— Сейчас домой приедем, я тебе теплую ванну приготовлю. Хочешь пену с розовым ароматом?
— Хочу, — равнодушно ответила Лена. — Ма, а ты мне веришь? Что я у Ани Яценко была?
— Ну конечно же верю, девочка моя! — заверила Любаша и принялась осыпать ее лицо поцелуями. — Все у тебя будет хорошо. Ты это забудешь, как страшный сон. Помнишь, тебе в детстве снились страшные сны? Ты же их все забыла, не вспоминаешь. Так и сейчас будет. Только нужно, чтобы время прошло. Хочешь, мы с тобой поедем завтра на дачу? Я попрошу отпуск на неделю, а потом с бабушкой останешься, она обрадуется.
— Сначала с Турецким поговорить надо, — напомнила Катя.
Она подвезла Любашу с Леной к их дому, и когда вернулась к себе, уже шел четвертый час утра. Спать оставалось три часа, а потом подъем и на работу. Катя надеялась уснуть сразу, потому что просто валилась с ног от усталости и переживаний. Но, как назло, сон не шел, из головы не выходила Леночка. И очень хотелось раздобыть автомат, найти насильников и перестрелять их к чертовой матери. Но перед этим оскопить и насладиться их муками.
Кате показалось, что она почти не спала, а уже затрезвонил будильник. Мрачная и преисполненная чувством мести, Катя поехала на работу и там улучила момент, чтобы позвонить Турецкому. Договорились, что вечером все встретятся дома у Кати. В неформальной обстановке, чтобы не травмировать психику девочки. Ей и так досталось. Бедняжка, бедняжка, такое потрясение испытать! Совсем еще ребенок. По силам ли ей будет перенести вчерашний кошмар и не утратить веру в то, что в жизни будет еще много хорошего и она встретит свою любовь?
3
Когда утром зазвонил телефон и Турецкий поднял трубку, Ирина принимала душ и начала разговора не слышала. Вытирая влажные волосы полотенцем, она зашла в комнату и по репликам мужа поняла, что он разговаривает с Катей. Ирина надеялась, что муж передаст ей трубку, но он почему-то напрочь забыл, что Катя именно ее подруга. Наконец Турецкий положил трубку на рычаг, и жена в недоумении спросила:
— Я поняла, что с Катиной крестницей стряслась беда. Почему ты мне не дал поговорить с моей подругой?
— Она звонила с работы, не могла долго говорить. Так что только обрисовала мне ситуацию и попросила помощи. Но ты ведь и так все поняла, по моим ответам. В общем, сегодня мы едем к ней. Думаю, тебе нужно подключиться. Лену изнасиловали вчера ночью и Катя возила ее в отделение милиции. Но к ним отнеслись без должного внимания. Катя сказала, что следователь заподозрил девочку во лжи. А та теперь чувствует себя виноватой и все время плачет.
— А на каких основаниях он решил, что она лжет? — возмутилась Ирина.
— Потому что она сказала, что ее изнасиловали два мента.
— Да ты что? — изумленно вытаращилась на мужа Ирина.
— Вот и я в полном недоумении. Во всяком случае сегодня все выяснится.
— Шурик, прежде чем ты начнешь задавать вопросы девочке, давай я с ней поговорю.
— Как раз об этом я и хотел тебя попросить. Может, как с женщиной, ей будет легче обсудить с тобой наиболее интимные подробности. Ты умеешь расположить к себе, доброжелательна. Она должна почувствовать, что ты сопереживаешь, жалеешь ее.
— Шурик, я психолог, — мягко перебила Ирина мужа. — Я знаю, как нужно разговаривать с девочкой, перенесшей насилие. Я умею не только составлять психологический портрет преступника.
— Извини, Иришка, но когда я приступаю к следствию, становлюсь до отвращения занудливым.
— Я помню это. — Ирина ласково коснулась его щеки. — Просто не забывай, что я твоя боевая подруга.
Когда Турецкие приехали к Кате, Лена с мамой сидели на кухне и пили чай, а сама хозяйка, накрывая на стол все подряд, что находила в кухонном шкафчике, оживленно рассказывала о беспризорном мальчишке, который живет в больничном отделении уже две недели.
