— Он в смысле таланта, мэм.
— Ах, таланта!
— Да, таланта, — согласился патрульный. — У меня талант. Я знаю. Вот этим местом чую, — хлопнул он себя по груди.
Билл перевела глаза на сержанта.
— А у вас тоже талант?
— Еще какой! — ответил сержант. — Это у меня драматизма мало? Во, послушайте. Бросай пушку, ты, крыса! Ты меня знаешь. Я крутой Том Хеннеси, фараон, кого хошь достану. Ах, ты так? Бах-бах! Тут я стреляю и укладываю его на месте,
— пояснил сержант. — Там еще дальше есть, но я только для примера.
— Волшебно, — сказала Билл. — Острая, волнующая картина реальной жизни, вызывающая ужас и сострадание.
Сержант скромно потупился, вычерчивая огромной ножищей круги на ковре.
— Спасибо, мэм.
— Не за что.
— Если захотите, загляните как-нибудь в участок, я вам еще покажу.
— С нетерпением буду ждать случая.
— Вот я какой, мэм. А они меня завернули.
— Голливуд!
— Голливуд!..
— То-то и оно, Голливуд, — поддержал их патрульный. — Вот, глядите, мэм. Это что?
Он ухмыльнулся.
— Радость? — догадалась Билл.
— Точняк, радость. А это? Он сжал губы.
— Печаль!
— Печаль, в аккурат. А это? Он поднял брови.
— Ужас?
— Опять в точку, ужас. Я еще и ненависть могу. Но лучше всего мне дается комедия положений. Вроде того, как парень встречает девушку и начинает дурить ей голову. Да разве этим ослам чего докажешь? Ни в жисть. Завернули они меня.
— Голливуд! — сказала Билл.
— Голливуд, — сказал сержант.
— Да уж, Голливуд, — сказал патрульный.
— Блеск и слезы, — подытожила Билл. — А вот и Фиппс. В комнату проскользнул дворецкий. Если он и удивился или испугался, увидев полицейских, то ничем себя не выдал. У него был обычный невозмутимый вид.
— Я пришел узнать, не требуется ли вам чего, мадам.
— Нет, спасибо, — ответила Билл.
— Это ктой-то? — спросил сержант.
— Дворецкий моей сестры. А это сержант…
— Уорд, мэм. И патрульный Морхаус.
— Спасибо. Мистер Фиппс — сержант Уорд и патрульный Морхаус.
— Здравствуйте, — сказал Фиппс.
— Приятно познакомиться, — сказал сержант.
— Привет! — сказал патрульный, всем видом выражая радость.
Билл проявила заботу по отношению к дворецкому.
— Уже поздно, Фиппс. Вам что, тоже не спится?
— Да, мадам. Я страдаю бессонницей. Со мной такое часто бывает.
— Овечек не пробовали считать?
— Пробовал, мадам, но безуспешно. В конце концов позволил себе вольность пройти в просмотровую и посмотреть «Вечно твоя, Эмбер».
Сержант не сдержал возгласа удивления:
— Как? Так это вы были в просмотровой?
— Да, сэр.
Сержант понял все. Его тренированный ум ухватил самую суть.
— Значит, это вы были. Вот тайна и разъяснилась. Все ясно, как белый день. А хозяйка подумала, там грабители.
— Речь идет о миссис Корк, — пояснила Билл. — Она только что нас покинула. Услыхала шум и встревожилась.
— Сожалею, мадам. Я старался приглушить звук.
— Не сомневаюсь.
Сержант облизал губы и поднялся.
— Ну, тогда мы пойдем. Спокойной ночи, мэм.
— Спокойной ночи. Берегите ваш талант.
— Сберегу, мэм.
— И успеха в творчестве.
— Спасибо, мэм. Как-то начинаешь терять в себя веру. Находишься по пробам, наслушаешься всякого…
— Голливуд!
— Голливуд…
— Он самый, Голливуд, — сказал патрульный. — Фальшивый город, где притворные улыбки скрывают трагедию и…
— Ладно уж, пошли, — прервал его сержант.
Билл затворила за ними дверь, и Смидли наконец вздохнул спокойно.
— Билл, — сказал он, — ты чудо.
— Спасибо, Смидли.
— Чудо, — повторил Смидли. Он обернулся к Фиппсу. — Эти типы намеревались подняться в просмотровую, а она их заговорила и удержала здесь.
— В самом деле, сэр? Должно быть, все это доставило вам много хлопот, мадам.
— Да, пришлось поволноваться. К счастью, они помешаны на кино.
