Коста спохватился, что меня его рассказ совсем не интересует. Он по-кошачьи мягко повернулся к Уолтеру.
— У вас теперь много земли в Нортчестере, мистер Редфорд. Я покупаю у вас участок, открываю клуб с безупречной репутацией. Вы называете цену. Или мы могли бы стать компаньонами. Кто посмеет прикрыть заведение Уолтера Редфорда?
Уолтер открыл рот и опять медленно закрыл его. Я заметил, как вздрогнула его рука. Я видел также, как Дидра Фаллон посмотрела на Коста и как ее глаза вдруг лукаво сверкнули. Тут же засветились и глаза Уолтера.
— Компаньоны? — переспросил он.
— Все абсолютно легально, никакого риска. Я руковожу клубом. Вы вкладываете деньги. Никто ничего не знает. Только нужные люди.
Уолтер облизал губы.
— Н-да, я…
Дидра Фаллон перебила:
— Почему бы вам не прийти в контору Уолтера, мистер Коста? Он улаживает свои дела там, а не на улице.
Коста вновь коснулся своей шляпы.
— В понедельник?
— В понедельник, в моей конторе, — подтвердил Уолтер.
— О’кей. В половине третьего? — предложил Коста.
Дидра Фаллон покосилась на молчащего Стрега.
— В половине третьего… Вполне подходит, мистер Коста. Мы ждем вас обоих.
Она коснулась руки Уолтера Редфорда.
— Мы опаздываем, Уолтер.
Тот кивнул, и они повернулись к машине.
— Я надеюсь, что вы найдете Карлу Девин, мистер Форчун, причем раньше, чем Лео Цар.
— Постараюсь.
Мы смотрели, как они садились в «ягуар». Мы, три замерзших снеговика. Никто ничего не говорил и никто не обращал внимания на Уолтера Редфорда. Коста прерывисто дышал.
— Вот это женщина, малыш!
— Вы же сами говорили, Коста, — заметил я, — для нее мы просто не существуем.
— Я знаю, малыш. Но в ней что-то есть. Я это форменным образом чую. Этот Редфорд вообще для нее не подходит. Верно, Стрега?
Белокурый атлет следил за удаляющимся «ягуаром».
— Не очень.
— Вообще нет, — настаивал Коста. — Могу я вас куда-нибудь подвезти, малыш?
— Вы едете в сторону центра?
— Почему бы нет?
Стрега заметил:
— Мы опаздываем.
— Успеем.
Мы пошли к «бентли». Серебристо-серый автомобиль многое говорил о Кармине Коста. Он был своего рода одиночкой — во-первых, бывший солдат, крепкий мужик, и лишь во-вторых — игрок и гангстер. Это делало его опасным, так как от него можно было ожидать чего угодно. Когда я забирался на заднее сиденье, мой затылок все еще зудел. Стрегатронул машину. Шины прошуршали о край тротуара. Стрега ехал осмотрительно, почти осторожно. Телохранителю не нужно было подтверждать свою квалификацию.
Коста критически окинул меня взглядом.
— Что вас занимает, малыш?
— С чего вдруг вы именно сегодня вечером прибыли к Уолтеру Редфорду?
Коста улыбнулся.
— Если мне будет нужен шпион, я позвоню вам. О’кей, мы бываем в городе каждую пятницу. У меня здесь немало друзей, своего рода клуб. Движение из-за снегопада небольшое, и Стрега ехал быстро. Мы приехали рано, почему бы не заняться делами? Это пришло мне в голову, а если мне что-то приходит в голову, я действую. Время — единственное,что нужно ценить на этом свете.
Это могло соответствовать истине. Но могло быть и хитро придумано, чтобы скрыть, о чем предстоял разговор, не окажись я случайно при этом.
— Вы говорили, что не знали Пола Барона.
— Только имя и прозвище.
— У вас, конечно, есть алиби на ночь среды.
— До пяти утра — в нашем заведении. Меня видели все добропорядочные граждане.
— Это немногого стоит, ведь есть черный ход.
— А мне нужно алиби, малыш?
— Все зависит от того, что еще раскопали по убийству Барона.
Коста снова улыбнулся.
— Дайте мне знать, если я понадоблюсь по более важному делу.
— Сделаю. Вы хорошо знали Карлу Девин?
— Никогда о ней не слышал. Зато слышал о Лео Царе.
Стрега сказал с водительского места:
— Лео ненормальный, совершенно ненормальный.
