— Лейла, посмотри на меня. Ты не хочешь идти по этой дорожке.
Я с усилием сосредоточила свое внимание на нем.
— Прости. Просто это так тяжело.
Он нахмурился.
— Тебе не нужно извиняться за то, что естественно для тебя, но если ты заберешь человеческую душу… назад пути не будет.
Меня захлестнули разные эмоции. Первым было удивление. Почему Рот, будучи демоном, не хочет, чтобы я вскочила со стула и высосала чью-нибудь душу? Затем нахлынула грусть.
— Почему тебя это волнует?
Он не ответил.
Я вздохнула.
— То, чего я хочу от нее или от кого-либо еще, — неестественно. Я даже близко к парню не могу подойти, Рот. Так вот и живу. — Я подняла печенье и помахала им перед своим лицом. — Сахар — все, что у меня есть. Я ходячая реклама диабета.
На его красивом лице отразилось недовольство.
— Почему ты думаешь только о том, чего не можешь сделать? Как насчет всего того, что ты можешь?
Я рассмеялась, покачав головой.
— Ты меня даже не знаешь.
— Я знаю больше, чем ты думаешь.
— Вообще-то все это довольно мрачно. И ты — демон — проповедуешь мне о жизни? Противоестественная ситуация.
— Я не проповедовал.
Я взглянула в сторону стойки. Женщина ушла. Я расслабилась, почувствовав сладостное облегчение.
— Насчет кольца: оно принадлежало моей матери и было у меня, сколько я себя помню. Даже не знаю откуда. По-моему, это странно, поскольку она была демоном и не хотела меня. И вот теперь я брожу туда-сюда и таскаю ее кольцо. Все это выглядит довольно жалко.
— Ты не жалкая.
Я выдавила улыбку. Не знаю, почему призналась ему в этом. Я даже Зейну об этом не говорила. Отщипнув еще кусочек печенья, я уронила его на салфетку.
Двигаясь так же быстро, как Бэмби, Рот протянул руку, поймал мою ладонь и поднес мои пальцы ко рту. Прежде чем я успела хотя бы среагировать, он слизал с них крошечные крупинки сахара, оставшиеся от печенья.
Я вздохнула, но воздух застрял у меня в горле. Вверх по руке пробежала горячая волна и хлынула вниз. Тело затрепетало, грудь наполнило непонятное напряжение, даже тяжесть, но эти ощущения не были неприятными.
— Ты… ты меня смущаешь.
Рот посмотрел на меня сквозь густые ресницы.
— Потому что тебе это нравится.
Нравится, еще как. Но я высвободила руку и оглядела небольшое кафе. Все тело горело.
— Не делай так больше.
Он усмехнулся.
— Но ты такая сладкая.
Я вытерла пальцы о салфетку.
— Думаю, мы закончили.
Он снова поймал мою руку.
— Нет. Не убегай пока. Мы только начали.
Мы встретились взглядом, и я почувствовала… почувствовала себя так, словно падаю.
— Начали что?
Его пальцы скользнули между моими.
— Становиться друзьями.
Я зажмурилась, потом распахнула глаза.
— Мы не можем быть друзьями.
— Почему? — Рот сплел наши пальцы. — Есть какое-то правило, о котором я не знаю?
Рот встал, чтобы оплатить наш заказ, я же пыталась понять, что между нами происходит. Он пробил в моей непоколебимой уверенности брешь. Могу ли я быть его другом? Хочу ли хотя бы попытаться? Наверное, я должна была убежать, пока он стоял в очереди, но не сделала этого.
К нашему столику приблизилась немолодая официантка. Ее нежно-розовый цвет души резко контрастировал с изможденным лицом и усталостью в глазах. Собрав салфетки и пустые тарелки, она оглянулась на Рота.
— С таким парнем, наверное, хлопот не оберешься.
Я покраснела, сразу заинтересовавшись подолом футболки.
— Что есть, то есть.
Официантка понимающе хмыкнула и перешла к другому столику.
— Ты чего красная такая? — спросил вернувшийся Рот.
— Ничего. — Я встала и схватила рюкзак. — Ты обещал рассказать мне о той, что обладала моими способностями. Думаю, сейчас самое время.
— Хорошо. — Он придержал для меня открытую дверь.
