Рука осторожно скользнула меж бедер, поглаживая так сладко и нежно… а потом один палец погрузился в нее, а язык одновременно с этим ворвался ей в рот, и Дженни едва не вскрикнула от захлестнувшего ее удовольствия.
Он застонал ей в губы, пальцы, раздвинув увлажнившиеся складки, задвигались, в то время как язык хозяйничал у нее во рту; и Дженни, рыдая от отчаяния, стала извиваться под тяжестью мужского тела. Пальцы порхали по ее плоти, нежно поглаживая, надавливая, описывая вокруг пульсирующего клитора круги, которые с каждый разом становились все меньше… меньше… меньше… а затем вновь скользнули в ее тело, задев по пути клитор, и Дженни содрогнулась так, что едва не сбросила мужчину с себя.
Он зарычал. Этот грозный звук ее не напугал, лишь разжег пламя в крови, ей захотелось откинуть голову и зарычать в ответ, а потом впиться зубами в его плоть, когда он вонзится в нее… и еще раз… и еще…
До нее вдруг дошло, что он не рычит, а произносит ее имя, но голос был таким грубым и хриплым, что она с трудом разбирала слова.
— Дженни… мне отпустить… твои руки?
— Да, — крикнула она, исступленно желая дотронуться до него, почувствовать его тело под своими ладонями, сорвать с него одежду так же, как он сорвал с нее. Он высвободил ее запястья, и в тот же миг она обвила его руками, жадно сдирая рубашку, чтобы наконец избавиться от этой проклятой ткани, а он принялся ей активно помогать в этой непростой задаче, и в итоге его одежда также оказалась изодрана в клочья. Но в конце концов, с оборотнем поведешься, дурных манер наберешься…
Руки скользнули под ягодицы, приподнимая ее, и Дженни почувствовала, как твердая горячая плоть толкается в ее тело. На мгновение ее захлестнула паника. Неужели она и в самом деле собралась это сделать? Это же безумие. У него не было презерватива, а это значит, что она просто-напросто рискует своим здоровьем. И ради всего святого, зачем она вообще помогает насиловать ее?
— Подожди… — пропищала она, но он двинулся вперед, с обжигающей силой погружаясь в нее, и остатки здравого смысла покинули Дженни; откинув голову, она закричала, до хрипоты, умоляя его ни в коем случае останавливаться, а горячая твердая длина все заполняла и заполняла ее, и ей, наверное, должно было быть больно, просто должно, ведь он оказался такой большой, а она так давно не занималась сексом, но ей просто жизненно необходимо было принять его всего, и вместо того, чтобы чувствовать боль, она хотела еще и еще.
И погрузившись в нее до самого конца, почему-то, зачем-то он заставил себя остановиться. Дженни могла слышать яростный стук его сердца, руки за ее спиной сжимались в кулаки, и он дрожал, словно от лихорадки, но по-прежнему оставался неподвижен. И когда он выдавил из себя слова, она с трудом разобрала их смысл.
— Тебе… не… больно?
— Нет, — простонала она, извиваясь под его телом, ощущение пульсирующей плоти глубоко в ней просто приводило Дженни в неистовство. — Нет, нет, нет, пожалуйста, пожалуйста, ты не можешь остановиться, не можешь, только не сейчас, не можешь…
— Ты… такая… такая тесная… ты уверена… что не больно?
— …ты не можешь, не можешь, пожалуйста, не делай этого…
— Не бойся… сказать… правду. — Он жадно хватал воздух, кулаки за ее спиной по-прежнему были крепко стиснуты, и Дженни, словно издалека, услышала треск рвущегося ковролина. — Может… подождем… пока.
— …прошу, не заставляй меня умолять, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, ПОЖАЛУЙСТА!
Он отстранился, но прежде чем она успела разочарованно застонать, вновь рванулся в ее тело. Его губы накрыли ее рот, их языки сплелись, и он погружался в нее снова и снова; они занимались любовью так неистово, что лифт задрожал. И откуда-то издалека, со стороны, она слышала чьи-то хриплые крики радости, пока до сознания не дошло, что это ее крики.
Дженни накрыл оргазм, спазмы были настолько сильны, что ей казалось, она чувствует, как сокращается матка. Мужчина, застыв в момент ее кульминации, запрокинул голову и с торжеством дикого зверя зарычал в потолок.