— И представьте, девочки, мы до сих пор не знаем ни его имени, ни фамилии. Не признается. О родителях говорит, что не видел их уже полгода. Правда, со временами года у него в голове полная путаница. То рассказывал, как в зимнюю стужу бежал из дома в одних трениках и футболке, а отец гнался за ним со здоровенным ножом. На следующий день в красках описывал, как бросился с обрыва в бурную речку, потому что мать хотела забить его поленом. В общем, назвали мы его Володей, а фамилию дали Гонцов. В двух смыслах — что бегает от родителей, как гонец, и «гонит» пургу. Так сейчас выражаются мальчишки, да, Леночка? — наклонилась она над девочкой.
— Наверное, — вяло ответила Лена и смущенно взглянула на незнакомую пару.
— А это мои лучшие друзья, — весело представила Турецких Катя. — Они мне столько раз помогали, даже не знаю, что бы я делала без них.
Девочка опустила голову и стала теребить бахрому скатерти, то заплетая из нее косички, то вновь расплетая.
Турецкий и Ирина переглянулись. Что-то они не припоминали, чтобы чем-то уж так сильно помогали Кате. Наверное, для красного словца сказала, чтобы вызвать у девочки доверие.
— А это моя сослуживица, Люба Савельева, и моя крестница Леночка, — таким же жизнерадостным голосом познакомила своих гостей Катя.
— Вот и славно, — Турецкий улыбнулся своей фирменной улыбкой. — Давно я не сидел в таком цветнике. А какой пир затеяла наша хозяюшка в честь гостей!
Катя подозрительно взглянула на Турецкого — нс смеется ли он. Потому что, невзирая на ее старания, стол выглядел довольно скромненько: сушки, сухари, чипсы, подсохшие лимонные дольки, разве это повод для того, чтобы радоваться изобилию? По что она могла успеть приготовить, если сразу после смены понеслась со всех ног домой!
— А у меня еще есть коробка конфет! — вспомнила Катя и убежала в комнату.
Вот коробка выглядела впечатляюще — внушительного размера, необыкновенного изумрудного цвета да еще обвязанная золотистой ленточкой.
— Ухажер подарил? — спросил, улыбаясь, Турецкий. — По-моему, любимый цвет некоего доктора.
— Секрет! — улыбнулась Катя и развязала ленточку.
Лена бросила равнодушный взгляд на коробку. Она не притрагивалась ни к чему, только иногда отхлебывала из чашки чай и возвращалась к бахроме. Ирина встревожено наблюдала за ней.
Когда допили чай, Ирина ласково обратилась к девочке:
— Леночка, давай выйдем с тобой в комнату.
— Хорошо, — испуганно ответила она и бросила на маму обеспокоенный взгляд.
— Иди, Леночка, поговори с Ириной Генриховной, — подбодрила ее Катя, а мама проводила растерянным взглядом дочку, и Турецкий понял: она до сих пор не может прийти в себя после вчерашнего потрясения. Потому Катя и взяла инициативу в свои руки, хотя ей это дается тоже нелегко.
Ирина плотно закрыла дверь в кухню, оттуда зазвучала тихая музыка. Наверное, Катя включила телевизор, чтобы подчеркнуть, что никто не прислушивается к разговору Лены и Ирины.
— Садись в кресло, — мягко предложила Ирина, а сама села напротив на диван. — Тебе мама сказала, кто я?
— Да, психолог.
Лена не поднимала глаз, и ее бледное личико покрылось красными пятнами.
— Как ты себя чувствуешь, милая?
— Очень плохо.
— Я хочу тебе помочь. То, что произошло с тобой, можно пережить, я тебя уверяю. — Девочка подняла глаза, и в ее взгляде внезапно вспыхнули искры гнева.
— Как это можно пережить? Это же останется со мной навсегда! — выкрикнула она.
— Милая, поверь мне. Это больно, обидно, унизительно, мучительно, в конце концов, но пройдет время — и все останется только далеким эпизодом в твоих воспоминаниях.
— Разве вы можете меня понять? — тоскливо произнесла Лена. — Теперь уже никогда не будет меня прежней. Я… я изгажена… Я сама себе омерзительна.
— Ты прежняя. Нельзя себя ни в чем винить. Ты не виновата, что два подонка воспользовались твоей беззащитностью.
— Нет, вы меня понять не можете, — упрямо повторила девочка.
— Как раз могу. Потому что я женщина. Потому что в моей жизни тоже был случай…
— Вас тоже когда-то?.. — осеклась девочка и испуганно взглянула на Ирину.