С террасы вошли Джо и Кей.
— Джо полегчало, — объявила Кей.
— Прекрасно. И ты выглядишь неплохо.
— Еще бы, — сказал Джо. — Она выходит замуж
После вчерашней ночи ему настоятельно требовался коктейль из брома с сельтерской. Он встал с постели и смешал себе порцию. Прихлебывая целительную смесь, он, напевая между глотками, взглянул на часы. Неужели полдень? Пора подавать йогурт.
Когда дворецкий появился на террасе, Смидли полулежал с закрытыми глазами и не слышал его шагов. Фиппс обратился к хозяину.
— Доброе утро, сэр, — сказал дворецкий, и Смидли от неожиданности подпрыгнул на месте.
— Уф, — выдохнул он. — Вы меня напугали.
— Хорошее средство от похмелья, сэр.
— Я не страдаю от похмелья.
— Прошу прощения, сэр. Не знал.
Смидли, пробужденный от грез, наконец осознал, что голос, нарушивший мир его мечты, принадлежал самому вероломному субъекту во всей Южной Калифорнии. Вероломному из вероломных.
— Ну что, вероломный, — сказал он, вкладывая в свои слова ненависть и отвращение, а во взгляд — презрение и гадливость, однозначность которых восхитила бы патрульного Морхауса, специалиста по этой части.
— Сэр?
— Я сказал — вероломный.
— Очень хорошо, сэр. Ваш йогурт, сэр.
— Уберите эту дрянь.
На террасу вошли Джо и Кей. Они погуляли по розарию, обсудили то да се. С точки зрения Кей, только любовь имела в их общей судьбе какое-то значение. Ей достаточно, говорила Кей, стать женой Джо, потому что Джо — просто агнец. Джо, допуская, что он агнец, и признавая всю значимость любви, утверждал, что для жизни не помешает кое-что еще, а с этого пункта разговор естественным образом перешел на Фиппса, который предательски вырвал у них из-под носа лакомый кусок. Надо бы, заметил Джо, сказать этому Фиппсу словечко-другое. Придя на террасу и застав его там, Джо воспользовался случаем.
— Ха! — воскликнул он. — А вот и наш трухлявый друган, туфтовый ловчила, культяпистый отверточник!
— Доброе утро, сэр. Кей тоже не смолчала.
— Как вы только смеете смотреть нам в глаза, Фиппс!
Дворецкий сокрушенно вздохнул. Его галантная душа была уязвлена обидой, которую ему пришлось нанести Юности и Красоте.
— Сожалею, что вынужден доставить вам неудобство, мисс, но, как говорит в таких случаях мисс Шэннон, это вызвано стратегической необходимостью. Нельзя приготовить омлет, не разбив яиц.
Он слегка поморщился. Ночная попойка привела его к состоянию, в котором о яйцах лучше не вспоминать. В это утро завтрак Фиппса состоял из ломтика хрустящего хлебца и трех кружек черного кофе, причем даже хрустящий хлебец пришлось съесть через силу.
Джо пришла на ум другая поговорка:
— Волк в овечьей шкуре!
— Да, сэр. Точно так, сэр, — почтительно сказал Фиппс и обернулся к Смидли. — Если вы настаиваете, сэр, я вынужден поставить об этом в известность миссис Корк.
Смидли, как всегда — неудачно, попытался щелкнуть пальцами.
— Очень напугали!
— Хорошо, сэр.
— Отправляйтесь к своей миссис Корк и поцелуйте ее в зад.
— Очень хорошо, сэр. Я в точности исполню ваше приказание.
Дворецкий удалился, сопровождаемый буравящими взглядами шести глаз. Эмоции вырвались наружу, материализовавшись в словах.
— Змея! — сказал Смидли.
— Собака! — сказал Джо.
— Гадина! — сказала Кей.
Высказавшись, каждый из троих почувствовал себя лучше, но не намного, потому что и глупцу было ясно, что назревший кризис требует не слов, а действий. Эту носившуюся в воздухе мысль облек в слова Смидли.
— Надо что-то делать, — сказал Смидли.
— Что? — сказал Джо.
— Да, что? — сказала Кей.
Ага, подумал Смидли, я их зацепил.
— Слушайте! — сказал он. — Составлять какие-либо планы без Билл бессмысленно. Где Билл?
— В Садовой комнате, — ответила Кей. — Мы мимо нее проходили. Кажется, она трудится над мемуарами тети Аделы.
— Тогда пошли, — призвал Смидли.
