Плоская и блестящая девушка, усиленно сверкая тонкой гранью, не толще ладони, проволокла за собою шлейф сложнейшего и мощного букета запахов. Особо выделялись - запах тампексов, духов и какой-то дряни, не запах, а просто вонь, то ли остатков вчерашней любви, то ли сегодняшней неудовлетворенной похоти...От круглого, но тем не менее плоского мосье в соломенной шляпе пахнуло потом, как. в цирке после конского номера, какой-то неопределенной гадостью и явно жадностью, плоский толстяк просто вонял крохоборством... Прохожие воняли, пахли, смердели, гремели, блестели, на гранях плоских тел сияли ярчайшим светом сполохи солнечного света, от нестерпимого блеска Майкл вскинул руку к глазам и с удивлением, с ошиэением, с охренением! увидел, она, ладонь-рука, осталась лежать на столе, хотя он ее вскинул, он еще не- сколько раз попытался, но результат был прежний - он вскидывал ладонь к глазам, а она оставалась лежать на нагретой мраморной, в разводьях, столешнице.
И увлекшись борьбой с собственной рукой, одуревший от вони со всех сторон, Майкл совершенно перестал контролировать окружающий его мир... И тут он увидел цветок. Цветок... Он был совершенно не плоский, совсем наоборот, он был объемен, толстый стебель его поддерживал где-то на высоте двух с лишним метров мясистый бутон, бутон был ярок, но неопределенного цвета... Да, ярок, но совершенно непонятного цвета, неопределенного...А из бутона выглядывало жало! нет-нет! не пестик-тычинка, а жало!! именно жало и от всего цветка исходил гнусный запах опасности...Цветок раскачивался, раскачивался все сильней и сильней, зеленые листья у основания расползались все больше и больше, просто безобразно раскорячились, цветок раскачивался все больше и больше, запах опасности, нет-нет! вонь! вонь опасности стала просто невыносимой просто воняло, смердело опасностью, но Майкл не мог двинуться даже мысленно - тело казалось парализовало. Откуда эта гадость, зачем, не хочу...
В этот момент цветок качнулся, склонился в сторону Майкла, из бутана вырвалось жало, вырвалось как-то особенно агрессивно, и руку выше запястья ожгло страшной жгучей болью, нестерпимой, страшной, жгучей болью...Нестерпимой, казалось ударившей прямо в мозг огненным жалом...А-а-а-а-а-а-а-а-а!!! он вскричал-взревел-отпрыгнул, уронив со страшным грохотом стул, все прохожие и все посетители кафе обернули к Майклу свои фас-лица, сверкнув гранями на солнце...
-У нас нельзя курить "кристалл", -
донеслось до Майкла, все еще стоявшего возле опрокинутого стула.
Что? - он повел вытаращенными на пол-лица глазами на голос и увидел гарсона, почему гарсон нарушил договор - непонятно...
-У нас нельзя курить "кристалл". Извините, мы порядочное заведение, -гарсон появился в поле зрения Майкла совсем не плоский, совершенно обычный, не блестящий и не грохочущий...Сам же Майкл сидел на стуле, на столике стояло недопитое кофе и лежала пачка "Житанос" рядом с полупрозрачной зажигалкой... Вокруг был обычный многомерный, ну в крайнем случае трехмерный, но объемный мир с умеренными, но все же все равно с сильными запахами, а ни какого цветка не было и в помине... Что это - бред, схожу с ума или .. Так я же не ширялся и не хавал ни чего такого...
Проводив взглядом отошедшего к другому столу гарсона, Майкл вспомнил о руке. Рука под халатом ныла и болела, как будто он ожегся об утюг, дет двадцать назад нечаянно довелось испытать такое удовольствие. Осторожно подтянув рукав, Майкл удивленно уставился на запястье - там был след ожога. Красно-белый вспухший рубец...
2.
Майкл прижался лицом к ободранно-ржавым воротам и перед тем как; взглянуть одним глазом в щель между створками, вдохнул-вздохну л горький запах распада. Воняло пылью и унынием...