Несколько долгих минут она лежала неподвижно, думая, что больше никогда в жизни не сможет шевельнуться. Она чувствовала запах их близости, слышала его тяжелое дыхание — и свое собственное. Кровь стучала в ушах, Дженни была вся мокрой от пота… и кое-чего другого.
Мужчина отодвинулся, и его руки принялись ощупывать ее тело.
— С тобой все в порядке? — хрипло спросил он. — Я тебе не навредил?
— Нет, — устало сказала она, думая, что готова проспать неделю. Целый год. — Это оказалось на удивление безболезненное изнасилование.
Дженни ощутила, как он вздрогнул, и спросила себя, кого она обманывает? Может, это и начиналось как изнасилование, но в итоге она стала более чем активной участницей. Щеки запылали от стыда.
— Дженни, мне очень-очень жаль. Я не жду, что ты поймешь.
Она почувствовала, как он накрыл ладонью ее руку, и съежилась, ненавидя его и ненавидя себя. Прежде всего за то, что ей хотелось повторить все с самого начала, прямо сейчас.
— Мне очень жаль, — сказал он вновь. — Моя бедная Дженни. Ты такая храбрая.
— Не называй меня так, — отрезала она, пытаясь натянуть на себя то, что осталось от блузки, но с таким же успехом она могла одеваться в серпантин. — Никак меня не называй. Вообще ничего не говори.
— Нужно вытащить тебя отсюда, — сказал он, игнорируя ее слова. — И как можно скорее. Луна почти взошла.
— Не начинайэто снова, — выдавила она.
— Наружу, — пробормотал он. — Надо тебя вытащить. Здесь небезопасно.
— А вот в этом, дружок, ты прав. — Дженни стала подниматься на ноги и чуть не упала. Вообще-то глаза уже давно должны были привыкнуть к темноте, но она все равно была абсолютно слепой. И уставшей. А еще — и это была глупейшая мысль на свете — ей хотелось, чтобы он обнял ее и пообещал, что все будет в порядке.
Что делать, если она застряла здесь с ним на всю ночь? А если он решит взять ее снова? Она сможет сопротивляться? И главное — захочет ли?
Дженни слышала, как он поднялся, потом сверху донесся какой-то сильный удар и скрип металла, словно ему каким-то образом удалось открыть запертый люк. Она покачала головой, поражаясь его силе. «Он вполне может свернуть мне шею, — тупо подумала она. — В любой момент, как захочет».
— И какого черта ты не сделал это на двадцать минут раньше?
Обхватив Дженни за талию, он приподнял ее, пока она не нащупала небольшой люк, и подсадил, чтобы она смогла пролезть через него.
— У меня на уме тогда было немного другое, — отрывисто ответил он. — То, как сильно мне нужно до тебя дотронуться.
— Ублюдок.
— Да, — тихо сказал он, — но теперь я в состоянии думать ясно. Какое-то время.
— Не льсти себе, — пробормотала она, осторожно становясь на колени на крыше лифта. Дженни услышала снизу негромкий смех, и вдруг мужчина оказался сидящим на корточках рядом с ней. Ведь только что он был в кабине и… один прыжок с пола в открытый люк и хоп, вот он здесь. Кажется, она почти готова поверить в чудеса.
Но это же просто смешно. На дворе двадцать первый век, и таких чудовищ, как оборотни, не существует, черт возьми!
— И что мистер Псих мне скажет, если я спрошу, почему, вместо того, чтобы оставаться в безопасности в лифте, мы должны раскачиваться здесь, как на качелях? — поинтересовалась она приторно-сладким голосом.
— Я определенно собираюсь в тебя влюбиться, — произнес он небрежно, таким тоном, словно просил закрыть окно. — Женщина, которая, находясь в смертельной опасности, может дразнить своего насильника после всего, что случилось, явно заслуживает предложения руки и сердца. Так что имей в виду.
— Прибереги-ка это для суда, приятель, — предложила она. Но прежде чем она успела рассказать все, что с ее благословения сделает с ним судебная система, Дженни услышала их смертный приговор — один из тросов лифта звонко лопнул от напряжения. До нее запоздало дошло, что в этот вечер существовала куда большая опасность, чем какое-то там изнасилование.
— О боже, — сказала она, вдруг перепугавшись до полусмерти. И она думала, что ей было страшно, когда Большой и Страшный Грубиян решил ее поиметь? Да тогда она понятия не имела, что такое страх. — О боже, что же нам делать?
