- Правда?
- Да. Но есть некоторые проблемы, которые мы с тобой никогда не сможем с ним обсудить. Доктор Петерсен уже работает над твоей проблемой. Если ты будешь скрывать что-то от него, то он не сможет тебе помочь.
Натан. Ей даже не надо было говорить это имя вслух.
- Я пытаюсь, Ева.
- Я знаю.
Она погладила мои плечи и прикоснулась к пуговицам на рубашке.
- Просто скажи мне, что ты не собираешься избегать этой темы вечно. Скажи, что ты еще обдумываешь это.
Мое сердце забилось быстрее. Я нежно обхватил ее запястья, прижимаясь к ней. Я чувствовал себя загнанным и пойманным между своими желаниями и ее, которые в этот раз совсем не соответствовали моим.
Она раскрыла свои губы, от быстрого дыхания ее грудь стала подниматься быстрее. Осторожное прикосновение, нежный взгляд, тон моего голоса… Ева мгновенно реагировала на мои скрытые потребности.
- Я буду стараться изо всех сил, - подал голос я.
- Это не ответ.
- Это все, что я могу сейчас сказать, Ева.
Она сглотнула, глаза затуманились, а тело ослабло.
- Ты играешь со мной, - отозвалась она тихо. - Ты манипулируешь мной.
- Нет. Я говорю тебе правду, даже если она не совпадает с тем, что ты хочешь услышать. Ты сказала мне, что не будешь заставлять. Я могу на это надеяться?
Облизав нижнюю губу, она посмотрела на меня. Затем кивнула.
- Да.
- Хорошо. Тогда давай выпьем вина и поужинаем. Если ты захочешь поиграть после этого, дай мне знать.
- Поиграть? Как?
- Я купил шелковую веревку для тебя.
Ее глаза расширились.
- Шелковую веревку?
- Ну да, красную.
Я отпустил ее и отошел назад, решив дать ей возможность подумать, пока буду наливать вино из графина.
- Я бы хотел связать тебя, когда ты будешь готова. Если не сегодня, то когда- нибудь. Я тоже не буду тебя заставлять.
Мы оба толкали друг друга на такие действия, которые не жаждали делать. Она решила верить в то, что образованный наблюдатель поможет нам. А я верил в то, что мы сами можем справиться, просто будучи вдвоем в самом сокровенном смысле.
Лечение сексом. Что может быть лучше для таких, как мы с Евой?
Ева взяла вино, которое я ей передал.
- Когда ты ее купил?
- Неделю назад. Может две. Я не собирался слишком быстро ее использовать, но мне захотелось сделать это сегодня.
Я сделал глоток, смакуя вино.
- Как я сказал, мне приносит огромное удовольствие и просто хорошенько тебя трахать.
Вино немного расплескалось в бокале, пока она подносила его ко рту. Она выпила вино практически до дна.
- Это из-за того, что ты зол на меня за разговор с Крисом.
- Я же сказал что нет.
- Ты был очень зол, когда уходил.
- До злости возбужден.
Я ухмыльнулся.
- Я не могу объяснить почему, потому что сам не могу понять этого.
- Попробуй.
Я провел пальцем по ее губам.
- Я увидел тебя злой, страстной, готовой к драке и захотел, чтобы все эти чувства были направлены на меня. Ты заставила меня захотеть тебя трахнуть, царапающейся и кричащей, твоя киска увлажнила бы мой член, когда я введу его в тебя. Моя! Только моя!
- Гидеон!
Она поставила бокал и обняла меня, целуя меня с огромной страстью. Как я надеялся, что эта страсть никогда не угаснет!
- Как получилось, что ты никогда не рассказывал Крису о том, что случилось с Хью?
Ненужный вопрос возник неожиданно ниоткуда. Я застыл, потеряв всякий аппетит к пицце. Отложив то, что осталось от кусочка на тарелку, я взял салфетку, чтобы вытереть рот.
- Почему мы снова это обсуждаем?
Ева, нахмурившись, смотрела на меня с места, где она сидела - возле меня на полу, между журнальным столиком и диваном в гостиной.
- Мы раньше не говорили об этом.
- Разве? В любом случае, это не имеет никакого значения. Уверен, моя мама все ему рассказала.
Она еще больше нахмурилась. Ева взяла пульт от телевизора и уменьшила громкость, делая голоса детективов практически неслышными.
