Лана чувствует, как руки Блейка сильнее сжимаются вокруг ее талии.
— Тогда считаю это, незаработанной халявой, — говорит он тихо, но в его спокойных словах звучит предупреждение. Предупреждение о том, что он не проиграет Руперту. Воздух вибрирует от напряжения. Лана переводит взгляд от одного мужчины к другому. Она словно наблюдает за двумя Львами, которые ведут борьбу за господство над самкой. Но ее тело точно сообщает ей, который из Львов выиграет бой, тот которого она хочет.
Руперт пожимает плечами. Он знает, что он был бы полным идиотом, если бы решился пойти против Баррингтона, тогда он может многое потерять.
— Если вы думаете, что я буду бороться за ее ошибки. Она ваша.
Он поворачивается на каблуках и уходит.
Блейк отпускает Лану. Она понимает, что ее колотит мелкая дрожь. Она склоняется над столом, ненавидя себя, но не в силах остановиться, для него нет ничего более важного, чем деньги, она спрашивает:
— Ты... ты имел в виду деньги?
— Да.
Рыдание перекрывает ее горло. Она прикрывает рот обеими руками.
— Спасибо.
Он смотрит на нее прищуренными глазами, удивленный силой ее реакции, но он не предпринимает никаких попыток прокомментировать.
— У тебя есть пальто?
Она кивает, не в силах говорить.
— Дай мне билет. Я возьму его.
Она роется в сумочке, висящей на ее бедре, ее руки подрагивают, она печально качает головой. Она не может вспомнить, где оставила его.
— Я потеряла его. Я думаю, что он, возможно, упал в... — она собирается сказать, «одно место», когда понимает, что ей не нравится это слово, и она не претендует быть той, кем не является... — в дамской комнате.
— Пойдем. Я куплю тебе другое.
— Я не могу уйти без него. Это не мое, — шепчет она.
Он вздыхает.
— Хорошо. Я забиру его. Это пальто...э-э... оранжевое?
Она внимательно смотрит на него. Похоже, где-то там, в глубине его слов сквозит оскорбление. Но его лицо остается без эмоциональным.
— Да.
— Подожди здесь. Никуда не ходи.
Она остается в центре комнаты, чувствуя легкое головокружение. У нее есть деньги, и она не изнасилована. Ее руки находят путь до ее рта и дотрагиваются до губ. Этот поцелуй. Как он заставил ее почувствовать. Просто думая об этом, она вспоминает ощущения от его твердого тела, сплетенного с ней. Дверь открывается, и входит Руперт.
— Ты выглядишь испуганной. Почему? Я не желаю тебе вреда. На самом деле, я пришел к выводу, что сейчас очень заинтересован в твоем предложении. Если тебе показалось, что я раньше не ценил, то, что ты собираешься мне отдать, пожалуйста, прости меня.
— Нет, — говорит она, качая головой и делая шаг назад, — нечего прощать.
— Он действительно увеличил ставку вдвое?
— Мне не нужно больше, чем то, что я просила у вас.
— Тогда зачем идти к нему? Он ничем не отличается от меня. Он выбросит тебя, как только по полной использует тебя в постели, и закончит.
Она кивает.
— Конечно, он сделает это, но как вы уже заметили, я выставила определенную цену. Вы захотели поторговаться, а он готов был заплатить, — если бы ей только продержать разговор с ним до тех пор, пока Блейк не вернется.
— Я тоже готов.
— Кроме того, вы хотите «Пятьдесят оттенков серого», а он просто хочет женщину.
— Пожалуй, я передумал. Возможно, я тоже просто хочу женщину.
Он приближается все ближе.
— Блейк пошел, получить мое пальто. Он вернется в любое время.
— Но без этого он его не получит, — он протягивает ей билет.
Вдруг он тянет к ней руку. Она пытается отойти назад, но он хватает ее. Его хватка становится слишком крепкой, его пальцы мучительно впиваются в ее кожу, притягивая ее ближе.
— Вы причиняете мне боль.
— Ты будешь удивлена, как много боли может вытерпеть человеческое тело.
— Что вы хотите, Руперт?
— Я чувствую себя оскорбленным. То, что я хотел, и мне было обещано, у меня украл другой. Мне дали попробовать то, что мне очень понравилось. Ты сопротивлялась бесподобно, Лана. Возможно, ты получишь нас двоих. Я заплачу тебе тоже.