Во дворе сквота, то появляясь, то исчезая из поля зрения шириной пару-тройку сантиметров щели створки ворот, прогуливался дядя Коля. Он то бормотал что-то себе под нос, насупившись и становясь похожим на Нобелевского лауреата Иосифа Бродского, на мгновение, почти неуловимо, то принимался насвистывать и почему-то размахивать руками. Дядя Коля тоже был поэт, то есть почти как, лауреат, но совсем не лауреат, а даже совсем наоборот. Одет поэт был просто, но не без изыска - берет черного цвета, на теле грязный полу комбинезон, когда-то зеленый, на ногах разбитые, растоптанные рабочие ботинки, пожалуй размера на два больше, чем требовалось. Под комбинезоном так же грязная рубашка ковбойски-клетчатого цвета. Лицо у дяди Коли было не запоминающееся, и как было уже сказано, отдаленно и иногда, напоминало лицо выше означенного лауреата... Морщинисто-бритое, с брылями и всем прочим, присущим мужчине шестидесяти лет, повидавшим много всего, в том числе и алкоголя... Но вот глаза, глаза-то!.. Глаза у него были, как справедливо говорят многие, глаза были у дяди Коли зеркалом души. Они блестели лихорадочным потусторонним знанием черт-де знает чего, они смотрели черт знает куда, они... Дядя Коля был сумасшедший. Просто сумасшедшим шестидесяти с лишним лет, в связи с перестройкой как-то сумевший обмануть и врачей, и пограничников в купе с таможенниками, и совершено без пошлины, беспрепятственно привезший свой слегка тронутый заболеванием, отметим еще раз - душевным, а ни чем попало, в Париж.
Как дядя Коля попал в русский сквот - не знал даже старожил Алекс-модельер. Казалось, дядя Коля был в русском сквоте всегда, с самого его основания, в качестве местной достопримечательности и привидения.
Майкл напрягся и до него долетело сквозь пахнущую тленом и распадом щель:
- ...Как может я пройду в... -
поэт скрылся влево, за пределами видимости, но сразу же вернулся и Майкл доуслышал то ли продолжение, то ли следующую строфу (вариант - строчку)
- ...Китайским появлюсь с лампочкой..»
То, что происходило почти каждый вечер здесь, в русском сквоте, передать простыми словами было трудно.. .Майкл же давно уже для себя нашел те самые слова, которыми можно было передать то самое действо. Натолкнуло его на данное открытие стена. Обыкновенная металлическая стена-ворота, правда поднимающаяся и опускающаяся электричеством...
ВЕЧЕР В РУССКОМ СКВОТЕ..
Пьеса в одном действии.
Действующие лица и исполнители:
Таксист Гарри, крутой мужик, супермен, бывший майор ВДВ СССР.
Маляр Пьер, он же Петька-пьяница, бывший капитан КГБ СССР.
Воришка Алекс, «работающий» в супермаркетах, бывший доктор социологии.
Временно-постоянно неработающий Джин, бывший хипарь и наркоман в глухой завязке, трус.
Алекс (другой), учащийся на кутюрье, «неэмигрант».
Дядя Коля, поэт и сумасшедший. Григорий Шатуков, бывший прапорщик хозяйственного взвода, трус, врун, хвастун.
Петр Савохин, бывший техник-инженер группы подслушивания 5 отдела КГБ СССР, трус, трус, трус, трус, трус.
Александр Скляр, бывший лектор общество «Знание», трус, жмот.
Евгений Кострюков, бывший хипарь и наркоман, действительно в глухой завязке, трус.
Алексей Дудиков, действительно учащийся, действительно не эмигрант.
Дядя Коля, сумасшедший и поэт.
Два ангела - мужского и женского пола, одетые почему-то в ярко выраженные хипповые прикиды, оба с длинными волосами и белыми крыльями, он с бородой, она с ярким цветком в волосах, появляются без слов в течении всей пьесы то слева, то справа, то сзади. У обоих ангелов вытаращенные глаза и слегка приоткрытые рты. Ангела мужского пола зовут Володя, ангела женского пола Маркета, видимо символизируя единство мирового пространства и лозунг Бориса Гребенщикова, рок-певца Совка и России - ВСЕ БРАТЬЯ - СЕСТРЫ.
Действие происходит в русском сквоте в Париже, то есть в бывшей брошенной мастерской, превращенной во временно-постоянное жилье. Передняя стена невысокого, но вместительного цеха для удобства зрителей естественно отсутствует (временно). В помещении цеха, наискосок, стоит длинный-длинный стол, по сторонам разнокалиберные и разнообразные стулья и кресла - кресла и стулья, от высокого барного стула до массивного кресла с высокой спинкой, включая бочку, поставленную на попа черт знает из-под чего и детский стульчик с приделанным столиком. На столе в живописном беспорядке разбросаны и стоят-лежат следующее: коричневы пяти литровые пластиковые канистры с вином, разнокалиберные стаканы-чашки-бокалы-кружки, мелочь-мусор-ерунда, табак-сигареты, спички и минимум закуски. Задний план темен и скрыт во мраке.
