Он смотрит в ее глаза, его взгляд полон тайн.
— Да, ничего не произошло.
Этой ночью он дергается и просыпается в холодном поту. Блэйк садится на кровати, Лана просыпается вслед за ним.
— Ты видел кошмар? — спрашивает она, ее рука тянется к его спине.
— Мне снилось, что я привел тебя в главный зал, — говорит он, его голос сипит от ужаса.
— Что происходит в главном зале?
Он поворачивается к ней. В темноте его глаза полны невысказанной боли.
— Ох, Лана, Лана, Лана, — шепчет он в ее волосы.
— Скажи, — просит она, но он качает головой.
— Мой мир уродлив и разращен, он выглядит прекрасным только со стороны. Когда наше время закончится, я должен вернуть тебя чистой и невинной, такой, как и встретил.
Осторожно он раскрывает ее ноги.
— Позвольте мне побыть немного времени в твоем мире, — хрипло говорит он, и хоронит свой рот в ее киске.
Его рот теплый и мягкий, ее тело реагирует на него, выгибаясь, ее руки хватают его за волосы, ноги обвиваются, словно веревки, вокруг его головы, она чувствует вибрацию во всем теле, в то время, пока он наполняет ее, но в голове все время крутятся его слова —«когда наше время закончится».
27.
Лана просыпается и поворачивается, чтобы посмотреть на мужчину рядом с ней. В полумраке она разглядывает его. Он так душераздирающе красив, когда спит, что от этого ей хочется плакать. Его жесткие контуры рта смягчились, густые, короткие ресницы, отбрасывают темно-синие тени на лицо. Она тихо сползает с постели. В эти дни она все время хочет есть. Она улыбается, подумав, наверное, из-за занятий сексом. Лана закрывает дверь в спальню и на негнущихся ногах направляется на кухню. Включает свет и идет к холодильнику, руки сами тянуться за банкой икры и банкой с мармеладом. Отрезав два куска орехового хлеба, ставит их в тостер и зевая, включает таймер.
Она намазывает толстым слоем икры один ломтик поджаренного хлеба, а второй — мармеладом, кладет их друг на друга, садится на стул и с удовольствием откусывает. Она открывает рот, чтобы откусить второй раз.
— Это еще одно страшное сочетание ингредиентов, которые вы британцы заставляете появляться, как по волшебству? — дразнит Блэйк ее с порога.
Она окончательно просыпается, рот сам собой закрывается, и ее глаза невольно передвигаются на сендвич. Мармелад с икрой. Медленно ее взгляд возвращается к нему. Он стоит, вальяжно прислонясь к дверному проходу, полностью голый, словно только родился.
— В чем дело? — спрашивает он.
Она закрывает рот и пытается улыбнуться.
— Это мой собственный рецепт, — с трудом говорит она. Ее сердце бьется так громко, что отдается в ушах, и ей кажется, что он слышит этот грохот. Она кладет сендвич на стол и смотрит на него. — Ты не можешь заснуть?
— Пошли в кровать, ложись со мной спать, — приглашает он, и глаза его темнеют.
— Окэй, я доем свой сандвич и присоединюсь к тебе. Иди.
Она улыбается ему, предлагая не входить на кухню, а вернуться в спальню и ожидать ее. Он внимательно смотрит на нее, кивнув, что все понял, уходит. Воздух покидает ее легкие. Она облакачивает голову на руки, и чувствует на самом деле себя больной. Открывает сэндвич и смотрит на свои ингредиенты, которые решила совместить — икра и мармелад. Вместе они вызывают отвращение.
Ее мать ела анчоусы и мармелад, когда она была беременна. Лана прикрывает рот рукой.
Она беременна.
Она смотрит на часы над дверью. Два часа ночи. Закрывает сэндвич, у нее пропал аппетит.
О Боже, что теперь? Она начинает считать дни.
Да, определенно задержка на две недели.
28.
Блейк открывает дверь в квартиру и мгновенно чувствует, что она ушла. Не пошла по магазинам или отправилась повидаться с матерью, а ушла… от него. Навсегда. Ее присутствие, кажется, испарилось из воздуха. Он заталкивает, как можно глубже возникшее ощущение ужаса и идет по коридору в гостиную.
