— Я испугалась своей собственной смелости и никак не могу прийти в себя. Пойдем, Женечка, во двор, я тебе все расскажу.
Сели под акацией на низенькую деревянную скамейку. Женя молчала, ожидая, что скажет Неля.
— Я взяла из сейфа пакет с сургучными печатями, а теперь вот, видишь, боюсь. Мне бы скрыться куда-нибудь.
— Подожди, я Валю позову. Она у меня ночует.
— Может, здесь просто личное дело какого-нибудь важного фрица? — сказала Валя.
— Не знаю. Если здесь что-нибудь серьезное, снимите копию. Утром я положу пакет на место. Идите скорей к вашим товарищам. Только на патруль не наткнитесь.
Женя и Валя ушли. Когда они были на окраине города, до их слуха донесся ровный рокот моторов. Они подняли голову, но ничего не увидели в ночном небе. Самолет сбросил бомбы. В центре города поднялся столб огня и дыма.
— Наши бомбят казармы!
— Да, да, Валька, наши! Это наши! — Женя схватила Валю за плечи, прижала к себе.
Пакет передали Глебу.
— Если что важное, сфотографируй быстро, а то Неля ждет — рано утром его надо положить на место.
— Есть срочно сфотографировать! — козырнул весело Глеб.
В своей подземной квартире Глеб осторожно вынул из пакета глянцевую шуршащую бумагу. На немецком языке в ней было написано о том, что гитлеровское командование назначило на 29 декабря в Пятигорском городском театре совещание офицеров северокавказской группировки.
— Здорово! — восхитился Глеб. — Это поважнее тех объектов, о которых мы прежде сообщали. — Он несколько раз щелкнул фотоаппаратом.
— Возвратите Неле пакет, — сказал Глеб, вернувшись к подругам, — и поблагодарите ее. Она рисковала не напрасно! Очень важные бумаги. И готовьтесь к путешествию, девушки.
— Опять? — спросила Валя.
Глеб молча кивнул головой.
* * *
Снова приготовления в путь.
— Вы что, опять исчезаете? — взволновалась Неля.
Последнее время чувствовалась ее нервозность. Она чуть не попалась с пакетом, когда клала его на место. Хорошо, что в руках была смятая газета, которой она протирала насухо стекла. Но колючий взгляд офицера, едва не заставшего ее на месте преступления, преследовал ее всюду.
— Исчезаем, Нелечка. Да ты не беспокойся, и у тебя и у нас все будет хорошо. Ты, смотри, сама себя не выдай, — наказывала Женя.
В последний вечер, который они проводили дома, Вале особенно хотелось встретиться со своими пионерами. Но ее воспитанники были в это время заняты тем серьезным и рискованным делом, которое она сама им подсказала.
На здании ремесленного училища оккупанты написали наглый лозунг: «Наша победа — ваша свобода».
Была ночь. Двое — Сеня и Ваня пробрались к ремесленному училищу, а Сережа и Петя забрались на крышу углового дома. Это был наблюдательный пункт. Отсюда, оставаясь невидимыми, мальчики в любую минуту могли предупредить своих товарищей об опасности.
Ваня высокого роста. Сейчас это было очень кстати. Чуть согнув спину и крепко упершись в коленки руками, он сказал:
— Лезь!
И Сеня ловко вскарабкался ему на плечи. Потом вытащил из кармана скребницу и стал усердно сдирать первые буквы слова «победа» — «п» и «о». Черная краска и кусочки извести сыпались на голову. Вдруг с крыши раздался пронзительный свист друзей. К воротам училища шли гитлеровцы — офицер и несколько солдат. Сеня спрыгнул, но неудачно: упал и больно ушиб правое колено.
— Бежим! — прошептал Ваня и первый бросился в соседний двор. Сеня поднялся и тоже побежал, но в это время услышал за собой топот. Чья-то рука схватила его сзади за воротник куртки.
— Швайне! — задыхался от злобы фашист. Он уже поднял кулак, но тут его сбили с ног подоспевшие на выручку Сережа и Петя. Сеня оглянулся и успел увидеть лишь подошвы грубых солдатских ботинок.
На следующий день граждане города заметили, что фашистский лозунг на здании резко изменил свой смысл: «Наша беда — ваша свобода», — читали люди.
— Правильно! — говорили они. — Будет вам беда, как придет Красная Армия!
Четверка дружных ребят шныряла мимо, с гордостью поглядывая на свою работу.
