— Кажется, она всегда мечтала о дочке, — задумчиво проговорила я, разглядывая свой наряд. — Откуда она его только взяла так быстро?
— Экспресс-доставка, — со вздохом пояснил капитан. — Для гражданской одежды это стандартный способ. Я про неё забыл; давно не пользовался. Послушай, Экси, раз уж мы с тобой вместе прошли через подобное испытание и стали настолько близки, что я имел честь познакомить тебя со своими родителями…
— Не вопрос, капитан, — с нервным смешком ответила я и протянула руку. — Это останется между нами, — сообщила, пожимая ладонь незнакомого с этим жестом мужчины. — У нас так здороваются и заключают сделки, — пояснила на невысказанный вопрос.
— А, — очень информативно выдал он и кивнул. — А там, — он неопределённо махнул головой, — не было ничего менее… гражданского? Нам бы доехать до Управления Флота, нужно зачислить тебя в экипаж и забрать экипировку.
Меня ощутимо передёрнуло при воспоминании о том, чтобыло в той куче, и я испуганно тряхнула головой. С тоской вспомнила погибший в тренировочном бою комплект заимствованной формы.
— Я лучше в этом.
Он понимающе кивнул и поднялся с дивана.
— Пойдём.
Нельзя сказать, что я находила выбранные Лайми наряды столь уж ужасными. Их можно было назвать даже красивыми и, наверное, они мне подходили. Но проблема была в том, что я и без них чувствовала себя очень скованно и неуверенно, а уж в такой одежде…
Всю свою жизнь я занималась тем, что старалась скрыть наличие у себя какой-то индивидуальности и личности. Всё логично, это был вопрос выживания. А теперь у меня вдруг отобрали возможность спрятаться за неожиданно прекратившим своё существование псевдо-разумом, и поставили перед безальтернативной необходимостью «быть собой». Поскольку я и до этого плохо понимала, кто именно я есть и что из себя представляю, мне было тяжело. А этот девичий, человеческийнаряд окончательно погружал меня в ощущение, что я — компьютер, прикидывающийся человеком, и я чувствовала себя настолько неуверенно, насколько это вообще было возможно.
В безликом комбинезоне, в котором прошла моя жизнь, в стандартной больничной одежде, которую мне так напоминала огромная рубашка капитана, или, на худой конец, в столь же безликой военной форме у меня была иллюзия какой-то стабильности, спокойствия, как будто всё по-старому, и мне не надо ничего решать, потому что есть компьютер, а в компьютере есть программа. Понимаю, что с человеческой позиции это иначе как трусостью назвать было нельзя, но я ничего не могла с собой поделать. Мне нужно было время, чтобы прийти в себя, и делать это я предпочитала постепенно, а не в порядке шоковой терапии.
Впрочем, снаружи был день, и я на какое-то время сумела отвлечься на изучение пейзажа. И пейзаж этот окончательно утвердил меня во мнении, что идея с перемещением во времени не соответствует действительности.
Это, совершенно определённо, было другой мир, а не привычная мне Земля. Разрозненные дома, по форме представляющие собой шарики на ножке, незнакомые деревья, а, самое главное, небо. Здесь оно было с лёгким сиреневым оттенком.
— Как пейзаж? — задумчиво поинтересовался капитан.
— Красиво, — обезличенно ответила я. Подумав, решила, что скрывать свои наблюдения попросту глупо, и продолжила. — Но это точно чужая планета, не Земля. Здесь всё другое — природа, небо. У нас оно было голубым. Я понимаю, всё могло измениться, но оно — вряд ли. Либо нас разделяет временной отрезок не в тысячелетия, а в миллионы лет.
— Да, вероятность подобного мала, — задумчиво кивнул он и замолчал.
Здание Управления Флота представляло собой бублик на палочках. Или половину многоножки, кусающей свой хвост… Но, скорее всего, просто множество местных шариков, выстроенных по кругу и сросшихся в единую фигуру. А посередине, на внушительной площадке, располагалась стоянка атмосферного транспорта.
— А почему у вас все дома на ножках? — полюбопытствовала я, когда мы стали заходить на посадку.
— Традиция, — пожал плечами Райш. Потом, видимо, вспомнил, что его ко мне приставили именно для ответов на глупые вопросы, и пояснил. — Наши предки жили на деревьях. В нашем мире очень много опасных хищников, и это был наилучший способ от них защититься.