- Я так не думаю.
Я поднялся на ноги и взял тарелку.
- Она сделала это, Ева.
- Ты точно знаешь это?
Она пошла за мной на кухню.
- Да.
- Откуда?
- Однажды они обсуждали это за ужином, ну а я не хочу ничего обсуждать.
- Он вел себя так, как будто не знал.
Она оперлась руками о стойку, когда я выбрасывал остатки еды в мусорную корзину.
- Он выглядел сбитым с толку и испуганным.
- Тогда он такой же тупой, как моя мать. Не нужно удивляться.
- Что, если он действительно не знал?
- И что дальше?
Я положил тарелку в мойку, меня начало мутить от запаха еды.
- Какое значение это имеет сейчас? Все кончено, Ева. Смирись с этим. И отпусти.
- Почему ты так зол?
- Потому что я хотел провести вечер с моей женой. Ужин, вино, немного телевизора, пару часов любви… после долгого и тяжелого дня.
Я ушел из кухни.
- Ладно, забудь. Увидимся утром.
- Гидеон, постой.
Она взяла меня за руку.
- Я не хочу, чтобы ты ложился спать разозленным. Пожалуйста. Мне жаль.
Я сделал паузу и убрал ее руку.
- Мне тоже жаль.
***
- Сначала помедленнее, - шепчет он, его губы возле моего уха.
Я чувствую, что ему это нравится. Он тянется к моему бедру, туда, где я ласкаю свой пенис. Его рука накрывает мою. Его дыхание быстрое и прерывистое. Его эрекция упирается мне в ягодицы.
Меня тошнит. Я потею. Я не могу оставаться возбужденным, даже если моя рука скользит вниз и вверх, а его рука направляет мою.
- Ты слишком много думаешь, - говорит он мне. - Сконцентрируйся на удовольствии. Посмотри на ту женщину напротив тебя. Она хочет тебя трахнуть. Представь, как будет приятно войти в нее. Мягкую. Горячую. Влажную. Тугую.
Его хватка усиливается, - такую тугую.
Я смотрю на разворот журнала, который лежит поверх бака унитаза. У нее темные волосы и голубые глаза. У нее длинные ноги. Женщины всегда так выглядят на картинках, которые приносит Хью.
Он тяжело дышит мне в ухо, меня снова тошнит. Что-то не так. Со мной что-то не так. Я чувствую это. Из-за его рвения я чувствую себя грязным. Плохим. Я плохой мальчик, даже мама говорит так. Она кричит это, когда плачет или зла на меня из-за отца.
Глухой стон слышен сквозь его тяжелое дыхание. Это мой стон. Мне хорошо, хотя я совсем не хочу этого.
Становится тяжело дышать, думать, бороться…
- Вот и все, - уговаривает он.
Он просовывает руку между моих ягодиц.
Я пытаюсь оттолкнуть его, но он крепко держит. Он больше меня, сильнее. Не имеет значения, как сильно я пытаюсь, я не могу оттолкнуть его.
- Не надо, - говорю я ему, извиваясь.
- Тебе понравится, - бормочет он. Его рука скользит глубже.
- Ты всегда так бурно кончаешь. Это нормально. Тебе должно нравиться. Тебе станет лучше, когда ты кончишь. Ты больше не будешь так много ссориться со своей мамой…
- Нет. Не надо! О, Боже…
Он просовывает два влажных пальца в меня. Я кричу, вырываюсь, но он не останавливается. Он двигается и толкается внутри меня, задевая ту точку, которая заставляет меня хотеть кончить. Удовольствие появляется, несмотря на слезы, которые жгут мне глаза.
Моя голова опускается вперед. Подбородок касается груди. Вот оно. Я не могу это остановить…
Вдруг я смотрю вниз с большей высоты. Моя рука неожиданно большая, мое запястье толще и покрыто венами. Темные волосы покрывают мои руки и грудь, мой живот мускулист, и я борюсь с оргазмом, которого не хочу.
Я больше не ребенок. Он не может мне навредить.
На стойке лежит нож, в нем отражается свет. Я беру его и избавляюсь от пальцев, которые меня трахают. Я поворачиваюсь и вонзаю лезвие в его грудь.
- Не трогай меня! - Рычу я, притягивая его за плечо и еще глубже вонзая в него нож, до самой рукоятки.