В затухающем солнечном свете все здания в этом районе выглядели старыми и неприветливыми. Мы остановились возле небольшого ухоженного городского парка. Я в ожидании смотрела на Рота.
— Я знаю, что ты хочешь узнать, но сначала позволь задать тебе вопрос…
Подавляя нетерпение, я согласно кивнула.
Он опустил подбородок и снова состроил невероятно невинное лицо.
— Ты ведь никогда раньше не целовалась?
— Ты суешь нос куда не следует, но, по-моему, это и так очевидно. — Я сложила руки на груди. — Я не могу никого поцеловать. Мне, знаешь ли, очень мешает то, что я при этом могу выпить чью-нибудь душу.
— Но только в том случае, если ты целуешься с кем-то, у кого есть душа.
Я скорчила рожицу.
— А зачем бы мне целоваться с тем, у кого нет…
Он переместился невероятно быстро, не дав мне даже шанса сообразить, что происходит. В одну секунду он стоял в метре от меня, а уже в следующую его ладони нежно сжимали мои щеки.
На секунду мелькнула мысль: как кто-то столь сильный и смертоносный может держать что-либо так бережно; но потом он наклонил мою голову назад и опустил свою. Мое сердце понеслось вскачь. Он же не собирается меня целовать? Нельзя…
Рот меня поцеловал.
Сначала поцелуй был осторожным — лишь неторопливое соприкосновение его губ с моими. Каждый мускул в моем теле напрягся, но я не отстранилась, как должна была бы, и тогда Рот издал низкий гортанный звук, от которого по моей спине побежали мурашки.
Его губы ласкали мои, пока те со вздохом не приоткрылись. И тогда он углубил поцелуй, толкнувшись языком в мой рот. Меня всю обожгло огнем, чувства обострились. Поцелуй оказался таким, каким я его себе и представляла, даже лучше. Потрясающим. Жгучим. Мое сердце дико трепетало. Меня охватило такое сильное желание, что по венам пронесся страх.
— Видишь, — тихо сказал он, проводя пальцами по моим щекам. — Твоя жизнь заключается не в том, чего ты не можешь сделать. А в том, что ты можешь.
— У тебя проколот язык, — совсем не к месту констатировала я.
Его глаза озорно блеснули.
— И не только он.
Его слова не сразу дошли до меня. Я внезапно так разозлилась, что, казалось, сейчас взорвется голова. Он посмел поцеловать меня! И мне действительно это понравилось? Я не знала, на кого больше злиться — на него или свое предательское тело. Погодите-ка, где еще у него пирсинг? Направление моих мыслей сменилось на абсолютно непристойное, что разозлило меня еще больше.
Рот склонил голову набок.
— Теперь ты целовалась. Минус один пункт из списка желаний.
Я ударила его.
Отвела согнутую руку назад и врезала ему в живот, как боксер-тяжеловес. Он издал сдавленный смешок.
— Оу. Это было больно.
— Никогда больше этого не делай!
Несмотря на то что я ударила его, он все еще выглядел самодовольным.
— Знаешь, что говорят о первых поцелуях?
— О них жалеют?
Его улыбка растаяла.
— Нет. Я собирался сказать: «о них никогда не забывают».
Борясь с желанием врезать ему еще раз или не засмеяться, я глубоко вздохнула.
— Расскажи мне о той, что обладала моими способностями, или я прямо сейчас ухожу.
— Не злись. — Рот сунул руки в карманы. — Уверена, что хочешь о ней узнать?
Я была уверена в трех вещах: я никогда не забуду этот поцелуй, мне нужно узнать о своей предшественнице и меня уже достало его умничанье.
— Да, уверена.
— Та, что обладала твоими способностями… старательно развивала их, — произнес Рот, облокачиваясь о спинку лавочки.
Я сжала губы. Дальнейших объяснений не требовалось. Кем бы она ни была, она наслаждалась, забирая у людей души.
— Она была хороша в своих умениях настолько, что являлась одним из сильнейших демонов здесь, на земле. И ее возможности не ограничивались способностью выпивать людские души.
Я занервничала.
— Что еще она могла?
Рот пожал плечами, его взгляд остановился где-то над моей головой.
— То, о чем ты, вероятно, не захочешь узнать.
У меня перехватило дыхание. Беспокойство разрасталось во мне удушающим сорняком.
— Кем она была, Рот?