* * *
Путь был бесконечно далекий. Приходилось почти все время идти пешком. Если раньше вражеские машины шли к фронту, то сейчас больше ехали в обратную сторону. К ночи подруги, усталые, голодные, с трудом добирались до селения и засыпали крепким сном, а утром снова уходили в бескрайнюю степь.
В первые дни девочки держались бодро. А потом Валя начала сдавать. Она отставала, просила Женю сесть отдохнуть вместе с ней. Буланова смотрела в лицо подруги и видела, что глаза ее воспалены.
— Что с тобой, Валюша?
— Не могу идти. Что-то знобит. И ноги болят.
— Дай мне руку, крепись. Скоро доберемся до жилья, я вылечу тебя.
С трудом добрались до ближайшего села. Попросившись на ночлег к старушке, Женя сняла с подруги старые разбитые туфли, чулки и увидела на ступнях огромные волдыри. Старушка принялась домашними средствами лечить Валю. Меняя компрессы, она приговаривала:
— Доченька, да как же ты шла? Это ж страдания какие!
Ночью у Вали поднялась температура. Это задержало разведчиц. Когда ей стало легче, уехали на попутной машине.
В селе, куда шли, их ждала еще одна неприятность. Дом номер одиннадцать на Московской улице был разрушен.
Как быть? Как связаться теперь с партизанским отрядом? И подруги приняли решение: остановиться у кого-нибудь под предлогом, что пришли менять вещи на продукты, подождать два-три дня, пока окрепнет на реке лед — морозы стояли сильные, и самим по льду перейти к нашим.
Темной декабрьской ночью они решили идти.
Дул холодный ветер. Шумели камыши. В этом шуме даже чуткому уху трудно было расслышать шаги разведчиц.
Преодолев самую опасную часть пути, они остановились у берега. Помедлили. Выдержит ли их лед?
Тучи закрыли луну. Девочки, согнувшись, пошли.
Валя впереди, Женя левее, позади. Когда они были посередине реки, с немецкой стороны в небо взвилась ракета. Девочек обнаружили. Страшно и противно завыли мины, застрочили автоматы. Подруги ползли, подгоняемые страхом и стрельбой. Добрались до берега. Лежа в камышах, отдышались.
— Наконец-то у своих! — прошептала Валя, все еще дрожа от страха.
— Ползи! Ползи! — подгоняла Женя.
Наши бойцы давно уже видели, как приближались две фигурки. Когда девочки свалились прямо в траншею, бойцы подбежали к ним.
В блиндаже, куда их привели, тускло горела коптилка, освещая небольшой, сколоченный из досок столик, за которым сидел командир.
Боец доложил:
— Две неизвестные гражданки с той стороны, товарищ капитан. Прямо к нам в окоп свалились.
— Можете идти, — сказал командир.
— Замерзли? — спросил девушек.
— Очень! — ответила Женя.
Капитан налил в кружки немного спирту, подвинул к подругам хлеб, колбасу. Женя и Валя отказались от спирта и набросились на хлеб и колбасу.
Капитан молча следил за ними, потом улыбнулся:
— Как вы сюда попали, девушки? Мачеха падчерицу и то не выгонит в такую непогодь.
— Разведчицам такая погода на руку, — ответила Женя.
— Разведчицы? Откуда?
Женя назвала свой город.
— А куда же и к кому вы идете?
— Нам нужен комиссар, — ответила Женя.
— Ишь ты, комиссара вам!
Раскрасневшиеся в тепле, подруги все рассказали о себе, о своем городе, о людях, упорно ведущих подпольную борьбу с врагом.
Близилось утро. С часу на час враг мог начать обстрел позиций. Капитан приказал отвести Плугареву и Буланову к комиссару.
Встреча с комиссаром корпуса состоялась в пять часов утра. Обстрел уже начался. Комиссар прочел письмо, ознакомился с фотокопией предписания гитлеровского командования о совещании в Пятигорске.
— Разрешите, товарищи, поблагодарить вас и вашу подпольную группу за ценное донесение, доставленное нам. — Комиссар пожал комсомолкам руки. — Вы заслужили хороший отдых… Может быть, совсем останетесь у нас? Тогда вместе будем освобождать ваш город.
— Нам приказано вернуться.
— Ну что ж, приказ есть приказ. Тогда вот что. Назад ваш рейс тоже не будет пустым. Мы передадим с вами пакет. А пока отдыхайте, набирайтесь сил. — Комиссар обнял девушек, вызвал бойца и распорядился, чтобы им организовали отдых.