— Хищников — это вроде того существа, с которым я сражалась на корабле? — уцепилась я за возможность задать один из самых интересных для меня вопросов. Капитан почему-то покосился на меня очень странно, задумчиво кашлянул и, выдержав короткую паузу для сбора с мыслями, медленно проговорил.
— Нет. Тем хищником, с которым ты сражалась на корабле, был я, — он пожал плечами. Заметив, что ни капли понимания и веры в его слова во мне не появилось, продолжил. — У нашей расы есть защитный механизм. Небольшое перестроение скелета, внешних покровов — и убить нас становится ещё труднее. У холодной ветви тоже есть боевая форма, но она по-другому выглядит.
— Охренеть, дайте две, — тихо пробормотала я себе под нос, обеими ладонями растирая лицо.
— Что случилось?
— Как тебе объяснить… У вас есть сказки и мифы? Ну, старые легенды, про неизвестных науке существ, которые будто бы живут в лесу, но реальных доказательств их существования никогда не было?
— Хм. Найдутся, если поискать. Я пару слышал, но так вообще специально не интересовался. А что?
— Понимаешь, давно-давно, ещё до выхода в космос, люди верили, что рядом с ними, в лесу, живут всякие волшебные существа. Ну, то есть, необычные, со странными способностями. Потом, через несколько веков, всерьёз верить в это перестали, зато стали популярны истории про перемещения в параллельные миры. В этих мирах по мнению писателей либо жили всё те же сказочные существа, либо — такие же люди, только миры отличались своей историей. Так вот, среди существ, о которых говорилось в этих сказках, попадались очень похожие на тебя. Оборотни назывались, — окинув задумчивым взглядом капитана, сообщила я.
Истории эти (а из них — кучу глупых, но забавных выражений) я знала благодаря одному из младших научных сотрудников. Когда он дежурил по лаборатории, где жили мы, всегда включал себе записи таких сказок и слушал их. Ну, и мы вместе с ним развлекались, хотя он об этом не догадывался.
— Вот как? Мне кажется, у нас тоже была когда-то похожая теория, но я могу и путать. Надо предложить эту идею Хансу, — кивнул красноволосый, выбираясь из летательного аппарата. — Пойдём.
И мы снова пошли.
В этом месте попадались люди той же расы, что и Райш, и я наконец-то смогла составить о горячих более общее представление. Но на моего спутника всё равно оглядывались, а заодно перепадало внимания и мне. Очень хотелось слиться с местностью, спрятаться за капитаном, или, лучше всего, стать невидимой. Но возможности такой у меня не было; все, кто попадался нам навстречу, были в форме, и я в своём платье с цветочками выделялась, как мышь на пустом столе. Да и чувствовала себя примерно как та мышь.
Так что я шла, буравила взглядом пол и ломала пальцы, не зная, куда деть собственные руки, чтобы они инстинктивно не вцепились в идущего рядом капитана.
Но всё когда-то кончается. Кончились и мои мучения; мы достигли промежуточной цели путешествия. Это был небольшой светлый кабинет, где за столом среди документов и развешенных в воздухе голографических окон сидела какая-то молодая девушка.
— Здравствуйте, — проявил вежливость капитан. — Нам…
Дальнейшее поведение обитательницы кабинета удивило. Она улыбнулась и, оторвавшись от своей деятельности, подняла взгляд на нас. Когда этот взгляд наткнулся на Райша, девушка замерла. Затем, стремительно побледнев, испуганно взвизгнула и, разрыдавшись, убежала в какую-то боковую дверь.
— Чего это она? — растерянно уточнила я у капитана. Мало ли, вдруг у них тут такое поведение нормально? Впрочем, капитан тоже выглядел озадаченным.
— Подождём, — наконец, философски пожав плечом, резюмировал он, невозмутимо присаживаясь на один из стульев для посетителей. Я, подумав, последовала его примеру.
Райш.
Моя обязанность вела себя очень странно. Я ещё дома по её поведению понял, что она чувствует себя неуютно в подаренном наряде, но помочь ничем не мог. Да и полагал, что неуверенность эта вызвана просто отсутствием привычки, ну, или какими-нибудь незначительными женскими резонами. Признаться, в женской психологии я разбираюсь ещё хуже, чем в психологии тлитцев.
По дороге она вроде бы успокоилась, даже высказала интересное предположение о возможном месте собственного происхождения, но потом…
Она так затравленно косилась по сторонам и инстинктивно жалась ко мне, так интенсивно лучилась неуверенностью и робостью, что я, наконец, сообразил: вряд ли дело только в одежде. Экси, помнится, и при отлёте с крейсера чувствовала себя неуверенно, и на Совете, — то есть, когда вокруг было много народу. А сейчас непривычный наряд оказался последней каплей.