— Я никому об этом не говорила. И мой муж не знает. Ты умеешь хранить тайны?
— Умею! — горячо ответила Лена, и на ее лице Ирина прочитала сострадание. Какая замечательная девочка. Пережив такое, она еще в состоянии сочувствовать.
— Я тогда была студенткой Гнесинки. Мне только исполнилось семнадцать. И у нас был преподаватель — такой яркий, интересный, с вдохновенным лицом. Тогда ему было около сорока. И он меня выделял среди всех. Говорил, какая я талантливая, умная, красивая… Молоденькая неопытная девочка не может не реагировать на такие сладкие речи мужчины-искусителя. Однажды мы ездили с концертом в один районный город. Нас поселили в гостинице. И под благовидным предлогом он зазвал меня в свой номер.
— И вы пошли? — широко открыла глаза девочка.
— Вот видишь, ты понимаешь, что этого нельзя было делать. А я… в общем, я была им очарована и такая глупая, наивная. Он сказал, что хочет поговорить со мной по поводу одного сложного места в симфонии Шопена, это была моя партия. Мне очень польстило, что этот необыкновенный человек, в которого я была тайно влюблена, хочет поговорить со мной как с профессионалом. Он как будто поставил меня рядом с собой, я почувствовала себя ровней ему. Он действительно сначала говорил о музыке, потом о моем таланте, красоте… У него был мягкий завораживающий голос… Когда я поняла, зачем он меня зазвал, пыталась уйти. Но он обнял меня, не выпускал. Я стеснялась кричать, потому что за стеной были наши музыканты. Я боялась, что они услышат, и я буду опозорена навеки. Ведь сложно объяснить, зачем я к нему пошла.
Мне бы никто не поверил. Ведь я не дура! Но. оказалось, что дура. Я долго уговаривала его, чтобы он меня отпустил. Шепотом! Плакала, очень тихо, чтобы никто не услышал. Он вытирал мои слезы и говорил, что так бывает у всех, кто впервые… В общем, он сломил меня. Как же я себя ненавидела! Кстати, на следующий день он говорил со мной, как ни в чем не бывало. И я, хотя возненавидела его, продолжала у него заниматься. Сейчас он известный композитор, и иногда я его вижу. Здоровается и, по-моему, не помнит, что унизил, оскорбил меня. Я тогда считала, что он навсегда искалечил мою жизнь. Но прошло время, и боль притупилась.
— А сколько прошло времени, когда вы почувствовали, что вам стало легче?
— Наверное, с полгода. Я постоянно кляла себя, что пошла к нему… Мне хотелось, чтобы его не стало. Представляешь, я желала ему смерти! Но я не хотела из-за него уходить из консерватории. Потом сумела себя убедить, что он не стоит того, чтобы я ломала свою жизнь.
— И вы никому не рассказали свою историю?
— Никому.
— Значит, вы до сих пор стыдитесь ее?
— Моя история не стоит того, чтобы ее помнить, тем более говорить о ней. К сожалению, такой горький опыт имеется у многих.
— У меня другой случай, — горестно вздохнула Лена. — Ваш преподаватель хоть нравился вам…
— Но я не хотела того, что случилось! — напомнила ей Ирина.
— Да, но ведь и я могла не подойти к машине, я могла закричать, бежать, а я, как послушный песик, подошла к ним и позволила увезти себя.
— Потому что во всех нас родители заложили принцип послушания. Ты неопытная девочка и не сообразила, что не всякого взрослого нужно слушаться. А они к тому же были в милицейской форме. Ты доверилась им, как представителям закона. И не просто доверилась, ты не могла ослушаться их, опять же по той причине, что тебя воспитали послушной девочкой.
— Да, мама мне всегда говорила, что нужно слушаться взрослых. Потому что так ее учила бабушка. У мамы жизнь сложилась несчастливая из-за того, что она слушалась бабушку.
— Почему ты так считаешь?
Ирина впервые видела Любу Савельеву, но Катя, рассказывая о своей сослуживице, никогда не говорила о ней как о несчастной женщине.
— Мама вышла за папу в восемнадцать лет, а я родилась через два месяца. Папу я никогда не видела.
— Это бывает. В народе говорят «брак по залету». Такие браки довольно распространенные и бывают вполне счастливые. Просто твоей маме не повезло.