Шторы закрыты. В комнате тускло и холодно. Он подходит к кофейному столику. Пусто. Проходит в столовую, по пути заглянув в спальню, его глаза мельком скользят по длинному столу и взгляд падает на ее сумочку. В какой-то момент, он пытается взять себя в руки, глядя на ее сумочку. У него в мозгу проносится целый рой не свойственных ему мыслей, он качает головой и уходит. Делает три шага по коридору, и возвращается обратно. Как лунатик, он зависает над ее сумочкой, поднимает ее за ремень, металл и черная кожа переплетаются вместе.
Открыв кнопку, заглядывает внутрь.
Блеск для губ, шариковая ручка, компактное зеркало, блестящие тени для век и... маленький темно-бордовый бумажник. Он проводит пальцем вдоль кожи и открывает его. Он смотрит на коллаж, вырезанных из различных фотографий и тщательно, любовно склеенных — ее мать, Билли и Гарри. Ребенок, выполненная ее руками наивная работа, причиняет ему боль.
Он не понимает, почему у него возникает это чувство, закрывает бумажник и возвращает в сумочку, уходит из столовой. Он никогда не делал такого прежде. Его плечи напряжены от беспокойства и замешательства. Что с ним происходит? Раньше он никогда не интересовался содержанием сумочки и бумажником любой другой женщины.
В спальне, он смотрит в сторону своей тумбочки, затем ее. Ничего. Он идет на кухню и оглядывает кухонный островок, его глаза быстро сканируют комнату. Нет, она не оставила никакой записки. Он возвращается в спальню, открывает шкаф. Сумки, обувь, одежда — все на месте, она ничего не взяла. Он набирает комбинацию цифр и открывает сейф. Бархатная коробочка, открывает, ожерелье находится посреди атласной поверхности. Он вздыхает с облегчением, осторожно кладет его обратно и запирает.
Может, она все же ушла навестить свою мать. Он набирает ее номер и ждет, но на втором звонке, слышит звонок, доносившийся из гостиной. Блэйк идет на звук, ее телефон лежит на диване. Тогда он решает просмотреть список ее контактов — последний звонок от него и от матери. Он набирает городской номер ее матери. Гудки. Он еще раз изучает список ее адресов и набирает Билли. Включается автоответчик и ее дерзкий голос просит оставить сообщение, Блэйк говорит, чтобы она немедленно ему перезвонила. Он звонит Джеку, тот отвечает только на шестой звонок, когда он уже собирается повесить трубку.
— Джек, ты не знаешь, где Лана?
— Нет, почему ты спрашиваешь?
— Просто пытаюсь найти ее. Она ушла без своего сотового.
— Тут дождь. У вас идет дождь?
Небольшая пауза.
— Да... идет.
— Я бы не беспокоился, приятель, вероятно, она просто ушла гулять под дождем.
— Хорошо.
Джек смеется.
— Она придет домой, выглядя, как утопленный котенок, это стоит увидеть.
— Окэй. Спасибо, Джек.
Блейк выходит на балкон. Действительно, идет проливной дождь, ломаная молния раскалывает небо. Он ждет грома, который почти сразу же раздается с оглушительным треском. Блэйк хмурится от мысли, что она ходит под дождем, ему не нравится это. Он подходит к краю балкона, и вытягивают руку, чтобы поймать капли. Странно. Он перегибается через край и поворачивает лицо вверх прямо под дождевые струи.
Он пытается представить, что она может чувствовать или думать. Дождь холодный, и он быстро вымокает. Он стягивает рубашку, которая стала прозрачной от дождя, скатав ее в руке, слышит, как в входную дверь вставляется карта-ключ. Дверь открывается, и они смотрят друг на друга в упор.
Действительно, она представляет собой еще то зрелище. Мгновенно он понимает, что она уже не прежняя, в ее глазах такая боль. Он делает шаг к ней.
— Входи, — говорит он и ведет ее в ванную.
Он ставит ее под душ. Вода, обрушивается на ее холодную дрожащую кожу, превосходно теплая. Она слышит, как он уходит, закрывает глаза и наслаждается приятным ощущением. Жизнь вновь возвращается в ее пальцы и конечности. Она бродила слишком долго. Она поднимает лицо к воде, которая омывает и стекает вниз, слышит, как дверь в душ отодвигается, и ее глаза останавливаются на нем — голом и ожидающем снаружи.