В ночь, когда была назначена переправа, повалил густой пушистый снег. Разведчицы в белых халатах в сопровождении двух бойцов пробрались к берегу. Здесь простились, пожелали друг другу всего хорошего. Дальше ползли, держась на расстоянии одна от другой. Снег засыпал следы, но снег скрывал и полыньи на льду реки. Половина опасного пути пройдена. Враг молчал. Хорошо. Но вот в нескольких десятках шагов от немецких окопов провалилась под лед Валя. Женя подползла и подала ей руку, но не успела вытянуть Валю, как провалилась сама.
Девушки цеплялись за кромку льда. Лед обламывался. Так, в воде, обламывая перед собой лед, они добрались до берега. Женя первая почувствовала землю под ногами и потянула Валю. На берегу одежда моментально оледенела. Еле хватило сил добраться до первой хаты. Подруг впустил пожилой мужчина. Девочки бросились к горящей плите. Хозяин осмотрел их, ухмыльнулся и вышел за дверь. Подруги встревожились. Через несколько минут послышались тяжелые шаги, немецкая речь.
— Женька, жги пакет! — в ужасе прошептала Валя.
Буланова мгновенно бросила пакет в горящую печь.
Широко открылась дверь. Хозяин дома, оказавшийся старостой, привел четырех гитлеровцев. Один из них подбежал к печке и выхватил уголок уже сгоревшего пакета. Другие, подталкивая автоматами, повели девушек в штаб.
Арестованных привезли в Ставрополь. Из машины первым вышел гестаповец, за ним Женя и Валя и снова конвойный. Подруги успели бросить взгляд на знакомую улицу… И нужно же такому случиться, мимо здания гестапо, взявшись за руки, проходили Миша и Сеня.
— Валя! — крикнул Миша, но дверь уже глухо захлопнулась.
Ребята остановились, растерянно глядя друг на друга.
— Бежим к Сережке!
Сергей нахмурил рыжеватые брови. Страшная весть о вожатой ошеломила его.
— Что ты молчишь? — спросил Миша. — Пока ты молчишь, их, может, там пытают.
Сережа строго, по-взрослому, посмотрел на товарищей:
— Надо бы рассказать об этом кому следует, но как? Где эти люди? Мы же не знаем, кто ее товарищи. Где их искать?
— Знаем, знаем, Сережа! — закричал Сеня. — Мы раз шли с Мишей, когда было еще тепло, и видели ее с одним человеком… У него шрам на лбу. Помнишь, Миша?
Миша кивнул головой.
— А где мы будем искать этого человека? — спросил Сережа. — Город большой.
Три дня подряд пропадали из дому Сережа, Миша, Сеня, Ваня и Петя. Они бродили по улицам, всматривались в лица прохожих.
Сережа шел по Торговой. Надвинув на лоб ушанку, засунув руки в карманы, он устало поглядывал вокруг. За три дня бесполезных поисков он потерял надежду найти человека со шрамом на лбу. И увидел! Увидел, как прямо ему навстречу в черной потрепанной тужурке и старенькой курпейчатой шапке шел человек со шрамом у правого виска.
— Дяденька! — схватил его за руку Сережа. — Вы мне очень, очень нужны. Вы знаете Валю?
— Какую Валю? — холодно спросил Глеб.
— Комсомолку Валю Плугареву, нашу вожатую. Не отказывайтесь. Мы видели вас с ней. Ей плохо сейчас. Очень плохо. Ее в гестапо откуда-то привезли. Дяденька, помогите ей. Вы же ее товарищ, — умолял Сережа. — Я пионер. Я ничего никому не скажу. Только помогите ей вырваться оттуда. Ее замучат там…
Глеб равнодушно глядел на Сережу, ничем не выдавая своего волнения.
— Я не знаю никакой Вали. Ты ошибся, мальчик, — сказал он и, круто повернувшись, пошел прочь.
Сережа растерялся. Он ждал чего угодно, только не этой холодности и равнодушия. Зло посмотрев вслед уходящему Глебу, он махнул рукой.
— Ладно, без тебя обойдемся. Тоже мне… товарищ… — и пошел искать ребят, чтобы сообщить о своей неудаче.
А Глеб между тем торопливо вошел в квартиру маленького дома в тихом переулке. За все время подпольной работы это был первый случаи, когда Глеб нарушил условный порядок встреч. Немолодой человек, хозяин квартиры, пристально посмотрел на Глеба: что-нибудь случилось?