Впервые я слышал, как блондин заговорил, не будучи спрошенным. Коста обратился ко мне.
— Если вы знаете что-то, что хотелось бы знать Лео, будьте очень осторожны. Я бы, например, никогда не стал с ним связываться. Я бы выстрелил ему в живот, прежде чем он подошел ко мне ближе, чем на метр.
— Я буду осторожен.
Мы как раз проезжали городскую библиотеку с ее молчаливыми каменными львами. Даже они казались замерзшими в снежной метели.
— Я хотел бы здесь выйти…
— О’кей, малыш. Держите меня в курсе дела.
Я стоял в снегу и смотрел на отъезжающий «бентли». Вокруг толкались и куда-то спешили люди. Они ничего не знали о том мире, в котором жили Коста, Стрега, Редфорды и Лео Цар.
Я дошел до станции метро и поехал обратно, чтобы забрать свою машину.
Глава 19
Ветер стих, снег теперь падал густыми хлопьями почти вертикально. Клуб на Пятой улице как раз был открыт и пуст, как приморский курорт зимой. Тот же самый бармен полировал стаканы. Меня он не замечал.
— Могу я еще раз увидеть Мисти? — спросил я.
Он пропустил вопрос мимо ушей.
— Мистер, вы слишком надоедливы. Уходите.
— Она была недовольна?
— Вы должны были сразу сказать, что вы шпик.
— Мисти живет в квартире наверху?
Бармен полировал стаканы.
— Она не пропускала своих выходов в среду ночью?
Бармен вздохнул.
— Эти копы! Что они себе воображают! Они, наверно, думают, что бармену больше нечего делать, как только вынюхивать.
Тут он не ошибся.
— Полиция задавала те же вопросы?
— А то как же? Я сказал им то же самое, что говорю сейчас вам: я ничего не знаю о Мисти. Тем более что ее сейчас здесь нет.
— С кем из копов вы говорили?
Он расставлял стаканы.
— Вы не поверите, но бармена нанимают, чтобы обслуживать бар. Я живу в Бей Ридж. У меня жена и четверо детей. Я не знаю каждого копа в Нью-Йорке.
Я оставил его говорить с самим собой. Здесь, видимо, побывал Гаццо, который, несмотря ни на что, продолжал расследование. Капитан был хорошим полицейским.
Я ехал по извилистым улицам Ист-Виллиджа. Гроув-стрит была темной и тихой, заваленной снегом. Гроув-Мьюс оказался маленьким переулком, поворотом под арку. Одной стороной арка примыкала с стене шестиэтажного дома, другой — к ряду домов с галереей. Номером 2 был помечен второй проход по галерее. В темном подъезде мне пришлось воспользоваться своей зажигалкой, чтобы разобрать на разбитом почтовом ящике квартиры 5-В имя Бена Марно.
Я поднялся по узкой лестнице наверх и нашел квартиру 5-В в самом конце грязного каменного коридора. За дверью ничего не было слышно. Я постучал, но никто не отозвался. Никто ниоткуда не пришел. В коридоре было так тихо, что я слышал, как бьется мое сердце. Я попробовал дверь. Она была заперта. Почти рядом со мной в коридоре было окно. Пришлось выглянуть в него.
Мимо окна квартиры 5-В проходила пожарная лестница. Я вылез наружу под снег, намочив штаны на коленях. Окно было закрыто, но не заперто, квартира погружена в темноту.Приподняв раму, я перевалился внутрь.
И оказался в комнате, где стояли четыре кушетки с пестрыми покрывалами, на которых громоздились подушки. Оранжевые ящики служили стульями и столами. Паучья сеть изтолстых пеньковых канатов с гигантским желтым пауком посередине висела под потолком. Сладкий тяжелый запах марихуаны стоял в помещении — не свежий, а просто пропитавший здесь все.
Там были еще две комнаты.
Одна оказалась гостиной с внушительной книжной полкой и дорогой стереоустановкой. Это было мне знакомо — жилище интеллигента, где позволяют себе потратить на всюмебель двадцать семь долларов пятьдесят центов — и полторы тысячи долларов на музыку, фотопринадлежности, книги, живопись.
Может быть, это и правильно?
В третьей комнате вплотную друг к другу от стены до стены лежали матрацы. Ночное пристанище для тех, у кого не было крыши над головой.
Никого здесь не было. Даже трупов.
