Мы сидели за кухонным столом. Печь прогорела. Было нежарко.
— Я неразбавленный коньяк не пью, — сказала я, когда Лилия простодушно ухватила две чашки. — Только с кофе.
Я поставила чайник. Лилия налила себе в чашку совсем немножко — на два глотка. Что-то в её лице казалось мне сердитым, суетным, что-то спокойным и невозмутимым никакими событиями. Брови сдвинуты, и на переносице образовались две четкие морщинки, а глаза не выражали никаких эмоций, словно её душа вместо зеркала смотрела в пустой колодец. Губы стиснуты, но овал лица оставался безобидным и прекрасным. Она поднесла чашку к носу, глубоко вдохнула и произнесла медленно, тихо и загадочно:
— Следы от шнура на ладонях убийца не смоет водой.
— Лиля, мне кажется, что убийца не стал бы душить таким способом, — предположила я, — шнур бы не только порезал ему руки, но и следы на шее Каллисты Зиновьевны были бы глубже. Он вполне мог задушить её голыми руками, а крест сорвать после. Зачем убийца вообще трогал крест?
— Из
— Пусть Семён и потрудится ответить нам, откуда у него эта бутылка коньяка. Ты и Лилия должны написать заявления в полицию. Отравление — это не шуточное дело. Пусть выясняют, какое отношение к яду в бутылке имеет Семён.
Мы услышали, как за двором остановилась машина. Приехала «скорая». Хосе Игнасио высказал доктору свои предположения об отравленном коньяке и конфетах, и мой злополучный подарок отправился вместе с Лилией в городскую больницу. Мне ехать не потребовалось, а результаты анализов я узнала на следующее утро — в коньяке действительно был смертельный яд.
La nuit porte conseil.
Утро вечера мудренее.
Не знаю, в котором часу я уснула, но мои мысли словно шли по кругу: то перед глазами возникала сцена как кто-то в черных перчатках душит Каллисту Зиновьевну толстой веревкой, потом срывает с неё крест и зажимает в её ладони шахматного коня; то сцена, как Семён переходит дорогу, входит во двор и оставляет на пороге пакет с презентом. Также мой ум рисовал и другие смутные картины: например, как те же руки в черных перчатках протыкают коньячную пробку медицинской иглой и с помощью шприца вводят яд в бутылку. Меня мучил этот вопрос не меньше, чем другие странные обстоятельства. Как же иначе, если с убитой