Лана моргает. Она не может поверить в то, что слышит. Если бы это не было так унизительно, то было бы нереально. У нее в окружении мощные мужчины, которые по-видимому, готовы платить огромные суммы, чтобы заняться с ней сексом.
— Я выбираю Блэйка.
— Он никогда не узнает, и даже если узнает, ему наплевать. Он не похож на мужчину, который хочет жениться на тебе. Ты просто шлюха, Лана, — произносит он пренебрежительно.
Дверь открывается, и Блейк появляется на пороге с ее оранжевым пальто, перекинутым через руку. Его лицо источает сталь. Он проходит в комнату, и Руперт отпускает ее руку. Она отходит от него и трет свое запястье, котором уже появляются красные следы. Глаза Блейка заставляют их замолчать, затем он помогает ей надеть пальто.
— Готова? — спрашивает он.
Она кивает.
Он поворачивается к Руперт и носком своего ботинка жестко ударяет в подбородок, так сильно, что экс-игрок в регби падает на пол с хрюканьем.
— Она может быть дешевая шлюха, но я плачу за то, что ты упустил тогда, поэтому она моя дешевая шлюха сейчас. И тебе придется запомнить это, — через плечо небрежно бросает Блейк.
Руперт хватается за разбитые, кровоточащие губы и показывает свою ярость только одному человеку, называя:
— Ты уволена, Блум, — кричит он обессиленно.
Блейк берет ее руку и выводит из этого места.
И нет ни одного человека на этой вечеринке, который бы не повернулся, чтобы не посмотреть на их уход.
5.
Автомобиль Aston Martin, словно сверкающая громадина с гладкой черной поверхностью, отливающая серым, был припаркован рядом с фонарным столбом. Одним из тех старомодных кованных столбов с рифлёной поверхностью.
Она стоит на тротуаре, обхватив руками этот грубый, холодный металл.
— Залезай, — говорит он.
— А что, если мне станет плохо в вашей машине?
— Мой секретарь займется чисткой.
Она кивает, и отцепляется от металлического столба. Неужели, жизнь действительно становится легче? В этих туфлях и пьяная, ей кажется невероятным опуститься на низкое покачивающееся элегантное сиденье.
Глаза Блейка следят за ее ногами. Она ставит в салон вторую, и он закрывает дверь.
Интерьер его автомобиля роскошный и богатый. Здесь даже пахнет дорого. Она никогда не была в таком автомобиле. Он слушает классическую музыку. Звуковая система отличная и превосходная музыка заполняет автомобиль.
— Как называется эта музыка?
— Гендель «Мессия», — говорит он и выключает ее. Он поворачивается к ней. В свете уличных ламп он выглядит суровым и далеким. В мягко освещенной темноте автомобиля его лицо по-прежнему остается напряженным. У нее снова возникает мысль, хладнокровный и холодный человек.
— Завтра я должен быть в Нью-Йорке, но мой секретарь позвонит тебе и сделает все необходимые приготовления.
Она благодарно кивает и смотрит в сторону. Она, как будто находится во сне.
— Где ты живешь?
— Килбарн.
— Дай код города? — просит он.
Она называет, и он устанавливает его в системе GPS.
Какое-то время они едут в молчании, пока она не в состоянии больше сдерживаться.
— Разве вы не хотите знать, сколько?
— Да, скажи мне.
Она называет сумму, и его глаза на миг покидают дорогу, чтобы взглянуть на нее.
— Что заставило тебя думать, что Руперт тот мужчина, который готов к этому?
Она пожимает плечами в темноте.
— Я не знаю. Я услышала сплетни, его секретарша иногда выполняла его поручения, бронируя дорогие номера в отеле и оставляя конверт с десятью тысячами фунтов наличными.
— Я знаю, — говорит он тихо.
— Почему я?
Они останавливаются на красном свете светофора. Его пальцы сжимают руль. Длинные, сильные пальцы. Она смотрит на них.
И думает о том, как бы они передвинулись на ее тело. Он поворачивается к ней, его глаза резкие и опасные, полные обещаний.
— Ты хочешь узнать цветочную версию или напрямую.
Она прикусывает губу.