Он посмотрел мне в глаза, и в глубине души я уже знала, каким будет ответ.
— Твоей матерью, — ответил он, не отводя своего взгляда от моего.
— Ладно. — Я сглотнула. С трудом. И сделала шаг назад. — Это объясняет то, что я умею делать. В этом есть смысл, верно? Большинство людей наследуют от матери глаза. Я же получила ее демоническую способность высасывать души. И ее кольцо. Как ее звали?
Я не была уверена, что мне нужно знать ее имя, потому что так она станет еще более реальной для меня, но я не могла взять свой вопрос обратно.
Рот вздохнул.
— У твоей матери было много имен, но большинство знало ее как Лилит. И из-за этого ты у Ада в списке «Особо разыскиваемых».
* * *
Я сидела на скамейке в ожидании Мориса, уставившись в пространство, не видя и не слыша ничего вокруг себя. Моя мама была демоном, который высасывал души. Понять это — не нужно быть семи пядей во лбу, однако я не ожидала, что ею была… Лилит? Та самая чертова Лилит? Покровительница всей нечисти, что является по ночам? Это невозможно. Должно быть, это какая-то другая Лилит, потому как та самая не появлялась на земле уже тысячу лет.
Согласно преданиям, Лилит — первая жена Адама, сотворенная Богом подобно ему. Она отказывалась повиноваться мужу, что приводило к грандиозным битвам между ними, в результате чего Бог изгнал ее из Рая и создал Адаму Еву. Стоит ли говорить, что Лилит была этим недовольна. Пытаясь вернуться к Адаму и к Богу, она совратила архангела Самаэля, что привело к печальным последствиям.
До этого момента предания не врут, но вот большая часть всего остального, что я нашла о Лилит в старых религиозных текстах Эббота, по большей части является чушью. Миф о поедании младенцев — полнейший вздор. Лилит никогда не спала с Сатаной. Она никогда не спала с демонами. Она спала только с одним архангелом и с людьми. Но Альфы, чье недовольство она вызвала с самого начала, после ее связи с Самаэлем наложили на нее наказание: каждый ребенок, рожденный Лилит, был монстром — суккубом, инкубом или любым другим демоническим существом. Самое ужасное, что она породила Лилин, расу демонов, способных украсть душу одним своим прикосновением. Лилин были ее первыми детьми, обладавшими самыми могущественными способностями. Для борьбы с ними Альфы создали Стражей. Те сумели истребить Лилин и пленить Лилит. Тексты гласят, что Лилит навсегда заперли в Аду.
Мне это совершенно непонятно, как и большая часть поступков Альф. Родив стольких демонов, Лилит сама стала демоном, и, наказав ее, Альфы сами случайно создали Лилин — легион страшных и мощных демонов, способных закрыть путь во Врата Рая всему человечеству.
Люди, лишенные души, независимо от того, насколько хорошими они были при жизни, после смерти оказываются между Адом и Раем, застряв посередине навечно. Столкнувшись с бесконечной жаждой и голодом, они превращаются в жестоких, мстительных призраков, которых опасаются даже сами демоны. Призраки могут взаимодействовать с миром живых, и когда они это делают, то обычно все заканчивается кровавым месивом.
Убрав волосы назад, я рассматривала мерцающую голубую душу, стелившуюся за мужчиной в рваных джинсах. Моя мать не могла быть той самой Лилит. Иначе что это говорит обо мне? Как я смогу побороть в себе такое наследие? И если Лилит — действительно моя мама, то Эббот не может этого не знать, а ребенку Лилит ни за что на свете не позволили бы свободно разгуливать по земле. И потом, Лилит закована в Аду. Ее что, выпустили немного поразмяться и родить?
Список «Особо разыскиваемых» Ада? Я содрогнулась. Это поэтому Ищейка и зомби?.. Нет, оборвала я саму себя, ничто из сказанного Ротом не может быть правдой. Зачем я вообще думаю об этом? Доверять ему — значит, оскорблять Стражей. Демоны лгут. Даже я лгу. Ну, я лгу не потому, что я демон, но все же.
Рот просто морочит мне голову, пытаясь заставить меня прекратить ставить метки. А если Ад охотится за мной, это могло бы быть единственной правдивой причиной.