АЛЕКС (другой). К нам пришли ангелы, хиппи, они нас осчастливили своим приходом, своим появлением (иронически улыбается и потряхивает хвостом жидких волос)...
ДЖИН (сжимая лицо и голову обоими руками).. .Нет, нет, нет, нет, я в глухой завязке, я боюсь торчать, я боюсь ширятся- шмыгатся, я боюсь укола, боюсь Питера, Парижа, боюсь их холодных улиц. ..
ДЯДЯ КОЛЯ (поправив берет и опрокинув в себя стакан вина).. .Майским небом я пролечу навозной мухой сяду я менту на ширинку молью...
МАЛЯР ПЬЕР (на глазах, с каждым стаканом все быстрее и быстрее превращаясь в Петьку-пьяницу).. .Я их боюсь! Я их боюсь!! Они меня убьют!!! Найдут и убьют!.. Гребанные суки!!..(дрыгает ногами и трясется всем телом, очки сползают на кончик носа, по лысине катятся крупные капли пота) Я их боюсь блядей, они меня прихлопнут...(выпивает подряд два или три стакана вина)
ТАКСИСТ ГАРРИ. Я помню одному "духу" кишки выпустил, так он сука еще с час жил и все своему сранному Аллаху молился (выпивает стакан и сразу наливает снова)
ВОРИШКА АЛЕКС (мечтательно). ..Когда я украду норковую шубу или что-нибудь подобное, то я куплю себе кресло с полосатой обивкой...(выпивает)
ДЯДЯ КОЛЯ (выпивает и открывает рот)
ДЖИН (сжимая лицо руками)...Я ночью боюсь спать - вдруг умру и не буду знать (пытается не разжимая лица, выпить)
АЛЕКС (другой).. .Ангелы нас осчастливили, надо же, в кои веков нас посетили... (иронически улыбается и чуть пригубливает вино)
ПЕТЬКА-ПЬЯНИЦА (истерически кричит, дергает ногами, трясется всем телом)..я их боюсь блядей на хер падлы суки ебана мать на хуй у меня фальшивый польский паспорт я их боюсь сук твари падлы в жопу ... (выпивает несколько стаканов подряд и падает головой на стол)
ВСЕ ВМЕСТЕ, НО КАЖДЫЙ СВОЕ. ...Я улечу мотыльком чугунным, боюсь блядей, мне так страшно, есть диван оббитый бархатом, а нас ангелы посетили, жара в Афгане и бабы дрянь, боюсь блядей, жить страшно, я не эмигрант, польский паспорт, кресло завязка вино гандон ангелы мучимый поносом я лезу на столбы...
АЛЕКС (другой) встает и нажимает кнопку. Бесшумно, медленно, но неотвратимо опускается металлический занавес-стена, отделяя сцену от реального мира. Темнота. Аплодисменты излишни...
К О Н Е Ц
. . .
Когда Майкл первый раз увидел эту самую опускающуюся стену, то у него чуть не сорвало крышу...Чуть не спрыгнул с ума... чуть-чуть оставалось...
Ярко освещенный прямоугольник, полностью повторяющий в заполненности своей людьми, столом, стульями и креслами театральные подмостки, так сказать действие второе, сцена первая, действующие лица те же.. Ярко освещенный прямоугольник, действующие лица застыли в немой сцене, медленно опускается занавес, металлом ограждая болотистый мирок от этого непонятного яростного капиталистического мира. ..Привет Платонову и всем. Занавес...И. синева редких фонарей только дополняет это ощущение театральности, а правильней сказать - балаганности, что ли...Но занавес впечатлял.
Ангелы медленно удалялись, взявшись за руки, в полутьму Крымской улицы, явно направляясь на метро. Ангел Маркета и ангел Володя взлетели вниз и исчезли в космической пустоте парижского метрополитена. Где-то под землей прогрохотал поезд. Над притворяющимся уснувшим русским сквотом циклопом сияла луна.....
. . .
Как добрался Майкл до своей студии - не запомнил. Достав ключи, попытался не упав, воткнуть заветный ключик в замочную скважину. От толчка дверь распахнулась и он ввалился к себе.
-Вдруг откуда не возьмись, появился заябись!.. -
кто же может его, Майкла, в собственной студии, приветствовать с такой экспрессией, по-русски и матом, конечно Ленка...
-Ты как сюда попала, герла?