— Напрямую.
— Я хочу тебя жестко трахнуть до бесчувствия с того момента, как наши глаза встретились.
— А цветочная версия?
— Сейчас я думаю об этом, нет цветочной версии. Есть то, что есть.
Она поворачивается, чтобы посмотреть на его профиль. Он по-прежнему непреклонный.
Похоже, она прыгнула из огня, да в полымя? Все богатые люди тайно имеют какие-то извращения в своих сексуальных желаниях?
— Под трахнуть меня жестко и до бесчувствия, вы подразумеваете какие-то жуткие или эксцентричные сексуальные вкусы?
Он мельком смотрит на нее. И опять же, выражение его лица, находится за пределами ее понимания.
— Нет, но я хочу использовать тебя настолько часто, насколько пожелаю, не зависимо от способа, в течение всего времени, пока я буду хотеть.
— Ох! — Как не странно, но его оскорбительные слова высвобождают вспышки острого сексуального возбуждения в ее теле. — Я... и как долго вы думаете?
— Я решу это завтра. Но я предполагаю, один месяц буду это делать.
— Что делать?
— Не дашь мне скучать.
— И вы готовы заплатить сто тысяч фунтов за это?
Его губы скрутились в иронической улыбке.
— Когда я сделал свое предложение, я не представлял, во сколько ты оценила себя, это очень высоко, но я не расстраиваюсь из-за этого. Несмотря на все заверения об обратном, никто не хочет торговаться. Они соглашаются на это только лишь потому, что не могут позволить себе лучшее, — он бросает взгляд на нее. — Дешево, как правило, означает, что ты получаешь гарантию безопасности, ты, в сущности, озвучив такую цену, становишься под удар.
Лана думает, что ее мать прочесывает супермаркеты, в поисках вещей, которые выставлены со скидкой, потому что по завышенной цене их не могут продать к определенной дате.
— Я потребую деньги вперед. Итак, как мы это сделаем?
— Мой адвокат составит соответствующий договор, ты должна будешь подписать его. После того, как ты это сделаешь, деньги будут на твоем счете в течение нескольких минут.
— Что-то вроде контракта?
— Соглашение о неразглашении.
Она кивает.
— Я полагаю, что богатые люди должны защищать себя.
— Да, — отвечает он коротко. Восстанавливается неловкое молчание.
Он, кажется, занят своими мыслями. Лана поворачивает голову, в которой поселилась уже пульсирующая боль, и смотрит в окно. Он быстро едет, и они уже на Эдгваре Роуд.
— Я пошлю кого-нибудь завтра в полдень, чтобы отвезти тебя в твой офис, и ты сможешь забрать там свои личные вещи.
— Окэй, я могу пойти туда и сама.
— Я чувствовал бы себя счастливее, если бы ты была с сопровождением. Доставь мне удовольствие.
Она задумывается на мгновение. Ее точно не слишком прельщает перспектива, случайно наткнуться на Руперта.
— Ну, у меня только пара старых кроссовок там. Я не буду заморачиваться, чтобы забрать их.
— Как хочешь.
Они подъезжают к блочным муниципальным многоквартирным домам, в котоом она живет.
Он с удивлением оглядывается вокруг. Это ужасная жилищная недвижимость, которую он считает глубинкой города. Раньше он никогда не был в таком ужасном районе.
— Ты живешь здесь? — он не может скрыть своего отвращения.
— Да, — просто отвечает она.
Он останавливает машину напротив двухэтажного многоквартирного дома.
— Который твой?
Она указывает на последнюю квартиру на первом этаже, и говорит:
— Это моя.
Он не выключает двигатель, но поворачивается к ней.
— Дай мне свой телефон.
Она протягивает ему.
Он нажимает некоторые числа и ждет. Когда его телефон звонит, он нажимает на кнопку «отключения».
— У меня есть твой номер, и ты получила мой, — говорит он и протягивает ей телефон обратно.
— Спасибо.
— Возьми пару таблеток аспирина и ложись спать. И оставайся свободной завтра. Весь день.
— Oкэй.
— Я буду на связи завтра вечером.
