим причинам. Но, как бывает по закону подлости, первой, кого он встретил в баре, была пожилая немка. Похожая на какую-то встревоженную нахохлившуюся птицу, она сидела перед камином и то и дело шмыгала носом. В руках она держала свои неизменные потрепанные заметки.
Но как бы там ни было, она купила у Саймона машину, а возможно даже, вдохновила его на блестящую победу в скачках. В какой-то степени они стали деловыми партнерами. Поэтому он попытался изобразить обычную веселость:
— Привет от старых штиблет! Как поживает наша миссис Бу-бу?
— Плохо. Схватила жуткую простуду. Кроме того, вчера вечером я пережила страшный чок! Ужасный, поистине ужасный чок!
— И не говорите, — поддакнул он и уткнулся в «Новости спорта».
Неожиданно они заговорили оба разом:
— Кстати… — начали они и тут же удивленно и смущенно замолчали.
— Дамы вперед, — осклабился Бегг.
— Благодарю. Я как раз собиралась сказать, что это наша с вами небольшая сделка должна остаться… ох! Ну как бы это сказать! Должна остаться…
— Между нами? — помог он ей.
— Вот-вот-вот… Это как раз то самое выражение, которое я не могла вспомнить.
— Что ж, я лично — за, миссис Бу-бу. Я как раз сам собирался вам это предложить. Меня это вполне устраивает.
— Вы не представляете, какое для меня облегчение. Спасибо вам, летчик-командир. Но в то же время я надеюсь… вы не подумайте… это… э-э-э… было бы так неожиданно… если…
— А? — Он поднял глаза от газеты и уставился на нее. — Что вы говорите? Да нет, нет, миссис Бюнц, что вы! Не беспокойтесь. Это исключено. Просто смешно слушать…
— Ну мне-то, положим, совсем даже не смешно, хотя я и рада, что вы так это воспринимаете, — сухо сказала миссис Бюнц. — Вы нашли в вашей газете что-то интересное?
— Я жду. Тевтонского Танцора. Помните? Забег в час тридцать.
Миссис Бюнц передернула плечами.
— Да ладно вам! — сказал он. — Я, собственно, скромненько так поставил. Особо не зарывался… И все-таки — редкое совпадение! Это что-то… Мимо таких не проходят! — Он предостерегающе поднял палец. В коридоре затрезвонил телефон. — Это мне, — встрепенулся Бегг. — Ну вот. Скрестите пальцы, миссис Бу-бу.
И выскочил из комнаты. Оставшись одна, миссис Бюнц с трудом втянула через рот воздух, трубно высморкалась и пощелкала языком. «Боже ж мой…» — вздохнула она и покачала головой.
По коридору прямо мимо Саймона, который неистово орал в трубку: «Девушка, ради всего святого, не разъединяйте!» — прошел Фокс и заглянул в гостиную бара.
— Миссис Буме? — спросил он.
Миссис Бюнц, несмотря на то что не слишком хорошо его разглядела, все же нашла в себе силы поправить его:
— Ю… ю… ю… — простуженным голосом прохрипела она. — Слышите — Бю-ю-юнц.
— Скажите пожалуйста, как интересно. — Фокс лучезарно ей улыбнулся. — Похоже, в нашем языке точно такого звука и нет… — Он развел руками. — А может, это такой же звук, как во французском? — Он уже вытянул губы, чтобы привести пример, но она его перебила:
— Совсем даже не такой! Просто — Бю-ю-юнц!
— Бю-ю-юнц! — повторил Фокс, старательно выпятив губы.
— Все равно у вас акцент…
— Знаю, — печально согласился тот. — Однако я забыл, зачем пришел. Старший инспектор Аллейн передает вам свое восхищение и интересуется, не будете ли вы любезны уделить ему несколько минут.
— А! Как же это я забыла! Вы ведь из полиции.
— Но по моим манерам этого не скажешь, верно?