Я ушел оттуда через дверь и спустился к своей машине. Было все еще слишком рано для первого выхода Мисти Даун. Съев где-то две сосиски, я поехал в свою контору. Снегу,между тем, навалило уже по щиколотку. Если так будет продолжаться и дальше, город должен приготовиться к худшему.
У меня в конторе было теплее, чем обычно. Снег засыпал карниз окна и частично закрыл щели. Я сел и уставился на телефон. Мне хотелось позвонить Марте, но для нас двоих время еще не пришло. Еще мне хотелось позвонить капитану Гаццо, но тот не мог знать ничего нового, иначе позвонил бы сам. И потому я позвонил Агнес Мур. В конце концов, она платила за мою работу. Но ответа я не дождался. День истекал, как песок в усталых песочных часах.
Я как раз курил третью сигарету, чтобы скоротать время до выступления Мисти Даун, когда послышались шаги в коридоре — торопливое постукивание высоких каблуков.
Моими соседями по коридору были два пожилых господина, которые продавали специальную литературу, агентство по набору поваров и официантов и астролог. Дама могла направляться к одному из них, но в такой поздний час это было сомнительно.
Я оказался прав.
Моргана Редфорд открыла мою дверь и остановилась, как вкопанная. Я думаю, дело было в том, что она еще никогда не оказывалась в конторе без приемной. Это явно испугало ее, и она не решалась сразу подойти ко мне. В тяжелой коричневой накидке она выглядела как Флоренс Найтингейл.
— Пожалуйста, входите, мисс Редфорд, — вежливо пригласил я.
Она, видимо, оправилась от удивления. В конце концов, она все-таки привыкла к мужчинам с руками. Когда она уселась напротив, то смотрелась точно как в своей келье в Нортчестере, только глаза казались более живыми.
— Дидра Фаллон убила моего дядю, а мать и Уолтер знают об этом, — объявила она. Объявила так категорично, словно всегда твердила это мне, а я был настолько глуп, чтосомневался.
— Как вы узнали?
— После того как вы у нас побывали, я постоянно подглядывала и подслушивала. Вела собственное расследование, можно сказать.
— Это вы подслушивали, когда я звонил?
— Да. Но послушайте! Я заметила, что они часто говорят между собой, мать и Уолтер. Всегда тайком, когда они думали, что меня нет поблизости. Вчера после обеда я увидела, как они что-то обсуждали в резких тонах незадолго до того, как Дидра ушла из дома и поехала в Нью-Йорк. Уолтер ушел, сел в свой «ягуар» и последовал за ней. Он следил за ней!
— Вчера? В четверг?
— Да. Через несколько часов после похорон. Она уехала в своем красном «фиате», и Уолтер следовал за ней. Я думаю, что он потерял ее, так как меньше чем через час вернулся.
Мне припомнилось сегодняшнее настроение Уолтера.
— Что дало вам повод заключить, что Дидра Фаллон убила вашего дядю? Почему вообще мать с сыном должны были о ней говорить?
— О чем же еще? И, похоже, мать еще защищала Дидру! Знаете ли вы вообще, что она из себя представляет?
— Что значит «что она представляет»?
Она с досадой сверкнула глазами.
— Мать сегодня мне все о ней рассказала. Я полагаю, с тем чтобы я не получила неверное представление, слушая других. Я уже догадывалась, что Дидра испорченная.
Да, она, несомненно, была девушка со странностями и, на мой взгляд, слишком часто употребляла слова «испорченный» и «злой». Люди, которые любят такие слова, очевидно, не совсем здоровы. Где-то глубоко внутри они любят развращенность и зло, они размышляют над ними и даже любуются…
— Если вы имеете в виду прошлое мисс Фаллон, я в курсе. Уолтер тоже. Она, похоже, этого не скрывает.
— Она хитрая. Своей мнимой откровенностью она прикрывает все. Потому все считают ее прямой и честной, но я вижу ее темную сторону. Я замечаю, как она пытается сдерживаться. В ней есть что-то, что она не в состоянии контролировать, что-то животное.
— И вы полагаете, что это — неизвестно, что именно, — заставило ее убить вашего дядю? Почему? Он любил ее, вы сами говорили.
Она махнула рукой, словно отметая и логику, и рассудок.
— Я не представляю. Допустим, он мог что-нибудь о ней узнать. Вижу только, что мать и Уолтер озабочены и напряжены. Думаю, у Дидры что-то есть на руках против матери.