-Я не герла, я фея из бара, я летучая мышь, я дочь камергера, вино и мужчины - моя атмосфера, привет эмигрантам...Майкл, а что такое "эмигрантам" ? Ты мне не рассказывал...
Майкл доплелся, всего один раз споткнувшись об кресло и упал в растерзанную с утра кровать. Студия слегка покачивалась, не тошнило, но блевануть хотелось...Может легче будет...
-Ты как попала на флет?
-А ты опять забыл закрыть двери. Ты всегда забываешь закрыть дверь. У тебя всегда раскрытая дверь. Дверь, дверью, дверями, за дверцей...Ты пьяный?
-Нет... я под шафе ... как эскадрон гусар летучих...
-А что такое "эскадрон" и "гусар" ?
-Я хочу... спать... иди.. иди... иди домой... Ленка... Раздался шелест легких шагов, кровать, край кровати прогнулся под тяжесть тела. Ленка уселась. ..уселась и руку норовит...на лоб положить.. .ошизела герла...
-Ты...ты что... пробормотал Майкл, проваливаясь снова в пьяную атмосферу русского сквота, прямо на эти балаганные подмостки. .весь вечер на манеже.. проездом из Жмеринки в Конотоп вечерней лошадью... и на хер я пил так много... этой гадости.. -Майкл, ты мой ангел, скажи - а что такое «кристалл» ?...
3
3.
Утро самое поганое время суток... Правда и остальное не лучше...А последний месяц-другой так вообще хоть не просыпайся...Такая херня, голову ломит, бок ноет, во рту гадость и сухо, сердце кажется вот-вот выскочит из груди, стучит не в такт, одним словом - хоть не живи..
Майкл с трудом раскрыл слипшиеся глаза и оттер мокрое лицо ладонью, рука затекла от неудобной позы...Опять снилась гадость...опять ревел как... как ученица средних классов на просмотре любимого фильма... ревел, как герла, ну козел, ты совсем стал старый... старичок, неужели все... старость не радость... Вдобавок ко всему давило в груди. Что за херня, надо перевернутся, может легче, станет дышать, Майкл рывком перевернулся на спину, что-то или чем-то больно ударило его по ребрам, ухватив это что-то и поднеся к глазам, Майкл удивился. В руке тяжело лежал черно слегка потертый бинокль...С резиновыми кольцами на окулярах и загадочно блестевшими стеклами...А кожаная ручка-поводок была закинута ему на шею...
Как же я не удавился на хер, ни...Да и откуда она взялась.. Что за...Память вяло, сквозь вчерашние изливания, возливания и гнуснягу похмелья, но попыталась что-то выдавить - расклад в виде смеха в сквоте, мол так и так... "Кристалл"...А кто-то предложил выследить и хапнуть "кристалл" и сразу жизнь заиграет красками...Ну и чертовщина, какими красками...Грабить они что ли...собрались...они...а как же я?.. бинокль у меня?...значит мне следить?! А как же?!..
-Привет, у тебя как всегда двери нараспашку, когда-нибудь какие-нибудь наркоманы тебя зарежут за полсотню франков, Майкл... Предполагаемая жертва вскинула голову и уставилась на Гарри. Тот скульптурно возвышался в проеме двери, прижимая к груди какой-то сверток.
-Как голова, бо-бо? Ну ни хуя, ни хуя, я тебе пару банок пива принес - полечись и вперед, на наблюдательный пост, как вчера договаривались... Все это Гарри болтал, стремительно передвигаясь по комнате, то выглядывая из-за шторы на улицу, как бы пытаясь там что-то разглядеть, то присаживаясь в продранное кресло, то снова вскакивая и снова подбегая к окну. Такой большой, плотный и наверно очень сильный Гарри...
-Какое наблюдение, не пойму, Гарри?..
-Ты че земеля, перебрал вчера, что ли? Ну ты даешь, сам подбросил такую делюгу, а сейчас в кусты, давай-давай, шевелись, шевели извилинами - выследим барыгу, кинем его вонючий киоск и сразу жизнь заиграет новыми красками!.. Ты че, заспал, на похмелись и вперед, на балкон!.. Гарри разодрал сверток и на свет появились две банки пива и потертый черный бинокль....Майкл удивленно уставился на бинокль - где же мы уже с вами встречались, мосье?..
-Ну ладно, я побегу, у меня еще вызов, да и машина внизу, не дай бог сопрут, хотя кому такое говно старое нужно, но все же, а ты давай-давай, подлечись и вперед, на балкон, дверь я захлопну, а то блин, какие-нибудь наркоманы за полсотней франков припрутся, сова!..