Ее глаза блуждают по нему и останавливаются на его мужском достоинстве, которое приковывает внимание своим наполовину стоячим положением, она вдруг краснеет, так как смущается сама себя и отворачивается.
Он ловит ее подбородок и ищет ее глаза.
— Я хочу, чтобы ты посмотрела на меня. Посмотри на меня.
Она опять смотрит на его мужское достоинство, которое уже гордо стоит, как мачта, и переводит взгляд на его лицо. Блэйк заходит в душ, Лана отступает чуть-чуть назад, чтобы освободить ему место и наблюдает за ним через капли воды и пара. Он смеется, и, взяв мыло, скользит по коже ее груди.
— Подними руки.
Она подчиняет.
Он намыливает ее подмышки, его прикосновения легкие и не щекотные, проходится мылом вдоль ее плеч, а потом вниз, к груди. Здесь его движения становятся ритмичными и скрупулезными, он уделяет особенное внимание ее груди. Она так сильно желает, чтобы он взял ее соски в рот. Мыло медленно перемещается вниз, к животу и дальше к ее голому лобку. Он ничего не говорит, она молча расставляет свои ноги, и мыло скользит между ними, вода струиться сквозь его руки.
— Повернись.
Она поворачивается. Мыло путешествует по ее спине, вниз к позвоночнику, вдоль ее бедер и, наконец, входит в расщелину ее попки. Она понимает, что он встает на колени, чтобы вымыть ее ноги и ступни, каждую он трет по отдельности. Блэйк поднимается, кладет мыло и берет бутылку с шампунем, выплескивает себе на руку и намыливает ее волосы. Пена сползает вниз по ее телу, между ее ног становится тепло.
Сейчас его тело так близко к ней, что она чувствует его жесткое скольжение, ее ноги начинают подрагивать. Он поворачивает ее кругом и берет сосок в рот, слегка посасывая, потом другой. Его руки спускаются вниз по животу, и смело без предупреждения хватают ее за бедра. Она вглядывается в его глаза, похожие на грозовые тучи, на сильно сжатый подбородок. Он поднимает ее на руки и входит в нее, она обвивает ноги вокруг его бедер, и вскрикивает от чувственного удовольствия, и чем глубже он вдалбливается в нее, тем сильнее она хочет, еще глубже.
Потом он несет ее на кровать и тщательно вытирает.
Она поднимает голову и смотрит на него.
— О чем ты думаешь? — спрашивает она.
— О твоем теле.
Она ничего не отвечает.
— Почему ты так долго гуляла под дождем?
Она пристально всматривается в его глаза, прочитать которые не возможно.
— Я люблю дождь. Я всегда гуляла под дождь.
— Но дождь в Англии холодный.
— Я не знаю других дождей.
Он приносит фен с щеткой для волос и садится на кровать, сказав ей сесть на пол между его коленями и начинает очень осторожно вытирать полотенцем волосы. Потом запускает пальцы в ее волосы и нежно распутывает все колтуны, и только потом начинает сушить их феном. После того, как он выключает фен, она говорит:
— Ты не умеешь готовить, но умеешь сушить волосы.
— Мне необходимо было высушивать волосы моей сестре.
Она оглядывается назад на него через плечо.
— У тебя нет сестры.
Он уверенно разворачивает ее голову в исходное положение.
— Я тебе уже говорил, не доверяй всему, что написано в Википедии.
Щетка медленно скользит по ее волосам по всей длине.
— Почему она никому не известна?
— Она родилась с генетической аномалией. Она не похожа на тебя и меня. Она живет в своем собственном мире. У всех великих фамилий есть такие родственники в роду, мы просто не обращаем внимания и не рекламируем их. Печальный эффект скрещивания внутри рода.
— Так она спрятана от людей?
Наступает пауза.
— Что-то в этом роде.
— Ты видишься с ней?
— Нет, она живет в нашем Бакингемшир, в ее распоряжении целое крыло особняка и сад, разделенный на части, двадцать четыре часа в сутки о ней заботятся и ухаживают медсестры и слуги.
— На кого она похожа?