В глазах Хью ужас. Его рот широко раскрыт в беззвучном крике.
Его лицо трансформируется в лицо Натана. Моя детская ванная мерцает и изменяется. Мы в отеле.
Мое сердце начинает биться сильнее. Я не могу здесь находиться. Они не смогут найти меня здесь, ни одного моего следа. Мне нужно уходить.
Я отступаю. Кровавый нож плавно выходит из его груди. Глаза Натана становятся стеклянными, мертвыми. Они серые. Серые глаза. Красивые, любимые серые глаза. Глаза Евы. Они темнеют…
Ева истекает кровью у меня на глазах. Умирает. Я убил ее. Господи…
Ангел!
Я не могу двигаться. Не могу дотянуться до нее. Она падает на пол, ее прекрасные глаза становятся тусклыми и невидящими.
***
Я вырвался из сна, уселся в рывке, охлажденный воздух обдувал мою потную кожу. Дыхание сперло из-за паники и страха, они душили меня. Освободившись от простыни, запутавшейся у меня в ногах, я вскочил с кровати, накрытый ужасом. Меня мутило, я рванул в ванную, едва успев до туалета, прежде чем меня стошнило.
Я принял душ, смывая с себя липкий пот, который покрыл все мое тело.
Было нелегко избавиться от горя и отчаянья. Они давили на меня, душили, пока я тер полотенцем кожу. Воспоминание о бледном лице Евы, на котором отражались ужас предательства и смерть, преследовало меня. Я был не в силах выбросить этот образ из головы.
Стянув простынь с кровати тяжелыми рваными движениями, я заменил ее на чистую.
- Гидеон.
Я выпрямился и повернулся на звук голоса Евы. Она стояла в двери моей спальни, сжимая в руках края футболки, которая была на ней надета. Я почувствовал сожаление. Она спала одна в комнате, которую я переделал, как точную копию ее спальни в Верхнем Вест Сайде.
- Эй, - позвала она мягко.
Нерешительное движение в мою сторону сразу выдавало ее неуверенность. Настороженность.
- Ты в порядке?
Свет из ванной освещал ее лицо, стало видно, что ее глаза покраснели и под ними черные круги. Она заснула в слезах.
Это я с ней сделал. Это я заставил ее чувствовать себя нежеланной, чужой. Мои собственные мысли и чувства перекрыли беспокойство о ней. Я позволил своему прошлому встать между нами.
Нет, так нельзя. Я позволил своему страху оттолкнуть ее от себя.
- Нет, Ангел. Я не в порядке.
Она сделала шаг вперед и остановилась.
Раскрыв свои объятья, я хрипло сказал:
- Ева, мне так жаль.
Она быстро подошла ко мне, ее тело было теплое и притягательное. Я слишком сильно сжал ее, но она не жаловалась. Я прижался щекой к макушке, вдыхая ее запах.
Я могу справиться с чем угодно, я бы справился с чем угодно, только бы она была со мной.
- Мне страшно.
Я скорее прошептал это, но она услышала.
Ее пальцы впились в мою спину, когда она прижала меня сильнее.
- Не бойся. Я рядом.
- Я попытаюсь, - пообещал я. - Не разочаровывайся во мне.
- Гидеон.
Она вздохнула, ее дыхание коснулось моей груди.
- Я так сильно люблю тебя. Я просто хочу, чтобы ты был счастлив. Мне так жаль, что я заставляла тебя, хотя сама обещала не делать этого.
- Это моя вина. Я облажался. Мне жаль, Ева. Очень жаль.
- Шшш. Ты не должен извиняться.
Я поднял ее и отнес в кровать, аккуратно укладывая. Скользнул в ее руки, крепко обнял ее сам. Лег ей на живот. Она запустила руки мне в волосы, массажируя голову, виски, спину. Она принимала меня, наплевав на все мои недостатки.
Ее футболка намокла от моих слез. Я вжался в нее ее сильнее, стыдясь своих слез.
- Я люблю тебя, - проворковала она. - И никогда не перестану любить.
***
- Гидеон.
Я проснулся от голоса Евы, потом почувствовал, как ее рука скользит по моей груди. Открыв свои уставшие, сухие глаза я увидел, что она склонилась надо мной. По комнате блуждали лучи приближающегося рассвета, ярко освещая в сумраке волосы Евы.