(Аллейн сказал: «Если она беженка-антифашистка, то наверняка считает нас тупыми безжалостными машинами. Надо ее немного расшевелить».)
Миссис Бюнц собрала все свое мужество и последовала за Фоксом. В коридоре она услышала, как Саймон Бегг говорит в телефон: «Послушай, старик, все, что я хочу узнать, это цифры на час тридцать. Слушай, старина…»
Фокс распахнул перед ней дверь небольшой комнаты и представил ее сидящим.
— Миссис Бюнц, — произнес он почти без акцента.
Как только она появилась на пороге, Аллейн сразу отметил, что она похожа скорее не на пожилую немку, а на определенный, ярко выраженный типаж, для которого национальность вовсе не имеет значения. Такие женщины обычно сидят на лекциях в первом ряду и всегда задают вопросы. Они также любят музыку не для всех, протискиваются поближе к экскурсоводу, держат шикарные магазины кустарных изделий и читают Рабиндраната Тагора. Они умеют прясть, организовывают различные кружки, проводят беседы, крутят гончарный круг и имеют собственные экслибрисы. Часто среди них встречаются вегетарианки, но без особых причуд. Эта к тому же еще эксперт.
Она медленно вошла в комнату и сразу остановила свой взгляд на Аллейне. «Похоже, она боится меня», — подумал он.
— Это мистер Аллейн, миссис Бюнц, — представил старшего инспектора доктор Оттерли.
Аллейн поздоровался с ней за руку. Ее коротенькая, похожая на обрубок ручка подрагивала, ладонь была влажной. Даме предложили стул, и она осторожно присела. Фокс устроился у нее за спиной и достал из кармана записную книжку.
— Миссис Бюнц, — приступил Аллейн, — через пару минут я собираюсь отдаться на вашу милость.
Она прищурилась на него.
— So?[19]
— Вы ведь большой специалист по фольклору, а нам как раз очень нужен такой специалист.
— Ну, у меня есть кое-что за плечами…
— Доктор Оттерли говорил мне, — сказал Аллейн к вяшему удивлению самого доктора, — что, возможно, в этом вопросе вы лучший специалист во всей Англии.
— So…[20] — сказала она, поистине угрожающе склонив свой мощный торс в сторону доктора Оттерли.
— Но прежде чем мы об этом поговорим, я все же задам вам несколько формальных вопросов, вы не против? Постараемся по возможности быстро с ними разделаться. Я слышал, вам довелось подвозить мистера Вильяма Андерсена?
Опять они прощупывают старые, уже найденные раньше следы, с досадой думал он: эту сцену на дороге уже описывали другие…
— Я с такой радостью согласилась подвезти его, — взволнованно начала немка. — Для меня это было просто удовольствие — подвозить его. Пару раз я пыталась завести с ним беседу, но он был ошен золь и не располошен расковаривать.
— А он вообще что-нибудь говорил, вы не помните?
— Если мне не изменяет память, он заговаривал дважды. Первый раз он жестом показал мне, чтобы я притормозила, а потом спросил на своем великолепном, богатейшем диалекте: «Подхватить не можно?» И еще во время поездки он заметил мимоходом, что когда разыщет Эрни Андерсена, то непременно спустит с него шкуру. Вот и все, что он сказал.
— А когда вы приехали?
— Он сразу вылез и убежал.
— А вы, — спросил Аллейн, — вы что стали делать?
Этот неожиданный вопрос, казалось, застал миссис Бюнц врасплох — она почему-то вся втянулась в свою одежду, как черепаха в панцирь.
— Ну, когда вы приехали туда, — допытывался Аллейн, — что вы стали делать?
Миссис Бюнц простуженно прохрипела:
— Встала среди зрителей, разумеется.
— Где вы стояли?
Она еще сильнее втянула голову в плечи.
— В арке.
— Той, что ближе к дому, через которую входили?