Я еле сдержала стон, сжав в пальцах кольцо. Я целовала демона. Или он целовал меня. Впрочем, без разницы: и в том, и в другом случае мои губы касались губ демона. Мой первый поцелуй. Боже мой…
Я чуть не взвизгнула от радости, когда заметила черный «Юкон». Мне нужно было немедленно отвлечься от тревожных мыслей. Я встала и закинула рюкзак на плечо.
Странная дрожь пронеслась вниз по шее, подняв дыбом крохотные волоски. В прошлый раз, когда я ждала Мориса, у меня было другое ощущение. Совсем другое.
Обернувшись, я внимательно осмотрела пешеходов на тротуаре: светло розовые и голубые души, несколько аур потемнее, но ни единого человека без души. Выгнув шею, я встала на цыпочки и попыталась заглянуть за угол, мимо выстроившихся в линию такси. Я не чувствовала ничего демонического, и все же ощущение было знакомым.
Морис нажал на клаксон, привлекая мое внимание. Тряхнув головой, я прошмыгнула между двумя такси и рывком открыла пассажирскую дверь. И снова это ощущение… будто по шее скользит холодная рука.
Я залезла на переднее сиденье и захлопнула дверцу, дрожа и не отрывая взгляда от вереницы такси. Что-то… что-то было неправильно.
— Ты это чувствуешь? — спросила я, разворачиваясь к Морису.
Он вопросительно поднял брови и, как обычно, ничего не сказал. Иногда я воображаю, что мы с ним ведем разговор. Пару раз я даже разыгрывала для Мориса наши с ним диалоги. Хочется верить, они его развлекли.
— А я вот чувствую что-то странное. — Я наклонилась вперед, когда он вывел внедорожник на запруженную машинами улицу. Вместе с нами тронулись в путь еще три такси, закрывая мне большую часть витрин и тротуар. — Как будто рядом демон, но я его не вижу.
Тремя кварталами дальше чувство не только не ослабело, но усилилось, окутав меня жутким облаком. Зло и порок, заполнившие улицу, просачивались в салон автомобиля, вызывая приступ удушья. На сморщенном лбу Мориса выступили капельки пота.
— Теперь ты тоже чувствуешь это? — Я вцепилась в края своего сиденья. — Морис?
Он кивнул, внимательно глядя на дорогу, резко обогнал медленно движущийся грузовик и съехал с шоссе. За нами теперь следовали два такси, да еще целая куча автомобилей въезжала на окружную дорогу.
В воздухе висело густое и плотное зло. Такое мощное, что, казалось, его источник находится прямо на заднем сиденье автомобиля и дышит нам в спины. Такое ощущение чистейшего зла я никогда не улавливала рядом с Бесами.
— Морис, думаю, нам нужно поторопиться домой.
Он уже и сам это понял, давая по газам и виляя на перегруженном шоссе между машинами. Развернувшись, я посмотрела в заднее окно, и мое сердце замерло.
Ехавшее за нами такси находилось так близко, что я видела свисающее с зеркала заднего вида серебряное распятие. То, что следующий за нами автомобиль почти уткнулся в задний бампер нашей машины, меня не беспокоило — водители в городе частенько ведут себя на дорогах как безумные. Ужас вызывал шофер за рулем того самого автомобиля.
Воздух вокруг водителя был чернее любой тени и густым, как масло. Тонкие серебристые прожилки — крупинки человечности — едва проглядывали сквозь тьму его души. Его душа растекалась по передней части такси, скользила по приборной панели и просачивалась через окно.
— О боже, — прошептала я, чувствуя, как кровь отливает от лица. — Водитель одержим.
Стоило словам сорваться с губ, как Морис крутанул руль вправо. Взревел клаксон. Взвизгнули шины. Морис дал по тормозам, едва не врезавшись в грузовик службы доставки. Еще несколько быстрых маневров, и между нами и одержимым водителем оказалось несколько машин.
— Черт возьми, — уставилась я на Мориса, — ты классно водишь!
Морис сидел, напряженно вцепившись в руль, но все равно благодарно улыбнулся.
Секундой позже мы, не снижая скорости, съехали на наше шоссе. «Юкон» занесло, когда Морис резко повернул руль вправо, и я, вскрикнув, схватилась за ручку над дверью. Морис вдавил педаль газа до самого пола, и внедорожник рванул вперед. Мы на бешеной скорости достигли узкой двухполосной частной дороги.