Досадно, что при сканировании её разума я не стал трогать личные воспоминания, только общие, в основном — касающиеся полёта. Не из этических соображений; на тот момент эти воспоминания были лишними, и не хотелось напрягаться. Ведь чем больше информации, тем сильнее потом отдача.
Теперь настал момент разобраться с её поведением и реакциями, и с этого надо начинать. Иначе мой первый воспитательный опыт кончится провалом. Вот сделаем дела здесь, расскажу Хансу последние новости, и буду разбираться. Ох, чувствую, намучаюсь я ещё с этой подопечной!
Хорошо, что её неуверенность, которую я ещё как-то мог терпеть, не перерастала в страх. Иначе нам предстоял бы воистину чудовищный год.
Зря я поминал всуе женские страхи. Только мы вошли в канцелярию и поздоровались, как обитающая там девушка плеснула в окружающий мир настолько густым и ярким ужасом… Если бы я всё утро не сгонял напряжение в тренировочном зале, точно не удержался бы и отреагировал адекватно. Даже сейчас поймал себя на родившемся в глотке рыке, нервной дрожи в когтях и том, что неосознанно качнулся вперёд, желая начать охоту.
К счастью, долго испытывать моё терпение она не стала.
— Чего это она? — осторожно спросила несколько расслабившаяся в небольшом пустом помещении Экси. Мне тоже было интересно, чего.
Нет, понятно, испугалась она меня, потому что опознала горячую кровь. Или, скорее, лично меня, иначе она просто не смогла бы здесь работать — во флоте служит основная часть моей расы, и скорее рано, чем поздно, ей бы попался недостаточно уравновешенный носитель горячей крови, от которого она бы не успела убежать. И у неё появился бы, наконец, реальный повод нас бояться. Только, повторюсь, после такого она бы не осталась здесь работать.
— Подождём, — я пожал плечами. Не плакать же в уголке она пошла, а, надо полагать, кому-то жаловаться. Так что остаётся ждать, кто появится взамен излишне нервной девушки.
Долго ждать не пришлось. Боковая дверь открылась, и внутрь вошёл весьма пожилой носитель холодной крови в форме разведывательно-дознавательной службы и моём звании. Ничего себе, какая честь!
— Шер-лорд управляющий Райш, какая честь для меня, — передразнил мои мысли холодный, кивком обозначив поклон, а неопределённым взмахом руки у лба — уставное приветствие.
— Управляющий Халис, — поднявшись со стула, я ответил ему тем же жестом. — Взаимно.
— Какими судьбами в наших краях? — осведомился он.
— Да вот, нового штурмовика зачислить в экипаж, — не поведя и бровью, ответил я. Халис внимательно осмотрел Экси, как будто только что заметил. Девушка, поднявшаяся с места одновременно со мной, ответила ему мрачным настороженным взглядом.
— С каких пор капитан крейсера лично хлопочет о зачислении рядовых?
— С тех самых, с каких ноль-управляющий служит клерком в Управлении Флота, — я всё-таки не выдержал каменную мину, и ответил холодному раздражённым оскалом, угрожающе подаваясь на полшага вперёд. Он чуть было не отступил назад, поддаваясь инстинкту, но одёрнул себя и зло прищурился.
— Я бы хотел поговорить с вашим… штурмовиком, — он вновь окинул Экси взглядом.
— Прошу, — процедил я.
— Наедине, — Халис надменно вскинул светлую бровь.
Что ещё за игры?!
— А, может, мне ещё и подробный отчёт написать? — спрятать оскал и сдержать рык уже не получилось.
— Было бы неплохо, — он чуть пожал плечами с самодовольным видом.
Так. Я совсем ничего не понимаю! Он же не идиот, понимает, что и кому говорит; значит, нарывается специально. Что ж, зачем оскорблять отказом хорошего человека?
— Ещё одно слово, — прорычал я уже в его лицо, одной рукой держа за горло и притягивая к себе. Как всё-таки неудобно обладать низким ростом! По мелькнувшей в психополе холодного тени растерянности я с удовольствием отметил, что моего движения, сократившего расстояние до опасно близкого, он не заметил. — Ещё только одно слово в том же духе, я вырву тебе горло и вставлю в задницу для освежения дыхания и прочистки мозгов.
— Не посмеешь, — тихо и не очень уверенно проговорил Халис. От него едва уловимо потянуло страхом; видимо, на более глубокие эмоции холодный был не способен.