- Ангел?
Она придвинулась и закинула на меня ногу. Приподнявшись и усевшись на меня, заявила:
- Давай сделаем сегодняшний день самым лучшим.
Я тяжело сглотнул:
- Готов осуществить такой план.
Ее улыбка озарила меня. Она потянулась к чему-то на подушке и моментом позже музыка мягко полилась из динамиков в потолке.
Я сразу же узнал ее.
- Аве Мария.
Она прикоснулась к моему лицу, погладив пальцами бровь.
- Подойдет?
Я хотел ответить, но мое горло сжалось. Я смог только кивнуть. Как мне объяснить ей, что происходящее было мечтой, раем, от которого захватывало дух? Я этого не заслуживал.
Она скинула мешающую простынь, взялась за низ своей футболки и сняла ее через голову, отбрасывая в сторону.
Я еле смог совладать со своим голосом.
- Господи, ты такая красивая, - прохрипел я.
Я поднял руки, провел ими по ее роскошному телу, сел и оперся на ступни, подвинул нас обоих, пока мы не уперлись в спинку кровати. Мои пальцы гладили ее волосы, шею. Я мог бы прикасаться к ней целыми днями и мне бы это никогда не надоело.
- Я люблю тебя, - сказала она, наклоняясь ко мне, чтобы жадно и страстно поцеловать.
Я отдавал ей всего себя, полностью открываясь. Ева глубоко меня целовала, исследуя языком, а губы ее были нежными, мягкими.
- Скажи мне, что тебе нужно, - пробормотал я, потерявшись в прекрасной, приглушенной музыке.
Потерявшись в ней.
- Ты, мне нужен только ты.
- Тогда вот он я, - сказал я ей. - Весь твой.
***
- Мне жаль, что тот, кто скажет это тебе, буду я, Кросс, - заявил Араш.
Он барабанил пальцами по подлокотнику стула, усевшись напротив моего стола.
- Но ты потерял свой охотничий инстинкт. Ева приручила тебя.
Я оторвался от монитора. После двух часов утреннего секса с собственной женой я мог признаться, что уже не чувствовал себя слишком уж агрессивным. Скорее спокойным и расслабленным. Но все же…
- Только потому, что я не думаю, что игровая система «ЛэнКорп» «ФейзУан» - это угроза для «ДженТен», не значит, что я не уделяю делам достаточно внимания.
Он возразил:
- Ты в курсе, что это не одно и тоже, быть в теме или уделять внимание, и я гарантирую, что Райан Лэндон заметил это. Ты всегда делал что-то такое, что подстегивало его каждые две недели, и это, к лучшему или к худшему, заставляло его действовать.
- Разве мы не закрыли сделку по POS-сети на прошлой неделе?
- Это было ответной реакцией, Кросс. Ты должен сделать что-то, к чему бы не он тебя подтолкнул.
Зазвонил мой офисный телефон, который был соединен со смартфоном. Имя Айерленд засветилось на экране и я потянулся к трубке.
- Мне нужно ответить.
- Конечно же, тебе нужно ответить, - съязвил он.
Я сузил глаза, пристально глядя на него, и ответил на звонок.
- Айерленд, как дела?
Обычно моя сестра не звонила. Чаще мы просто переписывались и нас обоих это устраивало. Никакого неудобного молчания, не нужно создавать фальшивой оживление или непринужденность.
- Привет. Прости, что звоню в середине дня.
Ее голос был грустный. Я обеспокоенно нахмурился.
- Что случилось?
Айерленд сделала паузу.
- Может быть, не стоило звонить сейчас.
Я ругнулся про себя. Ева реагировала так же, когда я был бесцеремонен. Женщинам, которые присутствовали в моей жизни, приходилось меня успокаивать. Мне было чему поучиться в сфере общения с людьми.
- У тебя грустный голос.
- У тебя тоже, - заметила она.
- Ты можешь позвонить Еве и пожаловаться. Она посочувствует. Теперь, расскажи мне, что случилось.
Она вздохнула.
- Мама и папа всю ночь ссорились. Я не знаю почему, но папа кричал. Он никогда не кричит, ты же знаешь. Он самый неконфликтный человек в мире! Его ничто не может разозлить. А мама ненавидит ссориться. Она всегда избегает конфликтов.
Ее проницательность и поразила, и впечатлила меня.