— Женя и Валя в гестапо. Я сейчас смертельно обидел одного чудесного паренька, который сообщил мне об этом… Как быть? Как помочь девочкам вырваться оттуда? Гитлеровцы готовятся к отступлению. Они будут торопиться с расправой…
* * *
Собравшись в пустынном, запорошенном снегом саду у Сережи, пионеры совещались. Каждый предлагал какое-нибудь средство спасения вожатой. Уже не одно из них подвергалось коллективному обсуждению и тут же отклонялось.
— Ребята, давайте я что-нибудь сделаю такое, чтобы меня арестовали. А там увижу Валю и скажу о назначенном дне и часе, о веревочной лестнице, — предложил Петя Гарбузов.
Друзья знали Петин характер. С товарищем он готов был поделиться последним. И сейчас, чтобы спасти свою вожатую и ее подругу, он без колебаний готов был пожертвовать собой.
Миша Колесников возразил:
— Это не так просто, Петя. Ты можешь с ними там не встретиться. Нет… неподходящее дело. Надо придумать что-то другое.
— Я придумал! — воскликнул большеглазый Ваня Дуньков. — Я знаю одну нашу соседку, которая там уборщицей работает. Мы в записке сообщим Вале о дне побега и попросим ответа.
— Вот это дельно! — похвалил Сережа. — Давайте попытаемся.
На этом согласились все и поручили Ване немедленно договориться с соседкой. Условились о часе сбора. Ваня ушел. Остальные, забравшись в сарай, мастерили веревочную лестницу.
Разошлись под вечер.
Мать Сережи заметила перемену в сыне: он осунулся, слишком серьезным, не детским стало выражение лица. К нему несколько раз за вечер приходили мальчики, подолгу о чем-то шептались и, хмурые, снова расходились.
«Что их тревожит? Надо поговорить с Сережей», — думала мать. Ома подошла к сыну. Мальчик открыл глаза.
— Сережа, ты очень беспокойно спал. Что с тобой?
— Сон… Приснился, мама, такой страшный сон.
— Ну, расскажи мне свой сон…
Сережа помолчал. «Сказать или не сказать?» — подумал он.
— Я видел, мама, камеру пыток и Валю. Ее подвесили гестаповцы и жгли раскаленным докрасна железом. Она стиснула зубы, чтобы не кричать, а потом оторвалась и провалилась сквозь землю.
— Сереженька, что ты! О какой Вале ты говоришь?
— Да о нашей Вале. Вожатой. Ее посадили в гестапо.
Теперь матери стало понятным беспокойство сына. Но что могла она посоветовать? Она отошла, охваченная тревогой и тоской, молча занялась уборкой квартиры. Сережа оделся и принялся что-то писать, испортил несколько листиков бумаги. Зачеркивал, писал, снова зачеркивал и снова писал. Мать подошла к нему, но он прикрыл тетрадный листок ладонью, нетерпеливо попросил:
— Не мешай, мама. Пожалуйста… — Потом сложил треугольником записочку и выбежал на улицу.
Ребята, за исключением Вани Дунькова, уже были в сборе.
— Что ж это его нет? — волновался Сеня.
— Придет. Подождем, — ответил Сережа.
Ребята, присев на скамью, тихо совещались.
— Ваня! — закричал обрадованный Петя.
По занесенной снегом дорожке сюда шел Дуньков.
— Ну, что? — спросили в один голос ребята.
— Согласилась! Давайте делать разведку: где можно спустить по стене лестницу. Но сначала напишем письмо.
— Я уже написал. Слушайте. — Сережа развернул бумажку.
«Дорогая Валя! Мы спасем тебя и Женю. В субботу весь день будем на крыше кинотеатра „Гигант“. Если вас выведут на прогулку, мы спустим веревочную лестницу, а вы не зевайте.
Твои С. В. П. С. С.»
Письмо ребята одобрили, а Ваня, взяв его с собой, стремглав пустился обратно. Ребята вышли на улицу, чтобы еще раз осмотреть соседний с гестапо двор.
* * *
Неля по-прежнему работала в фашистском штабе. По офицер, сейф которого она открывала, теперь присматривался к ней, смутно подозревая ее. Пробовал даже следить. Приходил рано утром, прятался за двумя шкафами, поставленными углом, и в щелку наблюдал за каждым движением Нели. Ничего не подозревая, девушка, как обычно, вытирала пыль со столов, мыла пол.