— Хочешь проверить? — так же тихо рыкнул я на границе с инфразвуком. — Не зарывайся, я не твой подчинённый, — добавил уже почти спокойно, с сожалением разжимая когти и с интересом разглядывая наливающиеся кровоподтёки и набухающие тёмной кровью царапинки от когтей на шее холодного. — Вернёмся к началу нашего разговора, управляющий Халис, — дипломатично предложил я, глядя на оппонента с надеждой. А ну как рискнёт ещё раз показать зубы, и я смогу с чистой совестью вырвать их по одному?
Не рискнул.
— Согласен, управляющий Райш, — кивнул он. — Простите мою подчинённую, у неё сегодня был тяжёлый день. Из Совета уже поступило распоряжение относительно вашей подопечной, и документы готовы, осталось только их заверить, — как ни в чём не бывало продолжил Халис и, подойдя к столу, взял пару лежащих особняком документов. — Вот, требуется ваше согласие и согласие… воспитанницы.
Молча прочитав все документы и не найдя в них отличий от привычной формы, я всё заверил, помог разобраться с этим процессом Экси. Забрал два экземпляра, для себя и для неё, и, не прощаясь, открыл дверь, выпустил девушку, вышел следом. Всё это старался проделывать мерно, в такт сосредоточенной дыхательной гимнастике, больше всего в этот момент желая развернуться и добавить холодному несколько неприятных нормочасов в медицинском отсеке.
— Капитан, а вы… всегда так ходите по инстанциям? — осторожно рискнула подать голос Экси через пару поворотов, когда мы уже подходили к лифту.
— Мне кажется, мы сошлись на обращении «ты».
— Ну, — она неопределённо повела плечами и робко улыбнулась. — Это нервное. Ты… правда сделал бы с этим человеком то, что говорил, за несколько слов? — поймав мой выразительный взгляд, медленно вздохнула. — Никак не привыкну к этим вашим инстинктивным закидонам. Может, мне тоже начать тебя бояться?
— Привыкай, время ещё есть. А вот бояться не стоит, — поморщился я, заходя на платформу подъемника. — Бояться меня вообще очень опасно. Да не только меня, любого из моей расы. Хищники хорошо чуют страх, — пояснил я. Она медленно кивнула, соглашаясь с объяснением. — А в данной ситуации я был в своём праве. Сесть мне в чёрную дыру, если я понимаю, какого ларга там произошло. Если отбросить эмоции и взглянуть трезво, пытались что-то проверить. А вот что?
— Этот человек, кто он? Он ведь явно очень влиятельный.
— Это один из высших чинов разведывательно-дознавательной службы. Да, влиятельный. Номинально он по иерархии выше меня.
— Тогда я совсем ничего не понимаю, — она качнула головой. — Он ведь имел право говорить то, что говорил.
— Если бы дело было только в словах, да. Он же… — я запнулся, пытаясь сформулировать словами то, что так меня взбесило. — Он провоцировал. Тебе пока сложно это понять; как животные, мы очень чутко реагируем на интонации, эмоции, мимику. И он вёл себя так, будто хотел доказать своё главенствующее положение именно в личностном плане. Для нас такое поведение — прямой вызов на бой. Горячий всегда имеет право ответить на подобную провокацию агрессией; просто потому, что бессмысленно подобное запрещать. Не умеем мы сдерживаться, природа такая. Гораздо проще запретить всем остальным допускать подобные действия в наш адрес. Это… что-то вроде правил обращения со взрывчатыми или опасными веществами, или со стихийными природными явлениями. Понимаешь, такие взаимоотношения были налажены тысячелетиями эволюции общества. Горячие — действительно зачастую малоприятные субъекты, у нас много недостатков, но мы нужны. Мы от природы лидеры на инстинктивном уровне, мы идеально подходим для того, чтобы вести в атаку войска, убивать врагов и заражать своей агрессией всех, кто оказывается рядом. В то же время исключительно рассудочные холодные являются лидерами в том, для чего требуется чистый разум. Учитывая, что они слишком разумны, чтобы по какой-нибудь несущественной причине нас провоцировать, а мы ведомы инстинктами и не воспринимаем разумную власть холодных как посягательство на наше лидерство, достигается определённое равновесие. Мы — иммунитет организма под названием «человеческий вид», а холодные — нервная система. Если вдруг холодные начнут воевать с горячими, это будет без малого самоуничтожение вида, потому что в стороне не удастся остаться никому.