Он наблюдает за ее шатающейся походкой и нерешительно передвигающимися ногами в этих ужасных туфлях, с усиливающимся цокающим звуком об асфальт, поднимающейся по лестнице и держась за металлические перила. У входа в дом, она разворачивается и поднимает руку, чтобы сообщить ему, что она благополучно дошла домой, и, что ему не следует ее больше ждать. Он не реагирует.
Просто сидит в машине, наблюдая за ней. Она пожимает плечами, и садиться на переднюю ступеньку, снимая с себя туфли. Держа их в руке, она вставляет ключ в дверь.
Только когда Лана закрывает свою переднюю дверь, то слышит журчание мощного двигателя, срывающегося с места, она вдруг осознает, что ни один мужчина не захотел узнать, зачем ей нужны деньги. Квартира освещается только светом от уличных фонарей. Она идет босиком на кухню и шарит в темноте. Находит упаковку парацетамола, берет две таблетки и садиться за кухонный стол со стаканом воды, полностью ошеломленная, из-за того, что произошло этой ночью. У нее была абсурдная идея и...
— Я сделала это, — шепчет она среди знакомых теней, и широко улыбается. Она думает, о каменных бицепсах, накаченном животе, когда встретились ее руки с его телом. Она дотрагивается до своих губ. Она все еще может чувствовать его губы, его руки. Она помнит, как потеряла контроль и совершенно забыла себя. И о совершенно незнакомом чертовски хорошем ощущении, которое он вызывал в ее теле и между ее ног. Это сон? Это не может быть в ее жизни.
Не очень-то радуйся пока. Он все еще может передумать.
Она глотает парацетамол, и избегая всех скрипучих мест, на цыпочках поднимается по лестнице. В маминой комнате свет не горит, поэтому она тихо открывает дверь, чтобы просто взглянуть на нее спящую. Но мама сидит на стуле у окна. Она, должно быть, видела, как Лана вернулась.
— Что ты делаешь? — спрашивает Лана.
— Я слышала, как ты пришла, — говорит ее мать тихо.
— Ты не можешь спать?
— Нет. Я начинаю химию в понедельник. Просто наслаждаюсь ощущением благополучия, я думаю.
Лана пересекает комнату и опускается на колени рядом с мамой.
Она не носит платок, и ее лысая голова сверкает в лунном свете. От этого Лане становиться грустно.
— Мам, у меня хорошие новости для тебя. Помнишь, про клинику в Америке, о которой я тебе говорила.
Ее мать хмурится. Ей всего лишь пятьдесят, но беспокойство и боль, сделали ее измученной.
— Мы не можем себе этого позволить.
— Ну, это не сто процентов, но я думаю, что мне удалось собрать деньги.
— Как? Как ты это сделала? — голос ее матери подозрительно скептический.
— Я познакомилась с парнем. Богатым парнем, который просто хочет помочь.
— Богатый мужчина, который хочет помочь? — тон ее матери, откровенно не верящий.
— Мама, пожалуйста, не надо так. Это не то, о чем ты думаешь.
— Ах, нет? Тогда, что же это?
— Он просто хороший парень, который любит меня.
— Я не вчера родилась, девочка, — ее мать пальцами, как у скелета, хватает ее за руку. — Ты же ничего не сделала, о чем потом пожалеешь, правда ведь?
— Я обещаю, что нет. Я просто выпила слишком много шампанского, — она дотрагивается своими подушечками пальцев до ее висков, — и в моей голове стучит. Я обещаю, я все расскажу завтра, когда посплю. — Она вспоминает, что последний раз солгала своей матери, когда ей было девять лет, и она притворилась, что почистила зубы. Виноватую и испуганную ее застукали, мчавшуюся вверх по лестнице с ее мокрой зубной щеткой.
Мать поднимает свои руки к ее и быстро убирает. Она прикасается кончиками пальцев к ее темным синякам на запястье дочери, и ее обеспокоенные глаза впиваются в Лану.
— Откуда они взялись?
— Это не он, — нервно объясняет Лана.
— Дорога в ад вымощена благими намерениями, — мрачно предупреждает мать.
— Я обещаю, я расскажу тебе все завтра, но это не то, что ты думаешь, — В действительности это хуже, незаметный голос шепчет ей.
— Все будет хорошо, подожди и увидишь, — говорит она с воодушевлением и улыбается. Но мать не улыбается ей в ответ. Вместо этого она смотрит на нее с грустью.