Она была само рвение. Она защищала своего Уолтера, причем с беспощадностью, унаследованной от своих предков. Только в отличие от них она направила свои усилия не наэксплуатацию, а на спасение. Это было отнюдь не ново, фанатичный спаситель может быть столь же смертоносен, как и эксплуататор.
— Что, например, мисс Редфорд? — спросил я. — Если она убила Джонатана, то должно быть, в сущности, наоборот.
— Почему тогда мать озабочена? Почему она притворяется перед Дидрой?
Ее слова повисали в воздухе и обвиняли ее саму. Она угодила в ловушку. Сначала из поведения Гертруды Редфорд заключила, что Дидра Фаллон убила Джонатана, а теперь говорила, что если Дидра убила Джонатана, то поведение миссис Редфорд остается непонятным. Сначала она обвиняла свою мать в том, что та защищает убийцу, а теперь задавала себе и мне вопрос, почему ее мать должна защищать убийцу.
— Вот именно, — кивнул я, — почему же? Я не могу себе представить, чтобы она притворялась перед Дидрой Фаллон, если считает ее убийцей.
Я ожидал, что она что-нибудь добавит, но ничего подобного. В ней действительно было много упрямства Редфордов. Она просто сидела и смотрела на меня.
— Ну хорошо. Возможно, мать ничего не знает о Дидре, но что-то она знает, — сердито продолжала Моргана. — Мать ездила в понедельник ночью в Нью-Йорк. Очень поздно и одна. Мать никогда раньше не ездила вечером одна в город.
— B понедельник? После того как было обнаружено тело?
— Да. Именно в тот вечер, в другие дни она никогда не покидала дом без достаточных оснований. Она ждала дальнейших известий об Уолтере и Джордже, которые еще давалипоказания в полиции.
— Откуда вы знаете? Раньше вы об этом не упоминали.
— Я узнала только сегодня. Говорю же, я следила за матерью. Я знала, что она в тот вечер уезжала, но считала, что к соседям. Она даже не переодевалась, только набросила шубу на домашнее платье. Но сегодня мне вспомнилось, что она, перед тем как выйти, с кем-то говорила по телефону. Я спросила Маклеода, нашего дворецкого. Он меня любит, у нас довольно близкие взгляды. Он сказал, что в понедельник вечером отвез мать к поезду, отходящему в восемь двадцать. А вернулась она поздно ночью на такси.
— Вы спрашивали мать об этом?
— Нет. Она никогда не говорит, где была. Значит, она только солгала бы мне.
— Какая на ней была шуба?
— Ее норка. И красное домашнее платье.
— Вы еще что-нибудь раскопали?
Она покачала головой и встала. Но не собиралась уходить.
— Они его уничтожат, мистер Форчун. Дидра уничтожит Уолтера, я это знаю. Я знаю, что она как-то погубила Джонатана, а теперь уничтожит Уолтера.
— Она не могла убить вашего дядю, — терпеливо сказал я. — У нее не было оснований, кроме того, у нее алиби. Это невозможно.
— Мне это безразлично. Как-то она это сделала. Как, я не знаю. Факты мне безразличны. Факты неверны.
— Не может быть. Вы знаете Кармина Коста? Некую Мисти Даун? А может быть, Пола Барона?
— Нет.
— Хорошо. Если что-то появится, дайте мне знать, о’кей?
Она кивнула.
— Да, да, конечно.
Я проводил ее взглядом и медленно выдохнул. Моргана Редфорд выглядела твердой и готовой на все. Возможно, это объяснялось лишь тем, что она видела, как исчезают ее последние надежды сохранить для себя Уолтера, если тот женится на Дидре Фаллон. Тут она была права. Дидра Фаллон заставит Уолтера плясать под свою дудку, а Уолтер будет безмерно счастлив этим. Но я не считал, что Моргана права во всем остальном.
Нет, выводы, которые она сделала из своих наблюдений, не выдерживали никакой критики, что, безусловно, не означало, что сами наблюдения были неверны. Она видела то, что видела, и теперь я хотел знать, где была Гертруда Редфорд в понедельник вечером.
Тут я снова услышал шаги в коридоре. И они принадлежали не Моргане Редфорд. Нет, они принадлежали мужчине, который двигался по-кошачьи мягко. Я подкрался к двери, запер ее и прислушался. Человек был в этот момент еще в другом конце коридора. (Вот преимущество таких старых зданий, как то, в котором я обосновался, — они скрипят!) Он мог направляться к кому-нибудь другому, в другую контору, но «мог» — недостаточно, чтобы рисковать своим здоровьем.