— Жить, — просто сказал он, и — пусть это и было глупо — Дженни успокоилась. У нее не было выбора, потому что еще никогда тьма не внушала ей такой ужас. Она слышала, как стонали тросы, не выдерживая давления, как мужчина с чем-то шумно возился, как над головой, сопротивляясь, взвизгнули двери.
— Будь осторожен, — вдруг сказала она.
— Всегда, — ответил он; ладони вновь легли ей на талию, и он легко, словно играючи, оторвал ее от крыши лифта. Дженни вытянула руки и, нащупав какую-то опору, вцепилась в нее, чувствуя под пальцами ковровое покрытие. В шахте было так же темно, как и в лифте, но она поняла, что мужчина держит ее над головой на вытянутых руках
~~~
А спустя три недели, когда Дженни поняла, что у нее задержка, погибший насильник/спаситель постучал вдруг в ее дверь.
Глава 3
Майкл Уиндэм III выбрался из машины, нервничая, как жених. Кем он, в принципе, и являлся. Ему понадобилось почти три недели, чтобы найти Дженни, три недели, полные разочарования, вины и страха. Но теперь он снова ее увидит. Мысль о том, что он вновь почувствует ее запах и, может быть, даже прикоснётся к ней, заставила кровь шумно застучать в ушах. Кажется, он пропал.
Он усмехнулся. Найти свою вторую половинку, да ещё таким странным образом — непостижимо! Отец как-то пытался ему объяснить, но Майкл все никак не мог понять, чем одна женщина может отличаться от другой. И вот, по чистой случайности, он нашел
, в отличие от
, женятся только один раз и на всю жизнь.
Теперь дело оставалось за малым — переубедить Дженни, которая искренне полагала, что у ее будущего мужа не хватает в голове пары килограммов винтиков.
Дерик и Джон вылезли из машины вслед за ним, и вместе с Майклом окинули оценивающими взглядами дом напротив. Минимум охраны — не проблема для трех оборотней в самом расцвете сил — и удобное расположение — дом стоял на берегу озера, с другой стороны улицы раскинулся парк. И что самое главное, он находился лишь в четырех часах езды от поместья Уиндэмов.
— Только помните, — сказал Майкл своим спутникам (Дерик и Джонатан были его ближайшими друзьями и самыми сильными волками в Стае. — Она тогда перепугалась до смерти. Я ее изнасиловал, а еще она, должно быть, решила, что я умер. Она придет в ужас, когда узнает меня…
— Если узнает, — заметил Дерик. Он был блондином, столь же красивым, как и черноволосый Майкл. — У нее не такое хорошее зрение, как у тебя. Наверное, в лифте для нее было слишком темно.
— Если узнает, — согласился Майкл. — Я просто хочу вам напомнить, что надо быть…
— Терпеливыми, — протянули Дерик и Джон в один голос и расхохотались.
Майкл закатил глаза и дал Джону дружеский подзатыльник.
— Поняли? — спросил он. — Я могу повторить еще раз.
— Хватит волноваться, — сказал Дерик. — Мы не напугаем твою подружку.
— Как вы думаете, она беременна? — с надеждой поинтересовался Джон. С рыжеватыми кудрями и сухощавым телосложением он выглядел от силы лет на шестнадцать, хотя на самом деле был вдвое старше. — Стая уже давно ждет, чтобы ты нашел себе пару и произвел на свет наследника. Было бы замечательно, если бы она уже…
— Была беременна, встретила вожака с распростертыми объятиями, без колебаний приняла наш образ жизни и стала жить в Стае так, словно выросла среди нас? — Дерик покачал головой. — Все это будет непросто — и для нас, и для нее. Возможно, лучше, если она окажется не беременной. Тогда Майкл сможет ее отпустить.
— Хватит, — отрезал Майкл.
Отпустить? Позволить этой остроумной, красивой, чувственной женщине уйти? В своих снах он все еще слышал ее восторженные крики. И — отпустить?
Да нет же, утешал он себя. Она наверняка беременна. Он помнил ее сладкий, спелый аромат — словно созревший персик. И тогда, под ним, она была…
— Прости меня, о великий царь оборотней, — иронично произнес Дерик, — но на твоем пути стоит фонарный столб.
— Вижу, — Майкл в последний момент успел увернуться от столкновения и улыбнулся друзьям, картинно закатившим глаза.