— Нет, у нее все было по-другому. Я однажды услышала, как мама говорила бабушке: «Если бы не ты, он бы сел в тюрьму». А бабушка ей ответила: «И ты была бы опозорена. А так у Лены есть отец». Я догадалась, что маму отец изнасиловал и был вынужден на ней жениться, чтобы не сесть в тюрьму. А бабушка уговорила маму выйти за него, чтобы никто не говорил, что она родила без мужа. Значит, я повторяю судьбу мамы. Меня тоже изнасиловали, да еще двое.
— Не думай так, девочка! — В порыве сострадания Ирина обняла Лену, и та прижалась к ней. Девочка всхлипывала, Ирина тоже украдкой смахнула слезы. Бедные, бедные Лена и ее несчастная мать Люба.
Ирина взяла себя в руки и отстранила Лену от себя.
— Слушай меня, Леночка. Выбрось из головы эту мысль, что повторяешь судьбу матери. Нужно, чтобы эти подонки ответили за свою гнусность. А для этого их необходимо найти. Ты согласна со мной?
— Согласна. — Леночка вытерла ладонью глаза, и Ирина дала ей платочек.
— Вытри нос и соберись. Мы их найдем и засадим, мало не покажется. Знаешь, по какой статье? За групповое изнасилование. За это срок дают больше. К сожалению, не такой, как в Америке, но за изнасилование несовершеннолетней они в тюрьме свое дополучат. Ты хочешь, чтобы эти подонки получили по заслугам?
Лена посмотрела в горящие глаза Ирины и подумала, что эта психолог, которая разоткровенничалась с ней, сейчас жалеет о том, что в свое время постеснялась позвать на помощь, и до сих пор не забыла своего обидчика.
— Хочу, но ведь я совсем ничего не помню!
— А мы тебе поможем. Иногда только кажется, что все забыла. А потом раз — и как вспышка, вдруг вспоминаешь. С тобой так бывало?
— На контрольной, на экзамене…. — припомнила Лена.
— Видишь, а ты говоришь… Тогда начнем.
— Сразу сейчас?
— А чего тянуть? Я тебя пока ничего спрашивать не буду. Просто стану слушать. А ты рассказывай.
— А с чего начинать? — растерялась Лена.
— Ну как — с чего? Ты же пошла в гости к подружке? Вот с нее и начни. Что вы делали, о чем говорили, может, она тебя чем-нибудь угощала. Например, сушками.
Лена слабо улыбнулась, и Ирина смутилась. Получается, что они обе недооценили угощение Кати.
— Только своей крестной не говори про сушки, а то обидится, — заговорчески подмигнула Ирина девочке. Та кивнула.
Ирина решила помочь девочке начать рассказ и задала вопрос:
— Когда ты поехала к подружке?
— В семь часов. Мама велела к десяти вернуться.
— Ну что ты мне сразу про маму! Ты мне про подружку. Как ее зовут, вы с ней учитесь вместе?
— Учимся в одном классе. Ее зовут Аня Яценко. Мы с ней с первого Класса дружим.
— Ты к ней часто в гости ходишь?
— Не очень, она музыкой занимается, у нее времени мало.
— А ты занимаешься еще чем-нибудь после школы?
— Я хожу в танцевальную студию, но у нас занятия только два раза в неделю, поэтому у меня времени свободного побольше.
— Значит, вы обе вчера были свободны и решили встретиться?..
— У нас руководитель заболел, а у Ани вчера занятий не было. И она и говорит, что ей девочка из параллельного класса один фильм классный дала. А я давно хотела его посмотреть.
— И что за фильм?
— «Ох уж эта наука».
— Так ему уже сто лет! Я его видела лет пятнадцать назад.
— У нас тогда видика не было, я только слышала про этот фильм. Ну и поехала к Ане. Так обрадовалась тогда…
Лена вдруг погрустнела, и Ирина поняла, что она обратилась мыслями к вчерашнему кошмару.
— Сейчас мы говорим про фильм, — вернула она к действительности девочку. — Он тебе понравился?
— Классный! — оживилась Лена. — Мы так смеялись.
— И который мальчик тебе больше понравился? Беленький или черненький?
— Черненький… — засмущалась Лена.
— Мне тоже. Он ярче, хотя красавчики не в моем вкусе.
— А не скажешь! — вдруг вырвалось у Лены. — У вас муж красивый. Ой, извините…