Положа руку на сердце, он отнюдь не горел желанием посещать Садовую комнату, с которой связано столько печальных воспоминаний, но раз уж Билл там, значит, идти надо, никуда не денешься. Интересы дела требовали рулевое колесо незамедлительно передать в руки Старой, Верной. У Смидли мелькнула мысль, что, если Билл в состоянии сейчас, после столь бурной ночи, сосредоточиться на этих гадких мемуарах, она — железная женщина. Это соображение вселило в него оптимизм. Бывают в жизни обстоятельства, когда мужчине больше всего нужно заручиться поддержкой железной женщины.
Билл, на взгляд бодрая, как ребенок, только что вставший с постельки после полуденного отдыха, сидела за письменным столом и, ничего вокруг не замечая, бойко наговаривала на диктофон.
«Ах, Голливуд, Голливуд, — частила она. — Блестящий город печалей, лукавой удачи и коварных искушений, где невинные души сгорают в кострах желаний, а красота гибнет в сетях греха». Если они такое не схавают, тогда уж и не знаю, что им нужно, подумала Билл. История Аделиной жизни, скучная, как асфальтовое шоссе, нуждалась в ярких вкраплениях. Как сказал бы лорд Тофем, абсолютно.
Увидев входящую к ней процессию, она приостановила рабочий процесс.
— Привет, мальчики и девочки. Боже, Смидли, ты выглядишь так, словно пережил всемирный потоп и спасся в Ноевом ковчеге! — воскликнула она и в очередной раз подивилась причудам женского сердца, которое способно хранить любовь к мужчине, превратившемуся в развалину. Сравнив Смидли с допотопным обломком прошлого, она польстила ему. На самом деле он больше напоминал неаппетитные отбросы в мусорном ящике, которыми побрезговала бы даже не слишком разборчивая кошка.
Смидли обиделся. Он и сам знал лучше кого бы то ни было, что выглядит не блестяще, но, подобно Региомонтану, решил побороться за справедливость.
— А ты чего ожидала? — запротестовал он. — Я две ночи не спал. Билл, что нам делать?
— Ты имеешь в виду Фиппса?
— Конечно, Фиппса. О чем еще можно сейчас думать? Билл понимающе кивнула.
— Это проблема, — согласилась она. — Вербуя Фиппса, мне следовало бы учесть, что он отличается редкостным вероломством.
— Я на него в суд подам! — вскричал Смидли. — Я до верховного суда дойду, если понадобится!
— Гм…
— Ну да, — тут же сник Смидли. — Ты, пожалуй, права. А что же нам остается?
— Нельзя ли как-нибудь его вынудить? — спросила Кей. Смидли понравилась ее идея. Его собственные мысли тоже вертелись вокруг чего-то в этом духе.
— Отличная мысль. Надо его запугать. Чтобы земля горела у него под ногами.
Билл пришлось рассеять этот утопический замысел.
— Дорогой мой Смидли, невозможно поджечь землю под ногами английского дворецкого. Он только поднимет брови и обдаст тебя ледяным презрением. Ты почувствуешь себя так, будто он увидел, что ты ешь с ножа. Нет, у нас только один выход — воззвать к остаткам его благородства. — Она встала с места и позвонила в звонок. — Успеха не гарантирую. Наличие даже этих остатков крайне сомнительно. — Она внимательно оглядела Джо. — Ты что-то подавлен, Джо. Настроение упало?
— Ниже табуретки.
— Взбодрись. Мир полон чудес, в нем — детский смех и пенье птиц.
— С птицами проблем нет. Но я собираюсь жениться, а в кармане у меня — последние десять долларов.
Билл опешила.
— Как, десять долларов? А куда делась тысяча? Джо не смог скрыть смущения.
— Скажу тебе всю правду, Билл. Помнишь казино, о котором мы с тобой говорили? После нашей гулянки со Смидли я решил попытать там счастья.
— Чем кончилась попытка?
— Неудачей. Но нет худа без добра. Перелли повезло.
— Он тебя высадил на всю тысячу?
— Десятка осталась.
— Безмозглый транжира! Кей была права. Тебя не назовешь homme serieux.
Кей вспыхнула.
— Никакой он не безмозглый транжира. Почему его нельзя назвать homme serieux? Очень разумно отправиться к Перелли. Не его вина, что фортуна повернулась к нему спиной.
Билл промолчала. С влюбленными спорить бесполезно.
— И вообще, дорогая тетя, — сказала Кей, — не вижу причин для беспокойства. Где один, там и двое, с голоду не помрем.
Билл с восхищением посмотрела на племянницу.