– Серджиус, а что за ерунду ты рассказывал тогда своему дяде – про лагеря, про бездомных и так далее?
– Какому дяде? Ах да.
– Пошли, бери свои вещи. – Она подхватила гитару и спальник и повела его через беззвучно раздвинувшиеся стеклянные двери в приветливое здание аэропорта. – Конечно, после всего, что я говорила, тебе может показаться это странным, но все эти лагеря в общем-то – чепуха.
– Вот как?
Войдя в здание, Серджиус всячески старался не обращать внимания на зазывные жесты стоявших вдалеке билетных контролеров – этих унылых часовых, стражей его предстоящего полета. Перед посадкой на самолет душа как будто заранее готовится оторваться от поверхности планеты и сама воспаряет куда-то ввысь. В аэропортах – даже в таких захудалых, как этот, – у Серджиуса невольно уходила почва из-под ног, ему делалось как-то не по себе, он весь съеживался. Ну что ж, зато он уберет свою компактную сумку наверх, в отделение для ручной клади, и ему больше не придется подвергаться никаким лишним контактам с людьми. Нужно только подойти к стойке регистрации, сыграть там в их маленькую видеоигру, а потом система выплюнет ему на руки посадочный талон. Но нет, еще рано, рано, потому что, когда он получит этот талон, ему придется расстаться с Лидией. В игре “Полет во времени” важно было то, что он никогда не встречался ни с кем другим, всегда путешествовал в одиночку.
– Ну, то есть такой маленький лагерь, как в Камбоу, – это очень даже здорово, а вот в больших лагерях выясняется вот что: если ты все время занят тем, что кормишь бездомных, то в итоге ты перестаешь заниматься организацией. Потому что бездомных – тьма-тьмущая, причем у некоторых из них не в порядке с головой.
Серджиусу хотелось возразить:
* * *
Теперь уже пора было проходить регистрацию. На эскалаторе рядом с Серджиусом собрались другие пассажиры – мужчины, сжимавшие в руках сумки с ноутбуками, несколько пар и семей, вылетавших бог знает куда в этот четверг из узлового аэропорта в Логане. Людей скопилось много, и перед контролем безопасности выросла целая очередь. Но Серджиуса окружало какое-то особое поле: после происшествия в уборной вокруг него как будто образовался великолепный защитный пузырь, который ограждал его от близкого соседства всех этих посторонних людей, делая их ненавязчивыми и безобидными – а может быть, даже достойными жалости – созданиями. Внутренний Свет, говорящий о присутствии Бога внутри каждого человека, всегда казался Серджиусу довольно расплывчатым понятием, однако сейчас, купаясь в послесвечении от двух оргазмов подряд, он находил в себе столько великодушия, что вполне допускал его существование. Вокруг него на ковре топтались спокойные путешественники – разувались, вынимали из карманов бумажники. Сюда, на этот промежуточный этаж, почти не долетали объявления о рейсах и шумы “Си-эн-эн”, не видно было и ресторанов и магазинов, размещавшихся ниже; эта пороговая зона аэропорта оставалась не оскверненной никакой коммерцией, ничто не нарушало тихий ритуал гражданского послушания. Один новенький прибор, использующий эффект обратного рассеяния лучей, стоял, еще перемотанный флуоресцентной лентой, как не распакованный рождественский подарок, а очередь пока что медленно проползала через традиционную рамку металлодетектора.
Серджиус, оставаясь в одних носках, встал на узорный пол рядом с кабинкой, где инспектор Рабоски расстегивал его сумку и обыскивал ее содержимое. Результаты обыска, похоже, оказались совсем неинтересны, однако расследование не кончилось.
– Мы бы хотели произвести личный обыск, сэр, и, если желаете, мы можем отвести вас в отдельную комнату для этой процедуры.
Вкрадчивая учтивость формулировок явно указывала на то, что каждый пассажир, выведенный из привычного состояния самодовольства, рассматривается службой безопасности как псих, находящийся на грани взрыва.
– Мне все равно.
После того, как третье ощупывание подмышек, лодыжек и поясницы Серджиуса подтвердило, что к нему не примотана ни взрывчатка, ни бомба, он начал понимать, что инспектор Рабоски затягивает досмотр, причем отнюдь не из сладострастных побуждений. Теперь появился другой сотрудник УТБ, вернее, сотрудница. Она встала на некотором расстоянии от Серджиуса, но ее приход явно был связан с его задержанием. Она говорила что-то неразборчивое в свою рацию. Серджиус напомнил самому себе, что, несмотря на все эти рации, кокарды и псевдополицейскую синеву форменных рубашек с металлическими пуговицами, эти люди – никакие не полицейские, а просто рабы идиотской системы, обычные клерки с хорошо промытыми мозгами. Ладно, он поведет себе по-квакерски, как “друг”, сосредоточится на мысли о том, что и внутри них тоже живет Свет, а потом удерет от них на самолет.
– Вы не могли бы объяснить мне, в чем дело?
– Прошу прощения, но вам придется подождать, сэр.
– Подождать чего?
– Вам все объяснит старший инспектор. Можете обуться, если хотите.
Серджиуса перевели в отдельную комнату, хотя он об этом и не просил. Это была тесная клетушка с низким потолком, без окон и без каких-либо украшений, где помещался только стол и два стула. Она оказалась неподалеку – мимо таких помещений обычно проходишь, в упор их не видя, пока нужда не заставит. Его сумку унесли куда-то в другое помещение – видимо, для того, чтобы взять химические пробы с целью обнаружения взрывчатки. А может, и нет: на все вопросы Серджиуса следовали противоречивые ответы. Появился старший инспектор – пожилой гражданин, напоминавший того раннера из последних иннингов и усами, и остальными чертами. Только этот был более усохший, какой-то обесцвеченный и лишенный жизненной энергии. Поверх формы на нем была объемная ветронепроницаемая куртка на молнии, скрывавшая не то пивное брюхо, не то наплечную кобуру, а может быть, и то, и другое. Может быть, это был тренер того раннера, и тот побежал в круг питчера – к нему за советом. А может быть, этот старший инспектор приходился отцом тому, другому: Мэн ведь – маленький штат. Но все это глупости. Не стоит приписывать этому человеку какую-то особую мудрость или авторитет. Он просто старик, и это наводит на печальные мысли о том, что его карьера достигла своего апогея в столь жалком месте.
– Здравствуйте, мне сказали…
– Сэр, отойдите назад, пожалуйста.
Старший инспектор проигнорировал протянутую руку Серджиуса. Махнув своей рацией, он указал на стул, куда Серджиус уже отказывался садиться, мотивируя это тем, что