— На четырехлетнего ребенка. Она общается, показывая пальцем и улыбается, — его голос становится грустным.
— Почему ты перестал видеться с ней?
Щетка на секунду останавливается, потом снова начинает двигаться.
— Последний раз я видел ее, когда мне было двенадцать. Я расчесывал ей волосы, и в комнату вошла мама. Она пришла в ужасе от увиденного, сказав: «Ты собираешься стать выдающимся человеком, как твой отец, или мямлей, как твой дядя Джордж?» Он тоже член семьи, о котором все притворяются, что его не существует. Больше я никогда не возвращался к ней.
Она оборачивается и хватает его за запястье, щетка повисает в воздухе.
— Меня не волнует, что кто-то другой говорит о тебе, ты хороший человек, — говорит она.
— Не обманывай себя, Лана. Мы все не хороши. Не доверяй никому из нас, даже мне.
— Ты ни одному не доверяешь?
— Нет.
— А своему отцу?
— Отцу? — с сарказмом повторяет он. — Папа социопат.
Глаза Ланы становятся широкими от удивления.
— Разве он не известный филантроп?
— Наивная маленькая, Лана. Мой отец мультимиллиардер. И нет такой вещи, как филантроп мультимиллиардер. Знаешь, что нужно сделать, чтобы стать мультимиллиардером? Потратить полностью всю свою жизнь, уничтожая людей ради наживы, а потом подарить библиотеку? Я не доверяю ему, и ты не должна ни в коем случае. У него будет повод испытать очередной приступ горя, раздавив тебя, если ты стоишь на его пути, как если бы он наступил на муравья на дороге.
— А разве мультимиллиардеры существуют?
— Думай, Лана. Что такое долг Соединенных Штатов? Кто дает все эти прекрасные триллионы?
— Федеральный Резерв?
Он смеется.
— И как ты думаешь, кто владеет им? Федеральный Резерв — это частная компания, как и Банк Англии, и любой Центральный банк по всему миру. Через сеть холдинговых компаний, собственников старинных фамилий, контролирующих огромнейшие части не только своих запасов, но и все слишком большие капиталы банков, которые ты так сильно ненавидишь.
Лана хмурится. Ей нужно время, чтобы проанализировать все, что он ей сказал.
— А как насчет твоей матери?
— Моя мать бросила нас, словно волчат, очень давно. Я и мои братья выросли в удушающих обстоятельствах.
Лана качает головой.
— А я думала, что это я росла в удушающих условиях и поэтому желала быть богатой.
— Ты не понимаешь, Лана, и, возможно, никогда не поймешь. Мы совсем разные. Мы не просто богаты. Мы не собственники участка земли, мы собственники стран и политиков. У нас разные обязанности и есть программа действий, — его лицо становится полностью замкнутым.
29.
«Ты держишь мое сердце в своих руках».
Блейк стоит на набережной и смотрит вниз на несущуюся воду. Думая о Лане, он испытывает некоторое замешательство. Где-то глубоко внутри нее есть некая комнатка, в которую вход ему закрыт. Такая же есть и у него внутри, в которую она не сможет войти. В этом месте, она хранит все раны и всю свою боль, которые он ей нанес. Но есть и еще что-то сейчас в ее комнатке, какие-то секреты, которые она тщательно скрывает. Он пытается понять, что она прячет от него.
Мужчина, громко разговаривающий по сотовому телефону на каком-то европейском языке, вторгается в его размышления. Он переводит взгляд с воды на бродяг, ночующих на открытом воздухе. Впервые в своей жизни, он видит в них людей. Людей, которые попали в трудную ситуацию, из-за того, что делает его семья. Они не настоящие паразиты, сидящие на теле общества. Она была права в тот вечер, когда обвиняла его и его семью в паразитизме. Он всегда знал это. Он просто никогда не беспокоился. Раздается звонок его телефона, он смотрит на экран — Маркус.
— Привет.
Его брат переходит сразу к делу.
— Мне только что позвонил Морган. Почему его кредит до сих пор ожидает решения?
— Морган мошенник.
Наступает минута молчания, потом брат тяжело вздыхает.
— Что происходит с тобой, Блейк?
— Ничего. Давать согласие ему на кредит будет ошибкой, получение энергии из чистых источников, чистая афера.